Преданность

Я, как на праздник, пойду в этот бой. ДДТ, «Новое сердце»

Погребальный костер высоко в небо бросал алые искры и ошметки пепла, пламя гудело сыто и ровно, но в рыжих языках нет-нет, да и проскальзывала зеленоватая искра. «Скверна, – думала Зела, выхватывая взглядом эти зловещие сполохи. – Сколько же ее было в твоей крови, Мор’гор? Ты не слишком заслужил эти последние почести. Но я отдаю их: в память о временах, когда ты был для нас хорошим вождем». Женщина стояла близко к огню, но почти не чувствовала его жара, занятая своими мыслями. В ней по-прежнему звучали отголоски короткой, но жестокой стычки, закончившейся немногим более часа назад. Сейчас Зеле не верилось, что еще вчера она могла только наблюдать, как вернувшись из Запределья, одержимый Скверной Мор’гор ведет их клан к гибели. Драконьей Пасти не хватало собственных сил, чтобы покончить с налакавшимся демонской крови выродком. Кто бы мог подумать, что неожиданная помощь придет под знаменем старого слова, некогда уже объединившего ее народ? Орда. В этом Зеле виделся добрый знак. «Мы всегда оставались ее частью. И сейчас, после стольких лет мы наконец-то вернулись туда, где и должны быть». – Зела! Женщина обернулась и увидела быстро приближающегося Гралока. Ей не впервой было отдавать приказы, выступая в роли командира, но теперь под ее рукой был не отряд и даже не армия, а весь клан. Отныне Зела говорила от лица Драконьей Пасти. – Мы потушили пожары, – без предисловий доложил подошедший орк. – Солдат и чернокнижников Морг’гора обезоружили. Побережье расчищают от обломков, заодно ищут ордынцев, которые могли выжить при крушении. А тебя разыскивал этот, Адский Крик. Его там все еще латают, в лазарете. – Иду, – Зела бросила последний взгляд на костер. Проходя мимо мужчины, она приостановилась и сказала негромко, но увесисто. – И да, Гралок. Вождь. Вспомни это слово, когда в следующий раз будешь говорить об Адском Крике. В лазарете стоял резкий, пряный запах трав и спирта, и было непривычно тесно. Обычно пустующие койки занимали вперемешку зеленокожие орки и ее сородичи. Серьезно раненых на первый взгляд было не так уж много: большинство бодро болтали между собой, знакомясь и делясь впечатлениями о недавней заварушке. Зеле не пришлось долго оглядываться, чтобы увидеть Гарроша. Хотя с Вождя сняли доспехи – массивные наплечники с огромными клыками, о происхождении которых женщине оставалось только гадать, и широкий кованый пояс – его все равно было сложно не заметить. По обе стороны от сидящего на лекарской койке Адского Крика стояло по орку из Орды: они внимательно, почти ревностно, наблюдали за движениями возящегося с ранами шамана Драконьей Пасти. В общей суете на Зелу никто не обратил внимания, и она остановилась у входа, рассматривая Гарроша. Час назад, когда они стояли перед крепостью, ей было не до того, женщине в глаза бросился только цвет его кожи и то, что при падении, или, может, после него, Вождя все же потрепало. Теперь она могла видеть, насколько. От локтя до плеча тянулся уже обработанный и закрытый повязкой ожог: драконий огонь, как видно, вот и один из наплечников в копоти. На правом боку наливалась чернотой гематома от удара о воду. И справа же три длинные раны по ребрам – живот защитил пояс. Две из них под умелыми пальцами лекаря уже превратились в кривоватые швы. Рядом с шаманом стояла чаша, где в покрасневшей от крови воде плавали мелкие деревянные щепки. Похоже, что он извлек их из ран, значит, бок Вождю пропороло каким-то обломком корабля. Повреждения не самые серьезные, но все же болезненные и выматывающие. Однако, Гаррош, казалось, вовсе их не замечал, как не замечал движений иглы лекаря, раз за разом прокалывающей его кожу. Взгляд Зелы скользнул к татуировкам, что оплетали руки орка и, изгибаясь по рельефу мышц, уходили на спину. У самой женщины тоже были рисунки на обоих предплечьях: