Брешь

Это кафе прочно вросло бетоном в асфальт где-то на самом краю Европы. Теперь и не вспомнить даже, что прежде было на его месте – наверно, зияла дыра, откровенная брешь в раскаленные недра Земли. А потом поставили эту тесную коробку с пестрой вывеской поверху, как будто пробкой заткнули, соорудив для черта табакерку и оставив ее впитывать разжаренные куском солнца пары. Выставили на улицу железные столы, приглашая печься со всех сторон, и музыку подобрали соответствующую. – Хей. Аомине отрывает скучающий взгляд от раскидистой кроны каштана около входа во второсортное заведение; Дайки щурится, когда солнечный луч как будто сквозь лупу режет на мгновение глаза – перед тем, как его закрывает тусклой тенью знакомая крупная фигура. Аомине кивает вместо приветствий, едва ли изменившись в лице. – Дыра та еще, – оброняет Тайга без упрека, окинув поверхностным взглядом кучку плотно жмущихся круглых столиков, и отодвигает стул напротив Аомине. – Какая разница? – ровным тоном интересуется Дайки. Разницы, в самом деле, никакой. Аомине равнодушно глядит на Кагами, заказывающего кофе у одной из безликих официанток. Он вдруг думает, что почти презирает Тайгу – за взлохмаченные волосы, слишком красные глаза, за пристрастие к сладким сливкам в горький кофе, в конце концов. Мысль угасает, как только уходит женщина в замызганном фартуке, и Кагами обращает внимание на него. Дайки уже все равно. – Как дела? – перебарывая себя, откашливаясь, спрашивает Тайга. – В порядке, – отзывается Аомине, переводя взгляд на чашку и обратно. – У тебя? – Отлично. – О. Выдавленный диалог скуден и картонен. Дайки не потрудился высказать «вот и славно»; даже в голову сразу не пришло – до чего было неуместным. Кагами молча глядит в сторону, держась более чем обособленно. Аомине догадывается, о чем тот думает. Жаль потраченного времени. Проведенное вместе, оно выцвело и начало казаться бесполезным. То, что виделось таким неестественно-сладким, потеряло свои краски, стоило скинуть розовые очки. Ощущение, что тебя провели, водили за нос без конца, накаляет чувство неприязни; друг для друга они стали воплощением докучливой оскомины. Хотя, возможно, здесь просто место такое – постоянно чувствуешь себя разжаренным заживо на чугунной сковородке. Тайга думает, лучше бы они вообще не встречались. Чего ради стоило пытаться отстроить то, что изначально было обречено на провал. Официантка опускает на столик безвкусно-перламутровую чашку, заполненную всего на три четверти, и так же незаметно уходит прочь, спасаясь от не щадящего солнца. Аомине ищет предлог уйти. Кагами обдумывает повод больше не встречаться. Одного того, что друг от друга их скоро потянет испорожнять желудки через рот должно быть достаточным. Водянистый кофе мажет грязью по дешевизне керамики. Прелый лист устал держаться за тонкую ветвь иссыхающего дерева – срывается и, прерывисто слетая, безжизненно распластывается на ребристом асфальте. Безучастный голос монотонным потоком льется из хрипловатых динамиков. Под развесистым каштаном Продали средь бела дня – Я тебя, а ты меня…