Наследие Карпентер

Северус Снейп не предполагал, что когда-нибудь найдется человек, которого он будет ненавидеть так же сильно, как Джеймса Поттера и его дружков. Но такой человек отыскался. Маргарет Капрентер, в которой Северус ожидал обнаружить талантливого зельевара и просто прилежную ученицу, очень скоро стала наказанием для всех преподавателей Хогвартса: девчонка постоянно грубила, порой расхаживала по школе без формы, небрежно выполняла задания, а ее неистребимые криминальные наклонности заставляли соседок по спальне тщательно прятать свои ценные вещи. Неоднократно Северус, прохаживаясь по коридорам замка и поглядывая в узкие длинные окна, замечал, как Маргарет в одиночестве или в компании Вуда бежала от теплиц профессора Стебль, и из-за пазухи ее торчали спелые головки подсолнухов. К зельеварению Маргарет интереса не проявляла вовсе — на уроках Северуса она обычно сидела где-нибудь на задних рядах с тем же Вудом, щелкала семечки и бросала на пол скорлупки. Заметив мусор в своем кабинете, Северус подошел к ученице и, нависнув над ней, произнес с нескрываемым гневом: — Минус двадцать очков Гриффиндору. Останетесь подметать за собой после урока. Оба. После того случая Мэгги стала вытряхивать скорлупки прямо в котел, внутри которого варилось кипучее зелье, из-за чего стенки его расплавились и горячая жидкость выплеснулась на спину сидевшей впереди Зейнаб. — Хардбрум, отведите Иванишвили в больничное крыло, — бросил Северус, даже не повернувшись в сторону Энид, которая сидела рядом с грузинкой. — Карпентер... — Я не специально! — испуганно крикнула Мэгги под всхлипы удаляющейся Зейнаб и утешающей ее Энид. — Он сам расплавился! — Это правда, профессор! — горячо подтвердил Оливер Вуд. Северус глянул на мальчика с нескрываемым презрением, после чего вновь обратил взгляд на Мэгги. — Интересно, и что поспособствовало столь неприятному происшествию? Быть может, не следовало бросать в зелье скорлупу от семечек, идиотка вы этакая?! Целую неделю будете чистить котлы в моей лаборатории. Без всякой магии, но так, чтобы я видел в них свое отражение. — Нахрена? — огрызнулась Карпентер, ткнув пальцем в то, что осталось от ее собственного котла. — Это и так на вас похоже. После этого случая Маргарет все-таки вызвали к директору, и Дамблдор долго говорил с ней о чем-то, но без своих выходок девчонка не сумела продержаться и дня — Карпентер по-прежнему взрывала котлы, курила самодельные сигареты в факультетской гостиной, мусорила в коридорах и выражалась еще хуже, чем вечно недовольный школьный завхоз. Впрочем, Мэгги старалась худо-бедно учиться и с горем пополам наскребала проходные баллы даже по зельеварению — должно быть, думал Северус, при всем ее скудоумии в глубине души девчонка понимала, что в школе ей живется куда лучше, чем с родителями-алкашами. Учителя смогли вздохнуть чуть поспокойнее, когда Мэгги перешла на второй курс и попала в гриффиндорскую команду по квиддичу — загонщиком; Вуд стал вратарем, и новоявленным спортсменам много энергии приходилось растрачивать на поле — иногда они возвращались в замок до такой степени вымотанные, что на всякие пакости практически не оставалось сил. Мэгги вылетела из команды на четвертом курсе, использовав биту загонщика не по назначению: вместо того, чтобы отбивать бладжеры, девчонка со всей силы ударила по голове ловца когтевранцев, так, что тот потерял сознание и рухнул на грязное квиддичное поле. Игра была сорвана. Мэгги даже не стали вызывать в кабинет декана — Макгонагалл сама тотчас же спустилась с трибун; лицо ее побелело от ярости, а высокая остроконечная шляпа съехала на бок. Сапоги преподавательницы трансфигурации утопали в раскисшей грязи, но она, казалось, даже не замечала этого. — Немыслимое