О "слабом" поле

— В Лас Ночес что, голодовку объявили? — Ичиго уже битые десять минут пытался уследить за молниеносными движениями руки Ту Одершванка по неизменной траектории — от тарелки ко рту, ото рта к тарелке. Шинигами переглянулся с сидящим рядом Улькиоррой — тому, очевидно, было не в новинку наблюдать кого-то с голодного края. — В Лас Ночес готовят мусор. — Поправлю тебя, Улькиорра, — не успевающий отдышаться Натаниэль сделал трагичную паузу, обведя собеседников голодным взглядом. Куросаки даже к спинке стула отодвинулся — чёрт этого Натана знает, он же Пустой, как-никак. — В Лас Ночес ничем не кормят. Поверьте мне, этот ваш «отстойный фаст фуд» — как манна небесная. Кстати, где, собственно, Орихиме? Ичиго с Улькиоррой нервно переглянулись. Иноуэ пообещала устроить званый обед по своему знаменитому стилю в честь их трясущегося от голода и наболевшего на душе гостя, но, к счастью, до сих пор задерживалась в магазине — может, Арисаву с Кейго повстречала. — Успокойся и расскажи нам с Улькиоррой по порядку, — аккуратно промолвил временный шинигами в ожидании бурного потока излития несчастий от друга. — Такое ощущение, что Лас Ночес в одночасье превратился в психушку. Говорю вам, в этом дурдоме с ума сойти можно! — Ты и есть сумасшедший, если нянчишься с этим мусором, — внёс свою непоколебимую лепту Улькиорра. Куросаки был уверен, что никто не умеет бледнеть более естественного цвета кожи Шиффера, но Натаниэль доказывал обратное. — Кватро, как всегда, рубит правду-матку, — проникновенный голос Ту Одершванка у уха Ичиго сбивался. Натан бледнел, как стены Лас Ночес, краснел ярче своей стигмы, пересекающей переносицу, и зеленел ядовитее глаз сидящего рядом Улькиорры. — Может, я и похож на кустарник, но эти арранкарши изведут кого угодно. Без твёрдой руки эти гарпии совсем распоясались! Хоть в петлю лезь! Ичиго с Улькиоррой переглянулись во второй раз. Несчастье общего товарища сплачивает. — Да вам просто никогда не доводилось жить с таким обилием девушек побоку! Куросаки тревожно сглотнул — зная нрав соседок бедного Ту Одершванка… — Ты рассказывай-рассказывай, — рыжий шинигами ободряюще хлопнул друга по плечу. Ту Одершванк медленно кивнул, с тоской и грустью еврейского народа уставившись на плавающие чаинки в бледно-зелёной жидкости. Натаниэль привык просыпаться, как на пожар, особенно если дело касалось Квинты и Сэксты. Учитывая темперамент преобладающего количества арранкарш, разнимать оппоненток с новым королём Лас Ночес было весело, но долго. По вечерам, сравнительно спокойному времени после бурного дня, все вместе засиживались за разговорами на отвлечённые темы или просто бродили парочками. «Ещё поженятся!» — фыркала Джагерджак при случае, обнимая Тео за плечи и с удовольствием наблюдая за вспыхивающими Натаном и Ноа. После последнего визита Куросаки, притащившего им гитару, и чьего-то предположения, что Ту Одершванк был при жизни музыкантом — вечерний рацион пополнился песнями. Тогда оставшиеся в живых арранкары, сидя в обнимку, поняли значение человеческого термина «тёплая компания». Так и жили. Но то начало дня с самого начала не сулило ничего хорошего. Утро, собственно, зародилось с обыденного топота ног. — Натаниэль-сама, беда! — горестные возгласы теснившихся в дверном проёме объединённых фракций обоих Терсер заставили досматривающего одним глазом сон Ту Одершванка подскочить и потянуться к мечу. — Кто-то кого-то где-то что… того? — осторожно поинтересовался Натаниэль, рассчитывая на худшее. Квинта с Сэкстой всё-таки поубивали друг дружку? — Нет… Халибел-сама ушёл! — Что? — а вот это уже посерьёзнее всяких девичьих разборок. — Ушёл, ничего не сказав? — Натан-сама, мы даже его рейацу не чувствуем! — Апаччи и Сун-Сун отправились ещё ранее на его поиски, но… Эмилио, лучше искать надо было! — Чего-о?! Вот сам бы и шёл в такую рань, Франческо! — А ты на меня не кивай! — Как всегда лодырничаешь, ленивый котяра… — Как ты меня назвал?! А ну пошли, выйдем! — При