Порок - элемент прогресса

1890 год полон парадоксов и афоризмов, время, когда люди экспериментировали, когда богатый и уважаемый человек мог влюбиться в неизвестного, но очень талантливого актера. Луи Томлинсон и Зейн Малик сидели на веранде мастерской последнего и пили чай, бурно обсуждая недавний обед у Миссис Генри. - Луи, сегодня ты странно ведешь себя. Я никогда раньше не видел, чтобы твои глаза светились так ярко, а улыбка не сходила с лица! – сказал Малик, отпивая небольшой глоток великолепного английского чая, который он так любил. - Ах, Зейн, я, кажется, влюбился! – воскликнул Луи Томлинсон, улыбаясь еще шире и откидываясь на спинку изящного красного кресла, сделанного, видимо, на заказ. - Надо же! И кто же этот незнакомец, который заставил твои глаза так искриться? – с издевкой спросил Малик, смотря на своего давнего друга. - Он актер…- начал было Томлинсон. - Актер? - Да, актер, его игра просто прекрасна! Я был всего на нескольких представлениях с его участием, но точно могу сказать, что молодой человек безумно талантлив. У него еще такое красивое имя...Гарри, - пробуя на вкус имя предмета своего обожания, сказал Луи, при этом закрыв глаза, вспоминая прекрасного юношу, - ты бы видел, как он перевоплощается! Сначала он романтичный Ромео, влюбленный в Джульетту, но через мгновение он становится страстным Отелло, безжалостно убивающим Дездемону. Он играет в захудалом, скудно обставленном театре, хозяином которого является маленький и пронырливый еврей с огромной жаждой наживы. Хозяин театра затащил меня туда силком. Я спокойно гулял про Бред Стрит, погруженный в думы над твоими словами, которые ты сказал за ужином того вечера, как этот мужчина выскочил, будто из неоткуда, и стал уговаривать меня зайти в его театр и посмотреть постановку «Ромео и Джульетта». Я не хотел идти, но так как делать все равно было нечего, я решил, что посмотрю только первый акт и, если мне не понравится, уйду. - Но ты не ушел, - усмехнулся Зейн. - Нет, я просидел все 5 актов на деревянном стуле, сидя за покрашенным черной краской деревянным столом и внимая каждое движение и реплику Ромео. Все остальные актеры, которые играли с ним, были абсолютно бездарными, я бы им запретил играть даже дерево или камень. Одна Джульетта, обрюзжая женщина преклонного возраста, с ужасно хриплым, видимо от курения, голосом, чего стоила. Но Гарри - он был великолепен! Его прекрасный, звонкий баритон эхом разносился по небольшому помещению, зеленые глаза, словно два самых ярких изумруда, светились каким-то детским огоньком небывалого наслаждения, а улыбка сводила с ума. - Ты познакомился с ним? - Я постеснялся и не решился подойти к нему, хотя еврей очень уговаривал меня познакомиться со звездой своего театра, но я отнекивался и уходил. Так продолжается уже целую неделю. Мне не хватает смелости, хотя Гарри неоднократно смотрел на меня своими восхитительными глазками и улыбался. Зато я немного узнал о нем и его жизни. Полное имя Гарри Эдвард Стайлс, он работает в театре со своей матерью и ему всего 17 лет. - Луи, ты обязан подойди к нему и познакомиться. Ты же не на шутку влюбился в этого паренька. - Зейн, я уже осознал всю сущность своей проблемы под названием влюбленность, но я все равно жутко боюсь не понравиться ему. - Брось, Томлинсон, ты определенно понравишься ему, главное - не бойся. Если хочешь, я могу пойти с тобой сегодня. - Нет, не надо, спасибо, я справлюсь сам. Что ж, либо сегодня, либо никогда, - Луи сказал последние слова и встал с кресла. Зейн последовал примеру друга и тоже встал. - Сегодня я хотел дописать тот замечательный портрет юноши, который ты видел в моей мастерской и он скоро придет, - намекая на уход Луи, сказал Зейн. - Это тот шатен с поразительно добрыми