Готовим вместе

Джим понятия не имел, зачем полез в самую гущу драки. Он всегда наблюдал – даже в детстве, предпочитая подначивать и стравлять друг с другом остальных, находясь на почтительном расстоянии, просчитывая выгоду от того или иного действия. Но почему-то, когда он увидел, как огромный амбал замахивается, чтобы обрушить свой кулак на голову Себастьяна, в этот момент увлеченно пинающего второго такого же детину, он не смог сдержаться. С криком: «Не смей трогать моего Себастьяна», - он выскочил из засады и ринулся на опешившего и очень удивленного мужчину, вооружившись первым, что попалось под руку (крышка от мусорного бака). Последняя мысль, перед тем, как в мире, окружающем Джима, выключили свет, была «И с каких это пор он «мой» Себастьян?». Когда Джим открыл глаза в первый раз, ему показалось, что на него недавно рухнул шкаф, забитый гантелями. Ничем иным он не мог объяснить тот факт, что в его голове с частотой раз в пару секунд зарождались новые вселенные, заполненные агонизирующей болью. - И куда тебя, дурака такого, понесло, - раздался тихий шепот, и на многострадальную голову Джима положили что-то холодное. Он попытался промычать слова благодарности, но, кажется, его спаситель не признал в странных звуках хоть что-то человеческое и предпочел их проигнорировать. Когда Джим открыл глаза во второй раз, мир представлял собой бесконечность черной дыры, казалось, все вокруг не просто не излучает свет, оно поглощает его, не оставляя ни единого шанса на спасение. А потом все тот же тихий голос участливо предложил воды, и Джим, перестав терзать свое измученное сознание проблемами космического масштаба, принял предложение, а затем, когда его обнял и прижал к себе кто-то теплый, мирно заснул, не задумываясь, почему чувствует себя так спокойно в крайне беспомощном состоянии, если он даже простуды переносил с трудом, предпочитая лечиться сразу сильнейшими антибиотиками. Или виски. В зависимости от того, что в данный момент было проще достать. Всерьез подумывая запатентовать виски как действенный метод лечения всего, включая вывихнутые конечности и мигрени. Когда Джим открыл глаза в третий раз, вселенная больше не вертелась вокруг него мириадами вспышек, кровать не представляла собой утлое суденышко, отданное на милость бушующему океану, а сам он чувствовал себя как обычно, если исключить ноющую боль в висках. Джим проснулся, как он понял секунду спустя, потому что ужасно замерз. Рядом с ним, излучая жар, сексуальность и загадочность всеми имеющимися в его арсенале способами, спал Себастьян, завернутый в одеяло таким хитрым способом, что торчала только светлая макушка и пятка. Кажется, левая. Окна были распахнуты настежь, и Джим совершенно бы не удивился, увидь он полярных медведей или стайку пингвинов, степенно следующих на завтрак. Сонно потирая глаза, щурясь от яркого, но совершенно не согревающего солнца, бьющего сквозь стекла окон, Джим отправился на поиски чего-нибудь, что помогло бы ему спрятаться от изнуряющего холода. Вариант поджечь кровать с лежащим на ней Мораном и сплясать танец индейцев-апачей он рассматривал секунды три, прежде чем с сожалением его отвергнуть, решив, что много чести хоронить Себастьяна как павшего викинга. Джим вертел головой, с любопытством оглядываясь в квартире Себастьяна, где ни разу еще не был за все время, что тот трудился на него. Стало понятно, почему снайпер предпочитал периодически забывать уезжать домой - квартира поражала своей аскетичностью. Дощатый пол, стены, выкрашенные в светло-грязный цвет, самим фактом своего существования вгоняя Джима в депрессию, узкая кровать, сейчас занятая Себастьяном на все сто процентов, что заставляло задаваться вопросом, как они умудрились спать там вдвоем, и никто (в смысле, Джим) не проснулся на полу. Металлический шкаф, запертый на несколько замков и подпертый, видимо, на всякий случай, шваброй, похоже, предназначался для оружия и интереса у Джима не вызвал. В углу валялся (другого слова для описания этого процесса было не подобрать) ноутбук, к которому и направился Джим, напяливший на себя все вещи Себастьяна, что смог найти, да еще и накинув на плечи непонятного происхождения коврик. Полчаса тщательного исследования содержимого единственной техники, кроме, пожалуй, холодильника, которой пользовались в этом доме, показали – у Себастьяна очень крепкий сон и нет никаких грязных тайн, кроме той, что он любит раскладывать пасьянсы (Джим записал этот факт в «Способы шантажа Себастьяна Морана, часть первая»). Наверное, даже холодильник был бы в этом плане куда более информативным. Еще минут через десять Джиму стало скучно – на заставке