Сквозь тысячелетия

Пустыня раскинулась на сотни миль вокруг; палящее солнце иссушило и без того редкие растения, превратив их в чахлые жалкие кусты. Крупные животные изнемогали от недостатка воды, а стервятники кружили над ними, дожидаясь момента, когда можно будет попировать всласть. Скорпионы практически всё время находились в песке, лишь изредка появляясь на поверхности для поимки будущей жертвы. Закат багряными всполохами озарял местность; в воздухе мельтешили насекомые. По раскалённой земле медленно шел маленький мальчик. Грязное, худое тело было прикрыто рваной рубахой чуть выше колен, подпоясанной грубой верёвкой. Обуви на нем не было, ноги почти не держали и были покрыты волдырями. Неизвестно, что малыш делал здесь, но было видно, что он прошёл долгий и изнурительный путь. Осторожно шагая по горячему песку, ребенок то и дело оглядывался назад, будто надеясь увидеть кого-то. Когда он убедился, что позади него никого нет, глаза ребенка наполнились болью и тоской. Казалось, мальчик вот-вот заплачет, но, глубоко вздохнув, он нашёл в себе силы продолжать дорогу. Когда солнце почти скрылось за горизонтом, путник, обессилев, опустился на землю. Подложив под голову затертую и множество раз залатанную суму, мальчонка погрузился в беспокойную дрему. Со стороны могло показаться, что его мучают кошмары, мальчик несколько раз вскрикивал и дергался во сне. Неожиданно рядом со спящим, на расстоянии вытянутой руки, проползла змея. Её тугое тело извивалось, то собираясь в кольца, то распадаясь из них. Пресмыкающееся находилось в постоянном движении. Вертикальные зрачки пристально наблюдали за невиданным ранее существом, расположившиеся на её владениях. После изучающего взгляда змея, наконец, решила оставить неожиданную находку там, где и обнаружила. Также извиваясь, она быстро поползла в противоположную сторону – проверить, в сохранности ли потомство. Мальчик проснулся от сильной жажды, не подозревая о том, что всего лишь несколько мгновений назад он мог погибнуть от укуса змеи. Ребёнок, смахнув с тела и одежды песок, протянул худенькую ручку, с сильно проявившимися от усталости венами, и вытащил из сумы, на которой до этого лежал, флягу, отпивая противно – тёплой жидкости, плескавшейся на дне. Оставалось всего лишь на несколько глотков. Что делать после того, как закончится вода – неизвестно, но точно не оставаться здесь, посреди пустыни. Мальчишка собрал свои скудные пожитки и снова отправился в путь; благо, солнце уже не светило так ярко, как прежде. Снова напомнили о себе сбитые в кровь ноги, но он упорно шагал дальше, превозмогая жгучую боль. Удивительно, как в таком маленьком теле хватает сил для столь изматывающей дороги. Неожиданно он споткнулся о странный предмет, немного выглядывающий из-под песка. Покачав головой, стряхивая с волос песок, мальчик сел, потирая ушибленную ногу. Он огляделся, ища глазами то, обо что он споткнулся, пока не увидел маленький бронзовый носик, похожий на тот, что обычно бывает у кувшинов для воды. Откопав необычную находку, ребёнок с изумлением обнаружил, что это была старая, нет, скорее старинная кованая лампа. Тяжёлая, но изящная, с множеством запутанных витых орнаментов, украшавших горлышко и стенки сосуда. Тёмный металл казался слишком древним даже для этих мест. Находка невероятно удобно лежала в раскрытых ладонях мальчика, словно для того и была создана. Приблизив её к лицу, путник заметил небольшое пятно на поверхности лампы и, повинуясь внезапному порыву, несколько раз потёр это место. Вначале ничего не изменилось. Та же одинокая фигурка маленького человечка среди бесконечных песочных гор, то же заходящее солнце на небосводе, те же назойливые мошки, упорно лезущие в лицо. Но вдруг лампа задрожала в руках, и мальчик от неожиданности уронил её наземь. Повеяло терпким и сладковато-пряным запахом восточных благовоний. От горлышка заклубился дымок, который постепенно увеличивался в размерах. Наконец, когда пелена достигла