Необратимость

      Ей снился сон. Сумбурное сочленение образов и теней постепенно сплелось в сюрреалистический сюжет. Она брела по серому, нарочито осеннему тротуару, погребенному под тонной опавших листьев. Ветер лениво мел их вдоль улицы, по которой двигалась девушка. Все ее движения были плавными и размеренными, Эбигейл прекрасно осознавала, что спала, но сейчас это не имело никакого значения. Ей нужно было идти. Ей просто необходимо было двигаться к своей цели. Она ускорила шаг. Капюшон сполз с ее головы, и ветер тут же растрепал ее волосы, играя темными прядями. Но, не обращая внимания на эти мелочи, девушка продолжала двигаться вперед, не замечая, как улица с каждым шагом изменяется, деревья вокруг крепнут и множатся, асфальт прорастает травой. Еще минута и мисс Хоббс уже спешила по лесной тропе, в конце которой ее ждут... Она должна успеть. В ней нуждаются. Ее зовут... И горестные звуки, не желая сплетаться в определенные слова, травят душу и бередят сердце. Она сорвалась на бег.       Сон оборвался внезапно, Эбигейл распахнула глаза, и весь окружающий мир беспощадно обрушился на нее потоком информации, вымывающей последние смутные воспоминания о том, что же ей снилось. Первым сформировавшимся в дурмане сна решением было спрятаться под одеяло и никогда оттуда не вылезать. Ей не хотелось начинать новый день, ведь это означало, что мир вчера не рухнул, планета вертится, утро настало, а также то, что неизбежно столкновение с Уиллом где-то на кухне и (Милостивый Боже!) разговоры с ним. Эби было страшно даже представить, как алая краска стыда зальет ее щеки при первой же произнесенной им фразе, и девушка с треском провалится сквозь пол - при идеальном раскладе, разумеется. В других хаотичных мыслях ей представлялся разъяренный мистер Грэмм, вышвыривающий ее на улицу в чем мать родила и кричащий ей вслед грязные ругательства. Но она сама виновата. Конечно, первый шаг к этой ситуации в магазине сделала именно Эби, да и подглядывать в душе ее никто не звал, ну точно не Уилл. Эбигейл недовольно поморщилась утреннему солнцу, пробивающемуся сквозь шторы, помотала головой, стряхивая остатки сна и стараясь придать себе уверенность в дальнейших действиях. - Теперь уже скрываться крайне глупо, Эби, - сама себе сказала девушка, глубоко и тяжело вздохнула и отправилась навстречу, как ей казалось, неприятностям.       Когда ее взлохмаченная голова выглянула в дверной проем на кухне, Уилл сидел там и преспокойно попивал свой воскресный кофе. Появление соседки в зоне видимости он встретил неловкой улыбкой и чуть было не пролил кофе себе на штаны, выдавая нервозность и смущение. Если бы Эбигейл была в это утро чуть более внимательна, и ее мысли не были бы заняты рассуждениями о том, как дальше строить отношения с опекуном, то девушка бы заметила тени, залегшие под глазами и восковую бледность мужчины. Агент Грэмм не спал всю ночь, впервые в жизни боясь кошмаров больше, чем реальности. Боясь того, что он может увидеть во сне после того, что натворил. После того, как допустил малейшую мысль, которая теперь, в этом он был уверен, никогда не оставит его, мучая с каждым новым днем... Будто и до этого у него было мало проблем, будто и до этого приходящие еженощно обрывочные сны не доводили до исступления, и грызущая изнутри тоска не выедала внутренности до судорожных всхлипов, раздающихся из его спальни по ночам. Будто всего этого было мало... И вот сейчас она стояла перед ним, такая тоненькая и невинная, и у нее в глазах Уилл явственно видел страх, как будто эта девочка прочитала его, увидела эту тьму внутри, тьму, которую разглядел еще ее отец. Он