It's a Gay Bar!..

Итак, чтобы попусту не сотрясать воздух, рассказ следует начать с того, что был у Ивана Брагинского, главного героя нашего рассказа, друг. Друг был не простой, а французский, старше Вани на 6 лет, и к тому же как-то умудрился за всё время знакомства стать не просто другом, с которым можно пойти в бар и пропустить по рюмке, а другом ЛУЧШИМ, что, как вы понимаете, накладывало на обе стороны определённые обязательства. И вот однажды, отнюдь не в первый раз, Франциск Бонфуа (так звали лучшего друга Ивана Брагинского) нагрянул, собственно, к Ивану домой и потребовал от него немедленного исполнения дружеского долга. - Эван! - категорично заявил француз. - Ты должен! Нет, ты ОБЯЗАН пойти со мной в этот клуб! - С какой это стати? - скептично спросил Брагинский. Он только что устроился на диване с тарелкой бутербродов и кружкой чая, замотавшись в плед и вооружившись пультом от телевизора. Иван бы с удовольствием проигнорировал настойчиво звонивших в дверь людей, но когда-то давно Франциску, как старому и хорошему другу, был дарован ключ от его квартиры и разрешение посещать его в любое время, ведь ему будут рады всегда. В своё оправдание Брагинский мог сказать, что он был пьян и не понимал, что несёт. Потому что в данный момент он был категорически против того, чтобы сдвигаться с места дальше, чем ареал досягаемости кружки с горячим чаем и сытными бутербродами. - Ты же мой лучший друг! - патетично воскликнул Бонфуа. В театральном жесте он вскинул взгляд, и глаза его увлажнились. Руки в нелепом, пафосном движении вознеслись вверх. - Я уже в пледе, - буркнул Иван. - И я только что пришёл домой с работы. Я хочу посмотреть тупую американскую комедию, поржать и лечь спать. Франциск скептично поднял коробочку с диском, название которой гласило "Техасская резня бензопилой". - Иногда, - сказал француз, - меня пугает твоё представление о юморе. - А меня, - не остался в долгу Брагинский, - иногда пугает твоё представление о шедеврах кулинарии. Сладкий суп-пюре? Даже на слух это звучит извращённо! Бонфуа страшно оскорбился, но когда Иван включил телевизор и приготовился наслаждаться "комедией", перешёл в повторное наступление. - Ну Эвааааан, - заныл он. Плюхнувшись рядом на старый, убитый диван он прижался к его руке, закутанной в плед, и положил подбородок на широкое плечо. - Мон шер! Это же ради моей любви!!! - У тебя никакая любовь не держится дольше двух месяцев, - фыркнул Иван в ответ. - Чего мне тогда для этих однодневок стараться? - Но это определённо любовь всей моей жизни! - Ты так говоришь каждый раз, когда встречаешь очередную "любовь всей своей жизни". И вообще - молчи, сейчас начнётся всё самое интересное. Самым интересным Брагинский считал гениальные диалоги в духе "раз мы в лесу, то давайте разделимся, чтобы маньяку было сложнее нас убивать". Ржал он, собственно, с них и со сцен насилия, которых в выбранном фильме было многовато. Так что хорошее настроение ему на остаток дня было бы обеспечено, если бы кое-кто не нудел на ухо и не пытался его развести на очередную авантюру. - Но дорогой, - ныл тем временем Бонфуа. - Ты не понимаешь! В этом тонком деле мне необходима твоя помощь! Артюр такой бука, и пока его не оглушишь чем-нибудь тяжёлым и не свяжешь, с ним решительно невозможно общаться!!! Осознав, что его участие требуется в акте насилия, Брагинский заинтересованно покосился на француза. - Говоришь, его надо оглушить? - деловито поинтересовался Иван. - И связать? - Ээ, - потерялся Франциск. Но почти тут же нашёлся. - Не совсем! - бодро ответил он и умильно улыбнулся. - Я хочу, чтобы ты пригласил его. На танец, например. Но только сделал бы это угрожающе! - Ну, это я умею, - с одобрением произнёс Ваня. - Испугать и посильнее. А побить его точно не надо? Сказано было в шутку, но то, как задумался над его предложением Бонфуа, наводило на мысли. - Нет, бить его не надо, - с сомнением ответил ему Франциск. А посмотрев в сияющие жаждой насилия глаза Брагинского, быстро уточнил. - Точно не надо! Только испугать!.. Так... ты согласен? Иван посмотрел на телевизор, где маньяк преследовал очередную жертву. На бутерброды и чай. Потом на лучшего друга. В итоге обещание реального насилия победило лень и желание насладиться насилием виртуальным. Со вздохом Ваня вырубил телик и меланхолично сжевал бутербродик. - Хорошо, я согласен, - сказал он в ответ. Потом посмотрел на тарелку и добавил. - Только сначала я всё доем! Франциск просиял и радостно зачастил благодарности и признательности на своём родном. А Иван всё продолжал меланхолично жевать и пялиться в пустой экран телевизора. Место, куда они пришли с Франциском, сразу же насторожило Ивана. Вход был замаскирован так, что приди сюда Брагинский сам, он бы ни за что его не нашёл. Потом в копилку подозрений добавился пароль, который Бонфуа кокетливо прошептал на ушко охраннику, и сам охранник, при виде которого Ивана пробил нервный тик. Потому что верить в то, что эта громадина с него размером и бугрящимися под обтягивающей майкой мышцами ему подмигнула - не хотелось. Но апофеозом охренения и беспредела стало почти полное отсутствие в клубе баб. "Вот же змея подколодная! - мысленно возмутился Иван. - Он меня в какой-то тематический левый клуб притащил!!!" В беспринципность и жестокость Франциска верить не хотелось. Брагинский всё ещё не осознавал, КАК его подставил лучший друг. - Смотри, смотри, Эван! - восторженно воскликнул француз прямо ему в ухо. Музыка, игравшая в клубе, не оглушала, но всё равно приходилось стараться, чтобы собеседник тебя услышал. - Это ОН! Мой прелестный британский ангелочек! Увидев воочию "прелестного британского ангелочка" Брагинский проморгался. - Я, конечно, знал, что ты извращенец, - с сомнением заговорил он. - Но чтобы ты лез со своими извращениями к несовершеннолетним... А поводов для сомнения у Ивана было - хоть отбавляй. Невысокий, тоненький, как тростиночка, блондинчик сидел у барной стойки и глушил уже не первый за ночь (как показалось Ване) коктейль. Тоненькие пальчики выводили на барной стойке разнообразные кренделя, ноги, обтянутые джинсой, поражали воображение своей эффектностью. В принципе, не будь этот "ангелочек" мужиком, Иван не раздумывая подвалил бы к нему познакомиться. Но до таких извращений, как его лучший друг, он пока что не докатился. Хотя иногда его пугало это Францево "всё приходит с возрастом. И мудрость, и умение любить, несмотря ни на что". - Если бы! - с обидой вымолвил Бонфуа. А посмотрев на удивлённого Брагинского, тут же поправился. - Ты же знаешь, подростки меня обожают. В университете только так и приглашают на свидания! Так что будь он помладше, можно было бы его очаровать, ты же знаешь, как я это умею. Но... но этот!. Этот дурацкий англичанин работает клерком в какой-то скучной компании, ему 26 и он терпеть не может, когда с ним начинают флиртовать! Я даже не знаю, как мне с ним познакомиться... - А как ты вообще умудрился его приметить? - спросил Иван, вытягивая шею, чтобы получше рассмотреть молодого человека, которого он сначала принял за школьника. - Ах! - выдохнул Бонфуа. На лице у него появилось невероятно довольная и счастливая улыбка, а сам он, от избытка чувств, крепко обхватил Ивана за руку и спрятал покрасневшее лицо на груди Брагинского. - Это было само провидение! Казалось, что в небе заиграли арфы, и сам ангел спустился с небес, чтобы осветить мою жизнь, и... - Короче! - отрезал Иван. Француз надулся и коротко буркнул в ответ: - В кафе столкнулись. И стоило так размусоливать? Сам ангелок, словно учуяв, что речь идёт о нём, рассеянно обвёл взглядом зал. В особо яркой вспышке света Брагинский успел