Шаги

http://i58.fastpic.ru/big/2013/1125/b2/a8811665a3195fb798851ade0c3409b2.gif Раньше Хашимото был большим ребенком. Самонадеянным, самоуверенным и бесстрашным. Он пришел в новую группу, в которой уже было все - свои песни, хореография, сложные акробатические постановки и не побоялся стать ее центром, догнать упущенные годы, превратиться в незаменимую часть механизма, который и до этого, казалось бы, работал так исправно. Но Хашимото все же был ребенком, поэтому он с детским восторгом смотрел Тоцуке в глаза, крепко обнимал и шептал на ухо безрассудные обещания большого будущего, дебюта, успеха. Тоцука не верил, конечно же. Но у него не хватало решимости оттолкнуть и сказать Хашимото жестокую правду. Тоцуке не хватало решимости оттолкнуть и тогда, когда Хашимото признался. Все так же, на ухо, и все с той же безрассудностью. После этого смело посмотрел в глаза, совершенно не смущаясь и не боясь эффекта этих слов. Тоцука лишь взьерошил его волосы и промолчал тогда. В свои 17 мальчик мог говорить какие-угодно глупости, Тоцука вспоминал себя в этом возрасте и знал, что это все пройдет вместе с безумными надеждами на успех и большое будущее в агентстве. Но он не мог сказать Хашимото об этом, потому что не хотел, чтобы Рёске терял свои мечты. Кроме того, Тоцука сам надеялся, что мальчика ждет успех. У него ведь еще так много времени и возможностей. * Хашимото умел добиваться своих целей, как никто другой. Никто из них не представлял, как он это делает, но те юношеские мечты и пустые, казалось бы, обещания обретали форму и воплощались в жизнь вместе с объявлением о дебюте, концертах, шоу и проектах. Тоцуку не покидало ощущение того, что это происходит не с ним, потому что он уже смирился с той реальностью, где они навсегда остаются джуниорами, сколько бы сил не вкладывали, и где дебют лишь далекая мечта. А теперь Хашимото опять перевернул все с ног на голову. Хашимото теперь был центром, главным вокалистом, тем, кто вел группу вперед и они были вовсе не против быть ведомыми, если это означало признание. Только Тоцука не был счастлив. Теперь Хашимото не тянулся к нему, не смотрел восхищенными глазами, не говорил глупых теплых слов. Лишь иногда ложил голову на плечо, приобнимал. А когда Тоцука смотрел ему в глаза, он видел взрослого, во взгляде которого все еще был детский восторг и сияющие искры, но все равно взрослого. Того, кто понимает, что нужно все тянуть на себе, того, кто однажды пообещал, выполнил и теперь взвалил себе на плечи тяжелую ношу. Хотя Рёске еще не успел почувствовать ее вес, был полным сил и все еще полным надежд. К нему было не дотянуться. А Тоцука и не был уверен, что хочет. В конце концов, те времена, когда он мог взьерошить волосы Хашимото и получить в ответ глупую, но счастливую широкую улыбку давно были в прошлом. Много всего было в прошлом. Разочарования были в прошлом, впереди их ждало большое будущее. И, смотря на восторженного Цукаду, репетирующего новые трюки, Кавая, старательно запоминающего сценарий нового шоу, и Госеки, который снова и снова оттачивал хореографию до совершенства, ему становилось горько, потому что он единственный был этому не рад. Не настолько, насколько мог бы, насколько должен был. Ему казалось, что такими мыслями предает их всех. И в первую очередь Хашимото. * Они выпускали новый сингл. У них только что закончился бутай, который имел оглушительный успех. Продажи росли и теперь они были не просто неприметными джуниорами, на них равнялись и дети называли своей целью быть похожими на них. Тоцука был рад стоять на сцене, петь и находиться рядом с теми людьми, роднее и ближе которых за все эти годы уже не было никого. Он видел, как они выросли, как изменились и как