эмблема клана, стилизованная драконья голова, окаймленная орнаментом. Но значение узора темных переплетающихся линий на теле Вождя было ей неясно. С некоторым удивлением Зела отметила, что без доспехов Гаррош вовсе не казался менее грозным, чем в боевом облачении. Так частенько бывает с вояками: стоит снять с них пластины брони, металл и шипы, и они вместе с ними враз теряют половину своей величественности. Адский Крик же будто избавился от украшения, которое не играло для него большой роли. Его тело, не закрытое броней, демонстрировало стать и выправку бывалого воина, но физической силой или мощью Зелу было не удивить, среди ее народа вообще нечасто встречались слабаки. Женщину поразило иное: в Гарроше, в его позе, взгляде, самом мимолетном движении, сквозила непоколебимая уверенность в собственном превосходстве, спокойная, до поры до времени. Пока кто-то не вздумает в этом превосходстве усомниться. «Мор’гор рассказывал, что знавал Адского крика в Запределье, – в смятении подумала Зела. – Демоны подери, о ком он вообще говорил? Сопливый щенок? Да это самый матерый зверь из всех, кого я встречала». Мимо женщины в лазарет проскользнул гоблин, оглянувшись по сторонам, он почти бегом направился к Вождю. Это вывело Зелу из замешательства: она осознала, что разглядывает Гарроша слишком пристально и долго. Орчиха прошла следом за гоблином, как раз, чтобы услышать последнюю обращенную к нему фразу. - Мой корабль должен быть готов к завтрашнему утру, инженер. - Я... слушаюсь, Вождь, - проговорил гоблин и бросился к выходу еще быстрее, чем забегал внутрь. Гаррош глянул ему вслед и заметил подошедшую Зелу. Женщина молча поклонилась ему в знак почтения. – Вот и ты, - обратился к ней Адский Крик. – Мое немедленное возвращение откладывается. Эти бездельники собираются возиться с кораблями целый день. – Оно к лучшему, – проворчал шаман, затягивая последний узел на нитке и закрывая зашитые раны повязкой. – Вам сейчас следует отдохнуть хотя бы сутки и набраться сил. – Что ты сказал? - Гаррош поднялся и развернулся к лекарю так резко, что тот шарахнулся в сторону. – Думаешь, такие царапины могут меня обессилить? Шаман, не ожидавший столь бурной реакции на свое замечание, что-то пробормотал, отступая назад. Впрочем, Адский Крик уже потерял к нему интерес. - Тебе придется найти, где разместить моих солдат на эту ночь, воительница. – Найду. Меня зовут Зела, Вождь. Гаррош глянул ей в глаза: пристально и внимательно. Женщина ответила ему спокойным прямым взглядом. Адский Крик неопределенно хмыкнул и продолжил: – Тогда займешься этим. Ближе к вечеру. А сейчас, пока у меня есть время, я хочу взглянуть на твой клан поближе. Покажешь мне город Драконьей Пасти, – орк глянул на своих солдат. – Доспехи мне. – Вождь! – шаман, убирающий инструменты, обернулся к ним и предпринял еще одну попытку возражений. – Я же сказал, что вам нужно отдохнуть. Доспехи – это лишняя нагрузка, от напряжения могут разойтись швы, и… – Хватит причитать, – резко оборвал его Гаррош. И, обращаясь к застывшим в замешательстве оркам из Орды, рыкнул. – А вы что, приказа не слышали? Шаман бросил измученный взгляд на Зелу, ища поддержки у предводителя. Но она уже поняла каким-то внутренним чутьем: бесполезно спорить с Адским Криком. И уж тем более бесполезно пытаться убедить орка в том, что ему что-то не по силам. Если Гаррош принял решение, в котором уверен, то пытаться возражать – все равно, что биться головой в каменную стену. – Мы теперь союзники, Вождь. Здесь больше не поле битвы, в доспехах нет нужды. Ты ведь не ждешь удара в спину от присягнувших тебе на верность? Хорошо, что она сама сняла броню, иначе такие слова прозвучали бы не слишком искренне. У женщины оставался топор на перевязи за спиной, но оружие – совсем другое дело. В лазарете повисла тишина, которая, казалось, была напряженной для всех, кроме самой Зелы и