чём тут Франческо? — Гатише, милая, не встревай, у нас с Апаччи мужской разговор… — Друзья, не ругайтесь… — Натаниэль примиряюще поднял руки… — Ваш господин из-за вас и ушёл! — Гатише, да какого чёрта… — Франческо, не затыкай меня! Вы его расстроили своими постоянными драками! — Я уверен, Халибел-сама ушёл на миссию! — Циан, ты действительно так уверен? — Бо-о-оже, как же мы теперь без Короля буде-ем? — Дондончакка, прекрати истерику! Это всё из-за Циана! Где твои змеиные глаза были?! — Не вали на меня свою безалаберность, Эмилио! — Прекратить балаган!!! — Халибел-сама оставил вам сообщение, — Линдокруз, выждав того момента, когда галдёж был прекращён, а приведённые в смятение фракции отправлены в Трес Цифрас, вложила клочок бумаги в ладонь смахивающего пот со лба экс-Терсеро. Натаниэль пробежался глазами по строчкам. Затем в сердцах скомкал записку и со стоном сполз по стенке. — И как он себе это представляет? Чтоб я один! За этой оравой! — каждый отчаянный возглас сопровождался неопределённым взмахом руки. — Я с одной Ноа не справляюсь, не то, что с этим целым… как его… — Полагаю, вы хотели сказать: «курятником»? — Точно, курятником! И что мне теперь, скажите на милость, делать? — Натаниэль-сама, я бы советовала вам сегодня выспаться, — Тесса многозначительно покосилась куда-то в сторону зала. Судя по смутному шуму, там явно что-то происходило, но Ту Одершванк счёл по намекающему молчанию франсьонки, что лучше лишний раз не входить в образ всеобщего защитника. Натаниэль, сопровождаемый тревожным взглядом Линдокруз, малодушно забрался обратно в своё скромное ложе — философски рассматривать трещины на потолке. Впрочем, любой будильник мог позавидовать личному двурукому и двуногому будильнику Ту Одершванка в редкостной исполнительности. — Натаниэль! — буквально через десять секунд дверь была сшиблена с петель. Неизвестно, что побудило инстинктивно сжавшегося Натана натянуть одеяло на голову — то ли сквозняк из коридора, то ли голос Квинты. Разбойница — другое сравнение на ум не шло — без зазрения совести стряхнула его на пол вместе с одеялом. — Поднимай свою спину, ленивое земноводное! — Ноа, родненькая, какой Менос тебя укусил? — попытался отделаться шуткой парень. Только не хватало накричать на даму сердца. Хорошо, хоть без ласковых и любовных обзывательств типа «баран», «ящерица» и «сопля зелёная» обошлось. Весь гнев Квинты был сконцентрирован на материализовавшейся в дверном проёме Джагерджак, так некстати преграждавшей путь к отступлению. — Натаниэль! Признавайся, Сэкста тебя… — Заткнись, Ноа! Об брехливый язык когтей давно не точили? — Пантера с видом оскорблённого праведника достаточно-таки простодушно посмотрела на парня, уверенная, что тот согласится с её абсолютной правотой. Тот уже после столкновения с фракцией смутно начал догадываться о причине «важной миссии» Тео в Генсее… — Может, уже скажете, в чём дело? — Натан лишь в бессилии пожал плечами, обречённо приложив руку к лицу: почти всё время своего служения в Эспаде он задавался риторическим вопросом, почему самым частым зачинщиком драк является именно его Ноа. Последнюю, правда, совершенно не трогали актёрское мастерство и синяки под глазами своего возлюбленного. — Тоже мне, жертва тут сидит! Ты вообще не строй из себя невинную овечку, куделька ты бутылочная! — да, у Ноа всегда весьма оригинальные эпитеты, особенно для него. — Отвечай, Натан, эта кошара тебе… — Я кому сказала закрыть брехло, таракашка! — но Джагерджак всё равно выигрывает попаданием в яблочко. Ноа, конечно же, не оценит. — Ты кого таракашкой назвала?! Усы повыдираю! — Да я ж тебе, саранче, крылья пообрываю, да я… Выявить корень очередной стычки Натаниэлю так и не удалось. Разнять сцепившихся намертво арранкарш — тем более. Зато путь к выходу был освобождён. Как таковой его «утечки» не заметили, и Натаниэль, не переодеваясь, пошёл устраивать разбор полётов на новый источник шума. Как ни странно, им оказались более