заметить, как зеленью сверкнули его глаза, и что лицо у молодого человека было на удивление миловидным. Если бы не одно но... - У него брови похожи на гусениц, - задумчиво сказал Иван. Франциск засадил ему кулаком в печень и на буксире потащил тихо матерящегося русского в зону отдыха, усадив того на мягкий, бордовый диванчик. Вдохновлённый присутствием своей новой неземной любви, он быстро оттарабанил свой злодейский план Брагинскому. Брагинский уныло угукал и кисло смотрел на Артура Кёркланда. Потом смешно прищурился и скорчил озадаченное выражение лица. - Слушай, - перебил он Франциска, который пытался давать ему советы о том, как именно нужно выглядеть устрашающе. - Я конечно всё сделаю... Но по-моему к твоему "ангелочку" какой-то рыжий клеится. Прямо сейчас. Бонфуа заткнулся и вскинулся. И правда - какой-то мужчина схватил Артура за руку и пытался за собой утянуть. По-женски, коротко взвизгнув, Франциск вскочил с места, врезался в столик и зигзагами помчался спасать свою любовь. Иван же, удобно раскинувшись на диване, с ухмылочкой наблюдал за тем, как рыжий врезал этому жалкому французишке в глаз, и как потом с удивительной для такого хрупкого тельца силой блондинистый англичанин врезал мужчине ногой в живот и добавил ладонью по шее. Рыжий впал в беспамятство, а охреневшего от такого поворота Франциска злобно матерящийся (как потом поведал Бонфуа) ангелочек поволок куда-то в дебри неизведанного клуба. Посидев немного ради приличия, Иван очень скоро поднялся и поплёлся к выходу. И вот тут-то, как говорится, нашла коса на камень. Продираясь сквозь толпу мужиков, которые то и дело пытались схватить его за задницу и пригласить потанцевать, он увидел Джонса. Альфреда, мать его, Фредерика Джонса собственной персоной. Альфреда чёртового Джонса, который доводил его до белого каления каждый божий день, и который считал свой день прожитым зря, если не успевал нарваться на Брагинского и на парочку нежных ударов куда-то в живот, а если повезёт, то и в лицо. Иван попятился назад. Взгляд его судорожно заметался по танцплощадке, но нет, все его худшие опасения подтвердились - этот грёбаный американец перекрывал единственный выход. И похоже сегодняшний день он действительно должен будет провести в грёбаном клубе, в который он даже не хотел поначалу идти. Заскрипев зубами от злости, Иван понуро протолкался обратно, шуганул парочку извращенцев со своего диванчика и плюхнулся на мягкую поверхность софы. Насупившись от обиды и огорчения, он по-детски надул губы и засопел, уставившись в пол и изредка пыхтя от негодования и злости. Конечно же, долго самобичеванием ему заниматься не дали. Спустя некоторое время на его диванчик плюхнулось тело, и Ваню, уже чуть задремавшего и пригревшегося, всего встряхнуло. Резко выпрямившись на месте и осоловело захлопав ресницами, он во все глаза вытаращился на сидящего рядом Джонса. - Иван! Это и правда ты! - как-то подозрительно счастливо и радостно заговорил Альфред Ф. Джонс. Ну да. Джонс. Брагинский кисло подумал, что сегодня явно не его день. - Альфред, - угрюмо и суховато кивнул русский. - Не ожидал тебя здесь увидеть. Улыбка парня засияла ярче, чем прежде. Даже глаза у него подозрительно заблестели от радости. - Боже, я так счастлив увидеть тебя здесь! - тут же подтвердил опасения Брагинского этот американский идиот. - Это же всё чертовски упрощает! Что и почему упрощается его присутствием в каком-то дурацком клубе в час ночи, Иван так и не понял. Альфред, придвинувшись неприлично близко, с неожиданной силой схватил его одной рукой за плечо, вторую - запустил в волосы и... поцеловал. Ага. Поцеловал. Брагинский охренел. Глаза у него широко распахнулись, а сам он замер как столб, не в силах пошевелиться от сковавшего его шока. А Альфред в это время с энтузиазмом облизывал и кусал его губы и вообще, судя по покрасневшим щекам, получал от этого огромное удовольствие. Иван рассердился и испугался одновременно, и каким-то резким, дёрганым движением отшатнулся от американца назад. Коварный диванчик окутал его теплом и утопил в своих внутренностях, а Джонс, видимо решив что это будет отличной идеей, оседлал бёдра Ивана и полез своими грязными ручонками под его любимый тёпленький и красивый свитер. Вдобавок ко всему Ванюша, совсем не подумав о том, чем они сейчас занимаются, открыл рот, чтобы высказать кое-кому всё своё возмущение, о чём почти тут же пожалел. Коварный американец тут же пустил в ход свой язык, и спустя несколько минут Иван со слабым удивлением вдруг осознал, что он сосётся с Джонсом, и его это, чёрт возьми, чертовски возбуждает! С коротким томным вздохом Альфред вдруг оторвался от губ Брагинского и развязно облизнулся. Ладонь его накрыла чужой пах и легонько сжала, отчего Иван громко выдохнул и как заворожённый взглянул Джонсу прямо в глаза. - Я, - заговорил он, и как-то по-особенному, трогательно вздохнул. - Я так рад, что ты тоже гей, Ваня... Осознав, что ему сейчас сказал Альфред, Иван молча скинул с себя возбуждённого парня и попытался ударить того по лицу. Джонс перехватил удар, схватив Брагинского за запястье, и резко потянул его на себя. Теперь их положение поменялось, и Иван раскинулся на чужом теле, не в силах пошевелиться. - Что случилось? - хриплым шёпотом заговорил американец. В его голосе промелькнули нотки беспокойства. - Я что-то сказал не так? Или... это слишком быстро для тебя, не так ли? - Джонс, - почему-то таким же шёпотом заговорил Иван. - Какого хрена, грёбаный ты извращенец, ты полез ко мне целоваться и назвал меня геем?! В глазах Альфреда плескалось настолько искреннее недоумение, что Брагинский начал подозревать, что сейчас случится нечто страшное и ужасное. Кончики пальцев похолодели от жуткого предчувствия. - Но... мы же в гей-баре, Ваня.. Или тебе не нравится, когда тебя зовут геем? Ты считаешь это оскорбительным словом? Тогда я могу называть тебя... могу называть тебя моим медвежонком! Ты такой же тёплый и большой! Как тебе, Ваня, я здорово придумал?! - Альфред, ты охренел?! Я тебя терпеть не могу! - Мы справимся с этим! - радостно, сияя привычной улыбкой на все тридцать два, заявил Джонс, обхватил Брагинского за плечи и втянул его в смачный поцелуй. Очнувшись, Ваня тихо пискнул, выпутался из чужих объятий и быстро побежал прочь. В спину ему доносилась весёлая песенка "It's a Gay Bar!". - Францииииииииск!!! - Ааааааааа!!! - Стой на месте, засранец, я не буду тебя убивать! - Правда?! - Только сломаю тебе твои мерзкие кривые ходульки!!! - Кьяяяяя! Иван гонялся за Бонфуа уже, по крайней мере, двадцать минут. Может, Франциск и думал, что его пронесёт, однако он совсем не учёл того факта, что Брагинский был его лучшим другом. И как своему лучшему другу он когда-то вручил ему ключ от своей квартиры, о чём ещё ни разу не пожалел. Но вот именно в этот момент, как надеялся на это Иван, этот жалкий французишка проклинал свою жизнь и тот момент, когда ему показалось хорошей идеей пригласить своего натурального друга в этот рассадник извращений и порока. Особенно учитывая тот факт, что там он умудрился встретить одного своего хорошего знакомого... - Артюр, да помоги же мне! - взмолился запыхавшийся Франциск, стоя у стола и испуганно следя за таким же уставшим и запыхавшимся Брагинским. Кёркланд, в одной рубашке на голое тело, сидел на барной стойке и перекинув одну ногу через другую чинно попивал свежезаваренный чай. Безмятежным взглядом окинув творившийся повсюду бардак, он ухмыльнулся краешком губ и отпил очередной глоток любимого напитка. - Зачем? Я тебя вижу в последний раз, так что мне плевать, что с тобой сделает этот твой... друг. - Что?! Мон ами, это такая жестокая шутка??? - на Франциска было жалко смотреть - его черты лица как-то заострились, сам он побледнел, а губы подозрительно задрожали. Артур недовольно передёрнул плечами и бросил на него безразличный взгляд. - Это просто секс, - сказал он спокойно. - Ты мне ничего не должен, я тебе ничего не должен. Сейчас я оденусь и пойду на работу, а вы можете делать всё, что хотите. До свидания... мальчики. Оба, - и Франциск, и Иван, - смотрели в спину Артуру и на его бесподобные ножки до тех пор, пока за ним не захлопнулась дверь спальни. Бонфуа слепо пошарил рукой рядом с собой, выдвинул стул и упал на него, словно подкошенный. - Э-эван? Он... он только что...? - Ага! Он только что тебя кинул, - широко ухмыльнулся Иван. - Поздравляю с первым разом, мой дорогой друг! Франциск вскочил с места и побежал в свою спальню. Но тишина в комнате длилась недолго. Заверещал мобильник, и взглянув на экран Брагинский невольно скривился. Звонил Джонс. Он сбросил вызов и уныло посмотрел на счётчик пропущенных звонков. 