Не бойтесь мечтать

Гарри, нервно покусывая губы, шел через пустынные коридоры в сторону подземелий в класс зельеварения для вечерней отработки. Он перебирал все события прошедшего дня и честно не мог понять – за что? За что Снейп, – простите, профессор Снейп, – назначил ему очередное взыскание? Он был предельно внимателен на сегодняшнем уроке – это раз; полностью, слово в слово, записал всю лекцию – это два; внимательно следил на практическом занятии за каждым, даже самым минимальным, изменением зелья, которое класс изучал сегодня, – это три. И, тем не менее, он снова сумел вывести из себя профессора зельеварения и получить взыскание от самого ненавистного во всем Хогвартсе преподавателя. Гарри недоумевал, почему именно сегодня профессор Снейп был более язвительным и придирчивым, чем обычно? Совершенно естественно, что за все время их совместного пребывания в Хогвартсе они ни шагу не сделали навстречу друг другу, не попытались понять истинные причины их взаимоотношений. Ко всему прочему, у Гарри были довольно веские основания ненавидеть профессора за то, что год назад он на его глазах убил своего лучшего друга и наставника – профессора Альбуса Дамблдора. Это был еще один аргумент на чаше весов Поттера в пользу враждебности по отношению к преподавателю. Гарри, как и многие студенты школы, был неприятно удивлен, когда первого сентября обнаружил Снейпа за его рабочим столом в классе зелий, в который (по неизвестным для многих студентов причинам) вернулся после позорного побега из Хогвартса в прошлом году. Это было так несправедливо! Гарри всеми силами пытался бороться против возвращения предателя на педагогическое поприще. И тогда Минерва МакГонагалл, новый директор Хогвартса, решилась на отчаянный шаг. Она показала ему последние воспоминания Дамблдора, бережно хранящиеся в думусборе. После осознания увиденного Гарри еще долго не мог оправиться от потрясения. Вот она, горькая правда жизни – вся перед ним, как на ладони. Снейп всего лишь выполнил последнюю просьбу смертельно больного старика. И Гарри попытался изменить свое поведение по отношению к этому угрюмому и малоприятному человеку, но предвзятости со стороны мужчины по отношению к гриффиндорцу от этого меньше не стало. Парень посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось еще десять минут. «Что ж, – подумал Гарри, зная нрав профессора, – лучше раньше, чем позже». Пожав плечами, он тихонько постучал в дверь. В ответ – тишина. «Плевать!» – гриффиндорец уверенно толкнул дверь. От его прикосновения она отворилась на удивление легко, и Гарри смело вошел в пустой класс. Он удобно расположился за партой, сложив руки, и принялся ждать, вот уже в сотый раз рассматривая до чертиков надоевшую ему за семь лет классную комнату. Вдруг его взгляд привлекла тонкая полоска желтоватого света, робко пробивавшаяся из-под закрытой двери, ведущей в лабораторию Мастера зелий. Любопытство взяло верх. Парень вылез из-за парты и неторопливо направился к двери. Недолго думая, он осторожно приоткрыл ее. От увиденного глаза его удивленно расширились. Рот раскрылся. Дыхание перехватило… Северус знал, что у него в запасе ещё есть немного времени, прежде чем наглый гриффиндорец соизволит явиться на законно назначенную вечернюю отработку. «Мерлин, – подумал он со стоном, – он не так уж и плох, но очень дерзок и испорчен, этот Золотой Мальчик Дамблдора. А теперь и Минервы МакГонагалл. Он никогда не посмотрит на меня так, как я смотрю на него. Он никогда не увидит во мне мужчину. Не просто мужчину – представителя своего пола, а мужчину – партнера. А я… Я срываюсь каждый раз, когда он рядом. Слежу за каждым его шагом и ничего не могу с собой поделать. Я вообще не должен смотреть на него