Дефрагментация. (Defragmenting)

1.Мама. Шерлок всхлипывает. Ему семь, и он очень умный мальчик и прекрасно понимает, что голова ТАК болеть не должна. Он быстро учит слова, описывающие его состояние, – светобоязнь, потеря координации, тошнота, – записывает их на «жесткий диск» и архивирует на будущее. Голова всегда болит так сильно, что хочется плакать. Плакать тоже больно, и больно понимать, что Майкрофт видит его слезы, а доктора, к которым его водит мама, говорят бесполезные слова, вроде «лекарства» и «отдых». И Шерлок зажмуривается, что есть сил. Ласковая рука касается его затылка. - Плохо, я знаю, – доносится до него нежный голос. Мама. – Твой отец говорил, что мигрени у него начались именно в этом возрасте. - Сделай так, чтобы не болело, - шепчет он, и собственный шепот грохотом рвет барабанные перепонки. Она проводит рукой по его волосам, нежно, очень нежно массируя кожу головы. - Я постараюсь, - в ответ, и он забирается к ней на колени, пока она продолжает пальцами расчесывать темные пряди. – Тише. Я с тобой. Он не помнит, как засыпает – потерявшись в тумане боли и ласковых касаний, – но она все еще рядом, когда Шерлок просыпается. И голова перестает болеть. 2.Майкрофт. Майкрофт беспокоится. Ему приходится шарахнуться в сторону от бледно-зеленого Шерлока, который едва держится на ногах. Брат протискивается мимо него и склоняется над унитазом. Его рвет, и Майкрофт только после этого успевает убрать ему волосы от лица. - Если тебя будет всегда так тошнить, я не стану больше помогать тебе вскрывать бар, – Действительно, для чего еще нужны выходные безо всякого надзора, как не для того, чтобы надираться стопятидесятилетним скотчем? - Не в этом дело, - Шерлок вздрагивает всем телом, крепче обнимая унитаз. – Это все голова. Моя чертова голова. - Мигрень? Шерлок кивает, мучительно кривится, его снова тошнит. - Можешь… принести мои таблетки? – хрипло выдыхает он, и Майкрофт кивает. - Конечно, - отвечает он, потому что он вовсе не бессердечная сволочь, вне зависимости от того, что о нем думает Шерлок. – Прими душ и вымой рвоту из волос, это отвратительно выглядит. Когда Майкрофт возвращается, Шерлок сидит в ванной. Он берет таблетки и снова приваливается спиной к кафельной стене. Старшему брату приходится поднимать его на ноги, со вздохом укутывать в полотенце и брать на закорки, чтобы донести до кровати. - Не могу… пошевелиться, - невнятно бормочет Шерлок, и Майкрофт закатывает глаза, плотнее укутывая брата в одеяло. Шерлока колотит. Странно видеть его таким, дрожащим и беспомощным, когда ты уже привыкаешь к тому, что он сам прекрасно в состоянии не только влипнуть в неприятности, но и разобраться с ними. - Что ты обычно делаешь в таких случаях? – спрашивает Майкрофт. - Мама расчесывает мне волосы, - говорит Шерлок и морщится. Майкрофт ни на секунду не сомневается в том, что брат никогда бы не признался в этом, не сходи он с ума от боли. Он кивает, пусть даже Шерлок этого и не видит. - Ладно, - говорит он, идет в ванную и берет щетку – настоящий «Масон Пирсон», раньше она принадлежала их матери, но теперь ее присвоил Шерлок, – возвращается в комнату, закрывая дверь и опуская жалюзи на окнах. - Не помогает, - шепчет Шерлок, Майкрофт садится на стул у изголовья и тянется к нему, проводя щетиной щетки по волосам. Шерлок вздрагивает всем телом и замирает. Комната освещена полосками света и в тишине отчетливо слышен шорох щетинок, соприкасающихся с волосами. Шерлок прекращает дрожать и засыпает. 3. Незнакомец. Все соседи по квартире Шерлока думают, что он немного «того», и в минуту, когда он чувствует приближение очередного приступа, не находится ни единого человека, кто бы взял в руки щетку и расчесал бы ему волосы. Майкрофт сделал это лишь однажды, и они больше не возвращаются к этому вопросу, даже тогда, когда Шерлок просыпается от звездочек в глазах и понимает, что боль – как и Майкрофт – совсем рядом. Один раз это приходится делать даже миссис Хадсон, но процесс расчесывания для Шерлока оказывается настолько интимен, что он согласен даже пережить еще одну мигрень, только бы не повторять этот опыт. Он думает о том, чтобы попросить Джона. Но не просит. Его снова рвет, и по комнате тянет кислым запахом, и повязка на глазах совсем не помогает облегчить боль. Он пытается чесать себя сам, но это так же бесполезно, как и самому себя щекотать, ощущения – лишь смутная тень того, что действительно нужно, а в голове по-прежнему бьют барабаны. Череп, кажется, готов лопнуть от боли, и Шерлок ненавидит эту боль, хочет избавиться от нее, готов высверлить ее прямо сейчас, но Майкрофт уже однажды застукал его с дрелью и чуть не казнил на месте. «Трепанация – это совершенно неприемлемо», - заявил тогда Майкрофт. «Мигрени – тоже», - отзывается Шерлок, задерживая палец на кнопке пуска дрели. Но он все-таки находит выход – парикмахерская. Мигрень всегда приближается в блеске и цветных переливах, так что у Шерлока всегда остается время, чтобы назначить срочную встречу, откинуться в кресле и позволить чужим рукам перебирать его волосы под теплой водой. И – никаких обязательств. У всех есть странности, успокаивает он сам себя. У всех в мире. И по сравнению с другими, это – такая мелочь. 