24 попытки дозвона. И когда же этот недоумок поймёт, что Иван с ним совершенно не хочет общаться?.. - Ваня! Ванечка! Я взял нам билеты в кино! Смотри, смотри, смотри!!! - радостно завопил Джонс, размахивая руками как ветряной мельницей. Брагинский подавился чаем и закашлялся, а рядом сидящая Елизавета, его сослуживица, тихо захихикала. - А я тебе говорила, что он на тебя запал! - заявила она, радостно улыбаясь и хлопая своей маленькой ручкой по его широкой спине. - У меня на геев знаешь интуиция какая?! - Ты тоже самое говорила про Гилберта, - фыркнул Иван, и с милой улыбкой показал Альфреду "фак". Лиззи покраснела. - А оказалось, что запал он на тебя, а не на нашего музыкантишку. Хотя да, пожалуй, ты права. Ты же у нас настоящий мужик, верно, Лизонька? Елизавета тихонько фыркнула, поднялась с места и красиво покачивая бёдрами направилась к выходу из кафе. Столкнулись они совершенно случайно, как можно столкнуться с хорошим знакомым в отличный денёк где-нибудь в парке развлечений. И потому мило поболтали и даже посидели вместе в одной из тех маленьких, очаровательных кафешек, что стоят в парковой зоне комплекса развлечений. Вернее, в кафешку Елизавету потащил уже Иван, так как вездесущий Джонс, доводящий Брагинского до белого каления уже одним своим присутствием, внезапно появился из ниоткуда, накинулся на него с объятиями и весело затараторил о том, как хорошо, что они сегодня встретились... - А я как раз хотел пригласить тебя сегодня на свидание! - как ни в чём не бывало заговорил он. - Так здорово, что мы столкнулись прямо здесь! Правда жалко, что я не смог заехать за тобой. Я бы побывал у тебя в квартире... Рядом стоящая Хедевари краснела и давилась собственным смехом, глядя на тоскливое выражение лица Ивана. Когда же Альфред отбежал, чтобы купить им на двоих билеты в кино, Лиза громко и весело рассмеялась и совсем отказалась сочувствовать своему сослуживцу. - Почему же ты тогда просто не откажешься от свидания, а, Иван? - задорно спросила она, встряхнув своими роскошными волосами. Брагинский тоскливо вздохнул и только почесал затылок. - Думаешь, я не пробовал? - раздражённо ответил он. - Миллион раз! Он только замирает на месте, а потом снова улыбается во все 32, и говорит что-нибудь вроде "ладно, не свидание! Просто встреча двух лучших друзей! Как я всё придумал, здорово, правда?". И тащит меня за собой, и мы ходим в чёртовы кафешки, кинотеатры и магазины, и всё это всё равно похоже на свидание, хотя на самом деле я его терпеть не могу! Иван помолчал немного, и они спокойно дошли до маленькой кафешки, где заказали себе по чашечке чая и спокойно просидели до прихода Джонса и его "удачных" билетов в кино. - Я пытался ему объяснить, что я не гей, - продолжил он, когда официантка принесла заказанный чай. - Но он меня словно не хочет слышать! Только подмигивает и похлопывает по плечу, а потом громко говорит, что он меня понимает, потому что он тоже НЕ гей. Он... Господи, я никогда не думал, что это скажу, но как же он мне нравился, когда просто зубоскалил, и когда можно было врезать ему по его наглой роже и сказать, что он сам виноват! А сейчас я даже не могу его ударить! Потому что каждый раз перехватывает мой удар и... - Иван покраснел и нервно затарабанил пальцами по столу. - ..и, блин, лучше вообще этого не делать в его присутствии! Чёртов извращенец!!! Окончательно впав в пучину отчаяния, Ваня расплылся бесформенной массой по столу. Лизонька утешающе погладила его по волосам и отпила несколько глоточков из своей изящной чашки. - Взгляни на это с другой стороны, - улыбнулась она. Брагинский вскинул взгляд и с надеждой уставился ей в глаза. - Альфред наверняка отпугнёт от тебя остальных твоих... поклонников. Иван печально застонал, а Лиза рассмеялась. Определённо, она и не надеялась на такой удачный поход в парк развлечений! Кино, конечно же, оказалось второсортным ужастиком, а ряд - последним. - Прекрасно, - заворчал Иван. - Просто прекрасно. Всю жизнь мечтал пойти в дурацкое кино с дурацким названием с человеком, которого я терпеть не могу. Альфред широко улыбнулся и как бы невзначай положил свою ладонь на руку Брагинского. Ваня на это тяжело вздохнул. - Полезешь целоваться, я тебе врежу, - предупредил он, и растёкся по креслу, пялясь в экран. - И я не гей! - добавил он, после недолгого раздумья. - Как скажешь, дорогой, - пожал плечами Джонс, и опустил голову на Иваново широкое плечо. Фильм оказался скучным. А Альфред всё-таки не сдержал своего обещания. Лучшие друзья одновременно вздохнули и уставились в потолок. - Артюр не хочет со мной встречаться, - пожаловался Франциск. - Джонс не хочет от меня отвалить, - в тон ему заговорил Иван. Переглянувшись, они громко фыркнули. Диванчик, так любимый Иваном и так пугающий его друга-француза своим потрёпанным видом, был мягким и ужасно удобным. Собственно, это была не единственная причина, по которой они встретились именно у Брагинского. Просто Ивана в конец достал чёртов Альфред Ф. Джонс, его звонки, цветы под дверью, коробки шоколадных конфет и святая уверенность в том, что он просто неотразим, и Иван при следующей встрече обязательно кинется ему в объятия, трогательно признаваясь ему в любви. Выслушав Ваню, Франциск завистливо запыхтел и обиженно надулся. - Мне бы твои проблемы! - категорично заявил он, и отказывался говорить хоть что-то про Артура до тех пор, пока Иван не пригрозил остричь француза налысо. - Он совершенно не обращает на меня внимания, - обиженно говорил Бонфуа. - Цветы, комплименты, свидания. В кафе он просто молча съедает свою порцию, кладёт на стол половину суммы от заказа и уходит! Когда мы гуляли в парке он постоянно зевал, а когда я предложил ему прокатиться на карусели, он сказал, что хочет спать и что я французский козёл! Показал мне этот свой неприличный жест и пошёл домой! Самое обидное, что он позволяет себя и целовать, и обнимать, и даже не против того, чтобы заниматься любовью. Но он отказывается признавать тот факт, что мы встречаемся, и я пару раз видел, как он флиртует с этой дурацкой продавщицей цветов! - Ага. Оскорбляет тебя одним своим существованием, - скучающе подметил Иван. Они помолчали, и тишину разбавляла только периодически звеневший телефон Брагинского. Трубку он не брал, потому что для Джонса у него уже давно была заведена отдельная мелодия. И потому что Альфред его уже порядком достал. - Знаешь, - тихо сказал Франциск, после спокойной, умиротворённой тишины. - Мне кажется... Он оборвал себя на полуслове и повернулся к Ивану, зарываясь носом ему куда-то в подмышку. Брагинский не особо задумываясь обнял Бонфуа покрепче и умостил подбородок на чужой