безобразие! — обрушилась на ученицу профессор Макгонагалл. — Подобное поведение совершенно неприемлемо на квиддичном поле! Это слишком даже для вас, Карпентер! Мэгги стояла по щиколотку в луже, сверху на нее лил дождь, глаза были упрямо прищурены. — Возмутительная попытка дискредитировать ловца Когтеврана! — продолжала бушевать преподавательница. — Вы же могли убить его! — И убила бы! — огрызнулась Мэгги. — Ради Мерлиновой бороды!.. — Макгонагалл задохнулась от злости. — Я не могу подобрать слов! Ваше поведение, Карпентер, переходит всякие границы! Я немедленно начну готовить приказ о вашем исключении из Хогвартса! Мэгги вскинула голову, словно громом пораженная. — Но профессор! Хавьер пытался наслать на Оливера заклятье! — Она говорит правду! — Вуд подбежал к ним и едва успел затормозить на скользкой грязи, чуть не сбив Макгонагалл с ног. — Вы можете выгораживать подругу сколько угодно, — сухо ответила профессор. — С меня довольно ее выходок. — Но я не вру! — отчаянно крикнула Мэгги. Декан Гриффиндора открыла рот — вероятно, чтобы велеть ученице замолчать, но в этот момент к ним приблизилась Виктория Кэссиди в длинном алом плаще с капюшоном. — Профессор, я видела, как Хавьер пытался заколдовать Вуда. Макгонагалл подняла брови. — В самом деле? Ирландка кивнула. Мэгги заметила, что профессор засомневалась в ее виновности. Виктория была круглой отличницей, и никто не мог бы предположить, чтоб она водила дружбу с Маргарет Карпентер, поэтому ирландке поверили. — Хорошо, — сказала Макгонагалл ничего не выражающим голосом. — Но это не оправдывает того чудовищного приема, с помощью которого она решила разобраться с мистером Хавьером, — профессор повернулась к Мэгги. — Я напишу вашей тете, а по поводу сложившейся ситуации созову педсовет — из-за вас уже второй в этом году. Развернувшись, она поправила шляпу и пошла прямиком к замку, а Мэгги, оттолкнув Оливера в сторону — так, что он с жутким плеском угодил в лужу — побежала в подсобку для школьных метел, грязными руками размазывая слезы и сопли по всему лицу. Вуд не обиделся. Спокойно поднявшись, он выжал мокрые рукава алой спортивной формы и с благодарностью посмотрел на Викторию. — Ты ведь правда все видела, да? — Думаешь, реально разглядеть хоть что-нибудь в такой дождь? — ирландка, пожав плечами, улыбнулась. — Но я хорошо изучила Мэгги. Она довольно-таки противная девчонка — но честная. * * * В начале мая, когда почки на деревьях стремительно превращались в листья, а преподаватели стали напоминать о приближающихся экзаменах, Мэгги затащила Оливера в пустой коридор и, воровато оглядевшись, вынула из сумки большую пузатую бутыль — но, впрочем, тут же спрятала от греха подальше. — Что это? — взгляд Оливера был полон подозрения. — Кукурузное огневиски. — Нифига себе! — восхищенно прошептал Вуд. — Где ты его достала? — Попросила предков выслать на днюху, а они взяли и выслали, — фыркнула Мэгги. — Даже не ожидала от них такой щедрости. Вспомнили, наверное, что юбилейная дата, решили порадовать в кои-то веки... Минувшим днем ей исполнилось пятнадцать. — Короче, — весело подытожила Мэгги, — сегодня вечером, когда все лягут, разопьем ее и оторвемся как следует. Только ты, я и Зейнаб. — Зейнаб? — удивленно переспросил Оливер. — На прошлой неделе я опять облила ее зельем, — нехотя произнесла Мэгги. — Хотелось бы как-то загладить свою вину. На лице Вуда вдруг появилась опаска. — Если нас поймает Макгонагалл... — В жопу Макгонагалл, — решительно заявила Мэгги. — Ночью в подсобку для метел никто не ходит, даже Трюк. К тому же, меня уже выперли из команды — что еще они могут сделать? Оливер не стал спорить. Зейнаб очень обрадовалась, когда Мэгги позвала ее отмечать день рождения — между однокурсницами за годы