Моя версия реальности

Лоренц уже не одну неделю мучился от бессонницы и вот настал очередной долгий, томительный вечер. Спешно избавившись от одежды, он принял душ, и устроился под одеялом, прикрывая отяжелевшие веки. Лицо его уже явно окрашивала накопившаяся усталость, кожа истончилась и побледнела, вокруг глаз просвечивали злосчастные темные круги, он был измотан и слаб, но сон, черт его возьми, приходил изредка, и лишь на пару - тройку часов за несколько суток. Парень, на вид которому явно не дашь больше двадцати, пролежал в кровати уже около часа, стараясь оставить мысли, устроиться хоть немного удобней и провалиться в безмятежный сон – все было тщетно. Время тянулось медленно, а тишина, окутавшая комнату, казалась полностью лишенной самой себя. Ну не абсурд ли?! Конечно абсурд. Но, по мнению Лоренса, это было чистейшей правдой, такой же, как то, что сейчас он страдает от бессонницы. Звуки, с виду неприметные, и исключительно тихие наполняли комнату один за другим, то было тиканье часов; шелест бумажных журавликов, что на леску были прикреплены к лампе, и колыхались из-за ветра, проникавшего сквозь приоткрытое от жары окно. Звонкие шаги прохожих, опоздавших на последний транспорт, и теперь вынужденных добираться самостоятельно, по не освещенным, узким улочкам, сплетенным в одну паутину. Лоренс глубоко вдохнул, втягивая носом разряженный, свежий воздух наполненный озоном, как и всегда после дождя тот был куда приятнее, и хотелось вдохнуть как можно больше. Тиканье часов ушло на второй план, уступая минутному расслаблению брюнета. Он тряхнул головой, отгоняя очередную порцию мыслей, заполонившую его сознанье, и не позволяющую как следует выспаться. Уставившись своими серыми, холодными глазами в потолок, он сверлил лампу взглядом, столь без эмоционально и холодно, что в лунном свете, проникшем через не плотно задернутое шторами окно, эти глаза казались не теплее самой стали, с таким же характерным, металлическим блеском. Может, конечно, все дело было лишь в усталости и хроническом недосыпе, но факт оставался фактом, столь холодные глаза, лишенные всяких эмоций были редкостью, которую не увидишь в каждом втором человеке, обитающем на земном шаре. Было в них, что то такое, от чего дрожь холодом пронизывала все тело, вплоть до кончиков пальцев, заставляя нервно сглотнуть и отступить, уходя с дороги этого человека, скорее, быстрее, сейчас же. Не думаю, что найдутся люди, раз ощутившие на себе этот взгляд, и желающие познать это чувство снова. Кто-то грохнулся на пол, проникая через окно и чертыхаясь, юноша выпрямился в спине, ночная тьма, окутавшая комнату скрывала его лицо, но тонкие лучи лунного света коснулись нахальной, мягкой улыбки. Ветер колыхнул шторы, и те с легким шорохом прильнули к высокой темной фигуре. О, он словно сиял, сиял своей уверенностью в том, что кто-кто, а Кайл уж явно на своем месте, там, где должен быть. Его улыбка, она не предвещала ничего хорошего, от нее за версту разило завышенным самомнением и дерзостью. Но Лоренс, измотанный своей бессонницей, сейчас спал, наконец, отдавшись во власть Морфея, не представляя, что есть столь явная угроза, нависшая над ним, в виде хищно улыбающегося блондина, с темными глазами. Тонкие пальцы сомкнулись на чужой шее, сжимая ее, да так, что юноша, находившийся снизу, мгновенно распахнул глаза, осознавая, что воздуха не хватает просто катастрофически, и принялся жадно хватать его губами, содрогаясь от удивления, и с ужасом глядя в чужие глаза. В этот момент, в них впервые отразилось что-то, помимо злосчастного безразличия, столь привычного и безраздельно глубокого. Теперь же, брюнет был разбужен. Разбужен, в каком смысле не употребляй