Гарроша, буравящего ее взглядом маленьких глаз из-под тяжелых дуг бровей. Даже орки на ближайших койках замолчали, косясь в их сторону. Женщина понимала, что в своем роде ее слова были наглостью, их даже можно было принять за издевку. Но она не хотела оскорбить Гарроша или задеть его, она сказала ровно то, что хотела ему сказать и могла надеяться, что мужчина все истолкует верно. – Хорошо, Зела, – Адский Крик усмехнулся, и орчихе показалось, что все вокруг украдкой выдохнули. Он поднялся на ноги, взвалив на плечо свой топор. – Идем. Женщина почтительно поклонилась, отходя, чтобы пропустить его к выходу. Шаман, который, кажется, еще не верил, что упрямый пациент передумал, в сердцах произнес, глядя Гаррошу вслед: – Да он просто… – Тихо, Грегор, – резко оборвала лекаря Зела. – Занимайся своим делом. И покажи солдатам Вождя, где были покои Мор’гора. Пусть отнесут доспехи туда. Гаррош ждал ее у входа. - Слишком хлипкие у вас укрепления, - заметил он, когда Зела подошла. Женщине нечего было ответить: Мор’гор действительно мало заботился об обороноспособности города, он даже подумывал о том, чтобы вовсе бросить поселение. Многие постройки уже порядком обветшали и представляли собой жалкое зрелище. – Для наступления на Сумеречный Молот нужен крепкий тыл, - продолжил орк. - Мои орки построят порт, а после укрепят стены форта, сделают его крепостью, достойной Орды. И, не дожидаясь ответа Зелы, Гаррош твердым шагом направился вглубь лагеря, в сторону дымящих кузниц. Женщина на какой-то момент растерялась: мысленно она уже прикидывала, куда отвести его сначала. Но, как видно, Адский Крик предпочитал сам выбирать маршрут, так что орчихе ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Она ждала вопросов, но Вождь молчал, и это молчание заставляло ее нервничать. Ему нечего ей сказать? Неужели он разочарован? На Адского Крика не произвели видимого впечатления даже трофеи Драконьей Пасти, украшающие лагерь с разных сторон: шкуры драконов с развернутыми, распяленными на кольях крыльями. Ее клан по праву гордился своим умением укрощать и уничтожать огнедышащих зверей. Но, что бы Гаррош ни думал, глядя на выделанные шкуры, все свои мысли он предпочитал держать при себе. Хотя Зела никогда не видела Оргриммар, она догадывалась, насколько могуча и величественна должна быть крепость Адского Крика. Само собой, ее город тому не чета. Но, пусть Драконья Пасть переживала не лучшие времена, ее клан не заслужили того напускного равнодушия, что Зела сейчас видела в глазах орка. Они обошли почти все поселение, после чего Гаррош направился по тропинке, ведущей вниз, к побережью. Туда, где на песок выволокли несколько пострадавших в стычке с драконами дирижаблей. Один из них стоял немного в стороне от прочих, и, судя по количеству снующих на палубе рабочих, именно ему было суждено первым вновь подняться в воздух. - Гоблины, - снисходительно произнес Гаррош, наблюдая за этой суетой. – Большинство из них обыкновенные трусы, хотя и теряют всякий страх, когда речь идет о золоте. В строю от них никакого толка, но эти коротышки делают отличные механизмы, которые бывают очень полезны в войне. - Ваши корабли действительно впечатляют, - призналась Зела. – Я никогда не видела таких машин. В желтых глазах Вождя мелькнула тень удовольствия: похоже, любую похвалу в адрес Орды он воспринимал как личную. - Мы оставим здесь несколько гоблинских механизмов, они пригодятся клану в будущих сражениях. Вашей первой целью станет Молот и Сумеречный Бастион. Когда я вернусь в Оргриммар, я пришлю сюда свежих сил, с их помощью вы должны разбить сектантов. Зела кивнула. Помедлила и твердо произнесла: - В моем клане много хороших воинов, Вождь. Мы сделаем твою Орду сильнее. - Я видел, как вы сражались, - отозвался Гаррош, разворачиваясь и снова направляясь вверх, к городу. – И я не удивлен. Вы орки: я не ждал иного. Зела какое-то