Реквием Сальери. Зависть

То, что душит, задушено быть не может. И на бледной — от тени маэстро — коже сети шрамов свое обретали ложе: это чувство царапало грудь, как коршун. До крови раздирал: от души до шеи. И хотелось бы так же! Да не умею. Тут хоть к дьяволу кинься, хоть к Божьей вере! Все одно: он здесь Моцарт, а ты — Сальери. Он с рожденья помазан быть музыкантом. Его музыка бьет с каждым новым тактом. Его муза — Эвтерпа, а Феб — соавтор. Он блаженством одаренный провокатор. Это будто луной быть во свете солнца. Метаболой, которая не проснется. Быть насмешкой: И Иродом, и уродцем! Быть Сальери. И вечно желать как Моцарт. Только роза всегда остается розой. И я плачу, когда он играет слезы. Я страдаю, а он надо мной смеется: я навеки Сальери. Он вечно — Моцарт. Он уйдет и останется чем-то большим. Мне же жить и таскать за душою ношу. Понимать, что судьбу победить не сможешь. И в предсмертии вторить на смертном ложе: То, что душит, задушено быть не может.