совместной учебы сложилось некое подобие дружбы. Иванишвили только осторожно заметила, что в родной Грузии не приветствовались пьющие женщины. — Но ты, на минуточку, в Англии, а не в этом своем Чуркиста... Ох, черт! — Мэгги, спохватившись, хлопнула себя по лбу. — Извини! Извини, Зейнаб! Я просто забылась, честно, я просто... — Ничего, — печально произнесла грузинка. Она была незлобивой девочкой. — Но ты же придешь, да? — забеспокоилась Мэгги. — И ты по-прежнему будешь давать мне списывать астрономию? — Конечно, буду, — Иванишвили вымученно улыбнулась. Мэгги в порыве чувств крепко стиснула ее в объятиях. В полночь все трое собрались в подсобке для метел и, подперев дверь, устроились прямо на полу, в темноте: Люмос мог привлечь крайне ненужное в такой ситуации внимание. Захватить стаканы, конечно, никто не догадался, а трансфигурацию посуды из подручных предметов они пока не очень хорошо выполняли, поэтому хлебать пришлось прямо из горла, и уж кого-кого, а Мэгги это смущало в последнюю очередь. В тот день у нее выдалось на редкость хорошее настроение — не только в преддверии праздника, но еще и потому, что из рюкзака кого-то из старшекурсников, оставленного без присмотра на кресле в гостиной, Мэгги удалось стащить почти полную пачку ментоловых сигарет. И Оливер, и Зейнаб отказались от подобного удовольствия — первый был спортсменом, а вторая совершенно не переносила табачного дыма. Ничуть не смутившись, Мэгги закурила в одиночестве; бутылка была распита, после чего они искупались в Черном озере прямо в одежде и, осушив себя волшебными палочками, незамеченными вернулись в замок. Мэгги долго не могла уснуть, лежа в своей кровати и глядя за окно, где в небе иссиня-черного цвета воцарился одинокий полумесяц, и думала о том, что жизнь, пожалуй, не так уж и плоха, если у тебя есть с кем разделить огневиски. * * * Едва голова Оливера коснулась подушки, как его тут же грубо растолкали в плечо — так, во всяком случае, показалось Вуду. — Вставай! — прозвучал над ухом голос Перси Уизли, неприятно царапнувший барабанные перепонки. — Ну вставай же! Ты проспишь все на свете! — Скльковрмя? — пробормотал Оливер, не открывая глаз. — Восемь двадцать! Занятия начнутся через сорок минут, а мы еще даже не завтракали! — Ну и что тебе мешает? — Оливер с трудом разлепил глаза и перевернулся на спину. В горле было сухо, во рту словно кошки нагадили, а голова гудела так, будто готова была вот-вот разлететься на кусочки. — Я бужу тебя уже десять минут! — возмутился Перси. — Ты здоров? — Да... э-э, нет. Я не пойду на первый урок, скажи, что я заболел. Но Перси, обладавший повышенной принципиальностью, яростно замотал головой: — Ну уж нет! Сейчас сдвоенное зельеварение. Если прогуляешь, Снейп тебе потом по первое число всыплет. — Вот дерьмо, — бессильно простонал Оливер. С зельеварением у него все было плохо. В том, чтобы послушать Перси и отправиться на урок, имелась определенная логика. Ощущая слабость во всем теле, Оливер сполз с кровати и поплелся в ванну, где его дважды вырвало в раковину, после чего он, не убрав за собой, пошел одеваться. За завтраком Оливер не смог проглотить ни кусочка и с завистью поглядывал на девчонок, которые с аппетитом наворачивали овсяную кашу. Зейнаб, выпившая меньше всех, оживленно переговаривалась с Энид Хардбрум; Мэгги складывала в рот ложку за ложкой и выглядела лишь немногим бледнее обычного. На уроке у Снейпа Вуд клевал носом и дважды ошибся в ингредиентах, из-за чего заданное зелье окрасилось в черный, хотя почти у всех остальных на данной стадии варево приобрело лиловый цвет, а у Мэгги почему-то розовый. — Черт! — ругнулась Карпентер, глядя на доску и пытаясь сообразить, что она сделала не так. — Оно должно было получиться черным? — с