Боли больше нет

За спиной остались ровно 99 убитых добровольцев. По сути отчаявшихся сумасшедших, тронутых на голову. Никто кроме них не согласился на Длинный Путь. Ни на этой , ни на следующей недели больше не появится мальчиков, юношей, мужчин, желающий идти в последний Путь. Удача благосклонна только к одному, так кто рискнет быть одним из ста, без всяких гарантий на выживание? Но через год здесь снова соберется армия самоубийц. А Рэй пересекает финиш, не оглядываясь на пробитую голову Стеббинса, на тело лучшего друга в нескольких метрах от второго призера. Крики и возгласы превращаются в сплошной гул. Он помнит, как стучат колеса поездов, проходя по рельсам. Особенно, если стоишь очень близко к ним, создается впечатление, что барабанные перепонки могут не выдержать. Но никто не знает человеческих возможностей. Тело только стало объектом изучения науки, а до мозга ни один из ученых не добрался. Да и какое им дело?! Глаза Гаррати заволакивают слезы. В чем дело, парень? Ты же научился не бояться смерти, ты же умеешь перешагивать через чужие тела, истекающие кровью и идти дальше. Ты же почти догнал их. Парень даже не пытается утереть с лица влажные дорожки, смешавшиеся с грязью и пылью. С щек на остатки рубашки капают серые капельки, обжигая кожу под тонкой одеждой. Кто-то говорит о желании. Желание? Он удивленно поднимает голову к небесам, не переставая двигать нижними конечностями со стертыми суставами. Слезы останавливаются сами собой. Прочь все. Вы разве не видите, что загораживаете дорогу? Рэй , не глядя никому в глаза, обходит странных людей, столпившихся на Пути. Они хотят смерти и зрелищ… Он думает, что им мало 99 трупов , разбросанных по нескольким штатам. Пальцы с трудом достают висков, чтобы растереть их, но это не помогает. К его плечу тянется рука, от которой Гаррати отшатывается. Да что они в конце концов хотят? Ноги сами собой находят лазейку и с неимоверно трудным усилием прибавляют шагу. Впереди и сзади маячат тени. Высокие и низкие. Те, что сзади - плохие, они создают гул и шипение, им нельзя верить потому, что за каждым из них может прятаться человек с ружьем, а если на него наткнуться , Рэй в тот же миг увидит свои мозги на асфальте. Боже, как хочется пить…Впереди кто-то зовет Гаррати. Он чувствует, что отстает от мушкетеров. Неужели он идет последним? Нет, скоро прозвучит предупреждение, а значит надо догонять толпу. Рэй пытается делать уверенные шаги, чтобы дорога текла под ногами быстрее, но чем тверже он ступает, тем дальше отдаляются идущие. Парень оглядывается назад, мечтая увидеть хотя бы самую темную лошадку – Стеббинса, но они все его обогнали. - Предупреждение Сорок Седьмому! Что же за беда такая…Реймонд припадает на правую ногу, хромая. - Второе предупреждение Сорок Седьмому. Несправедливо. Тридцати секунд не прошло, но спорить бесполезно. - Третье предупреждение Сорок Седьмому. У Рэя замирает сердце от звука, как в двух шагах от него щелкает курок. В голове на грани взвода бьется «житьжитьжить» Юноша снова оборачивается. А ведь от финиша он не прошел и 20 метров. Хотя какой к черту финиш? Уголки глаз режут порывы ветра, сбивая последние капли слез. Кажется, на дороге появляется женщина. Старая женщина в белом саване манит Гаррати к себе, от чего его пробивает холодный пот. Но это видение заставляет его сделать невозможное. Рэй срывается с быстрого шага на бег. Женщина и гул остаются позади. О, неужели небеса даруют чудо хоть в чем-то. Реймонд представляет себя скелетом с крошащимися костями. По дороге бежит живой труп, нет, скорее делает последний рывок от страшной женщины, жаждущей его забрать ко всем остальным. Мимо стремительно мелькает поле, дорога вскоре превращается в сплошное месиво травы и мелких камушков. Остается бежать по интуиции, боясь на каждом новом соприкосновении с землей споткнуться или упасть в