и, тем более, думать о нем. Мальчишке только семнадцать. Мне уже тридцать семь. Он всего лишь ребенок. А я для него старик. Между нами пропасть. Все круги ада, скоро сюда явится это чудовище! Северус, возьми себя в руки». Так он уговаривал себя каждый вечер. Тем не менее, всякий раз, когда профессор оказывался возле Гарри, он чувствовал возбуждение. Его словно магнитом тянуло к Гарри Поттеру, сыну своего самого злейшего врага. Северус сверился со временем, прежде чем спуститься в лабораторию… Скинув туфли и сняв носки, он с наслаждением потянулся, встав на цыпочки и чувствуя, как безумная тяжесть, сковывавшая его ступни тесной обувью в течение целого дня, отступает, неся облегчение. Может, для кого-то другого подземелья и были мрачными и холодными, но тому, кто прожил в них всю свою сознательную жизнь, они казались раем. Холод каменных полов приятно остужал ноющие от усталости ноги. Северус расстегнул серебряные застежки своей мантии, скинул ее с усталых плеч, и, аккуратно свернув, бережно положил на стоящий рядом стул. Затем он расстегнул пуговицы накрахмаленной белоснежной рубашки (спасибо, эльфы постарались), жесткий воротник которой так немилосердно натирал шею в течение всего дня, снял ее и кинул к мантии. Немного поколебавшись, стянул брюки вместе с нижним бельем и отправил вслед за рубашкой. Тяжело опустился в мягкое кресло и расслабился. Глаза закрылись сами собой… Легкий сквозняк приятно холодил расслабленное тело. Рука потянулась к паху. Волна желания прокатилась по всему телу, сконцентрировавшись в одном-единственном месте – его члене. Северус начал не спеша поглаживать себя. Он был настолько отрешен от всего мира, что не услышал ни тихого стука в дверь, ни еле уловимого скрипа железных дверных петель, ни участившегося дыхания Гарри несколько минут спустя. Он не замечал молодого человека, наблюдающего за ним сквозь приоткрытую щелку в дверном проеме. И даже не догадывался, что за ним пристально следят помутневшие от возбуждения глаза, видящие сейчас только его, словно он представлял собой целый мир. Словно он – воплощение самых сокровенных грез… Нет, всего этого он не видел. Его собственные глаза были закрыты. Гарри застыл у двери, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в дверной косяк. Сердце пропустило два тяжелых удара, прежде чем парень нашел в себе мужество осторожно войти в комнату, будучи уверенным в том, что сделает он это очень тихо, чтобы не помешать или, не дай Мерлин, испугать мужчину. На цыпочках он подкрался к креслу и упал на колени перед Снейпом. – Профессор, – прошептал он. – Позвольте мне помочь вам. – Поттер! – вскрикнул Снейп, вздрогнув от неожиданности, и широко распахнул глаза. – Что вы… Но его вопрос был прерван возгласом изумления, когда зельевар почувствовал влажное тепло шаловливого язычка гриффиндорца, нежно лизнувшего головку его возбужденного члена. – М-м-м-м…– тихо застонал Гарри, прежде чем открыть рот и скользнуть вниз, принимая в себя, насколько возможно глубоко, бархатную, возбужденную плоть мужчины. Закружил язычком, сжимая губами плотнее и чувственнее. Юноша мысленно улыбнулся, когда услышал, что дыхание мужчины стало нервным, прерывистым, и поймал еле слышный стон, который явно не предназначался для его ушей. Это было похоже на негласное разрешение, и Гарри, расслабляя горло, принял мужчину настолько глубоко, насколько смог, почти до основания, медленно двигая головой вверх-вниз. Язык двигался в диком танце, лаская, облизывая, нежа чувственную плоть. Спустя несколько минут Гарри почувствовал, как тонкие, изящные пальцы скользнули в его волосы и с силой сжались в кулак у самых корней. Дыхание мужчины стало тяжелым, учащенным, и парень понял, что Снейп близок