сомнением спросила Маргарет, сунув голову в котел друга. — Не думаю, — коротко ответил Вуд. Мэгги окинула его внимательным взглядом. — Как ты в целом? — На букву «х», — мрачно отозвался Оливер. — Только не подумай, что хорошо. — Так какого черта ты на урок приперся? Лежал бы да отсыпался! — сердитым шепотом выговорила ему Мэгги. — Я и хотел, но Перси сказал... Он не договорил. — Что? Что сказал Перси? Духота и испарения от многочисленных котлов сделали свое дело. Оливер открыл рот, и его стошнило в собственное зелье, из-за чего варево угрожающе вспенилось и хлынуло через верх — Мэгги тут же отпрянула назад, потянув за собой соседа по парте. Перед ними немедленно вырос профессор Снейп. — Вы сделали это специально? — осведомился он, с ненавистью посмотрев на Оливера и взмахом волшебной палочки избавившись от испорченного отвара. — Нет, — хрипло отозвался Вуд, ответив профессору столь же ненавистным взглядом. — Тогда почему вы здесь, а не в больничном крыле? — вкрадчиво поинтересовался Снейп. — Исходя из ситуации, я могу сделать вывод, что вы проявили исключительный интерес к зельеварению? В таком случае чистка котлов в ближайшую неделю вам точно не повредит. Профессор предусмотрительно не стал добавлять: «И пусть в котлах будет видно мое отражение», памятуя, чем это закончилось в прошлый раз. — Ваши поганые зелья воняют говном, вот его и тошнит, — недовольно вмешалась Мэгги, высунувшись из-за собственной посудины. — Или это вы в штаны наложили? Теперь захихикали не только гриффиндорцы, но и некоторые слизеринцы. Снейп в бешенстве посмотрел на девчонку. — Минус пятьдесят очков Гриффиндору. Я, разумеется, передам ваши слова профессору Макгонагалл, но отрабатывать будете у мистера Филча: я, признаться, уже по горло сыт вашим обществом. Развернувшись, он направился обратно к преподавательскому столу, и Мэгги скорчила страшную рожу профессорской спине. * * * Северус Снейп был вне себя от счастья, когда Маргарет Карпентер с дружками наконец выпустилась из Хогвартса — каким-то чудом ей удалось сдать экзамены, в том числе и зельеварение, и профессор впервые в жизни искренне порадовался ее успеху, ибо в противном случае ему пришлось бы терпеть эту девицу еще целый год. Северус вообще не хотел, чтобы Карпентер училась у него шестой и седьмой курсы, но хитрая Мэгги черкнула пару слов своему деду, и старый Уильям Карпентер немедленно воззвал к Северусу, слезно умоляя бывшего студента дать его внучке шанс. С этим ничего нельзя было поделать, но теперь Маргарет покинула школу, и Северус почувствовал явное облегчение — ему с лихвой хватало и Лонгботтома, который плавил котлы с завидной регулярностью, и близнецов Уизли, которые никогда не упускали возможности устроить профессору пакость, и этого отвратительного Поттера, который вечно влипал в истории — ну точно отец его в школьные годы. Вскоре после выпуска Маргарет Северус вновь получил послание от старого преподавателя: Уильям Карпентер просил о встрече, настоятельно рекомендуя прибыть в академию в ближайшее время. В первое сентябрьское воскресенье, когда дороги раскисли от грязи, а листья с деревьев начали облетать, Северус появился на пороге кафедры ядов и противоядий — и тут же увидел профессора. Похожий на маленького седого воробья, он дремал в кресле, свесив голову на грудь. В углу за своим столом что-то писала незнакомая Северусу молодая преподавательница. — Я к профессору Карпентеру, — произнес он, когда женщина вскинула голову. От звука его голоса старичок встрепенулся, и морщинистое лицо озарила радостная улыбка. — Мерлинова борода! Я уж думал, что больше тебя не увижу! — Я прибыл сразу, как получил письмо, — заверил его Северус, усаживаясь в соседнее кресло. — Как поживаете, сэр? — Все