макушке. - Мне кажется, - продолжил француз. - Что я действительно его люблю. Они помолчали. - Вы ведь знакомы совсем недолго, - потом сказал Иван. Сказал медленно, сомневаясь в собственных словах. Сомневаясь в словах чужих. - Так ведь... не получается в жизни. Только в кино. Франциск улыбнулся и поднял взгляд. На лице у него было это странное выражение мудрости, что приходит, верно, только с прожитыми годами. - Иногда, - сказал он в ответ. - достаточно одного взгляда, чтобы влюбиться. - А ты уверен, что это действительно любовь, а не влюблённость? - спросил Иван. Франциск просто вздохнул и покрепче сжал его в своих объятиях. - Я был бы счастлив, будь это простой влюблённостью, а не любовью, - грустно сказал француз. Мысленно Брагинский с ним согласился. А при воспоминании о настойчивости Джонса... в сердце что-то дрогнуло. Рубить, так с горяча! - решил Иван в один прекрасный день. К сожалению тот робкий и тоскливый взгляд, тон и слова лучшего друга запали Брагинскому в душу. Он постоянно сравнивал Франциска со своей личной проблемой, и с паникой понимал, что попали-то они почти что в одинаковый переплёт. И если друга было по-человечески жалко, то Альфред его до трясучки в руках бесил. Бесил одним своим существованием, своей мерзкой белозубой улыбочкой и своими грязными инсинуациями в свой адрес. Вот только сравнения с Бонфуа сделали своё дело, и большое и доброе сердце Ванюши не могло долго представлять, как грустный и неулыбчивый (!) Джонс приходит поздно ночью домой и рыдает над его фотографией... В общем, Ивана просто и банально заела совесть, и потому он великодушно решил дать американцу шанс. Поцелуи, приставания и комплименты тут были совершенно не причём. Да, точно. Не причём. И потому в один прекрасный день, когда Иван возвращался с работы домой и нёс в руках какие-то дурацкие бумажки, он остановился и посмотрел на Джонса. Альфред, как всегда увязавшийся его проводить, остановился рядом и немного удивлённо уставился в ответ на Брагинского. Повертев головой, Ваня схватил парня за руку и потащил за собой. Нужный закоулочек нашёлся минуты через три, и он, опасливо озираясь по сторонам, затолкал туда Джонса. Оставшись с ним наедине Иван почувствовал, что вся решительность куда-то испаряется и страшно покраснел. - Кхем, - чуть откашлялся он. Альфред смотрел на него, широко распахнув глаза, и на его губах даже не было привычной улыбки. Из-за этого Брагинский чувствовал себя ещё более неловко и глупо. - Я тут подумал, - небрежно начал он, - на досуге. И решил, что.. ээ.. было бы неплохо... ну, то есть, я, как бы... И вдруг подумал, что... Окончательно запутавшись в собственных словах, Брагинский прикусил губу и отвёл взгляд. Горели даже кончики ушей, что уж там. Говорить было трудно. Молчание затягивалось. Ваня вздрогнул, когда его скулы нежно очертили чужие пальцы. Он резко дёрнулся и повернулся, чтобы тут же утонуть в синем, от плескавшегося в нём желания, взгляде. И совсем не сопротивлялся, когда Альфред робко коснулся его губ невинным поцелуем. Они постояли так совсем чуть-чуть, и рука Джонса мягко перебирала ивановы волосы, а другая обвила его шею и крепко прижала к себе. Бумаги улетели на грязный асфальт закоулка, но Ивану уже было всё равно. Он как околдованный целовал Альфреда, и в этот раз он с чистой совестью мог сказать, что ему это действительно нравилось. Оторвавшись через несколько минут от чужих, мягких губ, Иван покраснел. Снова. И решительно заговорил, стараясь поймать момент. - Я согласен с тобой встречаться, - сказал он быстро, чтобы не передумать. - Согласен встречаться? Встре... - удивлённо переспросил Джонс, но замолк на полуслове. В его глазах зажглось понимание, и широкая, привычная улыбка вылезла Альфреду на лицо. Он захохотал и впился в губы Ивана собственническим поцелуем, в котором на этот раз совсем не было нежности, и полез руками под чужой пиджак, рубашку, оглаживая руками голую кожу и царапая короткими ногтями Брагинскому спину. Конечно, Иван определённо имел ввиду то, что имел ввиду. Но такого его хрупкая и всё ещё невинная по части отношений между мужчинами психика не выдержала, и он ударил Альфреда коленом по самому дорогому. - Скотина! - зарычал он, весь красный от гнева и смущения. - Кто тебе разрешал лезть куда не просят?! - Н-но ты же сказал, что согласен... со мной встречаться... - проскулил Джонс, не в силах выпрямиться и прикрывая руками пах. - О, dorogoi, - промурлыкал Иван. - Об этом... Я, кажется, забыл упомянуть несколько правил для наших с тобой отношений... da? Франциск расхохотался, но сделал это несколько истерично. - Не лезть целоваться без предупреждения, - старательно загибал пальцы Брагинский. - Никакого секса. Хочет взять за руку - сначала должен получить разрешение! Никаких свиданий в кафешках и кино - с этого дня мы будем ходить в музеи, книжные, на театральные постановки и филармонию. А ещё... - Не слишком ли много ограничений, мон шер? - успокоившись, поинтересовался Франциск. В глазах у него застыла какая-то тоскливая муть, и казалось, что даже в эти минуты он находится не здесь, а где-то там. Иван нахмурился. - Не слишком! - категорично отрезал он. - Я не извращенец, между прочим, и мне эти высокие педерастические отношения как собаке пятая нога! Я понятия не имею, что делать с этим чокнутым, но лучше пусть будет так - сейчас я хотя бы процесс контролирую. Благородный порыв и сочувствие к Альфреду смело на раз, стоило тому прилипнуть к руке и без умолку начать говорить. Этот идиот проводил его до дома, напросился на "переночевать" и набрался смелости залезть в постель к сонному Брагинскому и развести его на... ох ты господи, даже слово-то такое стыдно произносить! И ладно бы, если б этот извращенец ограничился только минетом. Чего уж скрывать - Ване просто крышу снесло от одного только вида Джонса, по-блядски взявшего в рот, и его вибрирующих в горле стонов. Но Альфреду этого оказалось мало, и он с чего-то решил, что Ивану очень понравится быть "девушкой" в их отношениях. Иван был категорически против. Он ёбнул Альфреда по солнечному сплетению, взял за шкирятник и выкинул из собственной спальни, оставив американца скулить и царапать дверь. Но Ваня был непреклонен. Эта выходка Альфреда и поставила крест на попытке дать ему шанс и ввела в их отношения такие жёсткие правила. Рассказав об этом Франциску он надеялся на сочувствие и понимание, но нарвался только на подзатыльник и сердитый взгляд. - Эван, как ты мог! Он же тебя любит! - возмутился Франциск. На лице у него лежала печать негодования. - Ты хоть подумал о том, что мальчик решил доставить тебе удовольствие, а о себе заботился лишь в последнюю очередь?! - Знаешь, когда тебе пальцы засовывают в задницу, то в последнюю очередь думаешь о высоких чувствах! - в сердцах воскликнул Иван и обиженно скрестил на груди руки. - И вообще, почему ты поддерживаешь этого придурка, а не меня? - Потому что я его отлично понимаю! - всё ещё сердито ответил Бонфуа. - Иногда ты бываешь просто невыносим! - Ну спасибо! Ещё и лучший друг называется, - забурчал Ваня и выпятил губу. - Просто я рад, что хоть у кого-то хватило настойчивости на то, чтобы вызвать в тебе ответные чувства, - улыбнулся Франциск. - Я его терпеть не могу - вот и все мои ответные чувства! - горячо возразил Иван. - К тому же я не ответил ему взаимностью! Я просто.. просто решил всё проконтролировать!!! Уверен, что он сдастся после первого же похода в театр! - О, поверь, мон шери, - нежно, полушёпотом протянул француз. - На что только не идут люди, чтобы быть ближе к своим любимым... Иван отвернулся от друга и поёжился. В отношении к Джонсу эти слова звучали