глазами? Я смотрю, ты тоже влюбился…- Луи прошел вглубь мастерской и надел шляпу, подаренную ему тетей, известной писательницей Маргарет Томлинсон. - Да, ты раскусил меня, я влюбился в Лиама, но, увы, я думаю, что мои чувства не взаимны, - разочаровано вздохнув, Зейн стал подготавливать краски. В дверь постучали и дворецкий Виктор вошел в помещение, не забыв поприветствовать Луи сдержанным поклоном. - Сэр, Лиам Пейн прибыл и просит разрешения войти, - отчеканил серьезным тоном Виктор. - Да-да, пусть проходит. Кивнув, дворецкий вышел и через мгновение в дверях появился Лиам Пейн. - Здравствуй, Зейн, - не посмотрев на ухмыляющегося Луи, выкрикнул Лиам. - Здравствуй, Лиам. Прошу, проходи и подготавливайся, сегодня я намериваюсь закончить твой портрет. Познакомься, это Луи Томлинсон мой давней друг по колледжу, - сказал хозяин мастерской и показал рукой на Луи. - Приятно познакомится с вами, Луи, - улыбаясь, совершенно искренне сказал Лиам, и Томлинсон удивился тому, какой этот кареглазый парень душевный и открытый. - Мне тоже очень приятно, Лиам. Я, пожалуй, пойду, удачи вам, Лиам, и тебе Зейн, - Луи поклонился двум молодым людям и поспешил уйти. - Виктор проводит тебя. И да, Луи, сегодня ты должен познакомиться с ним. - Непременно, Зейн, непременно. Голубоглазый попрощался с дворецким и вышел из особняка своего друга. Когда он выходил, то успел взглянуть на настенные часы и удостовериться, что успевает в театр. Сегодня Гарри должен быть Ромео и играть возлюбленного Джульетты. И Луи не обращает внимания на то, что видел эту пьесу сотни раз, ему просто нужно увидеть милого Гарри, образ которого отдается эхом в сердце Луи уже целую неделю и который покорил молодого человека своим неописуемым талантом. «Неограненный алмаз» - так любил называть Луи этого юношу. Идя по главной дороге улицы Излингтон, Томлинсон даже не подозревал, что именно сегодня вечером он наконец-то сможет познакомиться с Гарри, а может и не только познакомиться… *** - Мистер Томлинсон, здравствуйте, я так рад, что вы пришли! Сегодня мы снова ставим «Ромео и Джульетту», думаю, вам понравится. Сегодня ожидается гораздо больше людей, чем обычно! – Арье Габай - маленький пронырливый еврей и по совместительству владелец театра, где играл Гарри, кружил вокруг Луи, словно пчела вокруг цветка распустившегося жасмина. - Да, спасибо, Мистер Габай, - устало сказал Томлинсон, проходя в пока еще не заполненное людьми помещение. - Это первый раз за всю историю существования этого театра! – Арье проигнорировал или возможно даже не заметил тон голоса Луи, потому что был очень рад полученной прибыли от продажи билетов. – Ох, люблю я пьесы Шекспира. Вы, наверняка, как ценитель искусства заметили, что я ставлю только его пьесы. Это мой порок! Я прогорел только из-за большой любви к Шекспиру, - выдохнул еврей и покачал головой, от чего его темно-каштановый парик немного сполз. Он тут же поправил его, думая, что Луи ничего не заметил. - Мистер Габай, порок – это элемент прогресса, без него бы весь мир стоял на одном месте в своем развитии, тем более, прогореть из-за любви к Шекспиру - достойно уважения. Я надеюсь, вы не против, если я пройду на свое место, - слегка улыбнулся молодой человек, намекая на то, что больше не желает продолжать разговор. - Да-да, конечно, проходите! – Габай продемонстрировал ряд кривых желтых зубов. Луи, найдя свое место в самой середине зала, сел. Он неспроста выбрал именно это место, ведь отсюда лучшего всего видно Гарри. Шатен пришел на представление чуть раньше его начала, потому что не мог дождаться встречи со своим "алмазом". Театр был неопрятным, можно сказать грязным и заурядным, но кто мог предположить, что именно в таком месте зародится талант? Луи сидел полностью