человеческого роста, из туманной завесы начал плавно проявляться женский силуэт. Спустя мгновение навстречу ребёнку шагнула девушка, и прежде, чем он что-то успел сказать или рассмотреть гостью, быстро склонилась в поклоне до самой земли. – Приветствую Вас, хозяин. Каковы будут Ваши желания? Мальчик расширенными глазами смотрел на неё; тело, вначале почти прозрачное, будто сотканное из воздуха, становилось всё более осязаемым. Поддавшись странному искушению, он дрожащими пальцами медленно коснулся запястья незнакомки, и тотчас испуганно отдёрнул руку. Кожа была мягкой и тёплой. Значит… да, всё это реально, и она вовсе не один из коварных миражей, о которых мальчик был наслышан с раннего возраста. Он с детским восхищением изучал её внешность, стараясь запомнить малейшую черту. Высокая, темноволосая, статная, она притягивала к себе взгляд. Изящные руки с множеством серебряных браслетов сжаты ладонями перед грудью. Длинные угольно-чёрные волосы, кое-где перехваченные тонкими полосками кремового шёлка и перекинутые через одно плечо, лежат на полупрозрачном, оттенка слоновой кости, лёгком, развевающемся на ветру, одеянии. Кожа у неё была светлая – конечно, не совсем белая или светло-розовая, как у путников из дальних стран, иногда забредающих в деревню, в которой раньше жил мальчик, но она была гораздо светлее, чем у тех женщин, которых он видел за свою недолгую жизнь. Наверное, цвет кожи незнакомки напоминал ему цвет песчаных дюн, которые окружали их. Красавица спокойно смотрела на ребенка своими удивительными глазами цвета ореха, ожидая реакции на свои слова. - Здравствуй... - тихо и немного застенчиво произнес мальчик. - А кто ты? - Я - джин, повелитель. Буду рада служить Вам. - Вновь ее гибкий стан склонился в поклоне. - Долгие годы моей темницей была лампа, которую Вы нашли в песке. Стоит лишь трижды потереть её, и я обязана явиться на зов, дабы исполнить три желания того, кто стал моим хозяином. Обычно мои господа жаждут славы или богатства, великих завоеваний или всепоглощающей любви прекраснейших женщин, но Вы, хозяин, так юны... Чего же Вы желаете? Девушка мягко улыбнулась, наблюдая за задумавшимся ребенком; его перепачканное грязью лицо резко стало серьезным, появился странный блеск в глазах, воспалённых от постоянного солнечного света. Казалось, будто его что-то сильно беспокоит, но он не решался озвучить свои мысли. После напряжённой паузы раздался его дрожащий от волнения голос: - А… Ты могла бы вернуть мою семью? Пожалуйста. Это всё, чего я хочу. – Он с мольбой простер свои маленькие ручки к джину, но та лишь медленно покачала головой, не сводя с него взгляда. - Господин, я сожалею, но воскресить тех, кто покинул этот мир, не подвластно даже мне… Может, я смогу исполнить другое Ваше желание? Мальчик хмурится - ему нечего больше желать. Его родителей убили во время недавнего нападения на деревню, где мальчик жил до этого, а его, никому не нужного, прогнали - и убивать жалко, и лишний рот никому не нужен. Так чего ему еще желать, кроме того, чтобы папа с мамой снова были рядом? Поняв его мысли, джин протянула увешенную браслетами руку, и, немного замешкавшись, осторожно, лишь слегка касаясь подушечками пальцев, провела по его щеке, попутно откинув назад прилипшую прядь тёмных волос. Это лёгкое прикосновение заставило мальчишку замереть от нахлынувших воспоминаний о нежных ладонях матери, о её взглядах, полных любви и заботы, о её красивом грудном голосе, которым она негромко выводила мотивы простых, но завораживающих мелодий, когда того просил сын. По щекам мальчика побежали слёзы, оставляющие светлые разводы на грязной коже. Чтобы не расплакаться окончательно, ребёнок с силой закусил нижнюю губу, на которой, спустя несколько мгновений, выступили алые капли крови. Сдавленно всхлипнув, он, покачав головой, оттер лицо кулаком, после чего обратился к девушке: - А чего бы хотела ты? Джин опешила от этого вопроса - привыкшая исполнять чужие желания, она никогда не