Хотдоггинг

Дайки уже неделю не получал привычной дозы секса. Сакурай ходил рядом с ним, разговаривал с ним, играл с ним. И чем дольше Аомине не слышал любимых ахов-охов, тем труднее ему было сдерживаться. Когда Рё проходил в раздевалке мимо него, без футболки, блестящий от пота, с тяжелым дыханием, усталый, Дайки надолго задерживал на нем взгляд. Парни уже начинали подозревать, но кто что: и опять отнять у Сакурая еду, и побить его, и просто поиздеваться. Аомине банально не хватало места. Он бы не отказался взять любимого прямо в школьном туалете, в душевой раздевалки, в автобусе, в фото-кабинке — но Рё же не согласится. У Сакурая теперь, уже в течение полутора недель, всегда дома бабушка, а у Аомине мама простудилась и лежит месяц дома. На лав-отель денег не было. — Дай-тян, хватит! — Момои дернула Дайки за рукав. Аомине резко развернулся к ней, так, что хрустнула шея. Он засмотрелся на Сакурая. Опять. — Ты смотришь на него как на кусок мяса! — Момои... Я его хочу. Я хочу прижать его где-нибудь и оттрахать! У меня уже неделю не было секса. Неделю! — Дай-тян, будь проще! — Сацуки отбросила волосы за плечо так, что хлестнула ими по лицу друга. — Между прочим, частый анальный секс может навредить Сакураю! — Чем же?! Это же секс, он всегда приятен! Тем более ему нравится! — спермотоксикоз заставлял Аомине раздражаться по любому поводу. Он и так не отличался спокойным нравом, а в такой ситуации становился социально опасным. — Ты совсем тупой! — фыркала Момои. — Микротрещины, инфекции, жуткие боли… Можешь почитать об этом в интернете! И вообще, может, он просто тебя динамит? Вот мой Куроко хороший и внимательный, поэтому он всегда получает много моего внимания! — Да, Тецу всегда хороший! — тяжко вздохнул Аомине. — Момои, можно мы на время… — Никаких извращений в моей спальне! — жестко запротестовала девушка. Аомине тяжко вздохнул. «Нет, значит, как ей извращаться с Тецу и всякими резиновыми друзьями — так это не извращения, — обиженно думал парень, вспоминая найденные игрушки у подруги в шкафу. — А как мне просто побыть с Сакураем — так извращения!» — А знаешь, что? Пойду и трахну его в туалете, да! — решительно всплеснул руками Аомине. Сацуки снова придержала его за рукав. — Дай-тян, может, ему не хватает романтики? Ты давно говорил ему, как сильно его любишь? — Ну… — Аомине обычно говорит это ему во время секса. Или чтобы развести Сакурая на секс, когда тот особо ломается. Сацуки, отвернувшись от него, фыркнула так, будто все поняла четко и ясно. — Попробуй быть с ним нежнее. Это все, что я могу тебе предложить! — Сацуки, а ты когда делаешь Тецу минет, берешь в горло или так, как конфетку? — Дай-тян! — покраснев, Момои отвесила другу пощечину и пошла от него прочь. «Значит, в горло… а Рё тоже берет… и вообще, его минеты восхитительны… И он еще любит весь член зацеловать… Мило краснеет… И сперма на его лице… А где я?» — Аомине сориентировался только тогда, когда услышал визг. Он зашел в женский туалет, полный девушек. К концу дня тяжелого форварда ждало невероятное счастье. Такое бывает только в кино: отец с матерью уезжали на выходные на какой-то оздоровительный курорт. Никогда еще Дайки не продумывал планы настолько детально, настолько четко. Он уже знал, что скажет Сакураю, когда они выйдут из кабинета, как обнимет, как погладит, как они пойдут домой, что купят по дороге, где Рё начнет что-то подозревать, в какой момент начнет отказываться и извиняться. Аомине только не мог учесть одного — человеческий фактор. И этот фактор начал действовать с того момента, как прозвенел звонок с последнего урока. Правда, это вернее было назвать пчелиным фактором: полосатое насекомое вылетело ему навстречу именно тогда, когда его пальцы уже коснулись пуловера любимого