погруженный в раздумья и не заметил, как рядом с ним появилась чья-то фигура. - Кхм, простите, - Томлинсон дернулся от до боли знакомого голоса, а повернувшись, он застыл на месте, - я Гарри, - улыбающийся кудрявый парень протянул Луи свою руку. И голубоглазому показалось, что он потерял связь с реальностью, руки и ноги налились свинцом, он не мог ими пошевелить и пожать руку юноши в знак вежливости. - Эм, а как зовут вас? – Стайлс немного нахмурился, улыбка сошла с его лица, а рука стала медленно опускаться. - Я Луи, - шатен схватил опускающуюся руку кудрявого и сжал в своей, - Луи Уильям Томлинсон. - Очень приятно с вами познакомиться, Луи Уильям Томлинсон, - зеленоглазый снова улыбнулся и Луи показалось, что эта улыбка сможет покорить любого человека, даже с самым черствым и нелюбящим сердцем, - вы снова пришли посмотреть на меня? Томлинсон удивился столь бесстыдному вопросу, но это ведь была чистая правда. Луи пришел только для того, чтобы посмотреть на Гарри. - Да, вы правы, я пришел для того, чтобы насладиться вашей прекрасной игрой, - Томлинсон повернулся к Стайлсу, который присел на стул рядом и ухмыльнулся. Щеки парня покрылись легким, едва заметным, но таким красивым румянцем. - Спасибо большое, - кудрявый парень опустил глаза и все не решался снова поднять их на Луи. - Гарри, вы великолепно играете, вас ждет большое будущее, - Луи не мог снова не насладиться прекрасным румянцем на щеках младшего юноши. - Благодарю, - Стайлс поднял свои зеленые изумруды и посмотрел на Томлинсона, - а сколько вам лет, Луи? - Мне 22 года, а что такое? - Ничего, мне просто стало любопытно. А мне 17, если вам интересно, конечно… «Как же он мило краснеет», - подумал Луи и уже умер где-то в душе не первый раз. - А я знаю, Гарри, - губы Томлинсона исказила хитрая улыбка. - Откуда? Вы следили за мной? - Нет, что вы, я просто уже не однократно ходил на ваши представления и в один из таких дней Мистер Габай поведал мне историю о главной звезде своего незаурядного театра, - рассмеялся шатен. - Оу, Луи я бы хотел… - Гарри, милый, нам пора готовиться, скоро начало, - прелестная, но немного изнеможденная женщина позвала Стайлса. - Луи, мне пора идти, но вы…не могли бы мы встретиться после представления? – выпалил на одном духу зеленоглазый, заставив Луи снова улыбнуться. - Конечно, Гарри, конечно. Удачи! – крикнул Томлинсон удаляющейся фигуре «неограненного алмаза». Настроение Луи было невероятно приподнятым, ведь он наконец-то познакомился с Гарри, с милым юношей из своих снов. Да, Гарри снился Луи, причем и не один раз. Никогда еще молодой человек не чувствовал к кому-то таких сильных чувств, будто сами Боги на небесах привели его в этот театр, где он встретил Стайлса. Знатные дамы и господа стали заполнять небольшое помещение театра. Луи даже увидел несколько своих знакомых Лордов с их женами, которые с нетерпением хотели увидеть юный талант, о котором говорят так много речей в последнее время. Когда все места были заняты, красный, потрепанный временем занавес, медленно стал открывать взору зрителей несуразные декорации, которые лишь отдаленно напоминали площадь Вероны. По залу прошелся недоверчивый шепот и несколько человек, сидящие на передних рядах, встали и ушли, недовольно бормоча себе под нос. Но Луи было абсолютно все равно на декорации, он ждал появления Гарри. Ромео появился совсем скоро под восторженные вздохи людей. Он был таким красивым в белых штанах, обтягивающих его стройные ноги, в кафтане и жилетке с большим количеством украшений; копной кудрей, обрамляющих непередаваемой красоты лицо с молочно-бледной кожей. Томлинсон раскрыл рот в глухом «ах» от изумления и жадно внимал каждое слово Гарри, каждое движение, совершенное им на сцене. А когда