к разрядке. Он позволил профессору руководить собой, установив желаемый мужчиной темп и ни на секунду не выпуская свою добычу, снова и снова вторгавшуюся в его рот. И вот тонкие пальцы словно свело судорогой, заставляя больно впиться ногтями в нежную кожу головы, тело вздрогнуло, и рот наполнился пряно-солоноватым вкусом выплескиваемого семени. Чувственный стон прошелестел по лаборатории прежде, чем Гарри принял все до последней капли, дочиста облизав член зельевара, и осторожно выпустил ослабевший орган из своих уст. Он облизал припухшие губы и поднялся на ноги. И тут же столкнулся с черными, полными гнева, глазами профессора. – Черт, что все это значит, Поттер?! – метал молнии зельевар. Гарри усмехнулся. – При всем моем уважении к вам, профессор, ваш член только что побывал у меня во рту. Поэтому, прошу вас, зовите меня Гарри. Северус Снейп, продолжая с негодованием испепелять тяжелым взглядом гриффиндорца, поторопился как можно скорее накинуть на себя мантию. Гарри протянул к нему руку, осторожно касаясь его плеча: – Прошу вас, не надо, – сказал он как можно мягче.– Пожалуйста. – Вот ещё. Что за глупости. Почему? – спросил Снейп, сердито глядя на гриффиндорца. – А потом вы заявите во всеуслышание, что я насильно принуждал вас? Хотите унизить меня? Это то, о чем вы всегда так страстно мечтали? Я прав, Поттер? Гарри медленно покачал головой. – Нет, – тихо сказал он, наблюдая, как Снейп кутается в свою мантию. – Я хочу совсем другого. Северус вспыхнул: – С трудом верится, мистер Поттер. – Почему? – удивился Гарри. Совершенно справедливо было полагать, что он, как и все остальные, ненавидел профессора Снейпа в большей степени потому, что был свидетелем убийства старого волшебника. И этот же самый мужчина так часто приходил в его наиболее смелые, наиболее чувственные сны, целуя его и касаясь так нежно, что дух захватывало… А теперь, этим замечательным вечером, когда перед Гарри открылось нечто запредельно-нереальное, гриффиндорец не смог устоять. Зельевар настороженно следил за взглядом изумрудных глаз, ища в нём презрение и торжество, но ничего кроме тепла и мягкости не находил. – Тогда чего же вы хотите, мистер Поттер? – Кроме того, чтобы вы называли меня Гарри? Мужчина кивнул. – Мне кажется, это вполне очевидно. Парень приблизился вплотную к Снейпу, и Северус невольно сглотнул. Поттер был близко… Слишком близко. Гарри подвинулся еще ближе, наклонился, намереваясь поцеловать его, но внезапно остановился, когда мужчина нервно вздохнул. – Чего вы боитесь, профессор? – хриплый голос отказывался повиноваться. – Вы льстите себе, мистер Поттер, – скривился Снейп. – Я ничего не боюсь. Гарри хмыкнул: – Ну, да… Тогда почему так дрожат ваши руки? – легкое прикосновение кончиков пальцев к тонкому запястью. – Великий Мерлин, – выдохнул он, прежде чем мужчина смог ответить на его вопрос, и пристально посмотрел на спадавшие на лицо зельевара волосы. – Почему мы такие придурки? – Что-о?! – удивлению мужчины не было предела. – Ваши волосы… – ответил Гарри шепотом. – Они совершенно не грязные. Они нежные и шелковистые, как у ребенка. Юноша протянул руку и стал ласково пропускать сквозь пальцы чёрные пряди. Он заметил, каким странным взглядом посмотрел на него профессор, столкнувшись с непроницаемыми глазами мужчины, и невольно сделал шаг назад, опустив руку. – Чего вы хотите, Поттер? – спросил Снейп, не повышая голоса, хотя соблазн был велик: гриффиндорец находился в опасной близости. – Прикасаться к вам, видеть вас... – вздохнул Гарри. – Я… Я пойму, если вам это неприятно. Если вы этого не хотите. Я никогда больше не побеспокою вас, если таково будет ваше желание, но… – он пристально смотрел в глаза мужчине. От нахлынувшего наваждения