это слово, и его отношение, ко всему происходящему в округе и холодность мигом сменились страхом собственной смерти, страхом пред будущим, не таким уж и далеким, но уже не столь ясным. Весь мир. Весь ЕГО мир, который он планировал, систематизируя все вплоть до мелочей в своем ежедневнике рухнул, в ту самую секунду, как чужие руки сомкнулись на его шее. - Ты так жалок… - мягким хохотом разразился Кайл, самозабвенно, хрипло смеясь, и явно любуясь бесполезными попытками Лоренса, получить хоть пол глотка кислорода. Тем, как трепыхается чужое тело под его руками, и усаживаясь на чужие бедра, глядя на попытки сопротивления отвечая лишь еще более крепкими «объятиями». - Ты меня слышишь, а? Лоренс?.. – продолжал с обворожительной улыбкой блондин, глаза которого наполнялись нежностью с тонкой ноткой безумия, ведь парень, что так отчаянно сопротивлялся, был слишком слаб, чтоб так просто избавиться от цепких рук темноглазого и, наконец, начал оставлять даже начальные попытки, он бледнел, глаза его полузакрылись. Лоренс ощущал, как бешено, колотится его сердце, стараясь разогнать жалкие остатки кислорода по телу и взять новую порцию из легких, но те являли собой лишь опустевший бесполезный резервуар, а Кайл… - Кайл Молле считал это просто восхитительным моментом. Он смеялся, его тонкие губы в очередной раз растягивались в улыбке, а голова склонилась так, что светлые волосы коснулись лица угасающей жертвы. Было так интересно, он разглядывал, Лоренса так, будто ничего более потрясающего и в жизни не видел, сейчас мальчишка, как казалось блондину, походил на пламя. Именно пламя, ведь то, не проживет и доли секунды, если лишить его кислорода, хотя признаться, паренек еще сопротивлялся, находясь на месте этого огонька. Еще мгновение и хватка наконец ослабла, из легких мальчишки вырвался громкий, судорожный вдох, он жадно, спешно хватал губами воздух, не оставляя попытки со всего маху врезать своему противнику по лицу. Голова закружилась еще больше, кислород, которого так не хватало телу, действовал опьяняюще, губы дрожали, брюнет хотел было закричать, вновь открыв рот, но в то же мгновение был заткнут грубым, полным дерзости поцелуем. Парнишка, был ошарашен, взбешен, он мычал в чужие губы, пытаясь выкрикнуть сквозь поцелуй все ругательства, которые знал, извивался, желая получить свою законную свободу, собирая последние силы на сопротивление. А Кайл смеялся в чужие губы, с ехидством глядя в распахнутые глаза испуганной жертвы, похабно проникая глубже в чужой рот, оглаживая его язык и прижимая его к небу, и выдавливая тем самым стоны возмущения брюнета. Сопротивление мальчишки имело свойство надоедать, и Молле поспешил накрепко сжать чужие запястья одной из своих рук, второй спешно ослабил бляшку ремня, вытягивая его из штанов, и основательно связывая запястья своей жертвы над головой, приматывая их к кровати. Поцелуй был оборван укусом, Лоренс рычал, бился в чужих руках, и даже умудрился прокусить губу Кайла: - Кто ты, мать твою?! Что происходит?! - Кричал он то-ли мысленно, а то-ли уже вслух, сопротивляясь, совершенно не желая покорно и податливо принимать то, что с ним происходит в эту минуту, он пребывал в справедливом бешенстве, сердце его отчаянно билось в груди от страха и порции адреналина поступившего в кровь, дающего все новые силы к сопротивлению. Но Молле был не из тех людей, кто бросает начатое дело на полпути, и комнату огласила звонкая пощечина. Он ударил наотмашь, специально – так же больнее, тыльной стороной ладони, да так, что губы мальчишки, в одно мгновенье оказались разбиты, и капли крови окрасили бледную кожу его щек. Он выпрямился на теле мальчишки, с высокомерием глядя в его глаза: - Слушай, ты – изнеженный своим равнодушием ко всему болван. Ты сам…- он язвительно усмехнулся, наклоняясь к чужому уху и более вкрадчиво, четко и медленно шепча: - Слышишь, шавка?! ТЫ САМ вынудил меня дать тебе почувствовать страх. Нельзя же быть таким бесстрастным, вот и ощути, что это такое. – Глаза блондина пылали ненавистью, его самоуверенностью уже пропахла бы вся комната, если бы такие человеческие черты имели свой собственный запах. Кайл все продолжал говорить, монолог его теперь уже стал спокойнее и перешел на полушепот: - А чтоб напугать тебя еще больше, моя куколка, я тебе сразу скажу то, что тебя ждет… - он прижался губами ко рту мальчишки, не скрывая пошлости слизывая алые капли с его губ и шепча так вкрадчиво, осторожно, Молле произнес: - Я тебя трахну. – Пока речь сверстника не была закончена до конца, и не несла особого смысла Лоренс реагировал еще более-менее спокойно , он морщился, клацнув зубами в миллиметрах от чужого языка – лишь не желая более подпускать этого гада ближе. Но как только до ушей его донеслась омерзительная фраза, все изменилось, сказанное в эту секунду заставило серые глаза расшириться от страха, сердце на секунду замерло в груди от ужаса, тело проняла дрожь, отлично считываемая при едином взгляде на юношу. Все его естество отрицало подобный вариант развития событий. Темные волосы скользили по лицу, пока тот неосознанно качал головой, губы беззвучно приоткрывались, бледнеющий все больше юноша, словно шептал: «нет». Какого черта он должен выслушивать то, что говорит этот псих?! Ненависть и презрение отражались на ранее казавшемся безразличным лице, о, Лоренс презирал, внутри все пылало от ненависти к этому человеку, несущему ему угрозу. – Закройся, придурок! Ты в курсе, что тебя за решетку посадят, за проникновение в мой дом?! – очередная пощечина нарушила многозначную паузу, повисшую в комнате, на сей раз, ударил Молле еще более нещадно, руки его испачкались в чужой крови и тот их вытер, самодовольно, победно улыбаясь в лицо, наконец затихшего ошарашенного паренька. Тот сдался. И можно было, наконец, приступить к выполнению своих обещаний. Одеяло в порывах сопротивления уже давно было сброшено с кровати – тем лучше для Кайла, меньше мороки с посторонними вещами, да и возиться больше не хотелось. Давно пора показать этому мальчишке, что в мире есть вещи, которых стоит бояться, и перед которыми стоит трепетать от страха и отвращения, что сейчас, собственно, и испытывал Лоренс, лишенный возможности сбежать и накрепко привязанный к собственной кровати. Его рот вновь заткнул грубый, наполненный похотью и желанием поцелуй. Губы были покусаны, чужой язык скользил от мочки уха вниз по шее, обводя выступающие венки. Молле сминал тонкую, чувствительную кожу оставляя на ней засос за засосом, он наслаждался, это было его полноправной победой. Кайл, наконец, мог обладать этим мальчишкой, и жалкие остатки попыток к сопротивлению теперь его ни сколько не раздражали, а были лишь занятным дополнением процесса, не мешающими исследованию чужого тела и подчинению его себе. Подушечки чужих пальцев прошлись по соскам, сминая их и вдавливая в кожу, пока язык очерчивал линию ключиц, тело содрогалось, Лоренс дрожал толи от отвращения толи от удовольствия, если считать возможным вариант, что его же тело предало его. Но ласка не была долгой, ведь кто-кто, а Кайл не имел должного терпения, тем более что уже без прелюдий, он был достаточно возбужден, насмотревшись на ничтожность попыток своей жертвы не приведших к освобождению. Ладонь легла поверх чужого белья, плотно прилегая к нему, поглаживая плоть брюнета через ткань белья, блондин, все так же ослепительно улыбаясь, стащил