Стайлс запел, то его звонкий с небольшой хрипотцой голос разнесся эхом по залу, приводя зрителей в восторг. Даже плохие декорации и до безобразия ужасная игра остальных актеров не могла омрачить столь прекрасной игры Гарри на сцене. Когда пьеса подошла к концу, зал разразился бурными аплодисментами, но Луи казалось, что он аплодировал громче всякого другого непросвещенного зрителя. Актеры вышли на поклон и Томлинсон заметил или, возможно, ему хотелось, чтобы это было так, Гарри смотрел прямо на него, будто молодой человек единственный здесь. Для Гарри он уже стал единственным, но сам Луи даже не догадывался об этом. Дамы и знатные господа стали потихоньку расходиться, бурно обсуждая постановку. Театр опустел. - Мистер Томлинсон, прекрасное сегодня было представление, не правда ли? Ах, Гарри, как я рад, что когда-то нашел этого прелестного мальчика, он сделает мне состояние! – радостный краснощекий Арье Габай подошел к Луи. - Да, действительно изумительный мальчик, - поддержал он. - А почему вы не уходите? - Я кое-кого жду, Мистер Габай. - Хорошо, до свидания, буду рад снова видеть вас в моем театре. Пойду, отпраздную успех. - Арье поклонился и, напевая незамысловатую мелодию, пошел к выходу. Томлинсон проводил взглядом еврея и когда тот окончательно скрылся из виду, пошел в сторону небольшой комнатки, в которую, как он думал, пошел после представления Гарри. Подойдя к двери, Луи поправил воротник своего черного фрака и постучал в дверь. - Прошу, проходите! – послышался крик по ту сторону двери и Томлинсон вошел в комнату. - Гарри? Вы здесь? - Луи, это вы! Я совсем забыл, что мы должны были встретиться, простите, - забормотал Стайлс. - Как печально, что вы так скоро забыли обо мне, - выдохнул со смешком Луи, осматривая маленькую, небогато обставленную комнатку. Царил беспорядок, присущий в основном людям творческим, у которых нет времени прибраться. Томлинсон вспомнил о своем друге Зейне, который был художником и о вечном беспорядке в его мастерской. Гарри негде не было видно, только слышно бархатный голос. - Нет, что вы, просто царила такая суматоха, что я запамятовал, простите меня, - юноша вынырнул из ширмы, стоящей рядом с Луи. Гарри застегивал свой белый кафтан и никак не мог справиться с пуговицами, его руки тряслись и не слушались, -Прошу простить меня за такой вид, сейчас я приведу себя в порядок. Томлинсон сглотнул от вида оголенной верхней части тела Гарри. - Все в порядке, не стоит беспокоиться, - голос Луи подрагивал, а где-то внизу живота приятно потянуло. - Что с вами? Вы побледнели, - обеспокоенно спросил «неограненный алмаз», подходя ближе к шатену. - Гарри, все хорошо, не переживайте, пожалуйста. Ваш вид немного смутил меня, - промямлил Томлинсон, снова поправляя воротник фрака, который, как казалось Луи, перекрывал весь воздух. - Я не хотел смутить вас, Луи, - Стайлс опустил голову и снова стал пытаться застегнуть злосчастные маленькие пуговички. - Позвольте мне помочь вам, - голубоглазый протянул руки к одной из нижних пуговиц и застегнул. - Луи, вы не должны делать этого! Я никто по сравнению с вами…всего лишь актер в жалком театре, - грустно сказал кудрявый, все же давая рукам Томлинсона взять вверх над пуговицами. - Вы не просто актер, Гарри. Вы безумно талантливый актер. Такой игры я не видел никогда в своей жизни. Вы покорили мое сердце, Мистер Стайлс, - сказал Луи, смотря прямо в зеленые глаза напротив. - Я…покорил ваше сердце? - Да, так и есть. - Луи, вы тоже покорили меня. Когда я играл очередной спектакль, то, оглядывая зал во время реплики, встретился с вами взглядом, после чего вы пробрались в мое сердце, а затем и в душу. Я всегда ждал, что вы зайдете ко мне и скажите хоть что-нибудь, но, когда увидел вас сидящего