Вот почему...

      «Почему?» - этот вопрос стынет сгустками крови на ее губах и Айзен, прикрываясь от Гина иллюзией Зеркального Цветка сжимает руку на плече Хинамори, удерживая ее от падения. Девушка стоит чуть пошатываясь и смотрит на него в немом изумлении, словно никак не может поверить в то, что он только что сделал. Она настолько не верит, что даже поднимает руку и слабеющими пальчиками касается груди рядом с тем местом, куда вонзилось безжалостное, ледяное лезвие духовного меча. Затем отнимает ее и смотрит на испачканную теплой и липкой кровью узкую, еще почти детскую ладошку, с которой на отполированный пол стекают рубиновые капли.       Наверное, все происходящее кажется ей сном. Ночным кошмаром, от которого так хочется очнуться. И не удивительно, ведь боли она не ощущает. Власть Айзена, его способность обманывать любое из пяти человеческих чувств, надежно хранит ее от боли в эти последние мгновения. Но слабость и холод, медленно разливающийся по ее телу вместе с онемением - настоящие. Поэтому Момо смотрит на него сквозь пелену наворачивающихся слез. Смотрит в лицо своего тайчо на котором сейчас лишь безжизненная улыбка. Горькая, как пепел давнего пожарища.       - Ты хочешь знать почему? - просто спрашивает он, мягко поглаживая девушку от плеча к спине и обратно - Что же, я отвечу тебе. Я делаю это потому, что люблю тебя, Хинамори Момо. Потому что только так, я могу защитить тебя и не дать тебе повторить моей судьбы. Девушка пытается что-то ответить ему. Он видит как напрягаются мышцы на ее шее, но с побелевших губ, вместе с капельками крови, срывается лишь сиплый хрип.       - Т-с-с-с. Молчи, ничего не говори. - шепчет Айзен, склоняясь над своей маленькой подчиненной и свободной рукой прижимая ее к себе, ощущая как липнет к пальцам пропитанная кровью ткань кимоно на ее спине - Я знаю, сейчас ты не понимаешь меня, поэтому просто слушай. Все самые ужасные злодеи когда-то были очень хорошими мальчиками и девочками. Поверь мне, уж я-то знаю. Я прошел этот темный путь от его начала и до конца.       А пока он говорит, его эйдетическая память словно срывается с цепи, рисуя в сознании картины недавнего прошлого. Заставляя заново переживать, наверное, самые счастливые моменты его жизни, не связанные ни с хитрыми планами, ни жестокими экспериментами над невинными душами, ни с его непомерными амбициями:       ...Он вспоминает как они с Хинамори работали вместе, заполняя целые рукописных отчетов или проверяли бестолковых подчиненных, которые так и норовили совершить глупую ошибку... но ведь работа не единственное, что их связывало. Было много другого, сокрытого под покровом тайны и барьером иллюзий, созданных его занпакто.       И Айзен вспоминает, как они ужинали вместе, или любовались Луной, или гуляли по аллеям цветущих сакур. Как играли в снежки, рассыпающиеся мерцающими звездами. И Хинамори визжала от восторга, когда очередной снежный заряд приземлялся прямо на ее шоколадно-коричневые волосы, а потом зачерпывала свою пригоршню и швыряла в него, заливисто хохоча. А он тянул ее в снег и барахтались и валялись в сугробе пока не становилось слишком холодно. Поднимались, отряхивались и шли домой рука об руку. Они были так близко...       ...и становились еще ближе, когда он снимал с нее дурацкий чепчик, освобождая из плена струящиеся, темно-каштановые волосы... а как она смущалась и как краснела, стыдливо опуская взгляд в пол, когда он развязывал пояс ее кимоно, разводя в стороны его полы. И они прижимались друг к другу под простынями... а потом она клала ему голову на плечо и засыпала, а он еще некоторое время лежал, поглаживая ее волосы, слушая ровное биение ее сердца. Айзен улыбается, вспоминая, как она улыбалась ему с утра, раскрасневшимися от поцелуев губами и как мило она выглядела за завтраком, в его домашнем халате, накинутом на голое тело...       - Я просто не могу оставить тебя, ты этого не выдержишь, Момо. Но и взять тебя с собой я тоже не могу, хотя и понимаю, что ты пошла бы за мной, если бы я попросил. Пошла бы не спрашивая ни о чем, не рассуждая и не колеблясь ни секунды. Ты отвергла бы всех, кто тебя любит, и кто в тебе нуждается. Отринула бы свою честь и идеалы, отказалась бы от самой себя только чтобы и дальше следовать за мной. По извилистой дорожке во тьму.       Но твое самоотречение не принесло бы тебе счастья. Ведь со временем ты бы заметила, что чистое и яркое пламя твоей души, которое, в свое время, так привлекло меня, меняется. Начинает чадить, постепенно превращаясь в черный огонь ненависти. Ненависти к самой себе. Ты не сможешь жить с чувством того, что совершила предательство, Хинамори. Осознание этого сломает тебя. Оно уничтожит тебя. Это предательство станет для тебя адским факелом, который выжжет твою душу, и закоптит ее дочерна. Так и становятся злодеями.       — Знаешь... один мудрый человек сказал однажды, что злоба - это едкий пепел души, сгоревшей в черном огне ненависти. Да, Хинамори, ненависть сжигает душу; а когда она прогорает остаются лишь зола и пепел... Но со временем они улягутся и тогда останется лишь пустота. Пустота... и оглянувшись назад ты увидишь за спиной лишь сплошное бескрайнее поле, покрытое золой и пеплом и едва ли сможешь вспомнить отдельные вспышки угасшего огня. Поверь мне. Я знаю это. Я уже прошел через это. Но я не дам тому же случиться и с тобой, Хинамори.       С губ девушки срывается тихий всхлип и еще несколько кровавых пузырей. Проклинала ли она его или напротив, кричала, что любит не смотря ни на что... Айзен понимал, что вряд ли когда-нибудь узнает это. Девушка обмякла в его объятиях и непременно упала бы, если бы он не прижимал ее к себе так крепко, почти-что яростно.       — Я люблю тебя, Хинамори. Я люблю тебя до безумия. Я хочу обнимать тебя вечно... Но еще больше я хочу защитить тебя от своей судьбы. Вот поэтому я и убил тебя... - продолжая глядеть в расширившиеся, заполненные слезами карие глаза глядящей на него девушки Айзен выдергивает лезвие из ее тела - Я убил тебя потому, что есть на свете вещи, гораздо более страшные, чем смерть и я, проживший не один десяток лет, знаю их все.       Мужчина разжимает объятия и Хинамори с тихим вздохом опускается на пол. Глаза ее закрываются, но из-под трепещущих, пушистых ресниц на пол капают слезы, медленно смешивающиеся с растекающейся по полу кровью.       «Мертва? Или еще дышит?» - Айзен не решается проверить. Он намеренно не прислушивается к течению реяцу в ее теле понимая, что второго удара уже не сможет нанести. Этот-то дался ему колоссальным напряжением воли, ведь убивая ее он, фактически, убивал и часть себя. Ту часть, в которой оставалось хоть что-то человеческое.       - Прости меня, Хинамори. Прости и прощай. - он разворачивается и снимает с Гина иллюзию, искажающую восприятие времени. Ичимару смотрит на окровавленное тело девушки, распластанное у ног Айзена, и мерзко ухмыляется. Ведь для него это прощание длилось не дольше нескольких секунд и не было столь прочувствовано-трагичным. Ведь он слышал только последнюю, вырванную из общего контекста фразу.       - Идем, Гин - командует Айзен и бледным призраком покидает Зал Совета 46-ти, оставляя здесь вместе с остывающим телом Хинамори еще и все свои человеческие чувства. Но это и правильно, потому что лишь Пустой, отринувший все человеческое может стать богом и свободно парить в невыносимой пустоте небес.