Я изменюсь ради тебя. Но сначала поиграем!

“Я люблю его. Сколько эти слова будут крутиться в моей голове и неосознанно вылетать изо рта прямиком адресату, парню, которому на них откровенно плевать? Знаешь что, Кай, меня это всё до колик в животе достало. Я исчезну. На время, но исчезну из твоей жизни, из жизни моих и наших общих с тобой друзей. Я никому об этом и словом не обмолвлюсь. Просто исчезну. Растворюсь в потоках сильного ветра, который бушует за окном, в урагане своих чувств к тебе, в надежде забыть этот разрастающийся вулкан ревности и гнева внутри. А ты гуляй, развлекайся дальше со своими милыми мальчиками. Ведь какая тебе разница, присутствую я в твоей жизни или нет? Выслушивать вновь и вновь твои рассказы о проведённой ночи или же о том, что ты вновь себе нашёл 'великолепно-красивого' или же 'какие же у него сладкие губы' парня я больше не могу. Улыбаться, показывать, что я рад и счастлив за твою активную личную жизнь я тоже больше не могу! Тебе ведь станет скучно... Не думаю, что ты будешь слишком сильно переживать. А точнее, даже если будешь, то просто как и всегда найдешь себе 'отвлечение' в виде какого-нибудь красавчика, переспишь с ним, и будешь себя утешать, что с ним забудешь меня, твоего столь близкого хёна. Слов нет моей ненависти к твоему поведению. Почему ты никогда не 'слышишь' моих слов о любви к тебе? Глупый ребёнок, даже если мне удастся засунуть в самую задницу моей души все тёплые чувства, я всё равно буду ждать тебя.” - Здравствуйте, а куда пропал Сухо-хён? Он не берет трубку. Парень был настолько взволнован, что пошёл в дом его родителей. - Привет, Кай, малыш! - мама Джунмёна нежно потрепала парню волосы. - А разве он тебе не сказал, что он решил уехать? Я точно не знаю куда, но он просил не волноваться. - То есть с ним всё в порядке? - Конечно, мой милый! Что с ним может случиться? Он уехал сегодня утром. Сказал, что неизвестно, когда вернётся. Но, скорее всего, к экзаменам. И с директором института он тоже должен был договориться. Так что не переживай. Его мама всегда была искренна и в какой-то степени даже очень доверчива или же наивна. Твёрдый и заботливый характер Сухо унаследовал от отца, а от мамы же красивые черты лица: молочную кожу, мягкие и густые волосы, тёмно-карие глаза, в которых читалась нежность. Парень шёл по тротуару. Яркое солнце светило ему прямо в глаза, из-за чего он злился ещё сильней. Прямо закипал, сочился ей. - Пачку сигарет, любую, пожалуйста. - продавщица долго всматривалась в лицо молодого парня, но стоило лишь ему поднять на неё свой злой взгляд, как та решила не заводить тему про возраст и продала ему сигареты. Сидя на качелях детской площадки в парке, смотря на озеро, заполняя лёгкие дымом, дрожать при каждом новом дуновении ветра, колыхавшего воду. Зубы уже постукивали от холода, живот ныл от голода, телефон разрывали звонки друзей и родителей, а он их сбрасывал. Сидел в одной тонкой клетчатой рубашке уже второй день. Голова проветрилась, и постепенно всю злость накрывала тревога и страх. Страх остаться одному, как брошенному щенку. Он себя так и ощущал: беспризорным щенком, с которым наигрались и выбросили на улицу без еды, воды. Дали лишь пачку сигарет и запрограммировали всё тело подавать сигналы в мозг о том, что он снова один. Странно, да? Курящий щенок... На самом деле он вновь превратился в человека, чтобы выжить. Он и раньше был человеком, пока его не нашли и не приютили, после чего он стал тем самым щенком. Сообщение за сообщением, за две недели их количество переваливало четыре сотни. А он боялся их читать. Нервно разблокировав телефон и нажав на иконку сообщений, цифра входящих пугала, но ещё больше пугало имя отправителя, рядом с которым высвечивалось 453. Пара сообщений от мамы и друга: "Купи ещё молока", знавшего о переживаниях уже взрослого парня. - Ведёшь себя как ребёнок. Скажи ему хоть, что вернёшься. - Я не хочу. Мне