по-старому, — вздохнув, дряхлый профессор попытался распрямиться. — Помоги-ка встать, мой мальчик. Северуса покоробило это «мальчик», но руку он все же подал. Тяжело поднявшись на ноги, профессор потянулся за тростью, прислоненной к потухшему камину, после чего повел бывшего студента в лабораторию. Северус входил внутрь с некоторой опаской: последний раз он был здесь еще юношей, отчаявшимся и перебившим все, до чего смог дотянуться. Времени с тех пор утекло очень много, но в ушах снова и снова раздавался звон разлетающегося стекла и собственный пронзительный крик: «Мертвых оживить невозможно!» Старый профессор, не замечая его настроения, сполоснул руки в проржавевшей раковине. — Как тебе понравилась моя внучка? — осведомился он, с трудом закрутив тугой кран. — Очень своеобразная особа, — прохладно ответил Северус. — Попортила добрую половину школьного имущества — и мои нервы. Чем она сейчас занимается? — Записалась в квиддичную команду вместе со своим школьным приятелем Оливером, — профессор почесал седой затылок. — Боюсь, я не помню ее названия... — Что ж, рад за них, — произнес Северус, хотя в голосе его не наблюдалось радости. Профессор Карпентер задумчиво поцокал языком и, выдвинув один из ящиков шкафа с экспериментальными зельями, осторожно извлек на свет небольшой пузырек, внутри которого переливалась жидкость темно-алого цвета. — Оно готово, — с трепетом произнес старый ученый. — Я работал над зельем регенерации до сих пор — и вот же оно. Это противоядие от всех ядов. Оно способно восстанавливать разрушенные ткани и даже, веришь или нет, клетки поврежденного мозга. Лишь один маленький недостаток есть у этого зелья. Северус, внимательно разглядывавший бутылек, насторожился. — Какой? — Ни в чем из сказанного я не уверен, — сокрушенно покачал головой профессор. — Не уверены? — упавшим голосом переспросил Северус. — Разве вы не проводили испытания? — Проводил, — старичок печально вздохнул. — Эффект постоянно разный, вот в чем проблема. — Но можно же что-то сделать? — Северус впервые за долгое время вновь почувствовал себя студентом, нуждающимся в совете более опытного специалиста. Профессор Карпентер энергично закивал. — О, да, можно. И я сделаю это немедленно. Сунув зелье регенерации в руку изумленному Северусу, старичок снова порылся в ящике и извлек толстую стопку желтого пергамента, исписанного мелким убористым почерком. — Здесь все мои наблюдения, все поправки к рецепту, которые я перепробовал. Теперь это принадлежит тебе. — Почему вы так поступаете? — тихо спросил Северус, хотя уже знал ответ. Старый профессор грустно улыбнулся. — Все когда-нибудь завершается, мой мальчик. В том числе и срок моего пребывания на этом свете. Он не ошибся: через две недели Северус узнал о том, что Уильям Карпентер скончался — причем скончался на собственном занятии, изрядно перепугав студентов. Северус не был на похоронах — но из газет узнал, что почтенного ученого погребли на фамильном кладбище дома Карпентер. Потихоньку Северус начал разбирать записи профессора, вновь и вновь поражаясь, какой огромный объем работы тот проделал... Что ж, Уильям Карпентер умел находить для этого время, а Северус так погряз в рутинной возне с простейшими зельями и бестолковыми учениками, что порой терял интерес к делу всей своей жизни; потому-то он и добивался должности преподавателя защиты от темных сил из года в год — Северус считал зельеварение слишком тонким искусством, чтобы позволять осквернять его бездарям вроде Лонгботтома; он предпочитал вкладывать в это искусство душу — а возможно ли подобное в условиях столь грубого надругательства над наукой? Продолжение работы Уильяма Карпентера стало отдушиной в предсказуемой повседневности — впрочем, не то чтобы очень