...Он...

Ледяная вода вывела меня из состояния, лишь отдаленно напоминающего сон. Прищурившись от яркого света лампы, направленной мне в лицо, я попытался разглядеть моего мучителя, но, к сожалению, предо мной стоял лишь темный, размытый силуэт. - Проснулась, шавка? – властный тон обращался ко мне. Судя по голосу, Ему было не больше сорока. - Отвечай, когда с тобой разговаривают! – звонкая плеть оставила на моей щеке кровоточащую царапину. По опыту я знал, что, чтобы с тобой не происходило здесь, лучше молчать, поэтому я лишь кивнул. - Хм… Хочешь поиграть в молчанку? – даже не видя мучителя, я почувствовал в Его голосе усмешку, - что ж, я только за. Плеть ещё пору раз поцеловала мои впалые щеки, награждая полосками, из которых тут же потекли алые струйки. Вцепившись рукой в мой волосы и задрав мою голову, Он надменно посмотрел на меня. Теперь я мог разглядеть его. Нуу… Таких как Он называют красавцами: высокий, подтянутый, со светлыми волосами и холодными, пронизывающими до костей глазами. Одним словом – настоящий ариец. - Давай же, сладенький, говори, - брезгливость в Его голосе, казалось можно потрогать руками. Я лишь прикусил губу, стараясь как можно тише дышать и не встречаться с Ним взглядом. - Смотри, я тебя предупреждал, – пошипел он, задирая мою голову еще выше, и я невольно встретился с Ним взглядом. В Его взгляде читался азарт. Своей ногой, облаченной в тяжелый армейский сапог, Он пнул меня в грудь. Вместе со стулом, к которому был привязан, я с грохотом свалился на пол, сильно ударившись затылком и руками, которые за спинкой стула были грубо стянуты веревкой. Смешок. Он пнул меня вбок, на что я лишь громко выдохнул и зажмурился от боли. Еще пара пинков, от которых на глазах предательски выступили слезы. Кажется, у меня были сломаны пара ребер, но я лишь пытался вспомнить, как дышать. Смешок. Его плеть вальяжно прошлась от живота до головы, вызывая мурашки. Я нервно сглотнул, когда она задержалась на подбородке. Он покачал головой и, замахнувшись, ударил ею по моему лицу. Еще удар. Еще один. Удар. Удар. Снова и снова. Я уже потерял счет ударов, исполосовавших исхудавшее тело, пытаясь абстрагироваться от боли. Пытался вспомнить что-то хорошее, родное: мать-старушку, невесту-красавицу, друзей, однополчан – всех, кто, скорее всего, думает, что я уже на том свете… - А ты не прост, - прошептал Он, склонившись надо мной. От неожиданности я даже вздрогнул, а Он, наклонившись еще ниже, тихо, почти одними губами промолвил, - мне нравятся такие… Я не сразу осознал, что Он накрыл мои губы своими, проникая ко мне в рот. «Что происходит?!»- мысленно недоумевал я, не смея ни отвечать, ни сопротивляться поцелую. Тем временем Его язык по-хозяйски бродил по моему небу и зубам. Вероятно, Ему надоела моя пассивность, и Он начал кусать мои губы. Через некоторое время полились первые струйки крови из моих растерзанных губ. Мне было больно. Я по привычке попытался стиснуть зубы, но получил от Него лишь удар в солнечное сплетение. Стало еще больней. Давно не стриженые ногти впились в ладони. А Он тем временем, не разрывая «поцелуя» медленно начал расстегивать пуговицы моей грязной, разодранной рубашки. Я посмотрел на Него огромными от удивления глазами, на что Он лишь ухмыльнулся, в очередной раз кусая мою губу. Наконец отстранившись, Он окинул оценивающим взглядом мой впалый живот, выпирающие ребра, обилие всевозможных синяков, царапин, шрамов. Он нежно погладил меня по щеке, а во взгляде его была какая-то теплота. Я невольно расслабился, млея под прикосновениями его холодных рук, приносящих желанную прохладу моим окровавленным щекам. Но вдруг в Его взгляде что-то поменялось, я сразу же напрягся и не зря: звонкая пощечина нарушила царившее в комнате молчание. - Не расслабляйся, - произнес он, и отвесил мне еще одну пощечину. Он уже наклонился, чтобы что-то прошептать мне, но раздался настойчивый стук в дверь. - Мне нужно идти, дождешься меня? – самодовольно усмехнулся он, покидая комнату. Когда Он ушел, я облегченно вздохнул. Теперь у меня есть хоть немного времени подумать. Хотя о чем сейчас думать? О том, что я умру? Так это лишь вопрос времени. В принципе, у меня есть 2 варианта дальнейшей развязки событий: либо Он убьет меня скоро, либо не скоро. Желательнее, конечно, первое. Просто не хочу мучиться еще дольше. То, что я буду мучиться, я знал заранее, ведь мучить других – это все на что способны Они. Почему я не смог покончить с собой, как только Они меня нашли? Боялся взять на себя грех самоубийства. Да… Религиозная мать с детства учила меня 3 заповедям: Не убивай, Не прелюбодействуй, Не кради. Но я все равно нарушу одну из заповедей, ведь ясно же, ЧТО Он со мной сделает… Мне не было страшно. Я давно уже не боялся смерти, мучений и унижения, но… Я никогда не терял чувства достоинства и терпеливо выносил все издевательства, но… Он… В первый раз я действительно на волосок от смерти и Он сделает ее просто невыносимо желанной. Может, после смерти, мое тело повесят над главным входом, ведь так уже было не раз. Кажется, прошло 4 часа, а, может и 10 минут. Мысли, как тараканы роились в моей голове. Порезы и ушибы ужасно болели, а онемевших рук я уже давно не чувствовал. - Не хочу, - нарушая гнетущую тишину, прошептал я. Мой голос эхом отдался от сырых стен помещения и вскоре стихнул. Слезы предательски покатили из глаз, когда заскрежетала дверь. Я старался успокоиться, но противный ком встал в горле. И вот Он стоит передо мной. Подойдя ко мне в плотную, Он как-то странно на меня посмотрел. В Его холодных глазах была… печаль? - Прости меня, - произнес Он, обдавая своим горячим дыханием мою шею, - кажется, я был невероятным поддонком… Я был удивлен Его откровенности. Уж теперь-то я вообще не знал чего от него ждать, поэтому невольно напрягся. Тем временем Он выпрямился, достал из кобуры, что висела на его поясе, пистолет и дрожащими руками поднес его к своему виску. С огромными от удивления глазами я подался вперед. - В Раю меня давно не ждут, поэтому, добро пожаловать в Ад. – Его губы искривились в сумасшедшей улыбке. Щелчок возведения курка. Выстрел. Его тело упало на пол с глухим звуком, а из раны потекла кровь, быстро превращаясь в огромную лужу. Мне не было ни радостно, ни грустно, единственное, чего я не мог понять: почему? Ответ пришел минут через 10, сначала далекими звуками борьбы и выстрелами, а потом и вовсе знакомой военной формой родных, пусть даже и незнакомых солдат. Их было четверо. Я измученно улыбнулся им, на что их на их лицах появились боль и жалость, как будто они смотрели на тощего, опустившегося бездомного, просящего милостыню. Бросив лишь взгляд, полный ненависти на Его тело, они подошли ко мне. Один из них навел на меня ружье. На моем лице отразился немой вопрос. - Прости, брат, это приказ, – хрипло пробормотал он. Я лишь закрыл глаза. Выстрел.