Лестница до небес

- Ай! – громко вскрикнул от неожиданности Хироки, спотыкаясь о ступеньку. Новаки успел подхватить его, идя сзади, но, стоя на краю ступеньки, потерял равновесие и упал, скатившись по лестнице. Бывают счастливые случайности – ран не осталось, но голова ощутимо ударилась. Растянувшись у первой ступеньки, Кусама довольно наблюдал из-под опущенных ресниц, как к нему подбегает Камидзё. Вот вроде и упал, а всё равно приятно. - Новаки… Больно? Сильно ударился? – доцент наклонился над распростёртым телом, начиная понемногу впадать в истерику. - Да ничего, бывает, - улыбнулся Новаки, потирая ушибленный затылок. – Ты бы упал – хуже было бы. - Почему это хуже? – Камидзё подобрался с другой стороны. - Ну как тебе сказать… - голубоглазый потянул рукав Хироки на себя, и тот упал на широкую грудь брюнета – что-то падений на этот вечер было многовато. – Ты здесь преподаёшь, а не знаешь, что у вас в университете ночью выключают свет! - Эй-эй! Ты что делаешь? – заартачился Хироки, резко переворачиваясь, со стороной он, к счастью, прогадал, и оказался на бёдрах своего парня. - Тебе напомнить библиотеку? - Опять? Не на лестнице же! Новаки приподнялся, и заткнул рот Хироки поцелуем. Тот моментально перестал биться, смиряясь с ожидаемой ситуацией. Ну а чего он ещё хотел, отправляясь ночью в Мицухаси за какой-то «очень важной книгой»? Настолько важной, что он и названия её не помнит. Вообще удивительно, как в двенадцать часов ночи охранник пропустил их сюда. Наверное, только благодаря уже столько раз виданному задумчиво-рассерженному выражению лица доцента. Кусама перевернулся, подминая любимого под себя, не разрывая объятий. Прочь жилет, одетый сдуру, пуговички по одной выскакивают из предназначенных для них дырочек. Чёрт возьми, он всегда ходит в рубашках? Выражение лица Хироки постепенно менялось, из привычно недовольного становясь смущённым, предвкушающим. Скудный свет Луны, льющийся из окна, не позволял разглядеть просительное выражение лица доцента, немой призыв ускориться, граничащий с обыкновенным стеснением. Но Новаки и этого света хватает. Достаточно, чтобы чувствовать его. Привычный поцелуй в шею, отзывающийся бешеной дрожью в теле любимого. Голубоглазый торопливо снял с себя куртку, подложив её под Хироки. Штаны, боксёры, ненавистный галстук вместе с рубашкой. Всё прочь. Хочется только ощущения его горячей кожи, одежда мешает, забирая часть его тепла себе. Оставить только ткань под ним, чтобы не пришлось вбивать его в холодный паркет. Торопливо раздевшись, Новаки пустился в путь по торсу любимого. Губы мягче, чем обычно, обстановка более накалённая, чем всегда. Как тогда, в библиотеке. Хироки, а ты помнишь это? Шея, сосок, пупок. Лёгко укусить и подуть на разогревшуюся кожу. Спуститься ниже, опаляя возбужденный член осторожным прикосновением. Где-то на заднем плане слышны стоны Камидзё. Облизав два пальца, Новаки стал аккуратно подготавливать партнёра, отвлекая его от неприятных ощущений. Покрасневшая мочка, горячие от поцелуев губы, лёгкая щекотка растрёпанными иссиня-чёрными волосами, тускло отражающими лунный свет. Готов ли ты на вечность ради этого, Хироки? Растянув, сразу же вошёл. Медленно, наслаждаясь моментом, чувствуя губами тёплую соль на лице у Камидзё. Отвлекая поцелуями, одной рукой поглаживая пресс. Новаки чувствовал, как быстро плавится его рассудок, как из головы моментально пропадают мысли, заполняя память моментами, проведёнными с Хироки. Войти глубже, с усилием пройдясь по простате, довольно прислушиваясь к его стонам. Слёзы высохли, смущёние осталось, но уже какое-то поддельное. Стал бы смущённый человек с усилием выгибаться навстречу движениям любимого? Новаки продолжал целовать Камидзё, вколачиваясь в него всё сильнее и сильнее, получая чуткий ответ любимого в виде требовательных стонов, сжатых пальцев на спине, испарины на лбу. Подходя к финалу, Хироки обхватил ногами бёдра Новаки, пытаясь ещё лучше почувствовать его. Тёплый поток, разливающийся внутри тела Хироки. Через пару секунд темпераментный конец ожидал и доцента. Какое-то время Кусама продолжал исступлённо целовать любимого, на отголосках сознания читая, в каком же терпком наваждении он находится. Когда дело касалось Камидзё, Новаки не мог размышлять рационально. Хироки тяжело дышал, чувствуя своё гулкое сердцебиение. Как жаль, что сейчас почти не видно его голубых глаз, похожих на весеннее небо. На тайфун, сметающий всё на своём пути. Брюнет натянул на себя штаны, и ещё долго сидел у лестницы, прижимая к себе влажное тело Хироки. Тот так и не решился что-либо сказать, просто наслаждаясь моментом. Близостью любимого человека. Мицухаси стал любимым местом. Работа, учёба, - это, конечно, важно, но было ещё кое-что. Затягивающее, будто бы раскаливающее желание. Именно ночью, когда стены университета были почти пусты, сюда заходила какая-то особая магия, поджидая тех, кто попадёт в университет. Доказательство – два обнимающихся мужчины у подножия лестницы. Уставшие, понемногу замерзающие, счастливые. Им суждено было дойти до кабинета. Одевшись, Новаки с Хироки поднялись по лестнице, прошли по коридору и открыли кабинет. Там, однако, была такая интересная картина… «Демон Камидзё» был не единственным доцентом на кафедре литературы, кому пришла в голову идея среди ночи отправиться сюда. Но это уже другая история…