надолго. Возвратился лорд Волан-де-Морт, и Северус снова вынужден был начать жизнь двойного агента. «Послать бы все к черту», — думал он, возвращаясь в уединение Тупика Прядильщика и протягивая ноги к камину. Послал бы, но понимал — нельзя. Лили еще не отмщена, а ее непутевому сыну угрожает опасность. В девяносто шестом Дамблдор все же позволил Северусу преподавать защиту от темных сил, а на его место поставил Горация Слизнерога — прежнего зельевара Хогвартса. В тот же год Северус вновь повстречал Маргарет Карпентер — и не где-нибудь, а во временном штабе Темного Лорда и Пожирателей. — Вы в своем уме? — осведомился Северус, не поверив своим глазам. — Как вы сюда попали? Мэгги, ухмыльнувшись, издала неприличный звук, и Северус подумал, что она ничуть не изменилась за прошедшее время — та же потертая мантия, свалявшиеся, давно не мытые волосы; блеск в глазах приобрел темный оттенок. — Я так полагаю, что через дверь, — закатав левый рукав мантии, Карпентер продемонстрировала Черную Метку. — Когда вы сделали это? — холодно поинтересовался Северус. — Позавчера, — с губ Мэгги не сходила тяжелая усмешка. — Не ожидала увидеть здесь вас, профессор. — Пути господни неисповедимы, — проворчал Северус себе под нос. Прекрасно, подумал он про себя. Видимо, великий Мерлин решил, что в школе эта особа выпила у него недостаточно крови. — Как вас вообще занесло к Темному Лорду? — Северус с сомнением покачал головой. — Разве вы не играете в квиддич вместе с Вудом? Мэгги поморщилась. — Играла. Меня выперли. — Небось снова своего приятеля защищали? — язвительно осведомился профессор. Мэгги с яростью плюнула на пыльные подвальные ступени. — Нет. Я разболтала газетчикам, что тренер наш — гомик. — А он и в самом деле?.. — Северус недоверчиво поднял брови. — Да откуда мне знать?! — нервно огрызнулась Мэгги. — Этот старый говнюк постоянно докапывался до Оливера, вот я и решила его проучить. — Значит, дело все-таки в Вуде, — подытожил Северус, поражаясь, до чего же наивны гриффиндорцы. — Что ж, располагайтесь, — он обвел рукой мрачный сырой подвал. — Чувствуйте себя как дома. * * * Война продолжалась, Темный Лорд вербовал себе все новых и новых сторонников, а Северус, украдкой наблюдая за внучкой покойного профессора, с удовлетворением отмечал, что она глубоко разочарована в своей затее. Что и требовалось доказать, думал Северус. Выпускники факультета Гриффиндор слишком принципиальны, чтобы служить такому человеку, как Темный Лорд, — и достаточно глупы, чтобы оступиться. Мэгги с каждым днем все больше замыкалась в себе, лицо ее осунулось, под глазами залегли темные тени; волшебница всем сердцем ненавидела заброшенный, насквозь продутый ветрами особняк под Манчестером, в котором временно расквартировались Пожиратели. Темный Лорд вызывал ее к себе на ковер. Говорил, что недоволен тем, с какой небрежностью Мэгги выполняет его поручения. — Я исправлюсь, милорд, исправлюсь! — отчаянно твердила волшебница, лежа у него в ногах и опасаясь нового Круциатуса. — Дайте мне еще один шанс, милорд! Служить вам большая честь для меня! — Все вы так говорите, а потом пытаетесь бежать, — Волан-де-Морт испускал утомленный вздох. — Что, впрочем, бесполезно. Ступай, Карпентер. Ты меня очень расстроила. Мэгги почти бегом бросилась в комнату, которую занимала. Захлопнув дверь, девушка повалилась на кровать, распустила свой некрасивый рот и громко заревела, размазывая слезы и сопли по лицу, — будто снова нашкодила и профессор Макгонагалл в очередной раз стала грозить исключением. Но не было больше ни Макгонагалл, ни Хогвартса, ни когтевранского ловца Хавьера, на чей затылок Мэгги обрушила тяжелую биту. Ничего не было, кроме страха и всепоглощающего отчаяния. — Вы имеете своей целью переполошить