Уже не первый снег

Это уже далеко не первый Декабрьский снег. С неба, медленно кружась в своём нелепом танце, валятся крупные белые хлопья, напоминающие ошмётки ваты. Солнце лениво скользит по небу, собираясь скрыться за горизонтом и оставить этот город на попечения брата-Месяца. Холодная, Русская зима, что может быть прекраснее? Ничто не сравниться с этой волшебной атмосферой, с этим трепетным ожиданием праздничной ночи, с этими незабываемыми пейзажами, красотой всего живого… Жаль только, что не всем это ожидание Новогодней ночи доставляет столько позитивных эмоций. Некоторые, особо творческие личности, огородившись от внешнего мира, прячутся в своём куполе мечтаний да грёз и идут прощаться. Да-да, именно прощаться. Со своим самым близким другом, с частичкой своей души. Год уходит, должно уйти и прошлое. Последние лучи солнца замирают на бледном лице того, чья судьба была предрешена уже давно. Прошлое, фантазия, выдумка… Зовите, как хотите, но главное то, что сейчас, тихо загибаясь от мучительной боли, погибало очередное создание из мира грёз. Это, скорее, была душевная, нежели физическая боль. Конечно, ведь не каждый день предаёт собственная… Мать? Склонив голову на бок и надвинув серую шапку на глаза, молодая девушка, глубоко задумавшись, созерцала картину смерти собственного детища. Как же несправедлива эта хитроумная игра… Ещё вчера этот плод воображения был так весел, так жизнерадостен, смотрел лишь вперёд, не задумываясь о плохом, а теперь что? Крупные снежинки, опускаясь на ещё чуть тёплое тело, медленно тают. Некоторые, что осели на взъерошенные волосы цвета тёмной древесины, чуточку дольше блестят в неверном свете прячущегося солнца. Сердце ещё слабо бьётся, постепенно утихающее, хриплое дыхание еле различимо за тихим шёпотом одинокого ветра. Тоненькая струйка крови сочится из приоткрытого рта, стекает по щеке, шее, капает на снег и расплывается по нему большим, бледно-алым пятном. Девушка, что стояла у головы умирающего, садиться на корточки и заглядывает в глаза этого несчастного существа, разглядывает неаккуратные черты его лица, столь непривычно бледные и кажущиеся такими угловатыми. Всё словно в старинном кино. Старинном и очень печальном кино. - Кажется, сегодня я не угощусь твоим фирменным салатом?.. – тихо произносит, лежащее на холодном снегу, существо. На посиневших губах вновь появляется прежняя, добродушная и светлая улыбка. От неё на душе становится невыносимо тошно, ведь более этой улыбке никогда вновь не одарить своим теплом никого. Девушка, что опустилась у головы уходящего в мир иной, снимает шапку и, жмурясь, берёт в руки ледяную ладонь своего несчастного друга. Как это неправильно, почему его забирают? Он ведь мог и дальше быть рядом с ней, подбадривать, веселить, поддерживать в трудную минуту. Да, порой, он был просто невыносим, крушил весь дом, не желал прятаться от окружающих, но… Иначе никак. С трепетом и, по истине, материнской нежностью, девушка гладит своего друга по волосам, зарываясь пальцами в спутанную шевелюру, продолжая судорожно сжимать его леденеющую ладонь. По щекам, крупными каплями, катятся горячие слезы. Ведь всё должно было закончиться совсем не так, всё неправильно, всё спуталось в один большой комок… Тихий, но искренний смех заставляет отвлечься от безмолвных рыданий и глубоких мыслей о несправедливости мира Подлунного. Из последних сил приподняв голову и глядя прямо в глаза девушке, её детище молвит, медленно, часто захлёбываясь собственной кровью: - Прекрати меня смешить, смеяться больно. Просто не плачь и помни, я скоро поправлюсь и мы доедим этот чёртов салат. Девушка чувствует, что её ладонь ответно, хоть и почти незаметно, сжали. Ей очень хотелось верить в слова своего друга, но ведь они оба прекрасно понимали, что у этой сказки счастливого конца не будет. Вновь её ладонь слабо сжали и отпустили. Последняя улыбка, последний добрый взгляд друга и он навечно закрывает свои остекленевшие глаза. Считанные минуты сознание отвергает всю суть происходящего вокруг. Колкий комочек завозился где-то в сердце, разрывая душу изнутри. Весь мир провалился в пустоту, всё окрасилось в серые краски, всё затихло. Вскинув голову и взглянув в потемневшее небо, девушка отчаянно кричит. Из груди вырывается вся та боль, что сейчас ютилась в ней. Необузданное горе, ужасное чувство полного опустошения, слабость, гул в голове. Она падает на грудь мертвеца, хватаясь за его, пропитанную уже остывшей кровью, толстовку, прижимаясь к нему, моля вновь очнуться, открыть глаза и засмеяться, сказав, что это была всего-навсего очередная, безобидная шуточка. Но он молчит. Последние лучи солнца унесли с собой очередную жизнь. Белый снег укрывал своей мертвенно-бледной пеленой два тела. Никто больше не разлучит их. Ни на минуту. Ни на мгновенье.