время молча шла следом, глядя в его широкую спину. - Я тоже видела твоих воинов в деле. Но не тебя. Гаррош остановился, обернулся к ней, и в его взгляде первый раз мелькнуло нечто отличное от безразличия. Он повел плечами и спросил снисходительно: - Ты увидеть хочешь? - Испытать. Вождь коротко хохотнул, опираясь на свой топор, но это не смутило женщину. Какой толк в том, чтобы любоваться со стороны? Хочешь узнать воина, хочешь узнать мужчину – сойдись с ним в поединке. Она не оспаривала его превосходства, не бросала ему вызов, но Зела на своей шкуре хотела ощутить, чего стоит Адский Крик. А еще показать ему: единственный раз, когда ее клан нуждался в помощи, не делает Драконью Пасть слабаками. - Что ж, хорошо, - произнес Гаррош. Он оглянулся и, заметив неподалеку пустующую тренировочную площадку, направился туда, не говоря больше ни слова. Зела замешкалась: прямо сейчас? Он был ранен, женщина вовсе не имела в виду, что они должны драться немедленно. Но орчиха догадывалась, что, произнеси она это вслух, Гаррош, втащил бы ее в круг за шиворот. Вытоптанная многими бойцами земля отозвалась на их шаги приглушенным гулом. Зела достала из-за спины топор, глянула на Гарроша. Он сделал приглашающий жест, и женщина, удобней перехватив рукоять, бросилась к орку. Ее первый удар он отразил небрежно, как будто отмахнувшись. Что и говорить, Гаррош был силен. Вместе с тем Зела понимала, что это сила не делает орка неповоротливым или неуклюжим, ей не стоило рассчитывать только на свое проворство. Женщина неторопливо кружила вокруг соперника, пробуя на прочность его защиту быстрыми резкими выпадами. Он раз за разом отбрасывал ее назад и с каждой попыткой в душе Зелы все больше и больше зрела досада, но не потому, что она не могла достать Гарроша. Он не нанес ей ни одного ответного удара, и не было похоже, что он тщательно выбирал момент для контратаки. Зела ожидала от их поединка чего угодно, но только не такого оскорбительного безразличия. Женщина не знала о причинах этого равнодушия, но сама мысль, что Адский Крик не воспринимает ее всерьез, поднимала в душе обжигающую волну злости. «Я вождь клана Драконьей Пасти. Ты обязан со мной считаться». Следующая атака – и Зела замерла за секунду до того, чтобы нанести удар, обходя уже занесенный для парирования топор соперника. Быстро развернула оружие, и от души ударила Гарроша окованным древком по ребрам, прямо по ничем не защищенным ранам. Орк глухо рыкнул от боли, прижимая локоть к боку. Опустил топор, открылся, и тут же получил еще один удар, оголовком точно в грудь. Пошатнувшись, Адский Крик раздраженно зарычал и на этот раз, замахнулся в ответ. «Зашевелился», - с мрачным удовольствием подумала Зела, уворачиваясь. Он разозлился, похоже, сильнее, чем казалось на вид, потому что атаку никак нельзя было назвать расчетливой и точной. Сталь впилась в землю, не задев отскочившую Зелу, и орчиха, уже не скупясь на силу, пнула склонившегося орка в бок. Из-за неудобного положения Гаррош потерял равновесие и упал в пыль. Прежде, чем он попытался встать, женщина толкнула его в плечо, заставив откинуться на спину, и села сверху, сунув лезвие топора под черную от татуировок челюсть. Сглотнула, переводя дыхание, и в этот момент поняла, что Гаррош даже не запыхался. Он лежал сейчас на земле только потому, что не ожидал от нее ни одного настоящего удара. - Твои воины не падали так быстро, Вождь, – проговорила женщина, слыша, как собственный голос срывается от злости и обиды. – Дракона оседлать сложнее. И тогда Адский Крик зарычал. Зела не успела опомниться, как он стащил ее с себя, отшвырнул в сторону, будто щенка. Топор женщины оставил на его плече красную полосу, но Гаррош этого не заметил. Орчиха вскочила на ноги, встречая удар, и поняла, что до этого Адский Крик не дрался и в половину своей силы. Зела задохнулась от напора его атак, от сокрушительного