чувствовал, будто дикий зверь, идущую от нее тугим горячим потоком волну страха, тревожащую что-то темное внутри него, самую его суть. И от осознания этого Уилл судорожно выдохнул. А скользкий ледяной комок где-то в районе желудка начинал медленное восхождение к горлу. Грэмму было тошно от себя самого, он ненавидит себя за то, что на мгновение, всего на мгновение картина застывшей посреди дверного проема Эби сменяется другой. Где девушка бесстыдно отводит назад руки, обнажая перед ним свое прекрасное тело, закованное лишь в пару красно-черных шелковых вещей. Эта картина не возбуждает в нем ничего мужского, но пробуждает что-то темное на самом дне его души, что-то, что Уилл видит... И он готов поклясться, что из этой темноты на него смотрят пустые мертвые глаза Гаррета Хоббса. Эби неловко повела плечами и, наконец, отважилась проговорить: - Доброе утро, Уилл, - ее голос почти сорвался на его имени, но это уже победа, от осознания которой Эби смелеет, продолжая: - Какие планы у в..у тебя на воскресенье? - у мисс Хоббс почти получалось выглядеть непринужденно, и даже налить себе чашку кофе, садясь рядом с эмпатом.       Уилл крайне удивленно посмотрел на нее, с силой произносящую эти слова, но, одновременно с тем, продолжающую попытки наладить с ним беседу. От необходимости отвечать Эби Грэмма спас телефонный звонок, прозвучавший по всей кухне. С преувеличенной заинтересованностью Специальный агент Грэмм ответил и удалился с кухни, слегка, как бы извиняясь, кивнув Эби. - Специальный агент Грэмм? - раздался из трубки чей-то голос. - Да, это я, - устало ответил Уилл, уже примерно представляя, что у него сегодня будет за воскресенье. - Мистер Кроуфорд просил Вас приехать в Управление как можно скорее, - голос продолжил изъясняться крайне официально, но при этом даже не представляясь. - Передайте Джеку, что я больше не работаю над делами, - Грэмм глядел на себя в зеркало ванной комнаты и отмечал, что выглядит очень паршиво, и визита к Кроуфорду необходимо избегать максимально долго.       Не попрощавшись, он положил трубку и включил воду, подставляя под тугие холодные струи свою гудящую от бессонной ночи голову. Уилл уже знал, что за этим последует, о да, он прекрасно знал. Эмпат сам включился в эту игру и прекрасно был осведомлен о ее правилах. Сейчас Джек вышлет за ним машину, отдавая хоть не прямой, но завуалировано прозрачный приказ явиться в Управление. И если раньше, живя за городом в полупустом доме на семи ветрах, Уилл мог хотя бы рассчитывать на недолгую отсрочку для приведения мыслей и чувств в порядок, то теперь, выходя из ванной, он отчетливо слышал стук в дверь. Ощутив движение со стороны кухни, Агент наблюдал, будто отрешенный от всего, как Эбигейл открывает входную дверь, впуская внутрь Элиота, высокого, коротко стриженного парня, по одному внешнему виду которого сразу видно, что он служит в ФБР. Грэмм поморщился от его громоподобных раскатистых приветствий и молчаливого ожидания, повисшего между ним и Элиотом. Каждый из них понимал, что последует за этим неуклюжим расшаркиванием. Эмпат медленно, будто через силу начал натягивать куртку, жестом предлагая водителю подождать его снаружи. Обувшись, мужчина повернулся к Эби, не вполне понимая, что же он хотел ей сказать. -Эби, я... - горло оцарапали не сказанные слова, и Уилл замолк. Мисс Хоббс напряженно смотрела на него, раздираемая противоречивыми чувствами. Ее так мучило вчерашнее открытие, но в тоже время она понимала, куда собирается Уилл. Эби была умной девочкой, ей не понадобилось много времени, чтобы понять, что Джеку вновь мог пригодиться человек с нестандартным мышлением в воскресенье утром, только если случилось что-то ужасное, что-то, что разрушит еще какую-то часть Уилла. - Уилл, у меня сегодня занятия, так что если вернешься поздно - не жди меня, - девушка развернулась и скрылась в своей комнате, пряча от него взгляд своих голубых глаз. Агент вынужден был отправиться немедля.       