Русалка

Каждое утро, до восхода солнца, маленький Канда умывался, надевал полотняную рубаху, брал большую плетеную корзину и шел на побережье. Там он забирался к скалам и собирал водоросли, в основном зеленые, хотя иногда попадались и более редкие — бурые. Это было немного опасно — от воды острые камни были скользкими, а бьющие волны так и норовили окатить холодной водой. Канда собирал водоросли, дед Жу мастерил корзины из лозы — тем и кормились, продавая свой нехитрый товар на деревенском торговом ряде. То утро ничем не отличалось от предыдущих, разве что рядом с уступом, где отдыхал Канда, стояла рыбацкая лодка с сетями и рыбаками, которые пытались втянуть необщительного мальчишку в беседу, обращаясь к нему, шутя и перебрасываясь друг с другом нарочито громкими фразами. Доставая сети, они продолжали громко смеяться, но их смех оборвался уже на второй сети — в нее попалось что-то большое. — Тяни! — Рыбаки суетились и спешили втащить добычу в лодку, Канда же подобрался ближе к краю — он не помнил, чтобы что-то настолько крупное вылавливали настолько близко к берегу. Ахнувшие (кое-кто и ругнулся) рыбаки отпрянули от улова — и Канда смог разглядеть русоволосого мальчика, вместо ног у которого был серебристый рыбий хвост. Он слабо бил им и баюкал красную — израненную — руку. Рыбаки, оправившись от удивления, бросились вязать «русала», обматывая ему хвост сетью. И так напуганный пленник забился еще сильнее, стал громко и высоко кричать, так, что звенело в ушах. Канда зажал уши, но держал глаза широко раскрытыми: рыбаки уже навалились на хвост, а русал бился совсем исступленно, раскачивая лодку. Вот, один из рыбаков не удержал равновесия и упал за борт, на что два других взялись за ножи. — Нет! — Канда не выдержал и закричал: — Отпустите его! Из-за его окрика один из оставшихся рыбаков дернул рукой и задел пленника ножом за лицо, второй не удержал равновесия и от удара хвоста бьющегося в сетях пленника упал за борт к первому. Сети сдвинулись, и русал, освободив верхнюю часть тела, свесился за борт, собираясь выскользнуть. Последний оставшийся в лодке рыбак схватил его за руку, от чего тот повернулся и сбил его хвостом. Канда теперь увидел, что у пленника половина лица была в крови. Рыбак, что упал в воду первым, взобрался обратно в лодку, но ухватить русала уже не успел — то выскользнул, затянув в воду на хвосте край сети. Рыбаки как один схватились за нее в надежде втянуть беглеца обратно, но сеть вышла пустой. Канда только сейчас заметил, что крепко сжимал края обрыва, и разжал онемевшие пальцы. Русала нигде не было видно, и только мокрые и злые рыбаки ругались и собирали сеть, недобро поглядывая на так несвоевременно закричавшего Канду. В тот день он принес совсем немного водорослей и сразу же отправился спать. И все последующие дни, растянувшиеся в многие годы Канда стал каждый день приходить на ту скалу и смотреть на море. *** Спустя десять лет Канда сидел на «своем» утесе, подобрав ноги, и наслаждался брызгами волн на лице. Болели разбитая губа и синяк на скуле. Вечером дед снова будет ворчать на него — Канда опять подрался. Не то, чтобы ему это нравилось — просто чем сносить подколки по поводу своей внешности, он предпочитал сразу лезть в драку. Да и с разбитым лицом Канда меньше напоминал «девицу». Нелюдимый когда-то мальчишка вырос в нелюдимого же юношу, но больше за эти года ничего существенно не изменилось. Дед Жу стал старее и дряхлее, так что Канде приходилось работать за двоих. Одно время он хотел присоединиться к группе рыбаков, чтобы освоить это ремесло, но дед категорически запретил — в их бухте часто пропадали люди, а особенно те, что выходи в открытое море. Ходили разные странные слухи, люди прозвали это место «проклятым» и старались при первой же возможности бежать из поселения. Вздохнув, Канда стянул волосы веревкой, встал, взял корзину и начал спускаться к воде — вчера он заметил, что бурые водоросли снова наросли, так что можно было срезать их. Камни, по которым спускался Канда были сколькими, так что он каждый раз рисковал сорваться. Брызги