***
Ветер развевал каштановые пряди волос, свободно рассыпавшиеся по тёмно-синему бархатному плащу. Он то обтекал со всех сторон, то хлопал на ветру. А на лице юной королевы играла бесконечно добрая и счастливая улыбка, за которую так любили её жители Нарнии и Орландии. Тириан, ехавший бок о бок со своей женой, не мог налюбоваться своей королевой, которая словно сошла со страниц древних легенд и появилась в его жизни в тот самый момент, когда он думал, что умер… Впрочем, в каком-то смысле, всё так и произошло. Он и сам не очень понимал происходящее. Только знал, что за что-то заслужил такую прекрасную девушку и её любовь. И сейчас это было главным. — Алмаз, — обратился молодой король к скачущему подле него белоснежному единорогу, когда Люси умчалась вперед, наперегонки с неуловимыми дриадами. — Друг мой, скажи, может, не стоило мне увозить мою отважную жену так далеко от её родных и друзей? Посмотри, она светится от счастья! — Государь, думается мне, что она и впрямь соскучилась по прошлому. Но вы лишь выполняли её просьбу, забирая в ваш новый дом. Но сегодня королеве было бы лучше побыть одной. — Она… Мне стыдно признаться, верный Алмаз, но если она уйдет от меня? Если ей нужна свобода, а не дом и обязанности хозяйки? — Стыдитесь, государь, — фыркнул единорог и тряхнул шёлковой гривой. — Сомневаться в такой чудесной девушке! Просто подарите ей вечер одиночества. Уверен, большего ей и не надо.***
— Люси! Питер откинул в сторону тяжелую корону, которую с отточенным и безукоризненным мастерством ловко поймал темнобородый гном в пышном придворном костюме, и бросился навстречу спешившейся сестре. — Питер! Люси совсем не по-королевски повисла на шее у брата, чувствуя, как по щеке скатывается слеза. Они не виделись год. Для неё это оказался слишком долгий срок. Что она хотела себе доказать? Или Питеру и Эдмунду? Что она уже взрослая? Но ведь «взрослость» проявляется отнюдь не в подобных поступках… — Как же я рада тебя видеть! — прошептала она, утыкаясь носом в пахнущий — так по-летнему! — абрикосом и подсолнечником высокий воротник Верховного Короля. — Я скучал по тебе, сестрёнка, — Питер чмокнул девушку в щеку и заботливо поправил растрепанные пряди. — А где Тириан? Неужели он отпустил тебя одну? Впрочем, чего сейчас бояться на дорогах… Да и вообще в королевстве… — Я его обогнала… А Эд будет? Взгляд королевы скользил по саду, радующему глаз пышными и ароматными цветами и кустарниками. Густой и пьянящий аромат пропитал весь воздух вокруг, отчего голова приятно чуть кружилась. — К вечеру обещал успеть, — правитель внимательно смотрел на сестру. — Лу, что с тобой? Или я отвык от тебя, или ты из-за чего-то переживаешь? — Нет! Все в порядке, — рассмеялась Люси, чувствуя, как щёки заливает предательский румянец. Вдруг смешавшись, она вздохнула и ответила начистоту: — Просто я грущу по… — По прошлым дням, — закончил за неё старший брат. — Знаешь, я тебя прекрасно понимаю. Казалось бы, чего ещё душа может пожелать в этом раю? Но нет… Мои мысли мечутся… Воспоминания о былых битвах и приключениях не желают меня отпускать. — Кажется, мы не достойны того, что нам по милости своей и доброте даровал Аслан, — горько проговорила юная королева. — Вот бы с ним поговорить! — Нам остается лишь ждать, — отвечал Питер. Потом, словно встряхнувшись, он махнул рукой в сторону беседки, увитой белыми розами. — Прости, совсем забыл. Тебя ждет мистер Тумнус. И не беспокойся, Тириана я встречу. — Спасибо, — шепнула она. — До вечера!***