В управлении царило мрачное оживление. Некоторое время на вошедшего специального агента никто не обращал внимание, что позволило ему беспрепятственно достичь кабинета Кроуфорда, где его удаче, казалось, пришел конец, потому как он наткнулся на выходящую оттуда Алану Блум. С последней их встречи прошло немало времени, и Уиллу успешно удавалось ее избегать, но теперь... Агент невольно внутренне подобрался, ожидая колкого выпада с ее стороны. Но Алана лишь церемонно кивнула ему и произнесла: - Входи, Уилл, он уже давно ждет тебя, - по ее усталому тону и внешнему виду Грэмм сделал вывод, что она также не спала этой ночью... Лихая выдалась ночка не только у него одного. - Спасибо, Алана, - сдавленно произнес он, толкая тяжелую дверь, ведущую в офис Кроуфорда. Джек продолжил разговаривать по телефону, лишь коротко взглянув на вошедшего. Было видно, что разговор не ладился, и глава поведенческого отдела откровенно нервничал, барабаня по крышке стала пальцами. - Нет, Брайан, мне не нужны примерные выкладки, подключай библиотечных работников и программистов, к вечеру чтоб их полная библиография и история переписки из всех браузеров была у меня на столе с ярлычками и твоими подписями! И мне плевать на этот псевдо-аналитический отдел, любая уборщица у нас провела бы его лучше! Вторая жертва за неделю, третья за месяц - работай Брайан. Кроуфорд швырнул трубку на стол с такой злостью, что чуть не разбил ее, на секунду смежил веки и потер ладонями затылок, разминая затекшую шею. Все в его поведении указывало на крайнюю степень усталости, впрочем, Уилл никогда и не видел его иным. Всегда собранный и сосредоточенный, никогда расслабленный и отдохнувший. - Уилл... - начал Кроуфорд, поднимая на него свой тяжелый взгляд, мужчина не был настроен миндальничать с эмпатом, жестко требуя, а не прося. Понимание этого накрыло Уилла оглушающей волной отчаяния. - Ты нужен нам, Уилл. Я бы не позвал тебя без крайней на то нужды, - песня, которую Грэмм уже слышал, и не раз. Слова разнились, но мотив не менялся никогда. Песня саморазрушения еще не вошла в крещендо, но уже отдалилась от увертюры. Уилл снял очки и ответил на взгляд: - Джек, доктор Лектер не советовал мне больше... - Доктор Лектер считает, что в случае крайней необходимости ты все еще можешь нам помочь без угрозы... рецидивов. Доктор Блум его поддержала, - перебил его глава отдела.       Суровые слова и лишение его последнего защитника в лице Аланы подкосило его и без того истощенные силы. Мужчина смежил веки, прикасаясь в неосознанном жесте к ним пальцами, и кивнул в ответ на вопросительное молчание Джека. Тот уже протягивал ему три тонких профайла с информацией по жертвам.       Девушки, молодые, по-своему даже красивые, если можно так сказать, глядя одновременно на фотографии живых девочек с одной стороны и на изображение хладных трупов с другой стороны в файле. Их не объединяла ни комплекция, ни возраст, ни внешность. Только одно. Только страсть к книгам. Все девушки, как выяснилось в ходе опросов, жили довольно уединенно, и предпочитали обществу людей общество пыльных страниц, в которых описывалась совсем иная жизнь. Жизнь, которой у них уже никогда не будет. Несчастные мечтательницы. - Как же вы были правы, - пробормотал Уилл, невольно кивая головой, - люди гораздо хуже книг. - Убили