Хурма

Однажды Люси, ни на что особо не надеясь, сказала Нацу: — Если ты уж ешь мою еду, будь добр, сходи и принеси чего-нибудь сладкого... Окончание фразы повисло в воздухе — Драгнил уже удалился проверенным и быстрым способом, то бишь через окно. Рама противно заскрипела, выражая свое всецелое негодование. «Он действительно собрался принести еду в этот дом?» — не поверила сама себе Хартфелия. — «Пожалуй, раньше он её лишь отсюда уносил... в желудке.» Чай полился из тонкого носика чайничка. Маленькие чашечки, буквально на один глоточек, наполнились янтарной ароматной жидкостью. «Надеюсь, он принесет то песочное печенье, которое мы вчера вместе видели. Или пастилу. К чаю хорошо было бы яблочной пастилы — давно я её не ела...» Откровенно сказать, Люси тоже была гурманом (благо, родительское благосостояние позволяло). Она знала вкус хваленой черной икры так же хорошо, как и пряный аромат коричных булочек, что продавал за углом пухлощекий мальчишка. Пожалуй, булочки ей нравились почему-то больше. Наверное, потому что они были теплые. Тёплое всегда приятнее. Снова заорала старая и несчастная рама, дерево затрещало под напором Нацу. — Ты зачем помидоры принес? — ворчливо спросила Люси скорее для проформы. Принес же хоть что-то. — Я просила сладкого к чаю... — Это хурма, а не помидоры, — кивнул Нацу на плод в своей руке. Пожалуй, это и можно бы перепутать с помидором, но оттенок кожицы светлее, солнечнее, да и плодоножка другая. — Хурма? Драгнил удивленно вскинул на подругу взгляд. Хартфелия, дочь богатых родителей, воспитанная среди отличнейшей еды, не пробовала хурму, которую каждый день грызёт он, Нацу? — Ты что же... правда не ела? Люси кивнула, светлые волосы приятно окрасил свет алого заката. Подул ветер из всё того же многострадального окна. А хурма аппетитно заблестела рыжим бочком — багровые тона её лишь красили. — Можно? — красным сверкнуло лезвие ножа, разделив плод на две половинки. — Только ты осторожнее, она рот здорово вяжет, — предупредил Нацу и в два быстрых укуса разделался со своей частью. Даже кожуры не оставил. Люси тоже медлить не стала и попробовала языком мякоть. Пожалуй, её можно было сравнить с мёдом, с прозрачным, искрящимся в глубине банки медом. Будто кто-то взял терпкую кожуру и налил туда расплавленный труд целой орды пчел. Она жевала и наслаждалась, чувствуя, как рот изнутри покрывается странным терпким слоем. По горлу внутрь стекало теплое солнце. — Вкусно, — пробормотала Хартфелия. — Только не говори, пожалуйста, что сорвал её в саду у соседской бабушки? Драгнил пожал плечами и закинул ноги на стол, едва не задев чашечки с холодным забытым чаем. Он хотел сказать: «Не хочешь, не буду». А Люси ела и чувствовала, что все простит. В конце концов, Нацу, который добывает себе еду более-менее честным путем, и вовсе не Нацу. А зачем ей такой не-Нацу нужен?