одного в зале, решил подойди первым. Каким удовольствием для меня было, наконец, услышать ваш голос, Луи. Он ласкал мой слух и мое сердце. А сейчас вы стоите всего в паре сантиметров от меня и я могу совершить то, о чем так долго не решался даже думать, - Гарри высказал все, что так долго рвалось наружу. Томлинсон открыл рот от изумления. Он даже представить себе не мог, что этот зеленоглазый милый юноша чувствует к нему. Воспользовавшись растерянностью Луи, Гарри сделал шаг и легонько коснулся его губ своими. Разряд тока пронзил двух молодых людей, словно сам Амур выстрелил и пронзил сердца Луи и Гарри своими волшебными стрелами. Неловкое, едва ощутимое, но такое важное касание губ длилось меньше минуты. Стайлс отстранился, его щеки залились превосходным румянцем, который Томлинсон уже так полюбил. Голубоглазый юноша пребывал в том состоянии, когда человек с трудом воспринимает случившееся. - Луи, простите…- актер хотел извиниться перед шатеном уже какой раз, но ему не дали договорить. Взяв лицо кудрявого юноши в чашу из своих ладоней, Луи поцеловал алые губы, которые так часто видел во сне. Губы Гарри были немного потрескавшимися и сухими, но для Луи…для него эти губы были самым вкусным блюдом. Он смаковал их, словно гурман, пробовавший до безумия вкусное блюдо, вкус которого у гурмана останется в памяти на всю жизнь. Луи поцеловал сначала верхнюю, потом нижнюю губу, захватил их своими, немного прикусил и провел краешком языка по обеим. Стайлс прикрыл глаза от действий, совершаемых Луи. Это был его первый поцелуй и бабочки затанцевали в животе зеленоглазого, а сердце отстукивало бешеный ритм, будто готовясь выпрыгнуть из груди и упасть в руки Томлинсона. Кудрявый юноша положил руки на талию Луи и прижал того к себе, создавая трение между телами, жар которых чувствовался даже через одежду. Он немного приоткрыл рот и влажный язык шатена проник вовнутрь, начиная танцевать неистовый танец и изучать незнакомую местность. Жарко, воздуха катастрофически не хватало, одежда становилось тесной и слишком неудобной. Хотелось прижаться друг к другу оголенными телами и прочувствовать каждую частичку кожи. Не отрываясь от губ Гарри, Луи начал расстегивать фрак и пытаться снять его. Поцелуй пришлось прервать. Томлинсон снял фрак, льняную рубашку под ним, белые штаны. и остался совершено обнаженным в мгновение ока. Стайлс жадно рассматривал открывающиеся частички тела Луи и почувствовал неумолимую тягу внизу живота. Шатен взглянул на кудрявого юношу и тот все понял без лишних слов. Он начал расстегивать недавно с таким трудом застегнутый кафтан и снимать белые лосины, в которых выступал. Когда же молодые люди остались обнаженными, то незамедлительно вернулись к прерванному занятию. Они впились в губы друг друга и стали изучать тела руками. Маленькими шажками они добрались до ложи у стены и Гарри, из-за своей ужасной неловкости, упал на спину и потащил за собой Луи. Удивительно, что на сцене Стайлс был совсем другим: раскрепощенным, грациозным, бойким и дерзким. Томлинсону эта разница казалось разительной, но скромный и податливый Гарри нравился ему гораздо больше. Шатен приподнялся и посмотрел на юношу под собой. Он провел рукой по румяной щеке, покрывая это место мелкими поцелуями. Луи спускался ниже, целуя нежную матовую кожу, несколько раз укусил и оставил пару багровых следов, которые больше украшали, нежели портили, кудрявого. Дойдя до налитого кровью небольшого члена Гарри, Томлинсон захватил головку губами, а Стайлс перестал дышать. Для него это было впервые и новые ощущения сводили с ума. Луи обсасывал, облизывал, целовал головку, а Гарри извивался под ним словно лоза. Это нравилось Томлинсону. Он стал облизывать ствол, обводя острым кончиком языка