надоело всё это. - Чокнутый идиот! Я сейчас наплюю на все твои слова и сам наберу ему! Тебя спрашивать больше не буду, понял? Мне, знаешь ли, тоже не очень то и нравится смотреть на тебя, отказавшегося от еды. Слава богу, что воду хлещешь как пьяница во время сушняка. Кёнсу, друг. И самый настоящий! Всегда рядом, когда нужно и когда не нужно. Он уехал в Америку, и поэтому Сухо решил остановиться на время у него. Парни ещё долго выясняли причины Джунмёновского недоедания, но в итоге, оба решили оставить всё как и есть и проучить того маленького засранца, который до сих пор сидел в парке и начинал сильно истерить. Дрожь пробирала до костей. Окутанный в дыму и мыслях тёмноволосый парень разорвал на себе рубашку с криком. Сердце стучало как последняя сволочь. Мысли о том, что его бросил человек, тот теплый, шоколадный запах волос и кожи которою забивали ноздри, когда тот его обнимал... Мысли заполняли душу, все тело, каждую клеточку мальчика с ледяным сердцем. Мальчика с прозвищем Кай! Ведь хен постоянно говорил ему о любви. Но он никогда не ценил тех слов. Считал, что это просто шутка... Фраза, которая предназначалась ему как маленькому мальчику, которого он так трепетно оберегал. Мысли выдавливали из стеклянных глаз слезы, сначала по капле, потом они превращались в небольшие реки, пробивавшие колеи на щеках. Луна, окруженная тирадами звезд, смотрела на него свысока, будто говоря, что он глуп. Безмозглый мальчишка, разбивающий, топчущий чувства близких людей, и не понимающий масштаба бедствия своих поступков. - И что? Что теперь? Да! Я полный идиот!!! Каждый раз я боялся признать, боялся принять его любовь!!! Я трус!!! - он кричал. Кричал изо всех сил, захлебываясь в собственных слезах и боли. Кричал, пока не охрип. “Я чертов трус, который потерял его.” Ветер раздувал коричневые волосы, а внутрь поселил тревогу. Сердце и голова не унимались. Что-то произошло. Сухо стоял на балконе и смотрел на заходящее за океан солнце. Дом Кёнсу стоял в метрах двухстах от него, то бушующего, то спокойного, глубокого и голубого, чья пена от разбивающихся волн шипела на прискалистых камнях. Вода переливалась красками уходящего солнца, вся палитра от красного до еще не померкшего светло-желтого, алые и розовые полосы сливались с темно-синими, но не смешивались. Глаза радовались чуду и красоте природы. Джунмён любит воду, все гороскопы и календари говорят, что это его стихия, а он и не отрицает. “Вода завораживает больше огня и небесных звезд, которые уносят тебя и твои мысли к тем, кто умер. Мне становится грустно, когда я смотрю на ночное небо, усыпанное звездами, как бы то ни было красиво." - Ты что за придурок так орать? - Посмотрите-ка... Какой паренёк у нас тут на травке возле реки сидит! Компания шумных пьяниц все ближе и ближе подходили к Джонину. Он слышал их, но сил противостоять больше не было. - Да пошли вы! И куда подальше! - Что ты сказал, ублюдок? Они избивали его, поднимали и бросали обратно на землю. Холод сменялся с теплом пронизывающей боли. “Правильно. Избейте меня. Сделайте то, чего не может позволить себе тот, кто искренне любил меня. Я заслужил это, судьба-таки добралась не только до моего сознания, но и к телу подобралась." Парень начал терять сознание. Пряди волос были в мокрой от травы земле. Еще пару раз пнув его в живот, парни плюнули на него, тем самым оскорбив его еще больше, и ушли. А он лежал, тяжело дышал, похоже, пару ребер они ему сломали, на губах и ссадинах застывала кровь. Холодало. Звездное небо отражалось в озере как в зеркале, и он вспомнил, увидел перед собой грустное лицо Джунмёна, который не любил красоту ночного, усыпанного миллионами звезд, неба. Глаза постепенно смыкались, веки опускались, а в голове где-то отголоском стоял крик: "Не засыпай, Джонин! Не смей уснуть!!!" Пип-пип-пип... Лишь эти протяжно-короткие гудки приборов наполняли светлую и просторную палату центральной