Маленький подкидыш

Услышанное заставило Зоро почувствовать себя так, словно ему резко перекрыли кислород: горло сдавило в болезненном спазме и перед глазами заплясали разноцветные точки, доводя своим мельтешением. В голове безостановочно крутились слова повара – «Прекратим. Давай все прекратим», невидимыми молоточками стуча по вискам. Ноющая, отвратительная боль, похожая на мигрень – вот что он сейчас чувствовал. Поднявшись с футона, он с раздражением понял, что вся комната плывет перед глазами, вызывая тошноту. Сделав несколько глубоких вдохов, ему удалось кое-как справиться с внезапно накатившей слабостью. Санджи напряженно прислушивался к каждому шороху, доносившемуся с противоположного конца комнаты, но головы всё же не повернул, продолжая все так же невидящим взором пялиться в маленькое окошко. Честно говоря, ему было немного страшно – он боялся, как отреагирует старпом на его слова. - Можешь хотя бы сказать, почему? – тихим, бесцветным голосом спросил Ророноа. – Все же было хорошо. - Было, - слабо кивнул повар, - до поры, до времени. - До какой, мать твою, поры?! – не скрывая злости, прорычал мечник. – Еще за ужином все было прекрасно. Если ты злишься, что я сделал это в присутствии всей команды, я обещаю, что… - Да не в этом дело! – Санджи резко повернулся к нему, и Зоро потрясенно замер – в глазах блондина было столько невыносимого отчаянья и боли, сколько не способен выдержать обычный человек. - Кок, скажи, что не так? – взяв себя в руки, мягким успокаивающим тоном спросил мечник. - Я это исправлю. Санджи отрицательно покачал головой, и вновь отвернулся к окну – смотреть Зоро в глаза было выше его сил. - Ты не сможешь. - Давай ты просто скажешь, а я уж сам решу, смогу я или нет. Блондин надолго замолчал. Зоро не двигался с места, стоя возле его ног, и также не произносил ни слова, наблюдая за ним. В свете Луны Санджи казался бледнее Смерти, и его кожа словно светилась изнутри холодным, матовым светом, даже волосы преобразились, окрасившись серебром. Казалось, стоит только дотронуться, и он рассыпется в твоих руках, словно пыль. Зоро встряхнул головой, выгоняя прочь жуткое наваждение. - Эй, Зоро, - Санджи обернулся к нему, и на его губах застыла мягкая улыбка, - как меня зовут? - А? – Ророноа уставился на него растерянным взглядом. – С чего ты это? - Просто ответь. - Завитушка. Повар тяжело вздохнул и поднялся с дивана, вынудив тем самым Зоро сделать несколько шагов назад. - Какой же ты дурак, Маримо! Самый дурацкий дурак во всем дурацком мире! Санджи запрокинул голову и закрыл глаза ладонью, сотрясаясь в беззвучном хохоте. - Ты можешь нормально объяснить? – Зоро вновь начал медленно закипать, отчего его голос приобрел угрожающие нотки. - Знаешь, - повар уставился на него горящими от смеха глазами, - сколько раз ты называл меня по имени? Два раза. Два гребаных раза! Ророноа, это не то, что по пальцам руки можно пересчитать, это можно пересчитать по количеству самих рук. - Так в этом все дело? - Нет, не в этом. Санджи прошел мимо него, собираясь покинуть воронье гнездо, но замер на месте, услышав за спиной звон бьющегося стекла. Обернувшись, он увидел лишь пустое место там, где еще минуту назад было окно. Зоро тяжело дышал и смотрел на него с такой яростью, что блондин моментально покрылся холодным потом, и руки начали дрожать, будто обожженные ледяным холодом. - Я не намерен тут с тобой в игры играть! Ты можешь по-человечески сказать, что тебя не устраивает?! Повар развернулся к нему всем телом и уставился на старпома тяжелым пронзительным взглядом. - Я влюбился. Достаточная причина? В глазах мечника потемнело, и только впившиеся в ладони ногти привели его в чувство. Кок влюблен. Это никак не укладывалось в его голове. Нет, он знал, что его накама влюблен в половину всего мира, женскую, естественно, половину – но сейчас все было по-другому. Впервые он видел его таким серьезным, и было понятно без слов – в этот раз все по-настоящему. Зоро выдохнул, успокаивая разбушевавшееся сердцебиение, однако это мало помогло. Сандай Китетсу привычно легко легла в ладонь, и мечник с силой сжал пальцы на рукояти катаны, силясь унять бешеную ревность, затопившую сознание. В кого? Кто посмел так нагло вторгнуться в сердце его Завитушки, вынудив того прекратить их только-только начавшиеся отношения. Это не Нами, и не Робин – пираты уже уйму времени плавают на одном корабле, а изменения произошли только сейчас. Кто-то с острова? Но кто? Зоро зажмурился, бесконечный поток вопросов заполонил его мысли, вызывая головную боль. Да что же это такое творится?! Почему ему так паршиво, почему не хочется никому отдавать этого эро-кока, хочется лишь сжать его в стальных объятьях, и целовать так неистово, чтобы он захлебывался стонами боли и удовольствия, моля о большем… Почему ему кажется, что сейчас он потерял самое дорогое, что было в его жизни? Не мог же он и в самом деле… - Зоро? – тихо позвал его повар, и мечник поднял на него рассеянный взгляд. – Знаю, это эгоистично, но давай все будет как прежде. Я не хочу потерять тебя еще и как друга, ладно? "Ладно"? Да какой нахрен «ладно»?! Как будто это так просто, взять и отказаться от того, к кому успел привязаться