яму. Любым способом – житьжитьжить. Эта мантра уже перестает быть просто словами, она материализуется в ореол, стряхивающий усталость. Кажется, сейчас все пройдет, сейчас он проснется, но ореол исчезает так же быстро, как появился и боль с размахом ударяется в спину Рэя. Конец. Позвоночник изгибается в немыслимой дуге, а ноги отрываются от ненавистного асфальтового покрытия. По всем законам через две секунды он наотмашь разобьется о дорогу. Не встанет. А поэтому Рэй закрывает глаза, чтобы снова не встретиться взглядом со смертью. Бой проигран. Но почему-то вместо запаха собственной крови Гаррати ощущает свежесть. Веки мягко открываются. Что с ним происходит? Руки безвольно висят, ноги тоже, тело поддерживает за спину что-то нереально большое и сильное, а перед взором открывается чистая голубизна неба. Она приближается, отдаляя от парня деревья, поле, каких-то людей возле белой полосы…Все же что значила эта полоса…Кажется, они кричали что-то о финише… Почему нет боли? Он совершенно не понимает, почему больше не надо идти. А как же остальные? Рэй снова открывает глаза ощущая, как стираются в порошок его ступни. Он догнал идущих , и теперь шагает среди теней, по спинам пытаясь определить хотя бы кого-то из мушкетеров. На него оборачивается Макрвайс, кивая подойти ближе. Шаги не даются, и на глаза вновь спадает темная пелена, которые срывается с силой ветра под небесами. Гаррати понимает, что Ньютон не мог ошибаться и, по всем правилам скоро его тушка полетит обратно, не смотря на странные аномалии. Реймонд поворачивает голову вниз и вскрикивает от увиденного. По дороге , далеко-далеко под ним, продолжает идти второй Рэй. Точнее то, что он собой представляет в конце Прогулки нельзя назвать человеком, но улетающий от него настоящий Рэй четко видит в этом истерзанном теле себя. А тот, что внизу, и не думает останавливаться. Гаррати бьет дрожь , и он закрывает лицо руками. Чистыми ладонями, без намека на царапины и грязь под ногтями. Гигантские крылья уносят его прочь. Пальцев касается что-то теплое. Ещё не увидев мир вокруг, он чувствует себя в безопасности. Шею щекочет что-то колючее, но мягкое. Не может быть, чтобы после стольких мучений он лежал на живой траве. Но оглядевшись, Рэй признает этот факт. Над ним расположилось раскидистое дерево с лапами-ветвями, отбрасывающее тень от дневного солнца ровно вокруг себя. Воздух пахнет весной. Ему кажется это странным, но разбирать все по мелочам не позволяет приятное тепло в сердце. Он оборачивается на то, что дотронулось до его пальцев и видит перед собой Питера, сидящего с травинкой во рту. - Шестьдесят первый… - Нет, Гаррати,- одергивает его друг, - нет больше шестьдесят первого. Его тело покоится на автостраде Аризоны с кромешной кашей вместо башки. Рэй осторожно тянет руку, чтобы ощупать Макврайса. - Как такое возможно, Питер?- дрожащим из-за набегающих слез счастья голосом спрашивает Гаррати. - Парень, здесь все возможно,- мужчина кладет руку ему на дальнее плечо, притягивая к себе под бок, - Сам знаю, что сложно поверить, но мы можем больше никуда не идти, - и Питер заливается смехом. Рэй невесело подхватывает его, с трудом расставляя все по местам. - И мушкетеры здесь? - А хочешь к ним? Гаррати обессилено улыбается, ведь Питер прав и больше не надо никуда идти. Теперь прогулка – не будет звучать угрожающе, а наоборот. Ты можешь переставлять ноги в том темпе, который удобен тебе, ты можешь останавливаться, чтобы отлить или закурить, а главное ты не услышишь предупреждений. - Хочу,- твердо отвечает Реймонд. - Тогда пойдем,- Макврайс легко вскакивает на ноги, протягивая руку другу. Рэй встает на здоровые ноги и чувствует свои ступни. Не мозоли и кровоточащие мясные куски, а ступни , покрытые кожным покровом. Он делает пробный шаг, опираясь на предоставленный для помощи локоть Макврайса. Боли больше нет.