на плече. И извинения Сакурая в момент, когда он убирал пчелу с плеча злого и испуганного форварда, были встречены согласным «Да, ты виноват!». Великий полководец Аомине Дайки потерпел сокрушительное поражение. Парень голодным взглядом обводил соблазнительные линии тела Сакурая. Особенно его манили эти два персика — задница Рё. Да, спать вдвоем голыми, когда у Дайки дома никого нет, было бы определенно хорошей идеей, если не одно «но» в виде сакураевского «Извини, но у меня все болит… Извини, давай просто поспим рядом». А еще Аомине помнил от Момои, что часто трахаться — сложно и даже опасно для пассивного партнера. А Дайки уж сколько бы ни выглядел жестким и грубым, подвергать любимого опасности не хотел. Однако эти изгибы, эти впадинки, эти полупопия… Дайки не сдержался. Он достал смазку и выдавил на возбужденный член, откинул с Рё одеяло. Луна, как в дешевых дорамах, ярко светила в окно, добавляя и так бледной коже юноши серебристый оттенок. Сначала Аомине пробовал просто ласкать себя, все сильнее и сильнее сжимая член, но, даже наслаждаясь видом спящего Рё, он не получал нужной разрядки. «А что, если?..» — Дайки видел это в порно, слышал о таком от Момои. Он раздвинул ноги Сакурая медленно и осторожно, чтобы тот не проснулся. Аомине хотел, чтобы Рё именно спал, уткнувшись в подушку и произнося во сне его имя. Ягодицы так и просились в руки. Дайки, недолго думая, протолкнул между ними свой член. На удивление, ему это понравилось. Это как мастурбировать, только круче и через Сакурая. А еще Дайки задевал своим членом вход в тело Рё, и это заводило сильнее. Аомине двигался сначала медленно, пристраиваясь к позе, а потом вошел во вкус. Двигаться между ягодицами Рё, теплыми и желанными, было круче мастурбации, в разы круче, да еще и Дайки сам себя поддразнивал. А если чуть сжимать ягодицы, то вообще почти как надо. Аомине дышал все тяжелее, закрывая глаза и представляя себе, что он трахает Рё по-настоящему, а тот стонет, краснеет, стонет… Форвард уже не следил за своими движениями и осторожностью. — Дайки… — прошептал сонно Сакурай, ворочаясь. Аомине не придумал ничего лучше, чем прижать голову Рё обратно к подушке. — Дай мне десять минут! — прорычал он почти как зверь, и Сакурай не посмел ему перечить. Но Аомине пошел дальше, следуя интуиции извращенца: он выдавил еще смазки, не забывая быстро ласкать себя, приподнял бедра Сакурая, ставя его в очень соблазнительную позу, и ввел член между его бедер. — Аомине! — вскрикнул Рё, испугавшись таких внезапных манипуляций со своим телом. — Не вздумай разводить ноги, идиот! — зашипел баскетболист. Он терся своим членом о яички Рё, и это возбуждало его невероятно сильно, особенно теперь, когда Сакурай проснулся. Аомине развернул его голову к себе, жестко схватив за волосы, и поцеловал, жадно, страстно. Нет, все-таки он не мог без поцелуев. Странный, непонятный секс, но все же секс, перевозбудил его, и Дайки кончил гораздо раньше, чем через десять минут. Такое удовольствие он испытывал только в первые несколько раз с Сакураем: до белых пятен в глазах, до звона в ушах, так, чтобы стук сердца отдавался в висках, а по всему телу разливалась приятная усталость. Рё со страхом смотрел на тяжело дышащего Аомине рядом, а тот лишь скользил взглядом по испачканному в сперме члену и животу любимого. «Ну… Это тоже было неплохо…» — подумал Дайки, счастливо улыбаясь. — Аомине… сан… Что это сейчас было? — жалобно, на уровне истерики, спрашивал Рё. Дайки отдышался быстро, как будто мысль о настоящем сексе дала ему куда больше сил, чем обычно, и опрокинул парня обратно на кровать. — Лучше позаботься о том, что сейчас будет! — коварно улыбнулся он, и эти бесовские огоньки в синих глазах совсем не воодушевили Сакурая на сладкий сон.