они счастливы теперь. А больше всего вырос и изменился Рёске. Теперь Хашимото был надежным, на него можно было положиться, он старался больше всех и у него получалось. Очередная дорама, очередное шоу, очередная похвала его вокальным данным. Теперь Тоцука восхищался Хашимото, но он не мог ему это сказать. Только вспоминал, как тот ему признался, несколько лет назад, как улыбался на сцене, обнимал и шептал на ухо всякие глупости, опаляя горячим дыханием. Когда-то Хашимото делал много шагов, смело и без оглядки. Теперь же он держался рядом, но так далеко, за недостижимой чертой, которая отделяла его и на сцене, и в жизни. А Тоцука так и не научился смелости и безрассудству. Не научился он даже быть искренним с самим собой и не прятать все чувства за семью замками, к которым нет ключей. Тоцука не умел делал шаги навстречу. Он плыл по течению, которое разводило их в разные стороны. * Когда они сидели и смотрели отснятые материалы для нового DVD, обсуждали ошибки и смеялись над забавными проишествиями во время сьемок, Хашимото внезапно пододвинулся и положил свою руку на спинку кресла Тоцуки. В первый момент, когда Тоцука действовал подсознательно, не задумываясь о том, что делает, ему захотелось прислониться к руке Хашимото и, может быть, даже почувствовать прикосновение или объятья. Но через несколько секунд он вспомнил и остался так же спокойно сидеть и смотреть видео, изредка улыбаясь, чтобы показать, что он внимательно смотрит и слушает разговоры согруппников. Он надеялся, что никто не заметил его настоящих эмоций. Тоцука не умел отвечать на шаги, даже если они уже сделаны в его сторону. Он не считал, что сейчас имеет на это право. * После они отмечали успешное окончание сьемок, тем вечером Хашимото опять сидел слишком близко. У него сияли глаза и Тоцука почувствовал себя человеком, который смотрит на айдолов по телевизору и на глянцевых обложках журналов и думает, что они живут в совершенно другом мире, ярком и недостижимом. Именно так он сейчас видел Рёске. Вдруг Хашимото улыбнулся почти такой же улыбкой, как когда-то, много лет назад, когда читал Тоцуке письмо по национальному телевидению. Тогда Тоцука не мог ему ни в чем отказать, исполнил все, что желал Хашимото. Теперь Хашимото наклонился к нему и прошептал на ухо: "Я волнуюсь за тебя, Тоццу". И улыбка сменилась на совершенно другую, она легко, так же, как и все, что делал Хашимото, открыла один из тех замков, на которые Тоцука закрыл свое сердце. Тоцука вспомнил то время, когда он хотел уйти из группы, когда устал и отчаялся, и у него совершенно не осталось надежды на лучшее будущее. Тогда Хашимото смотрел почти так же и именно он удержал, попросил остаться. Тоцука послушался, потому что все еще не мог сказать ему "нет". Теперь Тоцука не мог даже посмотреть ему в глаза, потому что он был уверен, что если бы действительно хорошо умел скрывать свои эмоции, Хашимото бы никогда такого не сказал. - Спасибо, Хашши, я ценю твою заботу, но не думаю, что давал повод волноваться. Хашимото выразительно на него посмотрел и отвернулся, не говоря ни слова. Тоцука попрощался со всеми и ушел, сославшись на усталость. * Тоцука успокаивал себя тем, что у него есть еще достаточно стен и достаточно замков. А Хашимото однажды надоест, он забудет о признаниях и обещаниях и сделает шаг в свое большое будущее, не оглядываясь на то, есть ли Тоцука у него за спиной. Это будет правильно. Он не знал, что у Хашимото достаточно терпения и упорства еще на много лет. И этот взрослый мальчик, который когда-то покорил Тоцуку своей обезоруживающей искренностью, совсем не собирается никуда уходить. И его отпускать тоже никуда не собирается. Хашимото лишь нужно было найти и подобрать ключи.