всю округу? Мэгги резко приняла сидячее положение и, прижав к себе подушку в драной наволочке, от испуга даже перестала реветь. Стоявший на пороге человек смотрел на нее спокойно и беспристрастно. — А, это вы... — бросила Мэгги. Она снова принялась лить слезы, но облегчения не почувствовала — в конце концов, Северус Снейп один из них, а значит, он — враг. Но кто в таком случае она сама?.. Профессор притворил за собой дверь, уселся на рассохшийся скрипучий стул в углу, будто собрался — что за абсурдные мысли? — утешать бывшую ученицу. И Мэгги не смогла удержаться. — Я больше не хочу служить Темному Лорду! — выпалила она как на духу. — Так хотелось поделиться этим хоть с кем-то... — Вы говорите опасные вещи, Карпентер, — заметил Снейп, задумчиво разглядывая обои, на которых красовались крупные следы от чьих-то когтей. — Но даже если вы это сказали — вам стало легче? — Нет, — угрюмо ответила Мэгги, покрепче обняв подушку. — Я хочу домой. Снейп насмешливо приподнял уголки губ. — Хочу к предкам, хочу бухать вместе с ними, хочу обратно к Оливеру, чтобы играть с ним в квиддич... Хочу к тетке Пенелопе, пускай она бубнит и занудствует, да что угодно, только бы не здесь!.. Мэгги вытерла лицо грязной наволочкой. Немного помолчав, профессор вынес свой вердикт: — Вы еще ребенок, Карпентер. Мэгги возмутилась: — Мне двадцать лет! Снейп только отмахнулся. — Не важно, сколько вам. Вы чудовищно безответственны. Вы так и не научились задумываться о последствиях своих действий — и уж точно не думали о них в тот момент, когда поступали на службу к Темному Лорду. — Вот не стану я больше служить ему! — с вызовом произнесла Мэгги. — Не стану — и все! — Темный Лорд вас из-под земли достанет, — спокойно уведомил ее Снейп. Мэгги угрюмо промолчала. На следующий день ее нашли мертвой — Маргарет Карпентер лежала на полу в луже собственной рвоты. Кто-то из Пожирателей пощупал пульс — пульс отсутствовал. — Покончила с собой, — взгляд Волан-де-Морта был полон презрения. — Оставьте ее здесь. Завтра мы перебираемся в Малфой-менор. * * * Северус Снейп неторопливо прохаживался между каменными надгробиями, под которыми покоились поколения Карпентеров. Ряды тянулись один за другим; кое-где местность бурно поросла крапивой — за фамильным кладбищем, располагавшимся неподалеку от Карпентер-холла, давно никто не присматривал, кроме госпожи Пенелопы, но целительница была слишком занята в больнице Святого Мунго, чтобы уделять могилам много внимания. Северус остановился перед ухоженным, в отличие от прочих, гранитным надгробным памятником — почти всю его величину занимала крупная фотография Уильяма Карпентера, на которой ему было лет пятьдесят, не более; изображение на камне не двигалось, но улыбалось, словно живое, и все зубы ученого на нем были целы. Рядом располагалось захоронение Элеоноры Блэк Карпентер, умершей двенадцатью годами раньше мужа. Могила Маргарет отсутствовала вовсе — тело молодой волшебницы так и осталось гнить в заброшенном особняке под Манчестером. Северус снова перевел взгляд на фотографию Уильяма Карпентера, и все его существо затопила горячая благодарность. Темный Лорд был мертв добрых полгода, а он, Северус, жив — и в этом заслуга покойного профессора. Северус не успел как следует разобраться с зельем регенерации — времени на него попросту не оставалось; перед битвой за Хогвартс он отхлебнул из бутылька темно-алую жидкость, не зная толком, как она подействует в случае необходимости — но раздумывать было некогда. Так или иначе, зелье сработало. Змеиный яд в организме полностью рассосался, укус затянулся за считанные минуты, и Северус, очнувшись в Визжащей хижине полностью невредимым, трансгрессировал к собственному дому. В тот же день из газет он узнал о падении