Надменный, как юноша, лирик...

Слэш
G
Завершён
81
автор
Размер:
2 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
81 Нравится 20 Отзывы 6 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
… Он определённо был гениален для своего возраста. Писать такие стихи, которые не понимают и зрелые люди, лишь в шестнадцать – многого стоит. Он был свирепым штормом в устоявшемся спокойствии нашего поэтического моря. Вряд ли я смогу назвать хоть одного человека, который настолько тяжело пишет работы, которые потом кажутся воплощением лёгкости и изящества, пусть даже малопонятного большинству писателей нашего круга. Я помню, как Он сидел часами за столом, стараясь выдавить из себя хоть строку, которая будет близка к классике, приверженцем которой был я в самом начале своего творчества. У Него не получалось – Он впадал в ярость, расшвыривал листы, исписанные неровным почерком, по всей комнате, бросал в стену чернильницу и уходил гулять по ночному городу. Нет, я ошибся, это нельзя назвать «гулянием», Он просто бродил по улицам, вслушиваясь в шум, замирая у окон, откуда доносилась ругань, черпая нужное ему вдохновение отовсюду. А потом, вернувшись, снова садился за стол, принимаясь писать привычные ему стихи. Ему всегда было плевать на правила приличия. Этикет – вообще что-то из ряда фантастики. Он знал себе цену, справедливо считая себя потрясающим поэтом. Он прекрасно понимал, что чувства, которые я к нему питаю, отнюдь не отеческие и не дружеские. Он видел и нагло пользовался этим. Он мог войти в мой дом в любое время, плевать на жену и сына, он просто сидел и смотрел на то, как я пишу. Оживлял моё творчество, павшее так низко, что мне и самому было противно сочинять такое. Я был примитивен по сравнению с ним. А Он играл словами, рифмуя то, что рифмовать, казалось, нельзя. Он напоминал мне кота. Сначала исцарапывал руки в кровь, а потом ластился, показывая раскаяние. И как только снова я подпускал его слишком близко – кровь вновь появлялась на моих руках. Он приказывал себя любить, совершенно не интересуясь моим мнением. И знал, что подчинюсь ему так, как подчинялся абсолютно всегда. И виной этому не легкий аромат духов, слишком сладкий для мужчины, не блеск камней многочисленных перстней, порой сводящих с ума, даже не то, что когда это было необходимо, Он был способен на самые безрассудные и странные поступки: чего только стоили сотни лепестков роз, которыми он усыпал мой кабинет. Дело в том, что он притягивал к себе, это как животный магнетизм, когда понимаешь разумом, что нельзя любить Его - такая любовь принесет только разочарование и нервотрепку - но все равно руки сжимаются в кулаки, до боли, когда ногти вонзаются в кожу, если видишь Его улыбающимся другому. И не имеешь права заставить Его быть рядом - Он снова ускользнет, как утренний туман, капризно улыбнувшись на прощание. Но лишь начнешь забывать Его, стирать этого утонченного садиста из памяти, как Он снова появится, сопровождая свой приход размерным стуком богато украшенной трости по деревянному полу. Ему совершенно не нужна эта стилизованная деревяшка - это признак богатства, как и кольца на Его пальцах, как зеркальный блеск лака Его туфель. Он составляет себя из мелочей, всех этих элементов престижа, столь милых Его сердцу. Он явился в полночь, когда я уже дремал, положив голову на руки, прямо на столе. Лишь насмешливо фыркнул, когда моя супруга попыталась остановить его, и прошёл в кабинет. Книга, кажется, связанная с теорией стихосложения, была с шумом захлопнута. А холодное дерево трости коснулось моей щеки. Его голос звучал необычно в моём кабинете, отражался от холодного стекла шкафов, смешивался с треском пламени в камине, с воем ветра за окном. Он говорил тихо, но твёрдо, проговаривая каждый слог, так, что слова отпечатывались в подсознании. Он винил меня в том, что в такой вечер я остался дома, тогда как Он бродил по улицам Парижа, выискивая новую идею. Он вымок под осенним дождём, другой бы казался жалким в таком виде, но Он манил ещё больше. Капли воды стекали по жилету на ковёр. Я не смел приблизиться к Нему – прекрасно знал, что Он ударит, если я подойду слишком близко. Но Он лишь поманил меня пальцем, выходя из кабинета. Бегом спустился по лестнице, снова показал язык моей супруге, которая была чуть старше Него, и исчез в парижской ночи. Я следовал за Ним, как тень, а Он лишь подставлял лицо холодным каплям дождя и звонко смеялся. Совершенно по-детски, так, как все в его возрасте. Я видел Его настоящего, без всего пафоса и напускной бравады, без вульгарных ругательств и провокационных выходок. В этом было Его совершенство. И даже камни на трости, поблёскивавшие в свете фонарей, не разрушали это странное единение. Его гения и моей усталости. Его внутреннего света и моих демонов, так давно пожирающих погрязшую в пороке и разврате душу. Его и меня. Я сходил с ума, впитывая каждый момент этой ночи, этого смеха, этого дождя и грязной парижской улицы. Я понимал, что пойду за Ним куда угодно, хоть на край земли, хоть за край, главное, чтобы Он оставался таким. Идеальным балансом между добром и злом, невинностью и испорченностью. Моим безумием и панацеей. Мы, казалось, вечность блуждали по улочкам, останавливаясь то у притонов, где Он о чём-то беседовал с куртизанками, то у постоялых дворов, шум которых был слышен за многие метры до них. Он не обращал на меня внимания, а я жадно следил за каждым Его движением, старясь запомнить Его именно таким. А когда Он устроился на каком-то придорожном камне, доставая из кармана жилета потрёпанную записную книжку, я замер в предвкушении. Я редко видел, как Он пишет. И, судя по гамме чувств на его обычно безэмоциональном лице, это было интимнее любой физической близости. Он жил своими стихами, чувствовал каждую строчку, пропуская слова через себя. Он… Он был совершенством, ангелом, спустившимся с небес на грешную землю... Вернуться домой после того, каким я Его видел, мне казалось кощунством. В ту ночь Он снова исчез в тумане, оставив меня одного у тёплого камня, на котором Он сидел. И больше Он не появлялся. Я искал Его у всех общих знакомых, заглядывал в каждый закоулочек Парижа, но нигде Его не было. Но, казалось, Он следовал за мной – меня преследовал аромат Его духов и стук трости по камням. Я совершенно сошёл с ума. Я пытался писать, как писал Он, собирая крупицы вдохновения по столице, я использовал Его слова и выражения, я всеми силами пытался поймать Его призрак, но… Всё тщетно. Он появлялся тогда, когда я засыпал, оставлял розу, лепестками сестёр которой Он когда-то засыпал мой кабинет, а после снова исчезал в Париже, в поисках новых стихов.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.