«Улыбчивые» люди

      У Уноханы странная улыбка, вроде бы добра, но в тоже время железная – не повиноваться ей в момент, когда она так улыбается, просто невозможно. А ещё она фальшивая, до дрожи в коленках, до зубовного скрежета врага. Почему – неизвестно…       Зараки широко зевает и аккуратно (если это слово вообще употребимо к человеку, забывшему страх и предпочитавшему меланхолии опасную драку) опирается на крышу своих бараков.       Сегодня воистину странный день, и мысли точно такие же, непутевые и ненужные: о Рецу и её улыбке.       Капитан незаметно кривится. Нет, определённо сегодня дурной день. Куросаки нет, других кандидатов на хорошую потасовку тоже нет. Даже Ячиру решила оставить его, предпочтя себе более интересное занятие – воровство у Омаэде сладостей.       «И всё же Ячиру женщина», - проносится запоздалая мысль, заставляя разум немного встряхнуться, а после благополучно забить на все нестыковки и просто ждать. Ждать того, о чём не условились, а просто поняли, что надо.       Кенпачи никогда не понимал женщин: одна была слишком мала, чтобы осознать, какие планы вертятся в этой розоволосой голове, с другими не мог состыковываться – они не любят шумные битвы, а потому и не представляли для капитана одиннадцатого отряда никакого интереса, а вот одна была слишком загадочной, чего уж стоила её улыбка.       Унохана… Одно упоминание её имени вызывало мгновенную дрожь в коленках у многих сильнейших бойцов Гётея. Даже капитаны относились к ней не просто уважительно, а иногда и с опаской. Только Маюри воспринимал её как соперника и прямого конкурента – изготовить противоядие от его наркотиков не каждому выдающемуся медику удастся! А у Рецу проблем с этим не было. Она, продолжая так же неискренне улыбаться, отчитывала подчинённых, скрытно язвила Куротсучи и лечила больных, разгоняя особо буйных в особых случаях. И почему-то часто «особо буйными» как-то и оказывались бойцы из отряда Зараки.       Кенпачи хмурится и недовольно вспоминает эти её «улыбчивые» захождения на чай, где обязательно нет-нет, да всплывёт пара-тройка оболтусов, погромивших госпиталь. Да и Рецу говорит о таком по-особенному, вроде бы чуть посмеиваясь над ситуацией, а в тоже время и грустно. И Зараки в такие моменты совсем не понимает, что ему хочется больше – прибить их на месте или же отправить опять на лечение. Хотя… разницы особой нету, но всё же…       Капитан не сдерживается и довольно скалится, вспоминая последние удачные битвы, краем глаза отмечая, как какой-то рядовой прытко юркает в переулок. Конечно, не каждый выдержит своеобразную улыбку Зараки-тайчо, а уж тем более боец не из его отряда.       «Хлюпик», - презрительно фыркает мужчина.       Да, такие к нему никогда не попадают. Без нервов в одиннадцатый точно нельзя, а иначе не выдержишь напора двух самых «улыбчивых» людей. И если с одной вам предстоит частенько встречаться, то с другим фактически жить… А это уже чревато последствиями. И своими особыми закономерностями. Ведь улыбка у этих двух капитанов особая – одна фальшивая, другая зверская. И с этим уже ничего не поделаешь, да и не хочется. Они так привыкли – это их жизнь.       Да и Зараки никогда не сможет понять, что же такое улыбаться по-человечески, потому что счастье для него – это эффектная битва, где трещат кости и рвутся сухожилия, а лица кривятся в болезненной гримасе или торжествующем оскале. И там ведь не до мирских нежностей, именно там зарождается его мимолётное счастье и это зверское выражение лица. Дикое, чуть первобытное, заставляющее врагов трепетать от страха. Но именно эта улыбка самая что ни на есть настоящая у Зараки.       А Уноханы… всё не так.       Её улыбка пропитана фальшью, в ней нет того торжества или же нежности – это просто искусственно слепленная маска, под которой умелый актёр прячет все ненужные на его сцене чувства.       Они полная противоположность друг другу: он прямолинеен, она же достаточно умна, чтобы не лезть напролом; она фальшивит, он же честен в своих желаниях и не скрывает их; он лишь калечит, она же профессионально лечит всех, невзирая на свои личные желания. И только в одном они схожи – оба скучают по сильным битвам, где на кону твоя жизнь, как плата за минутное наслаждение.       Лёгкая поступь по черепице заставляет капитана лениво приоткрыть глаза и недовольно рыкнуть, приподнимаясь из полулежачего положения:       - Опаздываешь.       - Слишком много работы, - слишком фальшиво, но, тем не менее, так обычно, что заставляет задуматься, а может день и вправду не такой уж дурной?       - Кто? – Кенпачи чувствует, как женщина присаживается рядом и устало облокачиватся о его могучую спину своей, откидывая черноволосую голову на его плечо.       - Опять ваши постарались, Зараки-тайчо… - не упрек, а просто констатация факта. И Рецу это прекрасно знает, точно так же, как и капитан одиннадцатого. Только вот почему-то злит немного, что именно от его обалдуев столько проблем.       Фырк возвещает о конце беседы, а женщина смеётся беззвучно, чтобы после так же незаметно прикорнуть на чужом плече. Всё-таки она реально замоталась, и эта встреча, как отдушина – можно забыть, что ты капитан с кучей проблем и просто посидеть, ни о чём не говоря, ничего не обещая и никого не спасая. И это тоже обыденный факт.       Зараки скалится, чуть благодарный в душе своим бойцам. Пусть сам пока не осознает, но завтра и послезавтра тайчо опять будет устраивать тренировки, чтобы снова вот так посидеть. И пускай это не битва, но всё же… иногда и им надо просто посидеть, никому ничего не обещая, никому ничего не говоря.       Звякнули колокольчики на ирокезе, слегка разлохматилась аккуратная коса у женщины, а шаловливый ветерок отправился гулять дальше, не заботясь о последствиях. Только Шунсуй слегка улыбнулся, украдкой глядя на столь умиротворенную картину, одновременно пряча где-то на крышах одиннадцатого отряда бутылку саке от Нанао, втайне надеясь, что вездесущий лейтенант всё-таки не найдёт очередной тайник.       В Сейретее было всё, как обычно…