бьющихся волн намочили правую штатину и бок. Высматривая, куда в очередной раз поставить ногу, Канда краем глаза заметил белое мелькание в волнах, из-за чего чуть не сорвался, спеша повернуть голову в ту сторону — но волны были обычные, не было в них ничего такого, что могло бы показаться Канде макушкой плывущего человека. Канда еще пару минут вглядывался, после чего продолжил свой опасный спуск к воде. Внизу на каменной площадке-уступе он снял корзину с плеч, вытащил из нее нож и, став на колени, принялся срезать водоросли как можно глубже — пока хватало длины рук под водой. Громкий плеск справа заставил Канду резко обернуться, рискуя свалиться — в воде был парень, и первое, что бросилось в глаза — его абсолютно седые волосы и большой шрам на лице. Незнакомец подплыл к каменному выступу, на котором находился Канда, взялся одной рукой за край и замер, в открытую рассматривая его. Тот медленно выпрямился, сложил срезанную водоросль и нож в корзину, после чего довольно грубым тоном спросил: — Ты кто? Незнакомец никак не отреагировал на вопрос, продолжая таращиться и перебирать руками по выступу ближе к Канде. У того возникло естественное желание отодвинуться, но он остался неподвижен, а только положил руку на край корзины — поближе к ножу. Тем временем незнакомый парень подобрался на расстояние вытянутой руки, но вместо того, чтобы как-нибудь контактировать — иначе зачем вообще подбирался — осел поглубже в воду, так что на поверхности остались только глаза, макушка и руки, держащиеся за каменный край. Только теперь Канда обратил внимание на левую руку незнакомца — она была багровая и вся в рытвинах-шрамах. Касание к его колену было неожиданным и стремительным — парень резко выбросил правую руку, дотронулся и тут же ее отдернул. Канда, отшатнувшись, уже нашарил было нож, но расслабил руку и выпустил его обратно в корзину. — Чего тебе? — все еще не терял надежды на ответ Канда. — Ну? Ты немой что ли? Незнакомец лишь коротко улыбнулся и скрылся под водой с тихим всплеском, еле различимым за шумом волн. Он не вынырнул обратно ни сразу же, ни после. Канда выглядывал с обеих сторон уступа, чаясь увидеть загадочного парня, но бестолку. В конце-концов он, перебравшись через скалу, отправился домой. На следующий день история повторилась. Канда снова не заметил, откуда к нему подплыл этот странный парень, который опять сначала рассматривал его на расстоянии. Разница была лишь в том, что теперь Канда обратил внимание, что незнакомец рассматривал его ноги. И когда тот коснулся Канды, последний не отшатнулся, но решил снова попробовать узнать, что ему нужно. Незнакомец снова лишь раздражающе улыбнулся в ответ и продолжал осторожно касаться колена Канды. Тот поморщился, хмыкнул и решительно поднялся: — Если не объяснишь по-человечески, что тебе нужно, тогда я ухожу. Канда с решительным видом взялся за корзину. Парень нахмурился, перебрал руками по краю уступа и нырнул. Канда кинулся к краю, упал на колени и нагнулся к воде всматриваясь. На стремительно вынырнувшего парня среагировать Канда не успел, за что и получил поцелуй, если бы так можно было назвать это холодное прикосновение губ, а затем рука на его затылке рванула голову вниз, на глубину. Инстинктивно сопротивляясь Канда вырвался, отпрянул подальше от края, и тяжело дыша, глядел на широко улыбающегося парня, который мелко бил по воде рыбьим, или лучше сказать, русалочьим хвостом. Шокированный Канда тут же вспомнил рассказы о русалках и сцену, свидетелем которой он стал много лет назад. Канда присмотрелся к веселящемуся от своей выходки русалу. Рука в рубцах, лицо со шрамом. Но волосы седые, а не русые, и это путало. И хоть Канде и было очень любопытно посмотреть на русала еще, но поведение того сбивало с толку и вызывало непонятное беспокойство, а Канда в таких ситуациях привык или драться или уходить. Затевать борьбу с русалом у воды было бы безумством, поэтому Канда забросил корзину на плечи и поставил ногу на первую «ступень», собираясь взобраться на скалу. Русал, до этого возбужденно плавающий туда-сюда