небольшие венки. Когда же шатен захватил весь член полностью, Стайлс издал протяжный стон и закрыл рот рукой, потому что за тонкой стенкой находились другие актеры. Не вытерпев сладкой пытки, кудрявый кончил, закусывая сжатую в кулак кисть. Луи, который не был готов, немного поперхнулся, но покорно проглотил все, что испустил из своих чресл Гарри. Стайлс рвано дышал, отходя от первого в своей жизни оргазма. Звездочки подпрыгивали перед глазами, а руки и ноги стали ватными. Поднявшись на один уровень с лицом кудрявого, Томлинсон поцеловал его, делясь немного солоноватым вкусом. - Повернись, - прошептал Луи на ухо Гарри и закусил мочку, от чего вся кожа покрылась маленькими мурашками. Луи, пребывая примерно в возрасте Гарри, понял, что его привлекают только парни. Он пытался влюбиться в девушку и однажды думал, что ему это удалось, но, к сожалению или к счастью для самого себя, он остался непреклонен и девушки его не возбуждали. Да, женщины были прекрасны: бархатная кожа, мягкие упругие груди, шелковистые волосы, а как они любили! Женщины были созданы для любви, созданы любить кого-то, но чтобы их любовь была взаимна. Они хотели отдачи, хотели, чтобы их тоже любили и восторгались, но Луи не мог им дать этого. Стайлс послушно перевернулся на живот в ожидании. Он не представлял, что может быть лучше того, что недавно сделал Томлинсон и был в сладком предвкушении. Сегодня Луи хотелось доставить удовольствие Гарри, ему нравилась реакция юноши, хотя его собственный член больно пульсировал, требуя разрядки. Шатен устроился позади ягодиц кудрявого и сжал их в своих ладонях. Гарри вздохнул и даже не мог представить, что Луи собирался делать. Последний же любовался девственной дырочкой перед своими глазами. Он раздвинул ягодицы и, приблизившись, облизнул вокруг дырочки, затем проник в нее кончиком языка, вызывая бурную реакцию у Стайлса, который стонал и не знал, куда деть себя от таких ощущений. Луи вылизывал, целовал, иногда отстранялся и снова приступал к делу. Ему это приносило, наверное, столько же удовольствия, сколько и Гарри. - Луи, пожалуйста, сделайте что-нибудь… - Хорошо, милый Гарри, - Луи приподнялся и просунул один палец в раскрасневшеюся и мокрую дырочку. Актер даже не почувствовал, что первый палец проник в него, пока к нему не присоединился второй. Было неприятно, но Гарри терпел. Томлинсон в свою очередь, зная, каким болезненным может быть первый раз, усиленно растягивал стенки ануса Стайлса в поисках нужной точки. Когда он нащупал эту точку, Гарри закричал своим хриплым голосом и звук эхом пронесся по полупустой комнате. Старший юноша вынул пальцы и приставил член к дырочке. - Гарри, милый, потерпите, будет больно, но я постараюсь доставить вам удовольствие, - Луи проник только головкой и услышал недовольный вздох. Кудрявый зажмурил глаза и сжал руки в кулаки. Томлинсон закусил губу, чувствуя, как орган сладострастия, раздвигает тугие стенки. Он вошел до упора и не смог сдержать стона. Начал двигаться совсем медленно, растягивая удовольствие, и давая Гарри возможность привыкнуть. Когда же Луи задел ту заветную точку, которую ученые биологи так бесчувственно назвали простатой, Стайлс прогнулся в спине и поддался назад, насаживаясь на член. И Томлинсон стал двигаться в бешеном темпе, задевая головкой одну и ту же удивительную точку. Их стоны сливались в месте в симфонию страсти, любви и похоти. - Я хочу видеть вас, - сказал Гарри. Луи вышел из Стайлса и перевернул его на спину. - Обхватите ногами мою талию, - сказал Луи в губы Гарри, даря невесомый поцелуй. Младший юноша послушался и крепко обхватил своими длинными ногами талию любовника. Томлинсон снова вошел и стал двигаться в быстром темпе. Они смотрели друг на друга, изучая, запоминая черты