и беспощадного натиска. Адский Крик знал свою силу и отлично умел ей распорядиться. Воздух прорезал высокий и чистый гул, чем-то похожий на звук рога. Это пел топор Адского Крика, которым, наконец, орудовали, как положено. «Песнь войны, – вспомнилось Зеле. – Он из клана Песни Войны». И его песня была хороша. - Давай, - шептала женщина, дрожа от азарта, напряжения и удовольствия. – Давай, давай, давай… С каждым ударом, с каждой искрой сцепившихся лезвий росла их общая ярость. Кипела кровь и Зела едва сдерживалась, чтобы не отдаться целиком боевому исступлению. В какой-то момент она подумала, что он действительно может ее убить, но эта мысль вызывала не страх, а возбуждение. Отразив следующий удар, женщина отскочила в сторону, и соперники замерли друг напротив друга. Не без удовольствия Зела отметила, как часто вздымается широкая грудь Вождя, и, с некоторым стыдом, как ярко проступила сквозь повязки на его боку кровь. Женщина глубоко вздохнула и выпрямилась. А потом опустилась на колено, положив топор перед собой на землю. Склоняясь на сей раз не перед Ордой, но перед ее Вождем. Она услышала тяжелые приближающиеся шаги Гарроша и подняла голову. Адский Крик подал ей руку. Он молчал, но ни одна похвала из уст соперника не могла бы польстить Зеле больше, чем этот простой жест. Она протянула руку в ответ, и мужчина рывком поднял орчиху на ноги. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, потом Зела перевела дыхание и спросила как можно спокойней: - Хочешь продолжить осмотр города? - Нет. Все, что заслуживало внимания, я увидел. На форт Драконьей Пасти опускалась ночь. Обычно пустое и темное побережье сейчас было освещено десятками факелов и костров: гоблины намеревались работать без отдыха до утра. Они шумели, ругались, стучали, сверлили и пару раз что-то взорвали, отнимая у жителей ближайших домов надежду на крепкий сон. Впрочем, сегодня в городе мало кто собирался спать. Клан обрел нового предводителя, они снова стали частью Орды: более чем весомые поводы для праздника. Зела не помнила, когда последний раз устраивали такой пир, когда она видела столько по-настоящему радостных лиц и слышала столько искреннего смеха. Должно быть, это было в честь только берущего власть в свои руки Мор’гора. Когда он вернулся из Запределья, тоже был праздник, который больше напоминал тризну: только слепой не видел, в кого превратился их предводитель. Женщина заставила себя выкинуть из головы мрачные воспоминания. Это в прошлом. Они с Гаррошем сидели рядом: Зела ожидала, что Адский Крик займет место Мор’гора посреди стола, но орк опустился от него по правую руку. - Это место вождя Драконьей Пасти, - негромко сказал он женщине, заметив невысказанный вопрос в ее глазах. Повязки орку сменили, она к вечеру тоже переоделась, смыла с себя кровь и грязь. Но, пусть ничего не напоминало об их драке, Зела поняла, что кусочек уважения и признания для себя и своего клана она отвевала. Их с Адским Криком чествовали попеременно, поднимая чаши то за новую предводительницу, то за того, кто отныне был Вождем для них всех. Он много говорил. Зела, которая уже успела решить, что Гаррош немногословен, была по-настоящему удивлена. Она видела, с каким восторгом и восхищением его слушают не только ордынцы, но и ее клан. Орков непросто пронять красивыми речами, непросто заставить несколько десятков воинов внимать одному. Но слова Гарроша, они все слышали не разумом, а сердцем. «Мы закостенели, - думала Зела, глядя на Вождя. – Увязли здесь в бессмысленных стычках с Громовым Молотом, которым не видно конца. Обманываем сами себя, гордясь былыми заслугами, и боимся признаться в том, что настоящий огонь в нас давно погас. Но Адский Крик снова раздувает его». Женщина думала, что они много лет ждали именно этого. Что найдется, наконец, тот, кому хватит смелости заявить: «Мы заслуживаем лучшего». Вождя, который скажет: «Мы сильны. Мы можем взять то, чего мы достойны». И Гаррош говорил это. Не пытаясь подобрать или смягчить слова: прямо и открыто, он призывал свой народ снова стать теми, кем они всегда были. - Вы с Ордой, Драконья Пасть? – крикнул Адский Крик, поднимая чашу высоко над головой. Воздух дрогнул от согласного, торжественного рева орков, вскинувших вверх кулаки и оружие. Зела молча встала со своего места и протянула Вождю свою чашу. Глиняные бока стукнулись, смешивая плеснувшееся через край вино. К середине ночи усталость начала брать свое. У Зелы в горле пересохло от повторенных на десятки раз клятв, ритуальных фраз и поздравлений, а от хмеля отяжелела голова. Лихорадочное воодушевление, что владело орчихой целый день, теперь шло на убыль. Поэтому он вздохнула с облегчением, когда Адский Крик поднялся на ноги и взял в руки топор, давая понять, что его участие в пире окончено. - Я тебя провожу, Вождь, - Зела могла бы поручить кому-нибудь из своих воинов сопроводить Гарроша, но предпочла использовать повод покинуть праздник. Жарким августовским днем столы поставили прямо на улице, так что они слышали громкие возгласы своих воинов даже когда подошли к центральному зданию. В свете факелов на земле вокруг него все еще можно было различить пятна крови. «Какое-то время это будет нам напоминанием», - подумала Зела, кивая слаженно отдавшим честь стражником у входа. Они с Гаррошем поднялись на второй этаж, и женщина проговорила, отпирая дверь: - Здесь были покои Мор’гора. Я решила, что Вождю лучше ночевать в них. - Потом займешь их сама? - Да, наверное, - вопрос застал ее врасплох. О таких деталях Зела еще не успела задуматься. – Думаю, это будет правильно. Твои доспехи, - она кивнула в сторону наплечников и пояса, сложенных у двери. Она открыла дверь, пропуская Гарроша, поднявшего свою броню, внутрь. Хотела поклониться и уйти, но неожиданно почувствовала душный, едкий запах: смесь серы и какого-то сладкого масла. Орчиха удивленно шагнула следом за Вождем и изумленно остановилась у порога, оглядывая небольшое помещение. Мор’гор увлекся демонической силой куда больше, чем она могла себе представить. В камине едва тлели угли, их света было недостаточно, чтобы разогнать мрак комнаты, но иных огней хватало. На полках вдоль стен, на столах, на всякой свободной поверхности в комнате мерцали зеленым и фиолетовым кристаллы и сферы. Их теснили свитки, кости и склянки с непонятным содержимым. Курилось несколько жаровен, наполняя комнату сизой дымной завесой, источая тот самый отталкивающий и одновременно притягательный аромат, что привлек ее внимание. - Проклятие, - выдохнула, наконец, Зела, заходя внутрь и прикрывая за собой дверь. Женщина прошла вдоль одной из стен, остановившись у неровно обрубленной высокой колонны из черного камня, уставленной оплывшими темными свечами. Гаррош за ее спиной будто бы усмехнулся, а в следующий момент раздался громкий звон бьющегося стекла, и Зела стремительно обернулась. На свободном от ковров участке каменного пола лежали осколки, вокруг которых разлилась лужа слабо мерцающей зеленой жидкости. По форме осколков можно было догадаться, что это был шар. Гаррош стоял у стола, и женщина поняла, что именно он смел на пол артефакт. – Я вышвырну все отсюда, – сказала Зела, глядя на плещущуюся в глазах орка ненависть. Похоже, Адский Крик имел свои счеты со Скверной. – Я сожгу все вещи из этой комнаты. Прости Вождь, я действительно не могла подумать, что все зашло так далеко. Если тебе неприятно, мы приготовим другую… Орк, не дав ей договорить, расхохотался так громко, что звякнули какие-то бутылки на полках за его спиной. – Неприятно? Неприятно, говоришь? – Гаррош бухнул свой топор на стол. – Мне плевать на эти побрякушки. Мор’гор мертв, и они больше не значат ничего. Мужчина подошел к небольшому окну, распахнув ставни. Просоленный воздух хлынул в комнату, и дышать