вдоль края уступа, замер и насторожился. Канда услышал, что плеск прекратился, и, оглянувшись, увидел, что русал выбрался из воды. Тот выбросил все тело целиком на каменный уступ и лежал, опираясь на руки и жалобно смотря на застывшего Канду. Тот снова вспомнил все рассказы рыбаков и небылицы деда Жу, о чем судачили в деревне на торговой площади и за кружкой крепкого. Русалки подлые, коварные и недобрые. Нелюди, они обманом заманивают лодки на скалы и отмели, или наоборот — на самые глубокие места, где утаскивают людей на дно. О русалках, которых видели у берега, рассказов было крайне мало. Но заканчивались все эти истории одинаково — печально. Не обращая внимания на плачущие высокие звуки, что стал издавать ему вслед русал, Канда забрался на скалу. Оттуда оглянулся в последний раз, прежде чем вернуться в деревню, — русала не было ни на уступе, ни в воде. *** Семь дней Канда не приходил к «своему» месту. Собирал водоросли у других скал, мастерил корзины, чинил прохудившеюся крышу их с дедом хижины. И думал. В их краях русалки хоть и были невероятно редким, но все же не нереальным явлением. Многие байки рождались по рассказам рыбаков, хоть все равно мало кто в это верил. И у Канды имелись все причины остерегаться своего необычного знакомого. Русалки — не люди. Они топят людей при первой же возможности. Канда не боялся — ему было любопытно. И сам русал и его странное поведение заставляли снова и снова возвращаться мыслями к морю. Так что спустя неделю Канда снова сидел на каменном выступе у самых волн и слушал крики чаек. В очередной раз стерев соленые брызги с лица, Канда так и замер с поднятой рукой — русал покачивался на волнах у каменного края, а его выражение лица было крайне сердитым. Удар хвостом по воде окатил Канду тучей холодных брызг, а потом он услышал заливистый хохот. Злорадную улыбку с лица русала стер мокрый комок водорослей, что Канда в отместку прицельно запустил в него. Морской житель стал усердно обливать Канду водой, а тот, в свою очередь, принялся забрасывать наглую рыбину водорослями из корзины. Раззадорившись русал выбрался на уступ и, перебирая руками, двинулся к Канде. Который моментально вспомнил все страшные байки о нравах жителей глубин и, схватив нож, уперся спиной в отвесную скалу. Русал, заметив это, тоже отпрянул в сторону, а когда разглядел нож в руке у Канды, выражение удивления на его лице сменилось ужасом, и он замер. Канда почувствовал раскаяние — ему не хотелось пугать морского жителя, он и сам испугался. Отпустив нож, Канда показал ему пустые руки. Комок водорослей с противным “плюх” упал на все еще испуганное лицо русала, и тот неожиданно разразился смехом, заражая им и Канду. — Рыбья морда, видел бы ты свою рожу… Русал лежал на спине вытянувшись во всю длину и неспеша жевал кусочек водорослей. Канда сидел у его головы и рассматривал чужое тело. Его хвост был серебристый, а чешуйки как будто полупрозрачные — сквозь них под лучами заходящего солнца были видны кровяные паутинки, что придавало хвосту розоватое свечение. Плавник был большой и широкий, с ажурными, словно кружево на прилавке торговца, краями. Он тоже был полупрозрачным и нежным на вид. И как будто в насмешку над подобной красотой человеческая половина была жалкой. Впалый живот, торчащие ребра, багровая от рубцов рука, шрам на лице и седые, как у деда Жу, волосы. Только большие серые глаза были красивы. Блики солнца на чешуйках вяло шевелящегося хвоста завораживали, и Канда сам не заметил, когда начал перебирать чужие волосы рукой. Утробное довольное урчание, напоминающее кошачье, вернуло Канду в реальность, и он отдернул руку, неожиданно смутившись. Русал лукаво улыбался ему, сверкая глазами. Перевернулся на живот и принялся ощупывать ноги Канды, подбираясь к сокровенному. Канда убрал чужие руки со своих бедер, состроив суровое лицо и покачал головой. Русал ничуть не огорчился, подтянулся ближе и стал тыкаться носом Канде за ухо, глубоко вдыхая. Канда не знал, как ему себя вести — настолько близко к себе он никогда никого не подпускал, не считая противников в