Так же крепко...

      Дождь стучал в окна, ветер выл и хлопал ставнями. Ирвин, открыв глаза, обвел спокойным взглядом комнату. Затылок саднил. Поднявшись на ноги, он подошел к шкафу и, открыв одну из створок, достал стакан. Налив из блестящего графина кристально чистую воду, он стал вспоминать. Вспоминать то, что случилось равно восемь часов назад. Да, Ирвин умел следить за временем, потому что время для него было тем, чего нельзя терять попусту, терять на глупые воспоминания. Тем временем воспоминания не собирались покидать голову командора. Ему вновь хотелось напиться и забыть обо всех глупостях, происходящих вчера. Взяв в руку любимое нежно-голубое перо, он черкнул черными чернилами по новому пергаменту, пытаясь хоть как-то отвлечься от всего извне. Но у него не получится, потому что сейчас ветер разбудит его капрала, который снова сядет ему на колени, поцелует его в шею и обнимет так же крепко, как обнимал вчера.       Вчера все произошло слишком глупо. На дворе уже стоял вечер, на небе загорались первые звезды, сверкая на небе маленькими огоньками. Все спали, кроме них четверых – Ирвина, Ривая, Као и Тои. Они отмечали единственную на то время удавшуюся миссию – тридцать шестую. И хорошо, что отмечали они именно тогда. Хорошо, что ценили мгновения. Хорошо, что умели думать наперед... Думать о том, что их в любую секунду может не стать. А ведь Као и Тои правда не станет. Но не сейчас. Сейчас все хорошо. Сейчас они вместе, вчетвером, сидят и попивают вино, подаренное им в честь той самой миссии. Весельчак Као вновь рассказывает старые анекдоты, вызывая улыбку на лицах всех, кроме капрала. Но Ирвин знал, что его капрал тоже улыбается. Улыбается в душе. Он не умел улыбаться открыто и перед всеми. Только перед ним, перед его командором. Такой у капрала был характер, к которому уже вся четверка давно привыкла. Тои ловкими движениями разливает красное вино, наполняя комнату ароматами красного винограда, нагоняя на разум молодых людей некую дымку.       Ривай откинул голову назад, наслаждаясь терпким вкусом напитка. Услышав, как отодвигаются стулья, капрал вновь поднял голову, бросая вслед что-то вроде «Уже уходите?», которое все равно не будет услышанным. Он знал, что только один человек остался вместе с ним. Двое ушедших унесли с собой все, включая преграды, не дававшие Риваю нагло встать и подойти к Ирвину. Теперь он мог это сделать. Ну... и сделал. Схватив командора за волосы, он резко дернул их назад. Да, капрал совсем не умел быть нежным. Наклонившись, он прижал к дрожащим губам Ирвина свои. Ирвин упрямо сжимал губы, не давая языку капрала пройти внутрь. Да, это бесило. Прикусив нижнюю губу командора, капрал резко вошел языком, не давая опомниться. Пройдясь по верхнему ряду зубов, капрал вновь прикусил губу Смита до крови, тут же слизывая ее языком. Отстранившись, он сел на колени Ирвина, не отводя взгляда. Это была игра «Кто первым сдастся? Кто отведет взгляд?». Сейчас эта игра была не нужна – это прекрасно понимал Ирвин и совершенно не понимал Ривай. Поэтому сдался Ирвин. Теперь была его очередь действовать. Несколько легких поцелуев. И еще один, такой же страстный, как первый. Быстро расстегнув рубашку Ирвина, капрал припал к его торсу, целуя и опускаясь все ниже и ниже. Опустившись, парень начал лизать и покусывать разгоряченную плоть командора через одежду, возбуждая того. Из груди Ирвина вырвался хриплый стон. Он чуть отстранил парня, сажая снова к себе на колени, сильно прижимая. Они хотели чувствовать друг друга. Разрывая руками рубашку Ривая, он целует в шею, чуть покусывая венку, вновь поворачивая его голову к себе и целуя в губы с всепоглащающей страстью. - Мне надоели эти прелюдии, - прошептал капрал, запинаясь. Он был возбужден, он хотел чувствовать своего командора в себе. Ему было невдомек, что Тои и Као сейчас стоят в дверях, возбужденные их полуголыми телами, а по полу растекается красное вино, даря комнате все новые ароматы. Уже можно не сдерживаться. И все равно, что капралу это не понравится. Резко повернув Ривая и впечатывая его торс в столешницу, Ирвин ввел в него сразу несколько пальцев. Парень простонал, повернув голову, смотря прямо в глаза командора. В этих глазах не было страха, не было боли, но было что-то другое. То, что командор еще не умел читать. Нащупав маленький бугорок, Ирвин чуть надавил на него, буквально вырывая из груди капрала более звонкий стон. Мгновение – и пальцы заменяет член Ирвина, вошедший до основания. - Ирвин... ублюдок... - голос Ривая дрожит от боли и наслаждения, разливающихся по всему телу. Ирвин знал, что на самом деле эти слова означают «Пожалуйста, не останавливайся». Он набирал темп, буквально вдавливая парня в столешницу, чуть покусывая того за плечи. Ривай бесстыдно стонал, поддавая бедрами назад. Вспышки боли угасали, даря ему новые эмоции. Еще несколько резких толчков и он кончает, пачкая стол и какие–то «важные бумаги». Следом за ним кончает и Ирвин. Чуть отстраняется, аккуратно сажает Ривая на колени и целует, шепча на ухо какие-то глупые извинения. А капрал улыбается, искренне и нежно, смотря через чуть прикрытые веки на Ирвина. Взяв Ривая на руки, он относит его к постели, аккуратно кладет, а сам ложится рядом. Они засыпают, вдыхая ароматы белого вина. - О чем думаешь?       Голос оторвал командора от воспоминаний. Чуть подняв голову, он посмотрел вперед. Он не ошибся – это был капрал, который сейчас сядет ему на колени, поцелует и обнимет так же крепко, как обнимал вчера.