взрослые и умудрённые франсьоны Сэксты. — Позор всех нумеросов! — бушевала Куфанг, загоняя вместе с Лионес и Гриндиной взятую ими в кольцо Ринкер в угол. — И ты смеешь после этого называться… — Чего вы так завелись? — тихо взвизгнула непонятно в чём провинившаяся Ди, лихорадочно ища глазами путь к спасению от разгневанных подруг. Конечно, будто ей ежечасных взрывов хозяйки мало… Натаниэль колебался, оказывать помощь Ринкер или нет: фракция Джагержак может быть пострашнее всяких там Квинты и Сэксты, чего там стоит хотя бы Шаолонг, обычно флегматичная и выдержанная… Поэтому он с чистой совестью направился на звуки стрекотни других фракций. …О дальнейших инцидентах Натаниэль разумно предпочёл не вспоминать. Под конец дня Ту Одершванк с гудящей головой еле-еле дошёл до лаборатории учёной дамы Лас Ночес — единственному тихому месту. Благо, думал он, хоть Октава чем-то полезным занималась. Однако ему было суждено разочароваться. — Ну что на этот раз? — поинтересовался Натаниэль, уворачиваясь от летящей в него колбы. Вопрос потонул в звоне летающего по помещению оборудования. Сёстры Гранц не церемонились друг с другом — ценность разрабатываемых препаратов была успешно забыта, а в артиллерию вступали скальпели, препарируемые ножи, склянки с кислотами — всё, что только под руку попадалось. — Засунь свой интеллект подальше, мелкая! — Зато у тебя вообще мозгов нет! — У тебя ещё молоко на губах ещё не обсохло, чтобы вякать, крыса лабораторная…! — Заткнулись все! — рявкнул Натаниэль, разрубая Гамузой летящий в него увесистый сосуд. Воцарилась зловещая тишина. Раскрасневшаяся Заэль угрожающе поблёскивала разбитыми стёклами очков, глаза же Гранц-старшей полыхали пламенем Геенны Огненной. — В чём дело? Вы же всю лабораторию разрушили. — Эта особа не может аргументировать своё мнение нормальным человеческим языком и переходит врукопашную. Ещё и очки мне разбила, кобыла! — Заэль тихо ретировалась за спину Натаниэля, прежде чем до оппонентки дошла вся фраза. — Как ты меня назвала?! До Ту Одершванка слишком поздно дошло, что он попал в перекрёстный огонь. «На войне всегда страдают крайние», — вспомнилось Натаниэлю философское изречение через полчаса, когда он, лёжа на койке, прижимал лёд ко лбу. — Так что это за раствор был? — спросил юноша в потолок, с опаской пытаясь подвигать повреждённой ногой — не дай Бог, вдруг эта розоволосая бестия её потихоньку ампутировала! Ту Одершванк Октаву не боялся — попросту жалел, как любого другого Пустого. Хоть ему была даже чем-то близка и симпатична её некогда отчаянная насмешка над происходящим, доверие было потеряно. Но у Октавы, вопреки опасениям Натаниэля, видимо, после такой потасовки даже связных мыслей не осталось. — Поди-ка разберись теперь в этой луже, — горе-учёная смахнула пот со лба. — Ильфорте, подай бинты мне. И Натан, прекрати вертеться — так не терпится уйти? Взмокшая после битвы Заэль, слепо щурясь, пыталась наложить компресс ухитрившемуся обжечь ногу о разлитое в заварухе какое-то химическое вещество Натаниэлю. Покидать сравнительно тихое помещение тому не шибко хотелось. — Уйти? Да во всём Лас Ночес сейчас тише места не найдёшь. — Да я же вижу, как ты маешься. Не выйдет по-быстрому, уж извини. Квинта мне однозначно потом задаст, поэтому я хочу отделаться меньшим. — Интересно, откуда у меня врождённая антипатия к лабораториям? — Натан и сам не заметил, как начал рассуждать о чём-то аморфном. Просто хотелось с кем-нибудь поговорить. — Может, я умер на операционном столе Йозефа Менгеле? — Интеллектом блистать перед пассией будешь, — Ты до войны с шинигами успешно пародировала этого фашиста, знаешь ли, — мелко рассмеялась в кулак Ильфорте, неся костыли. Натаниэль мысленно поблагодарил судьбу, что у Заэль хватило ума не реагировать на очередную остроту. Попытка найти тихий угол с треском провалилась. Проведать ещё до конца не оправившихся после нападения шинигами Приварон Эспаду было даже страшно — мало того, что из-за манер