как-то... угрожающе. Брагинский был человеком настроения. Хорошо ему - и излучает он добро и радость. Плохо - причиняет добро и радость насильно и по собственному разумению. Но было в его жизни несколько исключений, к которым и в жару, и в холод, и в горе и в радости он относился одинаково. Сёстры, которых он горячо и исступлённо любил, и одну из которых он так же сильно, до дрожи боялся. Франциск Бонфуа - лучший друг, которого он всегда был рад и видеть, и слышать, и который его совершенно не боялся, в каком бы состоянии Иван перед ним не появлялся. А с самых недавних пор в этом списке появился и Альфред Ф. Джонс. Который бесил его со дня знакомства, и не переставал бесить до настоящего момента. Альфред Ф. Джонс работал в компании, занимающейся выпуском видеоигр, то ли начальником отдела, то ли ответственным за внешние связи - вот уж чем Иван никогда особо не интересовался. Устроился он туда год назад, и по слухам являлся сыном директора корпорации, потому как несмотря на своё мерзкое и отвратительное поведение его всё никак не увольняли. Честно говоря, Брагинский в жизни не додумался бы интересоваться судьбой этого несчастного Альфреда Ф. Джонса, если бы их рекламная компания с давних времён не сотрудничала с этим монстром игровой индустрии и не получила бы заказ на ролик для очередной игрушки в стиле "хоррор". Людвиг Крауц, исполнительный директор компании, был человеком серьёзным и педантичным. Вызвав Ивана на ковёр вместе с несколькими другими сотрудниками, он сообщил им, что отныне они - новая команда, которая займётся исполнением заказа. - У Альфреда Джонса действительно не слишком приятный характер, - хмурился директор, нервно отстукивая по столешнице один ему известный ритм. - Но получилось так, что именно он будет начальником этого проекта. И нам НЕОБХОДИМО с ним встретиться и подписать контракт на рекламу. Так что предупреждаю - никаких оскорблений, никаких угроз, никаких криков. Все согласно покивали, а Мария, взятая в их команду в роли секретарши, глупо захихикала и спросила, можно ли попробовать этого мистера Джонса соблазнить. Все засмеялись тоже, и расползлись по своим отделам, успокоенные и остывшие. Вечером они собрались вместе и выпили за новую команду, а через неделю они поехали в "Boozy INC" - выполнять свою работу. Чего не ожидал Иван, так это увидеть на месте Альфреда Ф. Джонса, про которого всю неделю слушал нелицеприятные слухи, практически двадцатилетнего мальчишку с мерзкой ухмылочкой и высокомерным взглядом. Они собрались в кабинете - команда на команду, чтобы познакомиться с теми, с кем предстоит работать, чтобы обсудить контракт и наконец-то его подписать. А мистер Джонс развалился в кресле главного, прямо напротив Крауца, и положил ноги на стол. Он слушал музыку на запредельной громкости, жевал жвачку и посматривал на всех так, будто они были грязью под его ногами. По его виду нельзя было сказать, что он действительно собрался здесь работать. Скорее было похоже, что он отдыхает от ночной вечеринки и ему абсолютно плевать на то, что творят вокруг окружающие. По крайней мере, Брагинский бы только порадовался, окажись всё так на самом деле. На самом же деле всё было совсем не так. Как только все перешли к обсуждению контракта, Альфред вытащил помятые донельзя бумажки из своего рюкзака, и неприятно улыбаясь начал диктовать условия, на которых он согласится на то, чтобы этот заказ выполняла именно их кампания. - Прошу прощения, - наконец, не выдержал Крауц после очередного безумного надиктованного пункта. - Вы понимаете, что это совсем не относится к делу? Альфред вскинулся и с яростью взглянул на немца. Губы у него некрасиво поджались, а на скулах заиграл лихорадочный румянец. - Не относится к делу? - прошипел он в ответ. - Не относится?! Да вы знаете, на что готовы пойти другие, чтобы заполучить этот контракт?! Да они готовы сами нам за это заплатить, лишь бы наше имя стояло у них в послужных списках! А вы не хотите выполнять его условия?! Мы с лёгкостью найдём другую рекламную кампанию, а вот ваша без наших заказов окончательно разорится! - Но мы сотрудничаем с самого начала, и нам просто... - попытался возразить Людвиг, но Джонс вскочил с места, и всем стало видно, что рубашка у него застёгнута неправильно, да и помята была так, будто он в ней завалился спать. - Да плевать мне, что старик с вами сотрудничал, и что вы друзья! - завизжал он. Голос при этом у него стал совсем мерзким, а выражение лица вызывало брезгливость и жалость. Ребята из его же команды поотворачивали от Альфреда взгляды, и Иван им искренне посочувствовал. Видно было, что им неловко за всё это представление, но и возразить они ему не могут никак. Директор ещё пытался возразить Джонсу, но тот ничего не желал слушать. От оскорблений и мерзких ремарок у Людвига горели уши, но всё же Иван не вмешивался до тех пор, пока Альфред не перешёл всяческие границы. Упоминать о роли Германии в мировой истории американцу всё же не следовало. Хотя бы потому, что Ивана всегда дико бесил тот факт, что американцы считали себя спасителями мира, а о том, что в войне, помимо них, участвовали ещё и другие страны, они почему-то забывали. - А не пойти бы тебе на хуй, Джонс? - доброжелательно поинтересовался русский. Альфред замолк на полуслове и вытаращил глаза в немом удивлении. Видно было, что к нему так обращаются в первый раз. - Ч-что? Я-я-я, я что д-должен сделать? - парень заикался, и на лице у него было написано до ужаса детское и невинное удивление. Как будто он даже не предполагал, что его кто-то может начать оскорблять. - Пойти на хуй, - вежливо повторил Иван, и только отмахнулся от шипящего на него Людвига Крауца. Джонс покраснел. Вскочил с места и сжал кулаки, и от гнева - было видно даже издалека - его начало дико трясти. - Кто это сказал?! - тонким, ломающимся голосом закричал он. Взгляд его голубых глаз заметался по людям, сидящим в зале, пытаясь найти виновника. Иван скрываться не стал. Он медленно поднялся из-за стола и выпрямился во весь рост. Рядом сидящие, давно его знающие коллеги невольно отодвинулись и побледнели от испуга, когда он улыбнулся своей любимой детской улыбочкой. В сочетании с поганым настроением она обычно не предвещала ничего хорошего. А Крауц, пытавшийся его хоть как-то уразумить, был остановлен на месте - Иван опустил тяжёлую руку ему на плечо и ободряюще на него посмотрел. После такого немцу возражать не хотелось, и он, упрямо поджав губы, сцепил руки в замок и молча наблюдал за развернувшимся действием. - Я это сказал, - спокойно, с прохладцей в голосе ответил Иван. Альфред взглянул на него и зло прищурился. - Имеешь что-то против? - уточнил русский. - Да ты знаешь, кто я такой?! - зашипел от гнева Джонс. - Да я только намекну, и ты вылетишь с работы в это же мгновение! Я тебя уничтожу, ты, кусок дерь... Не слушая угроз, Иван приблизился к Джонсу - американец оказался ниже его всего-то на пол головы - и молча врезал ему поддых. Альфред тут же согнулся от боли. Иван снял с чужого лица очки, аккуратно положил их на стол и ударил Джонса ещё раз, только на этот раз по лицу. Тот упал обратно в своё кресло, и в глазах у него стояли слёзы обиды и унижения. Было видно, что он еле сдерживает себя, чтобы не расплакаться, но Брагинский остался к этому полностью равнодушен. Он медленно к нему наклонился, так близко, что их дыхания смешивались - спокойное, сильное Ивана, и частое и поверхностное Альфреда. В такой близи Ваня смог разглядеть, что в голубых глазах Джонса плавает несколько золотистых искорок, и что тоненькие полосочки синего разбавляют идеальную голубизну чужого взгляда. - Ну давай, - прошептал Иван в чужие губы. - Звони своему