лица, а их губы иногда встречались в неуловимом поцелуе. Луи кончил с протяжным стоном и именем Гарри на своих раскрасневшихся губах. Он рухнул на парня под собой и начал целовать его чуть выступающие ключицы. - Гарри, я люблю вас, вы - моя родственная душа, которую я искал и думал, что никогда не найду, - прошептал Томлинсон. - О Луи! Вы не представляете, как я полюбил вас, - Стайлс обнял старшего парня. Живот Луи почувствовал эрекцию кудрявого и тут же встал. Он вышел из Гарри и сел, смотря на него приглашающим взглядом. В недоумении зеленоглазый артист поднялся, немного морщась от легкой боли и посмотрел на Луи, который в едва уловимым движение оседлал младшего юношу. - Гарри, вы не боитесь? – Томлинсон провел рукой по растрепанным кудрям. - Чего мне бояться, Луи? С этих пор я полностью принадлежу вам и только, - в словах Гарри было столько детской искренности, что шатен не смог сдержать улыбки. - Милый Гарри, мой милый маленький принц, - Луи посмотрел на все еще не спадающею эрекцию молодого артиста и, взяв его член в руку, направил в себя. Стайлс раскрыл глаза от изумления, но ожидать дальнейших действий от прекрасного шатена. Томлинсон садился на орган, который приносит удовольствие при правильном использовании, придерживая основание возле мошонки рукой. Он ахнул, когда член уже наполовину пропал в его отверстии, но потом одним движением насадился полностью. Луи положил руки на плечи Гарри и зарылся в кудряшки, начиная медленно подниматься вверх и вниз на налитом кровью члене. Он двигался плавно, то ускоряясь, то снова медленно и тягуче. Стайлс смотрел на него и закусывал свои покрасневшие губы. Конечно же, актер не выдержал такой долгой пытки и кончил, откидывая голову назад и немного ударяясь о стенку. Луи совершил еще пару движений на начинающей обмякать эрекции и слез, затягивая Гарри в поцелуй. Заметив появившеюся реакцию Луи на все происходящее, Стайлс, не разрывая поцелуя опустил свою не по возрасту большую руку на его член и стал гладить. Томлинсон ахнул от немного неумелых и грубых движений, поэтому он взял руку Гарри в свою и стал помогать. Кудрявый артист, не теряя времени зря, спустился поцелуями на шею шатена и стал целовать, кусать нежную, чуть смугловатую кожу. Луи кончил и белесые капли брызнули на его грудь и предплечье Гарри. Молодые люди устроились в объятиях друг друга на ложе и наслаждались сладким покалыванием в мышцах, после проведенного времени вместе. - Луи, а вы будете еще приходить на мои выступления? – с надеждой спросил Стайлс, поглаживая грудь Томлинсона рукой. - Нет, этого больше не понадобится, - улыбаясь сказал Луи, в то время как сердце Гарри пропустило пару ударов. - Как? - Гарри, я хочу открыть свой театр, у меня достаточно денег для этого и я хочу, чтобы вы были в этом театре солирующим актером, - успокоил кудрявого, Луи. - Но у меня контракт с Мистером Габье еще на три года. - Не беда, я заплачу ему и он отпустит вас, мой маленький ангел. - Ах, Луи, вы правда заберете меня отсюда и я стану знаменитым актером? – с детским азартом спросил Гарри, обвивая руками старшего парня. - Да, Гарри, вы сейчас неограненный алмаз, который стоит дорого, но не так, как алмаз в кольце или сережке. Я сделаю из вас тот самый алмаз из сережки или перстня на пальце знатной дамы. Вы будете знамениты и, наверное, после этого я вам не пригожусь…- сказал Луи, перебирая непослушные кудри на голову Стайлса. - Как вы можете говорить такое? Я люблю вас и всегда буду любить, что бы не случилось… - Я тоже люблю вас и всегда буду любить. Вы - солнце, которое осветило мне путь своими лучами. Гарри довольно прикрыл глаза и поцеловал вздымающуюся грудь любовника. «Я люблю вас, Луи», - прошептал он, прежде чем погрузится в объятия сна.