4.Джон. Шерлок всю дорогу домой непривычно молчалив, и когда Джон вытаскивает его на свет и смотрит на него, действительно смотрит, Шерлок бледен до синевы и его руки дрожат, пока он ищет ключи. - Ты в порядке? – спрашивает Джон. Шерлок с закрытыми глазами нащупывает дверь. - Буду, - еле слышно выдыхает он. Дверь открывается, но Шерлок не зажигает света, наощупь пробирается в гостиную и падает на диван комом из плаща, шарфа и сбившегося дыхания. - Можешь принести мне что-нибудь, куда можно сблевать? - Что случилось? - Не было времени, - говорит Шерлок. – Меня сейчас вырвет. - Времени для чего? – Джон приносит мусорное ведро. - Ни для чего, - Шерлок все еще не открывая глаз, тянется за ведром. Получив его, он одним плавным движением садится и отдает содержимое своего желудка ведру, цепляясь за него, как моллюск за раковину. Шерлок тяжело дышит, и в горле у него что-то урчит. Джон аккуратно касается его руки. - Где твое лекарство? – спрашивает Джон, потому что видел, как Шерлок принимал его после «дела на три пластыря», хоть детектив и пытался это скрыть. Болеутоляющие сложно принимать незаметно. Конечно, в случае с Шерлоком нельзя было исключать злоупотребление, отравление или превращение в этакого современного мистера Хайда, но всегда существовало какое-нибудь простое объяснение. Светобоязнь, тошнота, боль – скорее всего, мигрень. И Шерлок прекрасно знал симптомы и не волновался, просто был, кажется, раздражен тем, что тело так некстати подвело его. - Кухня. Второй шкафчик. Две капсулы. В тишине комнаты набатом звонит телефон, оповещая о новом текстовом сообщении. Джон подпрыгивает, Шерлок передергивается. - Я скажу им, чтобы отвалили, - тихо говорит Джон. Шерлок согласно ворчит, так что Джон лезет в телефон читать смску. Она от Майкрофта. «Ожидаю вас в 0.30». Доктор вздыхает, набирая ответ. «У Шерлока мигрень». Он выключает звук, и, пока ищет таблетки, телефон тихонько жужжит – новая смс. «Расчешите ему волосы». - Ну ладно, - бормочет доктор, набирая воды в стакан. Бывало и хуже. Он быстро набирает ответное сообщение и идет в ванную за старой коричневой щеткой. «Если прикалываетесь, похороны будете оплачивать сами». Но телефон больше не жужжит, и Шерлок не двигается с места, прижимая ладони к глазам, весь напряженный, как струна. У Джона никогда не было мигреней – и он бы очень не хотел, чтобы они когда-нибудь появились, - но он прекрасно знал, как песок, жара и стресс могут заставить человека страдать несколько дней. - Лекарство, - говорит Джон, поднося ладонь ко рту Шерлока. - Глотай. Шерлок делает несколько больших глотков воды и отстраняется. - Подними голову, - говорит Джон и устраивается на диване, укладывая голову Шерлока к себе на колени. – Мне сказали, это поможет. Шерлок вздрагивает всем телом, когда щетка касается кожи, и расслабленно вздыхает, устраиваясь на коленях Джона. - Пожалуйста, – хрипло шепчет он, и Джон расчесывает темные пряди, чувствуя, как Шерлок елозит под его руками, укладываясь удобнее. Волосы Шерлока потрескивают от статического электричества, но Джон продолжает вычесывать эти маленькие искорки, даже когда Шерлок засыпает, дефрагментируя этот великолепный разум при помощи пальцев, щетки и нежности. 5.Шерлок. - Думаешь, я странный? – спрашивает Шерлок, устраиваясь на диване между ног Джона. Он лежит на спине, опираясь плечами и затылком на Джона, и это совсем-совсем интимно и безумно удобно. - Да, - говорит Джон, щекоча щетинками щетки высокий лоб детектива, и это приятно. – Но не из-за этого, нет. - Нет? - Ты доводишь себя до изнеможения и зарабатываешь дикую мигрень, - говорит Джон, и Шерлок потихоньку приходит в себя под прикосновениями щетки и пальцев. – И совершенно неудивительно, что расслабляющий массаж снимает напряжение. Шерлок гладит Джона по икре, под штанами, ощущая каждый волосок, твердость кости, гладкость кожи и тепло. Джон замирает на несколько секунд, а потом продолжает расчесывать Шерлока, двигая щеткой в резонансе с движениями пальцев Шерлока. - А вот теперь я думаю, что ты странный, - говорит Джон, и Шерлок закрывает глаза. - Тебя это беспокоит? – спрашивает детектив, не прерывая своего занятия. - Я все еще здесь, не так ли? – спрашивает Джон одновременно с началом приступа, мир Шерлока схлопывается до движений рук и щетки. - Тебя много что беспокоит, однако ты остаешься, - шепчет Шерлок, потихоньку теряя связь с реальностью. Они замирают на мгновение, а потом узлы боли расплетаются под руками Джона, и цветные всполохи превращаются в нормальные цвета и ощущения. Ну, относительно нормальные, насколько это вообще возможно. - Я вот тоже думаю – почему так? – спрашивает Джон. – Расслабься. Я с тобой. Я с тобой, звенит эхом в ушах, и Шерлок почти видит себя со стороны – он должен бы напугаться, но он видит и Джона – рукава рубашки, щетку и себя, распростертого между его колен, держащегося за его ногу, соединяя их воедино. - Я с тобой, - говорит Шерлок, чтобы прекратить это эхо, закрывает глаза, те, что видят их со стороны, и сдается объятьям темноты. - Да, - говорит Джон, - со мной.