у ноутбука теперь стоял побритый тигр, окна были разрисованы черным фломастером, в основном формулами, комплиментами Джиму и нелестными отзывами о Себастьяне как человеке в целом и любовнике в частности (не то чтобы Джим проверял последний пункт, но он был уверен, человек, спящий непробудным сном, когда самый сексуальный человек планеты ходит рядом, просто не может быть Казановой). Еще через три минуты Себастьян открыл глаза. - Не хочется жаловаться, - заметил Джим, - но как охранник ты совершенно бесполезен. И радостно ухмыльнулся, когда Себастьян зарычал. Впрочем, Себастьян, как Джим знал по личному опыту, всегда рычал по утрам, именно поэтому Джим обожал пространные монологи, требующие длинных и развернутых ответов от Морана в промежуток с восьми до десяти утра. Часто специально ради этого звоня Себастьяну из другой страны. Иногда ему казалось, что он становится зависим от Себастьяна – и Джиму это категорически не нравилось. *** Мориарти достаточно быстро восстановил картину произошедшего: Себастьян выхаживал его после травмы головы, спрятав от желающих помочь Джиму найти дорогу в царство мертвых. За это, решил Джим, Себастьяна нужно отблагодарить. Если бы он предложил деньги – Моран, живущий по одному ему известным законам чести, смертельно бы обиделся, а Джим чувствовал себя все еще слишком слабым, чтобы умасливать злых снайперов сырниками собственного приготовления (методом проб и ошибок он выяснил, что это один из лучших и самых быстрых способов быстро вернуть Себастьяну хорошее настроение. Но пользовался им не часто, стараясь не злоупотреблять найденной золотой жилой). Повышение тоже было не вариантом – ближе Себастьяна человека у Джима попросту не было, не вручать же ему ключи от квартиры. Тем более, как подозревал Джим, они у него и так были. Джим сидел на столе, болтал ногами, грыз яблоко и смотрел, как Себастьян, чертыхаясь, проклиная родных Джима примерно до пятнадцатого колена (дальше он попросту сбился со счета), пытался готовить завтрак. Получалось у него из рук вон плохо. Как Себастьян вообще выжил в суровых холостяцких условиях до того, как встретил Джима – оставалось загадкой. Наконец устав от бесплодных попыток Себастьяна разобраться, как именно подогреть в микроволновке нечто, которое, как подозревал Джим, лет десять назад вышло из употребления по причине ядовитости, он полным достоинства жестом отодвинул в сторону незадачливого кулинара и принялся творить магию. Творил он ее недолго. - Из ополовиненной бутылки бурбона, огурца и банки малинового варенья чисто физически невозможно ничего приготовить, - он озвучил это заключение после трех минут пристального вглядывания в холодильник. - Рядом есть ресторан китайской еды, - вздохнул Себастьян. - Это тот, где недавно была эпидемия крыс? – надежда на еду таяла с каждой секундой. - Ага, - еще печальнее сообщил Себастьян. - Еще какие-нибудь варианты? – Джим опасливо закрыл дверцу холодильника, внезапно задавшись вопросом о возрасте огурца, который, как ему на секунду показалось, очнулся и начал тянуть свои мохнатенькие лапки в сторону выхода. «Наверно, удар по голове еще сказывается», - утешил себя Джим. Себастьян снова с сомнением посмотрел на комок замороженного чего-то, что отказывалось помещаться в микроволновку. И снова Джим задумался, не получил ли Себастьян при покупке квартиры холодильник, который был закрыт предыдущими хозяевами много лет назад из-за утечки радиоактивных отходов, например. Замороженное что-то, конечно, на Себастьяна в ответ не посмотрело, но и меньше размером тоже не стало. - Мы можем поехать к тебе, - с явственно слышащейся надеждой в голосе предложил Себастьян. - Мне начинает казаться, что ты таким хитрым способом пытаешься захватить мою квартиру. Могу я уточнить, что случилось с предыдущим владельцем этой? Себастьян неопределенно пожал плечами. - Между прочим, я отношу себя к бисексуалам, - отметил Джим после пары минут напряженного молчания. - А я могу языком до кончика носа достать, - бесстрастно сообщил в ответ Себастьян. - Просто, раз уж ты ешь мою еду, спишь на моих простынях, периодически делаешь попытки поиграть в ревнивого мужа, то, может, мы начнем уже трахаться для полноты картины? - Предпочитаю женщин, - улыбка Себастьяна по количеству сочувствия, понимания и прочих милых сердцу качеств легко бы поспорила с оскалом акулы. Джим мог бы выиграть конкурс на звание главного провокатора, поскольку каждый раз, когда кто-то говорил: «Это невозможно, не стоит даже и пытаться», Джим снимал с головы кастрюлю и бежал набивать тумаки. Это если выражаться метафорами. Если же говорить прямо – Джим облизнулся. Медленно