Люси неожиданно для себя робко вошла в беседку. На скамейке, прикрыв глаза, сидел её фавн. Рядом с ним стоял прислоненный к стене знаменитый зонтик. Тот самый, под которым они гуляли по лесу ещё во время их первой встречи. Она хотела его разбудить, но тут же устыдилась своего эгоистичного желания. Присев рядом, юная королева вздохнула полной грудью, наслаждаясь красотой момента. Тёплые лучи солнца снаружи, полумрак внутри беседки, пряные ароматы цветов, кружащиеся в воздухе золотые пылинки и мерное дыхание любимого друга. Тишина, мир и спокойствие. И никаких битв не надо. Странно. Ведь совсем недавно она испытывала совершенно противоположные эмоции! — Люси Пэвенси, — фавн открыл один глаз, не спеша полностью скидывать с себя власть летней дрёмы. — Это прекрасный сон или волшебная явь? — Мистер Тумнус, это и вправду я, — засмеялась она, заправляя за ухо локон и лукаво улыбаясь. — Простите, что меня так долго не было. — Ну что вы, о дочь Евы, — окончательно проснувшись, он теперь что-то вертел в руках. Что-то белое и смутно знакомое. — Я как раз приехал. Читал древние свитки и манускрипты… — Целый год? — удивилась Люси. — Целый год, — подтвердил ее друг. — А что мне ещё делать? Надо же заняться чем-то полезным… — О! Это мой платок? — девушка только теперь узнала вещь, когда-то принадлежавшую ей. — Ваш подарок, дорогая Люси, — фавн чуть застенчиво улыбнулся и принялся складывать платок вчетверо. — Вот, возьмите, если он вам нужен. — Что вы! Это мой вам подарок, я не стану его забирать, — возмутилась она. — Моя благодарность, — мистер Тумнус замялся. Потом собрался с духом и выпалил: — Люси, могу ли я пригласить вас в мой старый дом на чашечку чая? — К вам домой? — не поверила своим ушам королева. — С радостью! Как же я давно там не была! Только… Он же далеко отсюда… Фавн радостно улыбнулся. — По этому поводу не беспокойтесь, моя королева. Стрела обещала нам помочь…***
Тепло. Даже жарко. Жар исходит от натопленного камина, несмотря на то, что сейчас лето. Нежная мелодия флейты льется ручейком, пробуждая струны души, ранее отмершие или казавшиеся непригодными для игры… Или жизни. Или чувств. В воздухе разлился аромат чая с пряными травами. Дымок от чашек и чайника струйками поднимается к невысокому потолку. Люси отхлебнула маленький глоточек, осторожно сжимая в руках хрупкий фарфор, который, казалось, был готов разлететься на мелкие кусочки, которые уже никогда не восстановить, от любого грубого движения. Жарко. Смахнув со лба капельки пота, она опять посмотрела на друга. Фавн продолжал играть. Ту самую колыбельную. Его лицо было серьёзным. Одухотворенным. Лицом творца. Захотелось вдруг узнать, его ли эта мелодия… Но прервать музыку казалось кощунственным и ужасным поступком. Языки огня в камине плясали. Девушка сосредоточила на них взгляд, отставляя в сторону чашку с недопитым чаем и дуя на обожжённые пальцы. И чем дольше она смотрела на алые, золотые, чёрные, синие, багряные, белые пляшущие пятна, тем сильнее они казались ей её подданными, танцующими дикий танец жизни и свободы. Мелодия становилась быстрее, увлекая её в свой водоворот. Волшебные существа плясали, зазывая её к себе. Совсем как в тот раз. Пара пронзительных нот, разрывающих сердце, заглядывающих в душу… Казалось, ещё немного, и ей откроется неведомая тайна, неизмеримо важная, которую в конце концов должен понять и узнать каждый… Но тут все оборвалось. Уже закрывающиеся веки уловили мелькнувшую по направлению к ней тень. Прохладные пальцы бережно коснулись её маленькой ладони, так же, как она держала ранее фарфоровую чашку. Ей показалось, или голубые глаза, сравнимые с зимним небом в солнечный день, смотрели так, как Каспиан смотрел на её сестру в день их прощания? Горячие губы обожгли ей пальцы. Она вздрогнула, пытаясь ему сказать… Но веки её закрывались, а колесница сна, запряженная парой смирных коней, уже поджидала юную королеву. И тишина.***
— До встречи, дорогая сестрица, — Питер всё никак не мог выпустить сестру из объятий. — Навещай нас почаще, — добавил Эдмунд, растрепав кудрявые волосы Люси. — Постараюсь, — ответила она, улыбаясь и не понимая, что означала её улыбка. Девушка обернулась к супругу, всматриваясь в заботливые и чуть встревоженные синие глаза Тириана. Печальная мелодия колыбельной продолжала играть в её душе, усыпляя растревоженные чувства и сомнения. Усыпляя до следующей встречи у жаркого огня посереди лета за обжигающей чашкой чая. Это же не было прощанием?