А потом нам не стало о чем молчать

Люди растут не по годам. Они не взрослеют и не меняются только потому, что прошел еще один год их существования. Люди остаются одинаковыми до тех пор, пока в их жизни не случится что-то такое, что перевернет их самих с ног на голову. Просто однажды наступает переломный момент, когда человек становится совершенно другим. Это может быть больно, приятно, ожидаемо, тяжело, но оно изменит его полностью. Люди не меняются по истечению прошедшего года их жизни. Дети не вырастают только потому, что им наступило 18. Людей меняют события, обстоятельства и проблемы. Мы сидели на мокрой скамье в самой глубине парка, куда пришли мы не уединения ради. Он смеялся и что-то мне рассказывал, увлеченно и самозабвенно. Но я не слышала его, хотя, безусловно, хотела слышать. Мне хотелось в тот момент запустить руку в его волосы и встрепать их, а после наблюдать, как он поправляет пряди, укладывая их так, как они были прежде. Он спрашивает о чем-то, и я вынуждена переспросить либо глупо улыбнуться в надежде, что такой ответ его вполне устроит. И он не заметил подвоха. Я тяну руку к его волосам, боясь, что он дернет головой прочь, и между нами останется место только для неловкого молчания. Мы идем мимо озера, и я укутываюсь в шарф то ли от холода, то ли он его речей. Он снова смеется, и я тоже смеюсь, хотя мне, отнюдь, весело не было. Я чувствую себя уставшей, я чувствую себя лишней, я чувствую, что хочу поскорее выпить горячего чая в тишине. Он не сильно изменился и все столько же болтает, он болтает многим больше меня, а потому на протяжении почти всей нашей прогулки я молчу, изредка что-то добавляя, с чем-то соглашаясь и чему-то удивляясь. И я чувствую, будто между нами появилась большая пропасть, точно мы люди из разных миров, и я не знаю, кто из нас изменился, а может, изменились мы оба. Я устаю от его бессмысленных речей, хоть и понимаю, что парень он хороший и что это не самая плохая черта, которой может обладать человек. У него хорошие манеры: он пропускает меня вперед, подает руку, когда я переступаю большую лужу, проводит меня к дому. Мне хочется, как прежде, еще полчасика постоять с ним и помолчать о чем-то важном для нас обоих. Но он спешит по своим делам, я хочу теплого чая и домашнего уюта. И в его глазах не читается ничего из того, что было раньше. И нового в нем я, увы, не понимала. Видимо, нам было не о чем молчать. Мы не нуждались в уединении. Я не знаю, хорошо или плохо то, что мы стали другими, для нас двоих, но мне хочется верить, что для каждого из нас отдельно это к лучшему. Потому что наше «мы» даже в том смысле, в котором оно существовало, теперь развеялось дымкой где-то в холоде возле озера.