больницы. Чуть левее от окна была кровать, на которой под одеялом скрывалось подтрёпанное тело и лишь бледное лицо и макушка волос торчали из-под него. А рядом стояло кресло на колесиках, и в нем сидел он. Тот, кого ждали, тот, чьи слова всегда были правдой, укрытой за улыбкой. Но сейчас он сидел и крепко сжимал ладонь того, кого так искренне любил, и ронял слезы, говорил, что не должен был так поступать. Наклонился и целовал бледное лицо, шептал на ухо, что виноват и не искупить ему вины даже сотней поцелуев. Перебрал черные волосы, нежно откидывал от лица мешающие пряди, которые щекотали веки погружённого в сон. После наклонился еще ниже и поцеловал в губы, слегка дотронувшись, настолько невесомо и нежно, что разбудил юношу. - Ты вернулся? Я ждал тебя... Где ты был? - Неважно, мой малыш. Ты же слышал все, да? - Слышал каждое выроненное тобой в слезах слово. - Значит все-таки понял, что я люблю тебя? - Понял, хен. Поцелуй меня еще раз? Эти оба сидели и мурчали, как два ненасытных кота, один из которых лежал с хитрой ухмылкой, в надежде ухватить еще пару поцелуев столь желанных губ, захватить себе еще большую частичку тех теплых чувств, что боялся когда-то впустить. Пип-пип-пип... Лишь эти протяжно-короткие гудки приборов наполняли светлую и просторную палату центральной больницы. Чуть левее от окна была кровать, на которой под одеялом скрывалось подтрёпанное тело и лишь бледное лицо и макушка волос торчали из-под него. А рядом стояло кресло на колесиках, которое ждало посетителей. Лишь слегка приоткрыв глаза, солнце заставило юношу зажмурится от лучей ярого солнца, что отражалось в зеркале. Но, как только он привык к яркому свету, он увидел пустующее черное кресло, ничьих вздохов, поцелуев и шепота не было. Джонин понял, что он еще больший идиот, и что ему всё это приснилось. Что он, верующий придурок, поверил в это и заставил себя проснуться, чтобы ощутить все это не находясь в сладостном сне. - Лучше бы продолжил спать.. Небольшой всхлип. Грудь вздымалась вместе с тяжелым и теплым одеялом, что согревало его холодную душу и ноющее, перебинтованное тело.

« -Привет! Как тебя зовут? - Джонин! Ким Джонин! А ты кто такой? - Джунмён,- парень одарил младшего мальчика заботливой улыбкой,- Твой новый друг, Джунмён! - Но у меня нет друзей. Со мной никто не хочет дружить. - он надул губы. - Тогда я твой первый лучший друг, Ким Джонин! - Почему это я должен тебе верить? Мы знакомы всего минуту. Старший протягивает ему шоколадку. - Видишь? Я отдаю тебе свой самый любимый шоколад. Значит, ты мой лучший друг. - А ты ни с кем больше не делишься своим шоколадом? Парень отрицательно покачал головой. - Круто! - Только не измазюкайся, он немного подтаял. »

Воспоминания накрывали с головой. Еще одна бессонная ночь и день. Джунмён проснулся со слезами, что скопились в уголках глаз. А Джонин проснулся в больничной палате и, вновь увидев, что рядом с ним никого нет, принялся рыдать. Он бил руками по кровати и не мог успокоиться, тихо кричал, но все эхом отдавалось по комнате и звуки пробивались в пустой коридор. Медсестра забежала с помощницей в палату, схватили его по рукам и ногам, вкололи очередное успокоительное и начали перевязывать юноше раны. А тот лишь закрыл глаза и провалился в сотни прекрасных снов, которые сменяли друг друга один за другим и заставляли поверить, что это реальность. - Ты какого черта гремишь? Пять утра, ты в конец долбанулся? - Я не могу без него! Чувство, что с ним что-то произошло! - Билет хоть заказал, герой-любовник? - даже сонный он не упускал возможности заставить меня улыбнуться и своей нелепой фразой заставить поверить в самое хорошее, что только может произойти. - Заказал. Спасибо тебе за всё, Кёнсу! Ты был прав, прости. Мне нужно было послушать тебя раньше. - Еще не вечер, Сухо! Пока. И позвони сразу же, как только доедешь! Парень кричал ему в почти закрывшуюся дверь, как заботливая мамочка.