белье с мальчишки и рывком развел ноги, пристраиваясь меж них и приспуская свои штаны, упираясь горячей твердой плотью в узкое колечко мышц. Лоренс еще трепыхался в чужих руках, но остатки его сил, которых и до сего дня было не много в связи с изнурением, не приносили и капли должной пользы. Тело содрогалось, брюнет зажмурился, кусая собственные губы и без того кровавые, ощущая как страх и отчаянье пронизывают все его тело, заставляя сжаться и не смотреть, мысленно произнося все известные проклятия в адрес этого урода. Толчок, глубокий и резкий, до самого упора. Тело объяла резкая невыносимая боль, разносившаяся, словно удар тока и юноша с криком распахнул глаза. Звенел будильник. Кожа его была влажной от холодного пота, дыхание сбилось, пальцы сжимали простыни. - Сон? - вдруг вспыхнула в голове мысль, и сероглазый спешно перевел взгляд, на окно, садясь в кровати – заперто. Неужели ТАКОЕ могло ему присниться, тело еще дрожало, его охватил озноб, брюнет взволнованно изучал взглядом комнату, ища хоть какие-то признаки чужого присутствия – ни-че-го. Бумажные журавлики мирно колыхались под лампой, бледный, темноволосый юноша поднялся с кровати, натягивая одежду и собираясь на учебу, в зеркало он взглянул только для того, чтоб удостовериться в отсутствии засосов, прошелся пальцами по губам – целые. Вид его был не самый лучший, недостаток сна все еще сказывался. Лоренс, дабы не видеть своего бледного лица все время пока чистил зубы, смотрел в раковину, потупив взгляд. Голову наполняло слишком много мыслей - чертов сон, приснится же такое… - думал сероглазый, обуваясь и мотая головой, чтоб воспоминания, наконец, покинули голову, ведь просто сон, тело не болит, засосов на шее нет, окно заперто. Все верно – жалкое сновидение, которое стоит забыть и выкинуть из памяти. Но в голове все еще стоял образ блондина, его надменной ухмылки больше походившей на кровожадный оскал, высокомерно сдвинутых бровей, тонких губ и сильного тела. – Дьявол. – Промелькнуло в голове, и, содрогнувшись, юноша вошел в аудиторию, садясь за свою парту и кидая вещи на соседний стул. Одногрупники восторженно о чем-то переговаривались, шутили. Обычный день. Прозвенел звонок, и все встали, в аудиторию пришел куратор: мужчина средних лет, в очках с толстыми стеклами, он жестикулировал, что-то спешно объясняя и спеша, явно не желая надолго отвлекать свою группу от лекции, закончив свою неказистую речь фразой: - … надеюсь, вы все быстро подружитесь и не будет конфликтов. - В аудиторию вошел высокий юноша, его светлые волосы были совершенно прямыми и длиной были практически до плеч, скулы напряглись, и на лице проступила благосклонная, мягкая улыбка, а темные глаза оказались слегка прищурены. Он кивком приветствовал своих новых сокурсников и только тогда Лоренс оторвался от своих записей, что лежали на парте и поднял глаза, наконец, осознав, что теперь в их группе будет новый ученик. Миг остановился, в голове мгновенно воцарился хаос, глаза словно обволакивала тьма, воспоминания из сна мелькали как кадры перед глазами, этого просто не могло быть, какого черта это новичок как две капли воды похож на того урода, что этой ночью приснился Лоренсу. Сердце забилось чаще, голова шла кругом от всех этих мыслей, в горле возник комок, нервно сглотнул, ручка с тихим щелчком треснула в руках брюнета. Он шумно выдохнул, неуверенно поднимая глаза в лицо парня, имени которого он не расслышал. И тот, словно ощущая его взгляд, или же это все ручка, что сломалась в руках юноши, выдала его, но блондин повернулся в сторону сероглазого, впиваясь взглядом своих лукавых глаз в его лицо, и усмехаясь, усмехаясь так надменно и самоуверенно, как делал это во сне.