мальчишку повело, и он, улыбнувшись, быстро затряс головой. Северус нахмурился. – Ну? – спросил он. – Есть кое-что, о чём я действительно хотел бы узнать, – ответил ему Гарри. – О чём именно? – О чём вы думаете? Какие мысли приходили вам в голову, когда вы ласкали себя? Внешне ни один мускул не дрогнул на беспристрастном лице зельевара, но в душе все всколыхнулось. – Это не ваше дело, мистер Поттер, – ответил он, внутренне содрогаясь от прямого вопроса мальчишки. Спрашивать его о ТАКИХ вещах! Наглец. – А если я вам расскажу, о чем думаю в такие минуты? – спросил Гарри. – Вы тогда ответите на мой вопрос? Пожалуйста. – О, вы думаете, что я умру прямо на месте от любопытства, если не узнаю о ваших фантазиях, мистер Поттер?! – с сарказмом выплюнул Снейп. – Не надо. – Чего не надо? – Умирать. Северус вопросительно вскинул бровь. – О вас, – ответил Гарри с улыбкой, которая стала еще шире, когда Северус удивленно моргнул. – Я думаю о вас. Ой, только не надо так удивляться! Мне понадобилось много времени, чтобы понять вас. Я не знаю, как так получилось. Но я прекрасно вижу, что нравлюсь вам. Это так легко читается в ваших глазах. – Нет, – твердо ответил он, хотя твердый комок подкатил к горлу и вдруг очень захотелось выпить. Северус встал, ежась под пристальным взглядом мальчишки, и нервно прошелся по комнате. Каков наглец! Заявить ему, шпиону, у которого пока не случилось ни одного прокола, такое! Никто, даже сам Альбус Дамблдор, не мог читать его как открытую книгу и знать, что на самом деле чувствует, о чем думает Мастер зелий. Им всем казалось, что он в их власти, что они его держат на коротком поводке, как верного пса; что его, как марионетку, могут дергать за ниточки, с лёгкостью управляя им и направляя по своему усмотрению. Он позволял им всем так думать. Хотя всё, что они (его мнимые хозяева и Светлой и Темной стороны) имели – это только предположения. И то весьма поверхностные… – О, тогда вы позволите мне увидеть вас, профессор? – попросил Гарри с улыбкой, усаживаясь в освобожденное профессором кресло. Что на это мог ответить профессор, глядя на улыбающееся чудовище? Если ему так хочется – пусть удовлетворит свое неуемное гриффиндорское любопытство. Итак, взяв себя в руки и приведя в относительное спокойствие сознание, он отступил от нахала, и, стянув с себя мантию, прикрылся ею спереди, как щитом, низко опустив голову, чтобы не встретиться взглядом с парнем. Гарри сморщил нос, увидев с каким отрешенным видом оголяет свое тело профессор, поднялся с кресла и приблизился к нему. – Почему? – прошептал он, в замешательстве глядя в лицо Северуса, осторожно обхватив его руками. – Почему вы стесняетесь? Что вы скрываете? Снейп вздохнул, отводя взгляд от мерцающих зелёных глаз Гарри. – Я не тот человек, на которого приятно смотреть. Я некрасив. Юноша слегка улыбнулся: – Позвольте мне об этом судить, – прошептал он. Мастер зелий вздрогнул, но кивнул. – Спасибо, – пробормотал Гарри, и Северус посмотрел не него с любопытством. – Покажите мне, – уточнил он. Снейп кивнул еще раз. – Повернитесь, – приказал Поттер. Северус развернулся, как его просили, и затаил дыхание. Он низко опустил голову и торопливо стал натягивать одежду, когда услышал учащенное дыхание мальчика. – Нет, подождите! – остановил его Гарри. Северус осторожно повернул голову, глядя через плечо на парня, и увидел слезы в его глазах. Зельевар нахмурился. Ему не нужна жалость мальчишки! Он снова попытался накинуть мантию, когда почувствовал, как прохладные руки гриффиндорца заскользили по его коже, отстраняя складки ткани в сторону. – Не надо, – сказал Гарри тихо, чувствуя, как катятся слезы из его глаз. – Пожалуйста, не прячьте. Северус отпрянул от нежных рук