стало легче. Вождь пристально смотрел в сторону побережья, туда, где ремонтировали корабли, и Зела спросила: - Думаешь, что гоблины не успеют к завтрашнему утру? Много забот в Оргриммаре? - У механиков нет выбора: я отдал приказ, значит, им придется успеть, - веско проговорил Гаррош. - А забота всего одна. Только идиот не заметил бы, что сумеречные драконы знали, когда и как напасть на воздушный флот. Кто-то доложил Молоту о планах Орды. В моем городе есть шпион. – Гаррош обернулся и впился в женщину горящим яростью взглядом. – А за предательство существует единственное наказание: смерть. И тебе это стоит запомнить. - Что ты имеешь в виду? - нахмурилась Зела. - Я видел, как ты заняла место предводителя, – Гаррош отошел от окна и приблизился к ней. – Ну уж нет, - оскалилась женщина. – Не смей ставить мне это в вину. Это Мор’гор нас предал, нас всех. Продался демонам, и забыл о долге перед кланом, даже отказался помогать собственным сородичам! - Это верно. И все же, воительница. Если тебе в голову когда-нибудь придет… - Ты меня пытаешься испугать, Гаррош? – женщина на миг осеклась, первый раз назвав его по имени, но тут же заговорила вновь, еще резче. – Какой в том толк? Ты мою клятву слышал: Драконья Пасть отныне принадлежит Орде. Только смерть может освободить меня от нее. Это дело чести, Вождь. Не нужно запугивать меня, чтобы получить мою верность. – Вот как, - сказал Гаррош. – Что ж. Это мне нравится. Он сделал к ней еще один шаг, встав совсем близко, так, что орчиха почувствовала его запах: крови, стали и трав, которыми были пропитаны повязки. - Вот что я тебе скажу, Зела, - серьезно продолжил мужчина - Хватает трусов, которые следуют за мной из страха. Они боятся меня больше, чем наших врагов. Хватает слабаков, которые держатся Орды потому, что сами по себе они – пустое место и ничего не стоят. Гаррош замолчал и положил ладонь ей на плечо. Жест вышел покровительственным, но вместе с тем доверительным. - Вот почему мне нравится слышать твои слова, воительница, - он скривил губы в невеселой усмешке. – Я и не ждал уже, что кто-то еще помнит истинное значение слова «преданность». Зела, повинуясь внутреннему порыву, положила руку поверх ладони мужчины на своем плече. – Это трудно? – неожиданно сама для себя выпалила она. – Быть Вождем? – Скоро узнаешь. – Гаррош улыбнулся и, пожалуй, сейчас это действительно напоминало улыбку, а не усмешку. – Ведь ты теперь лидер целого клана. Что же до Орды… Не думаю, что кто-то, кроме меня, способен с этим справиться. То, что должно было казаться напускным бахвальством, из уст Гарроша прозвучало как нечто само собой разумеющееся. Он безоговорочно верил в то, что говорил, он был готов доказать это любому, кто решился усомниться в его словах. Именно его уверенность делала их правдой. Зела хотела сказать что-то еще, но неожиданно почувствовала, что у нее пересохло в горле. Стоять рядом с Гаррошем было слишком жарко. Демоны знают, что горело в нем так ярко и горячо, но Зела ощущала этот жар почти физически. От него сбивалось дыхание и кружилась голова, без того мутная от хмеля и не до конца выветрившейся серной дымки. Женщине показалось на какой-то момент, что она снова сжимает в руках оружие. «Это битва», - поняла Зела. Гаррош Адский Крик сам был сражением, самым неукротимым и неистовым из всех, в которых ей приходилось побывать. Эта мысль была настолько опьяняющей и будоражащей, что Зела шагнула вперед, почти не понимая, что делает. Она ощутила жар его тела сквозь ткань одежды, а в следующий момент почувствовала, как сильные руки орка сжали ее едва ли не до хруста костей. Гаррош бесцеремонно рванул ворот рубахи, одним движением превратив ее в два лоскута. Поднял женщину в воздух, придерживая за бедра – легко, как какую-нибудь эльфийку – и прижал спиной к стене. Горячее дыхание и губы обожгли ей грудь, клыки царапнули сосок, и Зела невольно