папочке... Расскажешь, что тебя побили и не выполняли твои приказы. Только знаешь что? Я всё равно не буду тебя слушать, потому что ты - настоящий сукин сын. И приказы от такого, как ты, я никогда не буду принимать всерьёз!.. Он развернулся и твёрдо чеканя шаг вышел из кабинета. Потом поймал такси и поехал обратно на работу, не дожидаясь остальных. А на следующий день во время обеденного перерыва к нему подошёл Людвиг и неловко улыбаясь похлопал его по плечу. - Я уволен? Da? - тихо спросил Иван, ковыряясь вилкой в заказанном минут десять назад салате. Директор сел напротив. - Ты правильно сделал, - ободряюще заговорил он. - Всё равно со всеми этими пунктами мы бы больше потеряли денег, чем заработали! А так... у нас есть ещё несколько заказов. Они не такие крупные, но мы и не стремимся к миллионным выручкам. Иван заулыбался и весело глянул в глаза Крауцу. - Ну и правильно! - сказал он радостно. - Всё равно с этим выскочкой работать невозможно! Я даже рад, что всё так хорошо закончилось! А потом у Людвига зазвонил телефон, и он, широко распахнув глаза, прослушал какое-то сообщение. В абсолютной растерянности и каком-то отупелом неверии он уставился на свои руки и очнулся только тогда, когда Брагинский опасливо подёргал его за рукав. - Только что, - дрогнувшим голосом заговорил немец. - Мне позвонили, и сказали, что контракт подписан. Без тех дополнительных пунктов Джонса. Он сглотнул и было видно, что следующие слова даются ему с трудом, но всё же через силу он тихо продолжил. - И ещё... единственным условием было, чтобы все контакты проходили через тебя, Иван. И общаться ты будешь лично с куратором группы... с Альфредом. Джонсом. Ваня думал, что всё это дурацкая шутка. Ровно до тех пор, пока перед ним не возник сияющий Альфред Ф. Джонс с ярким фингалом под глазом. Он хотел бы не верить в эту подставу и дальше, но тут подошёл директор, монотонно протарабанил приветствие, рассказал, в чём будет заключаться их работа, и... и кинул Брагинского наедине с этим малолетним идиотом. Тот только широко улыбнулся и протянул ему руку. - Приятно познакомиться поближе, Иван, - протянул он. Ваня молча показал американцу "фак", развернулся и ушёл. А Альфред, не подав виду, что его это задело, бодро побежал за ним следом и принялся без умолку болтать по делу и просто так. Так произошло их знакомство, и так начались их деловые отношения. Они не могли прожить и дня, чтобы не сцепиться в споре. Часто дрались и осыпали друг друга оскорблениями. Джонс заставлял его делать всё так, как хочется ему, и испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие, когда Брагинский, скрипя зубами, угрюмо исполнял требования американского идиота. Ему это совершенно не нравилось, но поделать он ничего не мог - Джонс как будто отрастил мозги, и все его предложения действительно окупались, хоть и выглядели на первый взгляд полным бредом. Если бы этот американский засранец при этом не скалился и не напоминал Ивану про те его слова, что Джонса он в жизни не будет слушаться, то их отношения наверняка бы приобрели дружеский оттенок. Но Альфред поведения не менял - вечно к нему лип, лез под руки, дебильно смеялся и отпускал на его счёт похабные шуточки. Наверное, именно тогда и надо было насторожиться, когда Альфред впервые шлёпнул его по заднице и сказал, что был бы не против прокатить Ивана по одному эротическому маршруту. Побагровев от бешенства, Брагинский врезал парню по лицу, и вскоре они катались по полу, колотя друг друга и осыпая базарной бранью. И так - каждый божий день, с понедельника по пятницу, а иногда ещё и в выходные, когда звонил шеф и срочно требовал Ивана к дверям его главного офиса. Ничего удивительного в том, что спустя некоторое время об изменениях в их отношениях узнали ещё и на работе. Случилось это буднично и просто, и как всегда - из-за Альфреда. Этот идиот подкрался к Ивану, который сидел за компьютером и рассчитывал бюджет, и, обняв со спины, чмокнул его в щёку. - Здравствуй, сладенький, - проворковал он. - У меня тут выдался свободный часик. Пообедаем вместе, мм? Брагинский, уже привыкший к тому, что Джонс при любой возможности старается быть "ближе к телу" и постоянно несёт пургу, от него отмахнулся, погружённый в работу, и об этом как-то забыл. Зато не забыл весь офис, наблюдавший за этой сценой и делавший ставки на то, когда и как сильно русский набьёт морду одному наглому американцу. Они вышли пообедать и Альфред вцепился в руку Ивана, на что тот даже не моргнул - привык. А когда же Брагинский вернулся, он понял, что вечером кого-то убьёт. Возможно даже, что достанется не Альфреду, - ведь что взять с идиота, верно? - а Франциску. Просто из вредности и для профилактики. В общем, если раньше можно было как-нибудь отвертеться, то теперь Ваню буквально обложили со всех сторон. Все, абсолютно все считали, что они настоящая парочка. Даже лучший грёбаный друг, который вообще-то должен был быть на его стороне, только отмахивался от жалоб и нёс чушь. Больше всего Ивана коробило, когда Франциск с мечтательным придыханием говорил "стерпится - слюбится". На русском говорил, гадёныш, так как знал, что всерьёз ни французские, ни английские присказки Брагинский не воспринимал. Так не должно было дальше продолжаться. Терпение Ивана подходило к концу. И с этим нужно было что-то делать. Да. Нужно. Пока он в этого проклятого американца окончательно не втюрился, как девчонка!!!... - Итак, - важно сказал Альфред, странно при этом улыбаясь. - Я хочу заняться с тобой сексом. Сегодня. Сейчас. Иван подумал, что Джонс слегка охренел, но возразить ему не сумел. Американец очень убедительно прижал его к стене собственной квартиры, сжал в мёртвом захвате кисти рук, и упёр одно колено между ног, полностью его обездвижив. - Охренел? С какого это перепугу? - наконец-то ответил Брагинский, от наглости собеседника утративший на долгую минуту возможность говорить. Альфред улыбнулся, и Ванечке как-то сразу поплохело от выражения его лица. - Мы, - медленно заговорил Джонс, и свободная рука начала расстёгивать пуговицы чужой рубашки. - Встречаемся уже три месяца. Так? - Так, - вынужденно согласился Брагинский. Он дёргал руками, но Джонс был удивительно, даже как-то сверхъестественно силён, и попыток Ивана освободиться, казалось, не замечал. - И я, - продолжил американец. - Был очень послушным и терпеливым. Так? Ваня возмущённо вскинулся, но Альфред оперативно прижался к его губам и поцеловал его... ну, в общем, поцеловал. Иван поплыл, и на повторённый вопрос только отупело кивнул. - А это значит, - уже несколько зловеще прозвучал голос Джонса, - что по ТВОИМ же условиям я прошёл испытательный срок на "отношения". И теперь имею полный доступ к, ммм... - Альфред мечтательно облизнулся, проведя рукой по оголённой груди и задерживая пальчики у самой кромки тонких джинс, - … к телу. Правда, Вааанечка? Брагинский осознав, что сейчас произойдёт что-то страшное и им явно не запланированное, испуганно дёрнулся в сторону, но в своём начинании не преуспел. Альфред мило улыбнулся и расстегнул чужой ремень. Последней панической мыслью в сознании Ивана мелькнуло, что к такому повороту событий он был совсем не готов. Совершенно не готов! А потом оказалось, что он совершенно зря так много запрещал Альфреду. Потому что ночка у них была... потрясающей. Но морду этому американскому уроду он всё равно набьёт. Просто так. Для профилактики. *** Альфред Ф. Джонс, сын Фредерика Гэрриэта Джонса, руководитель одной из групп по созданию видеопроектов в самой крутой и офигительной кампании видеоигр "Boozy INC", сидел на кухне и пил чай. Он крутил в руках чашку и с интересом рассматривал плавающие