и стал через голову натягивать мантию. – Я выгляжу отвратительно, – бормотал он. – И прекрасно осознаю это. Мне не нужна ваша жалость, мистер Поттер. Гарри разозлился на себя. Он не смог сдержать испуганного возгласа, когда мужчина повернулся к нему спиной: всю бледную кожу спины мужчины покрывали толстые уродливые шрамы. Одни были яркими, кроваво-красными, другие – бледными, рваными, неровно зажившими. Некоторые, не до конца зарубцевавшиеся, слегка кровоточили, причиняя мужчине ощутимую боль, когда он откидывался назад на спинку кресла или стула. «Так вот почему у него вечно недовольное выражение лица», – мелькнуло в голове гриффиндорца. Да, зрелище было не из приятных. Гарри это совершенно не оттолкнуло, но очень разозлило. И не просто разозлило, а привело в ярость. Его трясло от гнева на тех, кто посмел применить такую нечеловеческую жестокость к этому мужчине. Гарри протянул руки и, взяв за широкий ворот мантию, осторожно потянул ее вниз, снова обнажая спину, вплотную приблизился сзади к зельевару и обвил его руками за талию. – Перестаньте, не надо, – пробормотал он, касаясь губами тонкой кожи на спине Снейпа, – Извините, если моя невольная реакция причинила вам боль. Я не вижу никакого уродства. Я вижу восхитительного мужчину, Северус, – Гарри невольно назвал его по имени, успокаивая. – Я просто удивился и страшно разозлился на тех, кто посмел сделать такое с вами. Гарри осторожно обводил каждый шрам прохладным пальцем, сопровождая легкими поцелуями. – Ты прекрасен, – шептал он. Северус замер, отказываясь верить в то, что только что услышал. Он прислушивался к словам мальчика, что срывались с его губ после каждого поцелуя. Пусть даже они казались ему полными жалости и сочувствия. – Что…– он облизнул пересохшие губы. – Чего вы добиваетесь, мистер Поттер? Гарри не сразу ответил, продолжая свое путешествие пальцами, изучая каждый шрам, каждый бугорок, слизывая язычком выступавшие бусинки крови, спускаясь вниз и становясь на колени. – Вы еще не поняли? – Гарри поднялся на ноги, положив руки на бедра зельевара. – Или у вас есть веские основания не верить мне? Северус резко развернулся, и Гарри улыбнулся, увидев проблеск удивления в темных, словно ночь, глазах, хотя выражение лица мужчины оставалось непроницаемым. – Ой, – Гарри прикрыл рот ладонью. – Вы абсолютно правы. Я обещал рассказать вам, о чем мечтаю, да? – Вероятней всего, вы все равно заставите меня выслушать, несмотря на то, хочу я этого или нет, – констатировал Мастер зелий с сарказмом, со страхом приготовившись услышать длинную исповедь молодого человека о неразделенной любви к некоему ангелоподобному блондину, известному своей едкостью, напыщенностью и избалованностью. Гарри медленно убрал руки с талии мужчины и осторожно взял его ладони в свои, переплетая пальцы. Это было так чарующе! И Северус наслаждался каждым мгновением, понимая, что это не может длиться вечно. Он глубоко вздохнул, когда зелёные глаза гриффиндорца, казалось, заглянули прямо ему в душу. Юноша тихим, словно шелест ветра, голосом произнес: – У меня есть одна привычка. Я каждую ночь накладываю на полог своей кровати чары неслышимости. Я это делаю потому, что боюсь проговориться во сне. Гарри шагнул ближе. Теперь между их телами не было расстояния. Он протянул руку и снова пропустил сквозь пальцы шелковистые пряди черных волос. Подавшись вперед, он попытался захватить своими губами манящие губы Северуса еще раз. Но, почувствовав, как напрягся мужчина, сдержался. – Это о вас я думаю все ночи напролет. Я с ума схожу, когда представляю, как вы касаетесь меня. Вы тот, кто снится мне каждую ночь, – шептал мальчик. Северус вздрогнул. Впервые с его лица спала маска, обнажая откровенное удивление. Он