думала о себе. Джины всю свою жизнь зависят от лампы, к которой они привязаны; у них нет своей воли, они обязаны повиноваться тому, кто найдёт их обитель – не важно, старик или младенец, мужчина или женщина. Столько, сколько себя помнила, она кому-то служила. Сменялись тысячелетия, эпохи, менялись люди, но их желания оставались неизменными - богатство, слава и любовь. До сегодняшнего дня никто никогда не интересовался, чего желает сама девушка. Надежда робко заворочалась в глубине души, но разве имеет джин право на то, чтобы довериться столь волнительному чувству? Наконец, опустив голову, она тихо заговорила, и голос ее сочился столь сильной горечью, что даже ребенок смог четко различить ее в мелодичной речи: - Чего может желать джин? Конечно же, свободы, мой юный господин, освобождения от уз, сковывающих с лампой. Вы не можете даже помыслить о том, как я желаю прожить спокойную жизнь, а после тихо умереть от старости в собственной постели, когда пробьет мой час. Я хочу стать обычной смертной, чувствовать, как кровь бежит по венам, как стучит такое хрупкое сердце. Хочу, лежа на спине в густой траве, наблюдать за неторопливым бегом облаков, манящих в дальние, неведомые края... Существуют тысячи вещей, которые я бы хотела сделать, но чему не суждено сбыться из-за того, кем я являюсь. -Тогда... стань свободной. - Мальчишка начал мять пальцами края своей изодранной, грязной рубахи, неуверенно поглядывая на девушку. - Это и будет моим желанием. Джин не успела ничего сказать, как мальчик, резко нагнувшись, поднял с земли лампу, которую буквально через миг протянул ей, растерянной и удивленной. Она почувствовала окрыляющую легкость, неведомую ранее: словно тяжкое бремя свалилось с плеч. Не до конца веря в происходящее, девушка дотронулась до холодного металла, но тотчас отпрянула от неожиданной преграды – казалось, будто её отбросил назад некий невидимый купол, оберегающий сосуд. Кожу стало непривычно покалывать, и она, волнуясь, прикоснулась к лампе снова – все повторилось. Девушка вздрогнула как от ожога. Ее руку пронзило болью, а на нежной коже вскоре багровел свежий порез. Она побелела от догадки, посетившей её – она стала человеком из плоти и крови, каким всегда мечтала быть. Раз она смогла пораниться, значит, желание ребенка исполнилось. Через короткий миг девушка, радостно крича, обежала несколько кругов вокруг счастливого мальчика, заплакав от переполнявших эмоций, которые она не могла держать в себе. Упав в изнеможении на теплый песок, она долго, до рези в глазах, смотрела на темное небо, плача и смеясь сквозь слезы. Её бывший господин с робкой улыбкой присел рядом, стараясь не придавить разметавшееся одеяние девушки. Приподнявшись, она крепко обняла ребенка, прижав его к груди, ощутила, как стучат вразнобой их сердца, отбивая свой особый ритм, заставляющий слушать, не останавливаясь. Мальчишка зарылся лицом в её густые волосы, и, тяжело дыша, шепнул на ухо: – А теперь ты можешь остаться со мной? – От этой фразы её сердце совершило безумный кульбит и вернулось на место, оставив хозяйке алеющие щеки и нескрываемую радость. Девушка шепотом пробормотала о своем согласии, не выпуская мальчика из своих рук. Глядя на его осунувшееся лицо, она понимала, что не сможет расстаться с ним, даже если бы и захотела. Привязавшись за столь недолгое время к ребенку, она хотела всегда быть рядом с ним, поддерживая и оберегая от всех трудностей жизни. Да и куда идти джину, который тысячелетия провел в заточении? – Нам пора, мой юный господин. Не будем же мы тут ночевать? – Ребенок серьезно кивнул и, когда они вставали с уже остывшего песка протянул ей свою ладонь. Так они и шли весь оставшийся путь, взявшись за руки и соединив свои жизни. Лампа же осталась брошенной в пустыне – пройдет много времени, и её вновь кто-нибудь найдет, но все попытки вызвать духа, исполняющего желания, останутся тщетны. Впереди их ждало многое, о чем они пока не подозревали, но это уже другая история…