их не книги, - отозвался на его слова Кроуфорд. - Места убийства выбраны неслучайно: сцены из знаменитых сказок, извращенные в своей сути, - анализировал Грэмм. - Первую девушку нашли на берегу пруда, вокруг раскиданы рыболовные сети, а плавник вокруг ее ног выложен в виде хвоста. Русалочка. Вторая девушка найдена на вершине холма за городом в гробу, склеенном из прозрачного пластика. Белоснежка. Сегодняшняя жертва смело улыбалась мужчине со своего снимка, сделанного еще при жизни. Ребекка Стоун, гласила надпись в анкете, собранной для дела. А холодная и прекрасная фотография, сделанная посмертно демонстрировала девушку, раскинутую в лесном массиве, завернутую в яркий красный плащ с волчьим подбоем. На голом теле яркими мазками, оттеняя иссини бледную кожу, запеклась кровь, растекшаяся от перегрызенного горла несчастной. Красная шапочка, воплотившаяся в кошмарную реальность. Гротескный и прекрасный в своем жутком великолепии образ. Уилл закрыл глаза не в силах больше смотреть на это. - Люди уже дали имя этому убийце, - мягко отнимая у Грэмма дело, проговорил Джек. - Его называют Книжным Червем. Три убийства - это уже достаточно, чтобы прославиться у газетчиков и обзавестись мерзким прозвищем, - с отвращением продолжил Кроуфорд. - Как он находит их? - спросил Уилл, избегая смотреть на фотографии, развешанные на досках у мужчины. - По интернету. Общается с ними долгими месяцами, влюбляя и убеждая встретиться с ним. Никто из девушек не был неосторожной искательницей приключений, они все общались с ним не меньше трех месяцев перед роковой встречей... Уилл, нам пора ехать на место преступления, если ты не возражаешь. Место в парке довольно оживленное и привлекать внимание оцеплением ребят из ФБР мне бы не хотелось. Агент Грэмм кивнул и отправился вслед за Главой отдела.       В парке все было погружено в радостное возбуждение. Все, кроме пятачка земли, отделенного яркой пленкой от остального мира. Все агенты, стоящие в оцеплении, выглядели крайне озадаченными, и, не смотря на внешнюю невозмутимость, чувствовалась некая неловкость. Словно бы им было неприятно топтать траву, которую недавно приминала своим необратимо мертвым телом убитая. Будто им было не все равно. Будто им было жаль, что она умерла. Уилл стряхнул с себя эти ощущения, как отряхивает пес стынущую воду с тела. Эти чувства ему больше не принадлежали. Теперь он стал убийцей. А Уилл Грэмм стоял там, за чертой оцепления, и молча жалел Ребекку Стоун, умерщвленную тем, кем он стал теперь.       Маятник качается, возвращая его назад, к сути, к самому замыслу. Стоит глубокая ночь. В лесу холодно, издалека доносится вой бродячих собак. Все исключительно правильно. Все так, как и должно быть. Он несет ее на руках. И в свете молодой луны она выглядит как спящая. На ране начинает застывать багряная кровь, выдавая остановившееся сердце. Грудь больше не вздымается. Что ж, тем лучше. В этом и был его замысел. Он аккуратно укладывает девушку на траву, будто боясь потревожить ее чуткий сон. Она его любовница, его мать, его сестра, его жена и его жизнь. Он оставляет ее тут, даря ей то, о чем она всегда мечтала. Он делал лишь то, что должен. Уилл, шатаясь, возвратился к нервно ожидающему его Кроуфорду. - Он считает, что одаривает их. Дает им то, о чем они всю жизнь мечтали. - То есть, все эти девушки мечтали быть убитыми каким-то ублюдком? - слегка раздраженно вопрошает Джек. Уилл поморщился от звуков его голоса и самих вопросов, а затем наконец пояснил: - Они мечтали, чтобы их забрали из обыденной жизни, они мечтали попасть в чудесную сказку. Кроуфорд тяжело вздыхает: - Тогда их желание сбылось.