судорожно обнял Гарри и вовлек его в голодный, полный страсти, поцелуй, прижимаясь к гриффиндорцу всем телом и краешком сознания понимая, что он безоговорочно проиграл эту битву. От наслаждения Гарри застонал прямо в сладкие губы зельевара, выгибаясь дугой в сильных мужских руках. Через несколько минут, когда воздуха стало катастрофически не хватать, они чуть отстранились друг от друга, прижавшись друг к другу лбами. Гарри улыбался… – Кстати, как вы здесь оказались, мистер Поттер? – спросил Снейп, распрямив спину и удивленно приподнимая брови. – Я пришел на отработку, профессор, – ответил Гарри, пожимая плечами. Снейп бросил взгляд на часы. Стрелки показывали далеко за полночь. – Я полагаю, что вашу отработку можно считать завершенной. Уже поздно. Вам пора уходить. – О… – разочарованно протянул мальчик. – Хорошо. Он развернулся, удрученно склонив голову, и направился к выходу. – Гарри, – произнес Северус так тихо, что юноша невольно остановился, не понимая, уж не послышалось ли ему это, и быстро обернулся. – Отработка завтра у меня в это же время. Гарри в замешательстве посмотрел на профессора, прежде чем невольная улыбка расцвела на его порозовевшем от счастья лице. – И семьдесят пять очков… Гриффиндору. – Сэр? – переспросил Гарри, едва не поперхнувшись. За все свои годы, проведенные в стенах школы, он ни разу не получил для своего факультета ни балла от находящегося перед ним мужчины. – Вы прекрасно слышали меня, – ответил Северус. – Семьдесят пять очков за то, что вы заставили почувствовать старика, что он ещё может быть нужным и привлекательным. Гарри подошел к профессору, и, касаясь пальцами обветренной кожи его щек, прошептал: – Ты очень красивый, Сев. Я безумно хочу тебя, – легкий поцелуй в мягкие губы. – Ты еще очень молод. Ведь у нас, волшебников, все по-другому. Не как у магглов. И если мне придется каждый вечер доказывать тебе это, то, клянусь всеми святыми, я сделаю это. Не будь я гриффиндорцем. Спокойной ночи, профессор, – сказал он, когда мужчина улыбнулся ему в ответ. – Спокойной ночи, мистер Поттер. Северус смотрел вслед уходящему молодому человеку. Он тихо вздохнул, собирая валявшуюся на полу одежду и, расправив плечи, устало прикрыл глаза. Возможно, сегодня он сможет немного помечтать… Гарри пришел следующим вечером, как и обещал. – Профессор Снейп, сэр, я пришёл. Можно? – Что вы здесь делаете, мистер Поттер? – удивился Северус. Гарри хитро улыбнулся. – У меня назначена отработка. Вы разве забыли, профессор? От неожиданности пальцы профессора разжались, и перо упало на чье-то эссе, оставляя на нем большую уродливую кляксу. – Гарри… Но тот не дал ему договорить, залезая мужчине на колени и принимаясь увлеченно его целовать. «А, к черту все…» – подумал зельевар… И Гарри снова заставил его почувствовать себя таким нужным, желанным, любимым… Это стало их маленькой тайной. Своеобразным ежевечерним ритуалом. А потом Северус научился бояться… Он с ужасом ожидал того момента, когда юный гриффиндорец покинет стены школы и уйдёт от него в большой мир. Или просто уйдёт и забудет о нём, Северусе Снейпе, когда он ему надоест. Или будет убит. Ведь Волдеморт все еще строил свои коварные планы. А потом началась война. Великая Битва Света и Тьмы. И Гарри, его маленький Гарри, смело бросил вызов судьбе. И выжил. И победил. Немногие остались в живых в этой битве. Им повезло. «Святой Мерлин, – думал однажды ночью Северус, тесно прижавшись к своему мужу и осторожно пропуская темные волнистые мягкие пряди сквозь свои тонкие пальцы, пока тот спал, удобно устроившись на его груди. – Не нужно бояться мечтать». Он погасил свет и, уютно завернув их обоих в легкое одеяло, закрыл глаза, крепко прижимая к себе Гарри. Конец.