обвел языком нижнюю губу, слегка ее прикусил, на секунду продемонстрировав ровные зубы. Потом вздохнул, бросил на Себастьян взгляд из-под густых темных ресниц и снова облизнулся. Медленно. Себастьян, делая вид, что не замечает попыток собственного соблазнения, покосился на холодильник, где, как он помнил, еще оставался бурбон, сейчас казавшийся жизненно необходимым средством. Джим провел ладонями по мгновенно напрягшимся предплечьям Себастьяна, запустил пальцы в светлые волосы и потянул их на себя: для этого пришлось приподняться на цыпочки, но реакция того стоила. В ответ Себастьян прошептал что-то непечатное и, склонив голову, накрыл приоткрытые в предвкушении губы Джима своими. Горячий язык вторгся в податливый рот, имитируя то, что Себастьян намеревался сделать с этим невозможным человеком с самой первой их встречи. *** - Себастьян, серьезно? Нет даже крема для рук? - Ну, прости, я как-то не ожидал, что сегодня придется тебя трахать, не прихватил смазку. - А у тебя есть? – заинтересовался Джим. - Нет, - был вынужден признать Себастьян. - Вот всегда ты так, ничего заранее не продумаешь, не подготовишься… - обличительная речь была прервана, когда Себастьян, злорадно усмехаясь, засунул ему в рот два пальца и ласковым шепотом предложил смочить их слюной, а то ведь кое-кто может сходить на кухню за огурцом. - Знаешь, мохнатыми огурцами, как бы пошло это ни звучало, меня еще не шантажировали, - немедленно продолжил нести ахинею Джим, как только ему вернули возможность разговаривать. - Знаешь, а я начинаю думать, что действительно предпочитаю женщин, - не остался в долгу Себастьян. – И кляпы, - добавил он после секундного размышления. Джим в ответ закатил глаза и предложил начать уже трахаться, а то он так успеет умереть и реинкарнироваться во что-нибудь непотребное, пока Себастьян собирается с духом. - И я надеялся, что в твоем случае правило соблюдения пропорций работать не будет, - добавил он некоторое время спустя, когда перед ним предстал полностью обнаженный Себастьян, который весело фыркнул, услышав это замечание. Широкие плечи, разбросанная по всему телу топографическая карта из шрамов, отметин, татуировок, золотистая кожа, словно впитавшая в себя солнечный свет из всех стран с непроизносимым названием, где был Себастьян. Широкие ладони, длинные пальцы. Узкие бедра. Джим на мгновение прикрыл глаза. И член. Определения для этой части тела Себастьяна на ум не шли. Джим бы предпочел не знать, что в него сейчас будут запихивать пожарный шланг. Себастьян был осторожен – насколько вообще можно быть осторожным в ситуации, когда ты пытаешься впихнуть невпихуемое. Он прихватывал губами мочку уха Джима, ласково целовал, шептал что-то успокаивающее и нежное, будто усмирял дикое животное. Устав от слюнявых поцелуев и фигни, которую Себастьян, похоже, говорил всем, кого укладывал в постель (и, честно говоря, порядком обидевшись, услышав в длинной сбивчивой речи «потерпи, маленькая»), Джим приподнялся на локтях, пристально посмотрел в практически черные от возбуждения глаза Себастьяна и отчетливо произнес: - Если ты немедленно не начнешь трахаться как мужик, огурец мы будем засовывать в тебя. Угроза возымела свое действие, и Себастьян изменил ритм на более рваный, впился пальцами в предплечья Джима, оставляя синяки, начал вколачиваться в распростертое под ним тело, каждым следующим движением бедер вызывая гортанные стоны и что-то вроде «наконец-то». То, что испытывал Джим, было очень похоже на случившееся с ним сотрясение мозга, только вместо боли – удовольствие, огнем текущее по венам, вместо бесконечности темноты – яркий свет, у которого есть лишь одно единственное возможное имя. Сейчас и навсегда. - Себастьян, - выдохнул Джим, невесомо касаясь в поцелуе плотно сжатых губ. *** - А ты не боишься, - сообщил Джим некоторое время спустя, - что я удовлетворил свое любопытство и это был наш последний раз? - А ты не боишься, - вернув себе любимый холодный тон, ответил Себастьян, - что я привяжу тебя к кровати и буду выпускать только на кухню? Все равно все думают, что ты не жилец. И лучше скажи мне, зачем было кидаться на человека в два раза больше себя, если ты знаешь только одно применение для крышки от мусорного бака – собственно, накрывать ей мусорный бак? - Все приходится делать самому, когда ты окружен некомпетентными сотрудниками, - проворчал Джим. Себастьян улыбнулся и добавил, чуть подумав: - Завтра, чур, трахаемся у тебя, я на этой кровати не помещаюсь А Джим, повертевшись и высказав пару замечаний относительно того, что кто-то, похоже, слишком много ест, уткнулся Себастьяну в плечо и уснул, счастливо улыбаясь.