в напитке чаинки, когда как его двоюродный братец (сын брата отца) сидел рядом и меланхолично мешал сахар в своём стакане с жизнеутверждающей надписью "Britania - forever!". Артуру было 25, он успешно закончил колледж и вот уже как пару лет работал в большом турагенстве на скучной должности бухгалтера. Рядом с ним лежал телефон, который всё не прекращал вибрировать, и на дисплее которого светилось жизнеутверждающее "секс без обязательств". Меланхолично скосив взгляд на телефон, Артур медленно нажал отбой и вернулся к своему занятию. На работе у него, по его же словам, творился "какой-то ёбаный пиздец", и он там что-то закрывал - Альфред так и не запомнил что именно. Но чувствовал себя Кёркланд дерьмово, и в последние несколько дней такое его состояние было уже привычным. - Знаешь, я тут хотел... - начал было Джонс, но Артур его прервал. Причём сделал это довольно неожиданным способом. - Меня заебал Франциск, - сказал британец загробным голосом, и отпил большой глоток из своей кружки. Удержаться от подколки было выше Альфредовых сил. - В прямом или переносном смысле? - ехидно спросил парень. Кёркланд душераздирающе вздохнул и тоскливо уставился в потолок. - В переносном, - умирающим голосом протянул он. Потом немного подумал, отпил немного чая из своей любимой кружки, и неуверенно добавил: - В прямом тоже. В последний раз мы развлекались в кино... и кажется, стонать нужно было потише. Та парочка на нас потом ТАК смотрела... Альфред подавился своим чаем. - Буэ. Мог бы и без подробностей обойтись. - Подробностей я тебе и не рассказывал, - снисходительно скривил Кёркланд уголки губ. - Хотя могу дать совет. Если поведёшь своего парня в кино, то никогда не надевай широкие ремни. Когда берёшь в рот, то эти ужасные бляшки ремн... - Фу! Артур, я же просил без подробностей!!! - Джонса перекосило от представляемой картины. Он с огорчением отставил свою чашку, скрестил руки на груди и нахмурился. Потом, немного поразмышляв, решил проявить милосердие и выслушать старшего брата. В конце концов Артур не любил жаловаться, значит, этот самый Франциск его реально "затрахал". И в прямом, и переносном смысле. - Что это за парень? - спросил Джонс, сверля взглядом Артура. Тот, скривившись, провёл кончиками пальцев по краю чашки. - Познакомились в клубе. Пытался отогнать от меня Скотта. А ты же знаешь Скотта, он с пол оборота заводится, вот и засветил ему в глаз. Но, эм... это было довольно мило... заступиться за меня, кхм. Так что я врезал Скотту и повёл Франциска в туалет, чтобы сделать ему... - ФУУУУ!!! - Компресс, - невозмутимо закончил Артур. Альфред покраснел от стыда. - ...и минет. А потом молча кинул в Кёркланда свою кружку. Легко увернувшись, Артур ухмыльнулся краешками губ и чинно продолжил попивать чаёк. - В общем, я не думал, что всё это затянется дольше, чем на одну ночь, но Франциск, оказывается, знал где я работаю, живу, покупаю продукты... Англичанин нервно дёрнул бровью и чуть нахмурился. - ...и кажется я только сейчас понял, что это слегка ненормально. - Он что, сталкер? - хмыкнул Альфред. Кёркланд на это заявление только фыркнул. - До тебя ему далеко, братик. И вообще, заткнись, а то не буду ничего рассказывать. - Да мне, как бы, уже хватило, - пробормотал Джонс себе под нос. - В общем как-то так получилось, что мы с ним уже несколько, эм... много дней пересекаемся. Не то, чтобы он был плох и всё такое, но его настойчивость меня немного пугает, - Кёркланд покачал головой и снова уставился на телефон, который лежал на столе. На дисплее светилось количество пропущенных вызовов - 36. - И это только за сегодня, - кисло отметил Артур, заметив направление чужого взгляда. - Не люблю долго с кем-то встречаться. Как только настраиваешься на длительные отношения, так к тебе тут же появляются претензии. Зачем ты напился как свинья? Почему ты мне изменил? Где ты шлялся до двух ночи? Прекрати пялиться на чужую задницу! - Вообще-то для отношений - это нормально, - заметил Джонс. - Со своим русским сначала разберись, а потом уже советы давай! - рассердился Кёркланд. - Почему я должен отказываться от развлечений только потому, что этому французскому лягушатнику это не нравится?! Ходит за мной по пятам и смотрит на меня этим своим дурацким взглядом. Между прочим мне про его похождения Тони все уши прожужжал! Так что никаких серьёзных отношений! Ещё парочка встреч - и найду кого-нибудь другого! К слову сказать, эта "парочка встреч" после того разговора растянулась у Артура очень надолго и заканчиваться, похоже, не собиралась, в чём Альфред любил подкалывать старшего брата. Тот на это только незлобливо фыркал и отмахивался. Не хотел себе признаваться, что этот "французский пижон" запал ему на душу. - Ну попробуй, найди кого-нибудь другого, - широко улыбнулся Джонс. - Который будет тебе завтраки в постель носить и целовать землю, по которой ты ходишь. - Он не целует землю, по которой я хожу! - вспыхнул Кёркланд. - И сколько же обиды в этом утверждении, - философски протянул американец и уставился в потолок. - Про завтраки угадал, что ли? Молчание ответило лучше любых красноречивых слов. - Мне бы твои проблемы, - пригорюнился Альфред, и устало упёр лоб в столешницу. - Иван меня боится жутко. Шарахается постоянно и не даёт прикоснуться. Даже просто для того, чтобы подержать его за руку, приходится устраивать целые представления! А ещё возле него постоянно крутится какой-то пижон и липнет к нему, как будто мёдом намазано! Джонс с силой хлопнул по столу, из-за чего кружка, оставленная на столе Кёркландом, подпрыгнула и чуть не расплескала остатки чая. Артур торопливо обхватил её руками и рассерженно уставился на младшего братика. - Поаккуратнее! - Да я и так аккуратно! - взвыл Джонс. - А он всё равно ни в какую! - Я вообще-то про стол. - А я вообще-то про Ивана, - обиделся Альфред. Потом забормотал под нос совсем какую-то ерунду. - Ну почему он не понимает своего счастья?! Я красивый, умный, у меня есть деньги и я его на руках готов носить! - Хотел бы я на это посмотреть, - ухмыльнулся Кёркланд, вспоминая фигуру медведеподобного Ивана Брагинского, которого как-то представил ему Франциск на правах лучшего друга. Да и тот "потрясающий" вечер, когда восторженный брат заставил его рассматривать фотографии, всё ещё вспоминался с содроганием и не давал забыть о комплекции этого русского. Джонс его слова проигнорировал и продолжил нудеть. - И ведь гей же! ГЕЙ! Ну не мог он в клуб просто так попасть, про него знать нужно! Иметь знакомства! Быть стопроцентным гомосексуалистом! И всё равно он пытается меня ударить каждый раз, когда я его целую, и вообще смотрит на меня так, будто я у него на глазах зарезал его любимое домашнее животное! - Ну так прекрати страдать хернёй и перестань уже, наконец, пытаться забраться ему в штаны. Он, может, романтики хочет. Цветов, конфет и свиданий на заднем ряду кинотеатра. Кто этих русских вообще знает, они всегда были долбанутыми на голову мудаками. Альфред глубокомысленно замолчал. Артур тоже. Они посидели так пару минут, пока Джонс не поднял взгляд абсолютно счастливых и лишённых интеллекта глаз и не заговорил мечтательным голосом. - Ты ПРАВ, АРТУР. Против романтики - никто не устоит! Кёркланд про себя добавил "в Джонсовом исполнении". Больше ему добавить было и нечего. А этому русскому Артур даже посочувствовал. Совсем недолго и не сильно, так как телефон зазвонил снова, и выведенный из себя британец всё-таки поднял трубку и закатил скандал. *** Конечно, устраивать сцену в коридоре, так и не дойдя до спальни, гостиной или хотя бы кухни, было не очень осмотрительно со стороны Альфреда. Но что поделать - не подумал он о такой