драках. Почему-то было интересно, что будет делать русал дальше. Но неожиданно тот отстранился и насторожился. Теперь и Канда заслышал приближающиеся голоса и шлепки весел по воде. Рыбаки вышли на промысел, и им ни в коем случае нельзя было увидеть тут морского жителя. Канда принялся оглядываться в поисках убежища, но русал и сам уже соскользнул в воду не издав даже легкого плеска. Лодка прошла мимо, Канда поздоровался с теми самыми рыбаками, что много лет назад выловили маленького русала здесь. Движение рядом привлекло внимание Канды. Вынырнувший по глаза русал, с прищуром следил за отдаляющейся лодкой, а потом снова бесшумно нырнул. Канда поднялся и, вытянув шею, стал следить за рыбаками. Сердце гулко стучало в груди, накатило нехорошее предчувствие. Русала нигде не было видно, лодка медленно отдалялась, и Канда уже было решил, что все обойдется. Он никогда в жизни не видел настолько великолепного и жуткого зрелища. Русал на огромной скорости выпрыгнул из воды вверх, поднимая за собой тучи брызг, в полете схватил одного рыбака за шею и, падая обратно, утащил его в воду. Крики и суета в лодке показались Канде бесполезными, особенно когда русал выпрыгнул во второй раз и снова отточенным движением уволок человека. Последний рыбак в отчаянной попытке спастись упал на дно лодки, но русал не полез за ним, а просто стал ее раскачивать и в конце-концов перевернул. Дрейфующая перевернутая лодка и покачивающиеся на волнах снасти рыбаков — вот и все, что осталось на поверхности. Канда до первых звезд прождал на скале, но русал не приплыл. Он не вернулся ни через неделю, ни через месяц. Канда каждый день по прежнему проводил на скале, часто спускался к самому морю. Он наконец понял, зачем приплывал морской житель к земле. Месть. Канде не показалось — его русал и маленький пленник из прошлого были одним и тем же существом, что затаило ненависть к обидевшим его людям. И Канда не был уверен, что жалеет погибших рыбаков. *** Спустя несколько месяцев, когда Канда уже перестал высматривать в волнах седую макушку, пропажа наконец объявилась. Русал ничуть не колеблясь сразу вылез к Канде на каменную площадку, подобрался вплотную и поцеловал. От него пахло рыбой и солью, было очень-очень мокро и почему-то весело. Канда не сдерживаясь засмеялся и обнял русала. — Я думал, что уже тебя не увижу. Русал некоторое время смотрел Канде в глаза, а потом высвободился из объятий и мягко потянул его в сторону воды. Канда не дал себя увлечь, по прежнему не желая рисковать. В голове слишком ярко стояла картинка утопления рыбаков. Ее затмил второй соленый поцелуй и тяжесть холодного мокрого тела. Русал отстранился, соскользнул в воду и протянул Канде руки. В голове трепыхалась разумная мысль сбежать, но Канде так сильно хотелось побыть с русалом еще, что он подавил голос разума, спустился в воду, и стал широко загребать руками, держась на плаву. Объятья русала были тяжелыми, увлекающими вниз, под воду, а поцелуй заглушил крик ужаса. Ребра сдавило будто стальным обручем, Канда лихорадочно попытался вдохнуть, и вода хлынула внутрь. Огонь в груди приносил страшную боль, голова наливалась каменной тяжестью, бледное лицо с огромными серыми глазами постепенно становилось все менее четким, и Канда с облегчением закрыл свои… *** В маленькой деревушке, что стоит в рыбацкой бухте, часто говорят о русалках. Шепотом и в полный голос, рассказывая как сказки и как жуткие сплетни. Некоторые рыбаки хвастаются, что, дескать, встречали русалку, но ушли живыми. Многие им не верят, посмеиваются. Вот только при старике Жу вслух не усомнишься — сразу же накинется, полоумный, и еще поколотит палкой. Внук у него пропал, сразу ясно — удрал в город, но дед уверен, что того утащили русалки. Вот глупость-то. И только рыбаки тревожно переглядываются, но молчат. Выходя в открытое море доводится проплывать мимо скалы, где тот парень часто сидел. И в предрассветный час лучше не смотреть в ту сторону — так проще и спокойнее. Ведь черноволосая русалка на каменном уступе, что у самой воды, им просто мерещится. Ведь правда же?