Амнезия

      Во снах меня преследует пепел, падающий с неба. Горячие языки пламени лижут мою кожу, не причиняя ни малейшего вреда, как ветер, мягко скользящий по телу. Я иду по длинной дороге, ступая босыми ногами на хладный жуткий камень, коим выложен этот путь. Изредка появляются фонари, разбавляющие непролазную тьму, своим старым светом. Это место совершенно спокойное и безопасное, так я чувствую внутри себя; тревожное липкое ощущение еще ни разу не посещало меня. Была лишь умиротворенность. И глубокая тишина, в которой тонули мои беззвучные крики – иногда я пыталась к кому-то взывать, к кому-то неизвестному.       Сегодня был силуэт, слегка расплывчатый и покачивающийся. За память зацепились лишь бездонные голубоватые глаза, тянущие к себе, как водоворот в шторм. Сначала я пыталась бежать, но неизвестное создание лишь становилось все дальше, из-за этого внутри была непонятная боль, словно что-то близкое разрывается по швам, позволяя течь багровой крови. Пепла стало все больше, как завеса, он будто бы пытался скрыть меня за собой, не позволяя идти дальше.       Задыхаясь, я прорывалась не спеша, но внутри надеялась узнать, кто это. Впервые в моих снах появился второстепенный герой. Ноги дрожали, а биение сердца отдавалось в голову, как вязкий гул колокола. Сознание постепенно потухало, перед глазами плыла иллюзорная вечность, постепенная становящаяся реальностью. Сжимая губы, я старалась заснуть, не желая видеть приевшиеся белые стены и раздражающий голос диктора. Боже, какой же у него был противный писклявый голос — каждый день слушать его, это невообразимая пытка.       Резкий толчок в сторону — я лечу за пределы дороги, с сожалением смотря на тот силуэт. Выставляю вперед руку в знак прощания, снова пытаюсь кричать, но пепел не позволяет, остается лишь зажмуриться и продолжать лететь в бездну. — Дорогая, проснись, — трясет меня за плечо мать.       Приоткрыв глаза, я увидела ее недовольное лицо, на смену которому тут же пришла тяжелая улыбка, такая неискренняя. Присев на край кровати, она безрадостно сообщила о том, что мне придется еще неделю пробыть в больнице: дополнительные анализы и прочая лишняя ерунда. — Зачем ты меня разбудила? — недовольно спрашиваю, отказываясь от любезно предложенного яблока. — Тебе снилось что-то важное? — ей не нравится это, видимо, задеты были ее чувства.       За окном уже день. В этом мире есть солнце, позволяющее жить человечеству и миру, насыщая его настоящим теплом, не обделяют вниманием и звезды с тонким хитрым полумесяцем, сверкающим почти каждую ночь… Но здесь нет того, кого бы я могла назвать близким и родным человеком — настоящим и живым. — Да так, — произношу с горечью, — ничего важного.       Соврать легче, чем произнести правду. Да и сможет ли меня понять мать, отказавшаяся от участия в моей жизни? Брошенная на обочину дорогу девочка, никого не волновала, только дождь немного хмурился и вскоре затопил ее разум.       Скажи мне ты, кто твой друг, а я назову тебе врага. Произнеси горячую клятву, не оставшись в стороне, как истукан, стоявший на печальном острове Пасха, чье название ассоциируется с праздником. Срываясь на шепот, узнай, кто станет тебе дорог, чью жизнь ты будешь держать крепко в своих слабых ладонях. Не сдавайся кислотным каплям, растравляющим мысли и жизнь — ядовитые тучи везде, они любят пошептаться сверху, жалостливо выпрашивая чистосердечную копейку.       Повернись к своим бедам лицом, улыбнись и засмейся — станет легче. Просто никогда не сдавайся, я буду рядом, сумею защитить и поделиться теплом, которое ты так ищешь в своей жизни. Просто заметь маленький огонек, летящий в небе.       Этой ночью не могу заснуть. Мне кажется, что я снова буду одна во сне. Не хочу бродить в одиночестве, пытаясь разглядеть сквозь пепел очертания зданий, столь знакомых мне с детства. Здесь, в палате, очень темно, слышу дыхание других, возможно, даже биение их сердец.       Сжимаю одеяло, не даю прорваться своим эмоциям, чувствуя тугой ком в горле. Весь день сегодня вспоминала о тех глазах, это единственное, что я смогла увидеть: фигура была смазана, как на плохой фотографии. Не знаю, что буду делать дальше, честно, я запуталась. Где же я неправильно свернула, угодив в терновые кусты? Ощущения слишком реальные, может, и вправду, в мою кожу сейчас впиваются острые колючки?       Нет, всего лишь мое воображение заставляет страдать. Оно слишком изранено и хрупко. Громкий топот заставляет вздрогнуть, а паутина сна немного разрывается, позволив осознать, что в комнате прохладно.       Медсестра не удосужилась закрыть окно, позволив холоду, как юркой змейке, спокойно пройти в помещение, пожирая драгоценное тепло. Накинув на плечи одеяло, встаю с кровати, острый скрип неприятно режет по слуху. Пол по ощущениям напоминает ледяную поверхность. Мне бы в пору надеть коньки, нарезав пару кругов по палате, ощутив легкий азарт ушедшей зимы. О чем это я? Сейчас же лето, далеко еще до теплых свитеров и дежурных улыбок. Позови меня. Прошу.       Кровать вызывает легкое отвращение. Не понимая, что делаю, приоткрываю дверь палаты, тихонько выскальзывая из нутра этого монстра. Странное удовлетворение наполняет меня изнутри, вскружив голову. Я готова рассмеяться и кружиться по этим темным коридорам, убегая от санитаров и врачей, лишь бы продолжать дышать свободой.       Чей-то голос вырывает с корнем мою храбрость, заставляя вбежать в первую попавшуюся палату. Прижавшись к стене, сползаю, сдерживая смех, бьющий по ребрам. Мутный свет заставляет меня прикрыть ладонями лицо: кажется, человек, временно проживающий здесь, недоволен своим посетителем. — Ты кто? — на удивление, голос был мягок. — Простите, я случайно, — оправдываюсь.       Прохладные руки касаются моих пальцев, позволив раскрыть лицо перед незнакомцем. Это девушка. Бледная, слабая улыбка и яркие пронзительные голубые глаза, от которых перехватило мое дыхание. — Элизабет? — пепел рассеялся. Спасибо тебе за все. Этот город очищен от темных провалов.