откинулась назад, судорожно выдохнув, прижимая к себе голову мужчины. Но Гаррош не спешил продолжать и, будь на его месте кто-то другой, Зела решила бы, что он ожидает… согласия? Женщина не могла видеть его лица, только ощущала тяжелое, горячее дыхание, прокатывающееся по ее шее, все ниже, оборачиваясь истомной тяжестью внизу живота. Она требовательно подалась вперед, обхватила его шею, почти проскулила: - Давай же. И больше не успела произнести ни слова. Гаррош резко развернулся, почти бросил ее на стол, сметя на пол кувшин с вином и несколько кристаллов, чудом не задев свой топор. Он нетерпеливо, почти с раздражением освобождал ее от одежды, и женщина вздрагивала от каждого его прикосновения, словно это был удар. Зелу и саму трясло от болезненного, сладкого нетерпения, так, что пальцы едва слушались, когда она развязывала шнуровку на его штанах. Орк грубо перехватил ее руки, завел их женщине за спину, заставив ее охнуть от резкого движения. Легко удерживая оба ее запястья одной рукой, другой он прижал орчиху ближе, и Зела глухо зарычала, наконец, ощутив его в себе. Гаррош брал ее с той же яростью, с которой сражался, не знающей полутонов и компромиссов, брал по праву сильного. О любовнице орк будто вовсе не заботился: его движения были грубыми и жадными, жадными настолько, что у Зелы проскользнула кажущаяся ей абсурдной мысль, что он давно не был с женщиной. Но меньше всего орчихе хотелось, чтобы ему вздумалось быть нежным. Боль в сведенных за спиною руках только сильнее заводила ее, заставляя крепче сжимать бедра, двигаясь мужчине навстречу. Зела хотела произнести его имя, но не могла, не могла даже стонать, задыхаясь в его руках. Гаррош зарычал, содрогнувшись всем телом, отпустил ее, вцепившись в край столешницы. Зела жадно обхватила его шею освободившимися руками, выгнулась навстречу, и через мгновение горячая, обжигающая волна удовольствия все-таки вырвала из ее груди бесстыдный стон. Несколько секунд тишины, в которые женщина отчетливо слышала его шумное сытое дыхание, а потом она, разжав руки, опустилась спиной на доски стола. Гаррош наклонился к ней, повелительным неспешным движением проведя по груди и животу. Орчиха помимо воли приподнялась навстречу его ладони. Зеле показалось, что он хочет что-то сказать, но мужчина выпрямился и направился к стоящей в углу бадье, по дороге сдирая и бросая в камин второй раз расцветившиеся кровью повязки. Он набрал полные ладони воды и долго умывался, отфыркиваясь. Зела поднялась и прошла к постели бывшего вождя, упав животом на мягкую волчью шкуру. Прикосновения меха, обнявшего разгоряченное тело, были дразнящими, но усталость, отступившая под напором страсти, теперь вернулась вдвойне. Женщине показалось, что она не засыпает – теряет сознание, когда она почувствовала, как Гаррош опустился рядом. Тяжелая рука мужчины легла ей на талию, неспешно прошлась вдоль хребта до шеи и обратно. - Чего ты хочешь, Адский Крик? – хрипло спросила Зела, не открывая глаз. – Калимдор? Восточные Королевства? Весь Азерот? - Азерот, - спокойно повторил орк. Его голос звучал тихо и расслабленно, но от этого не менее уверенно. – Мир, который должен был принадлежать нашему народу давным-давно. Женщина нащупала его ладонь и сжала ее. «Тогда возьми, Вождь. Меня, мой клан, города и земли, возьми весь этот мир, если считаешь, что это тебе по силам». Гаррош шевельнулся, перевернул ее на спину, взял за подбородок, и Зеле пришлось открыть глаза, чтобы посмотреть на него. Он молчал, но орчиха ясно понимала, о чем Гаррош хочет спросить. Женщина приподнялась, прижалась к нему, поцеловала шрамы на ребрах. Один за другим, чувствуя на языке соленую смесь пота и крови. - Куда бы ты ни пошел, Адский Крик, - сказала она. - Какую бы войну ни решился вести, кого бы ни выбрал себе в противники. Я поведу свой клан за тобой. «И я не предам, Вождь. Я никогда тебя не предам».