мелочи, когда Брагинский соблазнительно нагнулся, выставляя напоказ свою сексуальную задницу. А подумал он о том, что встречаются они уже давно, и он был таким терпеливым, послушным и обходительным мальчиком... И раньше, чем включился разум, Джонс уже прижимал Брагинского к стене и нёс откровенную пургу. Не думать о постели было выше его сил, когда чужие глаза смотрели так растерянно и наивно, а этот ротик так призывно приоткрылся, чтобы выразить своё возмущение. - Итак, - храбрясь заявил Альфред, при этом изо всех сил пытаясь сдержать глупую улыбку. - Я хочу заняться с тобой сексом. Сегодня. Сейчас. Точнее выразиться было нельзя. Альфред просто умирал от желания, джинсы давно стали тесными, а Иван ещё смел выглядеть так наивно и испуганно, словно девственница в первую брачную ночь. Какая уж тут выдержка, а? Спустя долгую минуту Брагинский смог наконец-то заговорить, но смысл его слов до Джонса так и не дошёл - он был очарован мягким, бархатистым голосом его любимого человека. - Мы, - медленно заговорил Джонс, и его руки будто бы зажили собственной жизнью. - Встречаемся уже три месяца. Так? - Так, - робко опустив взгляд и подёргав руками, согласился Брагинский. - И я, - продолжил американец. - Был очень послушным и терпеливым. Так? Кажется, Ванечка хотел ему возразить, но Альфред такой возможности ему не предоставил. Он с наслаждением запечатал этот соблазнительный ротик крепким поцелуем и не отрывался от него до тех пор, пока Брагинский не начал плыть и по собственной воле прижиматься к нему всем телом. Повторив вопрос он дождался кивка и улыбнулся от умиления. - А это значит, - Джонс представил, как Иван с милой улыбочкой опускается перед ним на колени и, - ах! - его пухлые губки обхватывают головку члена. - ...значит, что по ТВОИМ же условиям я прошёл испытательный срок на "отношения". И теперь имею полный доступ к, ммм... - Альфред мечтательно облизнулся, проведя рукой по оголённой груди и задерживая пальчики у самой кромки тонких джинс. - … к телу. Правда, Вааанечка? Ответить Ванечка не успел - Альфред всё-таки не сдержался. Расстегнул ремень, опустился перед ним на колени, и со стоном облизал эту блядскую дорожку белесых, почти что прозрачных волос, опускаясь всё ниже и ниже, к полувозбуждённому органу. Иван простонал что-то неразборчивое оттуда, сверху, и его руки, которые Джонс больше не сжимал в стальных тисках, опасаясь, что стеснительный русский в таком случае убежит от него далеко-далеко, его большие, сильные руки запутались в альфредовых волосах. Шально ухмыльнувшись, Альфред пару секунд полюбовался чужим органом. Медленно приблизившись, он легонько подул на член, отчего тот заинтересованно дёрнулся, и потом, уже с каким-то внутренним трепетом и неприкрытой радостью, легко прикоснулся к нему губами. Тело под руками выгнулось, Брагинский начал материться на своём языке, а чужие руки больно и крепко сжали блондинистые вихры в стальной хватке. Русский зарычал и с силой надавил на чужой затылок, и Альфреду не осталось ничего, кроме как подчиниться, что он и сделал, от восторга чуть ли не виляя хвостом. Проследив языком набухающую венку по всей длине, Джонс, пошло причмокивая взял в рот головку. Приятный, мускусный запах ударил в нос, и американец, низко застонав и заставляя внутри всё вибрировать, резко дёрнулся вперёд. Он старательно обсасывал, облизывал, и изредка останавливаясь, целовал чужой орган. Тот уже давно стоял колом, а Иван в процессе как-то незаметно съехал по стеночке на пол и теперь тихонько постанывал в такт движению языка. Бессвязно что-то лепеча на своём родном, Брагинский перебирал светлые пряди волос и сильными движениями оглаживал чужие плечи. Альфред не удержался и расстегнул собственные джинсы, полез рукой под резинку трусов, крепко сжимая уже свой, давно вставший член. И чуть не кончил, когда, подняв взгляд, встретился с блеском чужих мутных глаз. - Альфред, - хриплым голосом заговорил Иван. - Не здесь. Спальня. - Далековато, - прохрипел Джонс, отрываясь от чужого органа. Облизнув губы заметил, как потемнел чужой взгляд. А после вокруг Ивана словно начала расползаться угрожающая аура. Альфред решил не доводить до греха и исполнить "маленькую" просьбочку любимого человека. Быстро вскочив на ноги, с расстёгнутыми джинсами и в сбитой рубашке, Альфред сделал то, о чём так давно мечтал. Чуть покряхтев от тяжести чужого тела, он с усилием поднял Брагинского на руках и прижал к своей груди. Доверчиво прижавшаяся к плечу белокурая головка с забавными кудряшками на самой макушке заставила сердце биться от эйфорической радости. Он-то думал, что Иван его за такой поступок прикопает где-нибудь во дворе старого дома!!! Пошатываясь, Джонс пошёл вперёд, с ноги открыл дверь спальни и с коротким, шальным вскриком кинул на кровать русского, приземляясь рядом и счастливо хохоча. Прижавшись губами к соблазнительной шейке, Альфред торопливо принялся расстёгивать собственную рубашку. Иван, мило вздыхая и охая, активно ему в этом мешал, оглаживая бока и изредка царапая короткими ногтями чужую спину. - Чудо, - как в бреду бормотал Джонс, стаскивая с Брагинского джинсы. - Чудо моё ненаглядное... солнышко... медвежонок... Осыпая Ивана бессмысленными нежностями, Альфред поцелуями спускался всё ниже и ниже. Брагинский, низко постанывая, стянул с партнёра последнюю одежду, и теперь они, полностью обнажённые, жарко дышали друг другу в губы и робко улыбались, шальными взглядами друг друга рассматривая. Альфред от своеобразного транса очнулся первым. Неожиданно робко улыбнувшись, он нежно коснулся чужих губ, оставляя на них невинный поцелуй. Потом провёл рукой по бедру Брагинского, от колена до самого верха, простонал что-то неразборчивое, с ума сходя от всей этой мягкости и округлости под руками, от податливости партнёра, и спустился вниз. Иван легко рассмеялся и кончиками пальцев огладил Джонсу лицо. Глаза у него светились, а сам он уступал, отдавал ведущую роль, и при этом так легко, естественно, будто и не он был старше, больше, сильнее. Закинув чужую ногу на плечо, Альфред прижался к ней покрасневшей щекой и растерянно замер. Брагинский смотрел на него спокойно, выжидающе, и совсем не боялся. Неожиданно робко Джонс отвёл взгляд, поцеловал местечко под коленкой и прижался носом к чужой коже, вдыхая родной запах парного молока и ещё чего-то такого, непонятного, но приятного и родного. Иван задумчиво пошевелил пальцами на ногах, закинул вторую ногу на чужое плечо и скрестив руки на груди вопросительно приподнял бровь. - Ну? - скептично произнёс он. - Ты собираешься продолжать? Или тебе нужно письменное разрешение? Альфред просиял, а дальше всё будто расплылось перед глазами. Кажется, он достал смазку из рядом валяющихся джинс, и Иван метался по кровати и просил ещё, а потом было тесно, узко и горячо. Ваня орал от наслаждения и расцарапал ему спину, они катались по кровати и целовались как одержимые, а потом повторили ещё раз, и ещё, и ещё... Очнулся Альфред только после, когда разомлевший, счастливый до невозможности лежал на кровати и часто дышал. Брагинский устроился рядом, под боком, и сладко сопел. Мягкие округлые плечики равномерно вздымались от спокойного дыхания, а Джонс чувствовал, как от переполнявших его эмоций он буквально раздувается. Собственническим жестом закинув ногу на чужое бедро и обняв Ивана так, чтобы чужая макушка упёрлась прямо в подбородок, Альфред закрыл глаза и по-дурацки улыбнулся. - Счастливый сукин сын, - пробормотал он себе под нос и прижался покрепче к Ванюше. А потом уснул крепким здоровым сном, и не просыпался до тех пор, пока Иван его не поцеловал. И так и продолжилось. Не кончаясь. Конец.