и весьма двусмысленных ухваток Чируччи потом с ревнивой Ноа проблем не оберёшься, так ещё и была опасность встречи с воинственно настроенным Дордони Алессандро. «Тео, где тебя Меносы носят?!» — хотел завопить на весь Уэко Мундо Натаниэль на следующий день. Бегать под руку с Гранц-младшей от захотевшей поразмять косточки Джилги с костылями под мышками резону не было никакого. Хорошо, что существовала техника Дескоррер. Так он и очутился у Куросаки, увечный, растрёпанный и голодный. — Тебе не по зубам эта мусорка, — сделал вывод Улькиорра, глядя на товарища, бездумно помешивающего давно остывший чай. — Поверь мне, Кватро, я это понял в первый же день, замещая Тео. Халибел мне друг, но временный покой дороже. — Ты подставляешь своего нового владыку… — Кватро… —…и свою женщину… — Кватро! —…что характеризует тебя, как плохого воина и несамостоятельного мужчину, и таких… — Господи, Кватро… —…в Генсее называют «маменькиными сыночками». Что означает ваш жест? — Шиффер переводил недоумённый взгляд с Ту Одершванка на Куросаки, с Куросаки на Ту Одершванка, синхронно закрывших глаза рукой. — Да, Улькиорра, ты с такой семейкой дел особенно не имел, — лицо Натаниэля тут же вновь приобрело философски-задумчивое выражение. — Таким вредит демократичная система, но к другим они просто не приспособлены. — Квинта мусором была, мусором и осталась. — Поосторожнее, Кватро, — Ту Одершванк строго, а, может быть, согласно покачал головой. — Ноа всё-таки моя… кхм, дама. — Коротко говоря, твоя излишняя мягкость никогда не доводила тебя до добра, Натан. — Понимаю, Ичиго, понимаю. Сколько раз клялся себе наказать их, но как взглянешь на эти лица и думаешь: а ведь были на пороге смерти! И как-то руки опускаются. Однако ж они не сделали никаких выводов из своего чудесного спасения! — И всё же, Натаниэль: Терсеро же тебе доверил целый Лас Ночес, — осторожно намекнул Куросаки, косясь в окно в надежде, что не завидит рыжую макушку. С досадой приняв неоправдавшиеся надежды, повернулся обратно к подавленному другу. Не хватало тому ещё и неординарных яств производства Орихиме. — Даже арранкарши ведь, всё-таки, слабый пол… — А ты их «слабым полом» не называй! Я такими темпами инвалидом стану! — сердито встряхнул циановой гривой Натаниэль, демонстративно подкинув костыль и потерев синяк под глазом. — Уж перебьются один день как-нибудь самостоятельно! В конце концов, должны же эти фурии заняться чем-то кроме своих драк. Да что там говорить, хотя бы готовить научились! — А разве за пропитание ответственна не фракция? — С тех пор, как моя Пеше, основной кулинар Лас Ночес, приглянулась Франческо из фракции Тео, приходится жить впроголодь. Я, конечно, рад за них, но радостью на голодный желудок сыт не будет… Вот даю голову на отсечение, Орихиме-чан замечательно готовит! — Натан как будто бы не заметил недоумённого ужаса в глазах Куросаки. Улькиорра же что-то заподозрил. — Она, надеюсь, не будет против научить женскую половину арранкаров парочке своих рецептов? А вот сейчас у неё лично и спрошу! И только когда резвый стук костылей Ту Одершванка («Оскал шире, чем у Зараки и Ноа вместе взятых!» — отметил про себя Ичиго, ошарашенно вспоминая улыбку экс-Терсеро, которой мог бы позавидовать сам Ичимару) навстречу вернувшейся Орихиме стих в прихожей, взорвавшейся обоюдными бурными приветствиями, шинигами с арранкаром третий раз за день переглянулись. — И что на это скажешь, Улькиорра? — Ты знаешь, какую славу Натаниэль Ту Одершванк носил во время правления Айзена Соуске? — Кватро отнюдь не выглядел удивлённым странной переменой настроения бывшего коллеги. — Ты очень заблуждаешься, если думаешь, что он не может быть предприимчивым и жёстким, если этого требует ситуация. И ты ещё больше заблуждаешься, если думаешь, что он не понял по твоему лицу и чаю, — Шиффер кивнул на почти полную чашку Ту Одершванка, — какой мусор готовит моя женщина. Полагаю, он просто решил избавиться от проблем, отравив весь Лас Ночес.