Темного Лорда и впервые в жизни испытал удивительное чувство легкости — будто с души свалился мешок с кирпичами. Северуса Снейпа объявили погибшим, хотя тела так и не нашли — да и кто знает, куда оно могло подеваться в такой суматохе? Главное, что Поттер видел его смерть собственными глазами. К счастью, за несколько дней до битвы, оказавшейся заключительной, Северус успел спрятать все записи Уильяма Карпентера под своим ковром в Тупике Прядильщика и, вернувшись домой, обнаружил их в целости и сохранности; теперь Северус полностью посвятил себя работе над усовершенствованием зелья регенерации — то, что он принял, возымело побочный эффект, и каждый месяц у Северуса стала вылезать сыпь по всему телу, которую он долго и упорно выводил сложнейшими лекарственными отварами. Сыпь вылезала снова и отчаянно чесалась — Северус пока не придумал, как от нее избавиться насовсем. Как бы там ни было, в магомире воцарилось спокойствие. Министерство отлаживало свою работу, Хогвартс отреставрировали, дементоров убрали из Азкабана и стали беспощадно уничтожать, но отдельные особи все еще разгуливали на свободе. В частности, на прошлой неделе Северус повстречал одного в Шервудском лесу, где искал редкие грибы для зелья от сыпи. Палочка была наготове. Патронус, оказавшийся гигантской летучей мышью, прогнал отвратительное существо в одночасье и, довольный, вернулся к порядком изумленному хозяину. Впрочем, долг перед Лили был исполнен. Серебристая лань отправилась в небытие. — Чему лучше верить: газетам — или своим глазам? — прозвучал знакомый голос у Северуса за спиной. Резко развернувшись, он увидел девушку в старом изношенном пиджаке и джинсах, протертых в области колен. Жидкие серые волосы были собраны в хвост на затылке, в ушах болтались дешевые пластмассовые серьги, синие глаза наблюдали за профессором настороженно. — Полагаю, ни тому и ни другому, — удивленно пробормотал Северус. — Вы ж вроде как умерли?.. — голос Маргарет Карпентер выражал полувопросительную интонацию, волшебница была растеряна. — То же самое могу сказать и о вас, — справедливо заметил профессор. — Ну, дедушка успел поделиться со мной кое-какими секретами. Северусу стало любопытно. — В самом деле? И какими же? — Зелье заморозки, — коротко сказала Мэгги. — Он не рассказывал вам? Северус кивнул. Рассказывал и, кажется, даже поделился рецептом, но отвар заинтересовал его и в половину не так сильно, как зелье регенерации. — Оно останавливает процессы в организме на двадцать четыре часа, и потом они сами запускаются обратно, — пояснила Мэгги. — А человек в это время как бы и мертв. — Ваш дедушка был выдающимся ученым, — произнес Северус, вновь ощутив восхищение покойным профессором. — Все выглядело так натурально, что даже я, признаться, поверил — вы лежали на полу без пульса, в луже собственной рвоты. — Так я специально наблевала, — довольно ухмыльнулась Мэгги. — Решила, что так моя смерть будет выглядеть более натурально. — Но с телом за эти двадцать четыре часа могло произойти что угодно, — заметил Северус. — Знаю, — вздохнула Мэгги. — Но это был единственный способ сбежать. Северус невольно почувствовал уважение к бывшей студентке. — Я ошибался, полагая, что вы наивны. Вы чертовски хитры, когда дело касается выживания. На это волшебница только пожала плечами. — Где вы скрывались? — поинтересовался Северус. — У тетки Пенелопы, — Мэгги скривила губы в снисходительной усмешке. — Ее общество можно даже терпеть, если не вслушиваться в старческую болтовню. Северус подумал, что некоторые люди никогда не меняются. С кладбища профессор и Мэгги вышли плечом к плечу, мгновенно затерявшись в густых зарослях карликовой березы. История не знает, что произошло с ними дальше, — ведь для истории оба умерли.