так сильно, как ни к одному человеку до этого. Но он не может силой привязать его к себе, как бы отчаянно ему этого не хотелось. Отпустить, надо отпустить. Завитушка не вещь, которую из прихоти можно присвоить себе. Ты не можешь лишить его свободы, иначе он тебя возненавидит. Лучше так, лучше остаться друзьями, лучше… Санджи ощутимо трясло, но он изо всех сил старался не показывать этого, но молчание ощутимо затягивалось, и он буквально сходил с ума, не зная, что предпринять. Закусив нижнюю губу, он неуверенно вытянул вперед правую руку. - Зоро? Ты согласен или же… Ророноа сухо кивнул и пожал протянутую ему ладонь. Этого мало, чертовски мало, но всё же лучше, чем ничего. Накама, друзья, соперники… вот и все, кем они могут друг другу быть. Ни больше, ни меньше. «Черт, почему же в груди так больно?». Санджи спустился на палубу и на негнущихся ногах прошел в камбуз, плотно закрыв за собой дверь. Все кончено, все действительно кончено. Как он и думал, Зоро мгновенно отступил, как только услышал его признание. Даже слова не сказал, безропотно принимая его просьбу. Ему и в самом деле ничего этого не нужно, не нужны чужие чувства. Они мешают, отвлекают, выводят из привычной колеи. Любовь повара оказалась никому не нужным мусором, от которого поспешили избавиться. Санджи прислонился спиной к деревянной поверхности и медленно сполз на пол. Сейчас не хотелось делать абсолютно ничего. Просто раствориться, превратится в ничто, исчезнуть из этого мира. Больно, слишком больно… Повар подтянул колени к груди и уткнулся в них носом, руками обхватив себя за плечи. Он сильный, он справится с этим. Но не сейчас. Горячая капля медленно стекла по щеке, оставляя влажный след на коже, а затем еще одна и еще. Сейчас у него не было ни сил, ни желания сдерживаться, и слезы неудержимым потоком хлынули из его глаз. Он бы отдал все на свете, чтобы обратить эту боль в физическую – такую привычную, и даже, в каком-то смысле, родную. С физической болью он мог справится, с душевной – нет. Она душила его, словно гигантская змея, обернувшись вокруг горла, сдавливая с каждым судорожным вдохом все сильнее в своих тисках. Легкие горели огнем, и с губ то и дело срывались невнятные хрипы и стоны, заглушаемые до крови прокушенными губами и звуком трещавшей по швам ткани в том месте, куда вонзились будто когти хищной птицы побелевшие от напряжения пальцы. Тело сотрясалось в тихих отчаянных рыданиях, а голову будто сдавили невидимые тиски, сжимающиеся с каждой секундой все сильнее, причиняя невыносимую, адскую боль. Он чувствовал, как горит изнутри, как надрывно кричит истерзанное сердце, как бьется в агонии его душа... Надо выпустить все это, как гной из раны, и тогда станет легче. Все придет в норму, все наладится. Надо просто подождать, и тогда боль пройдет. Он сможет все это забыть, и идти дальше, не оборачиваясь на то, что было только что навсегда утеряно. Он справится... Санджи лег на бок, виском прижавшись к прохладным доскам пола. Стало немного легче. Обхватив себя руками, он свернулся калачиком, совсем как в детстве, когда рокот пронзенного яркой вспышкой молнии неба заставлял его, еще совсем юного мальчишку, накрываться одеялом с головой и неистово молить небеса, чтобы все это поскорее закончилось. Сейчас он снова был тем самым мальчишкой, вот только молить было больше некого. Никто не придет и не спасет его, он один во всем мире. Никто не придет… Джейн проснулась словно от сильного удара. Сердце колотилось, как сумасшедшее, предчувствуя какую-то неясную тревогу. Девочка перевела взгляд на лежащих рядом девушек, но Нами и Робин продолжали спокойно спать, не чувствуя никакой угрозы. Джейн очень тихо, чтобы никого не разбудить, спустилась на пол и, осторожно перебирая ногами, вышла из комнаты. Луна одиноко светила на черном, как смола, небе, отбрасывая свой мягкий свет на гладкую поверхность воды. Малышка поежилась, холод моментально проник под тоненькую футболку, и разгоряченная теплом пушистого одеяла кожа моментально покрылась крупными мурашками. По босым ногам прошелся легкий ветерок, и девочка подпрыгнула на месте, но в комнату не вернулась. Она чувствовала, что случилось нечто плохое, и холод был последним, что ее сейчас интересовало. Заметив у штурвала киборга, девочка бросилась к нему. - Дядя Фрэнки, дядя Фрэнки. - Ау, - киборг обернулся и заметил бегущую к нему малышку, - ты чего не спишь, лялька? И чего раздетая ходишь? - Дядя Фрэнки, что-то не так, - девочка выглядела испуганной, и плотник моментально напрягся. – Я чувствую, что-то случилось. - Может, тебе просто кошмар приснился? - Нет, я уверена, что что-то произошло. Пожалуйста, поверь мне! - Я верю, верю. – Фрэнки замахал руками, увидев, что глаза девочки начали наливаться слезами. – Но что именно? - Не знаю, - девочка понурно опустила голову, - но в груди болит сильно-сильно. Мне кажется, что-то случилось с братиком. Я сбегаю, посмотрю. - Подожди. Плотник поднял ее с земли, прежде чем малышка унеслась в сторону мужской каюты. Он видел, как Санджи заперся в камбузе после того, как покинул воронье гнездо. Фрэнки его понимал – повару нужно было побыть в одиночестве, а потому не лез с расспросами, что же у них там произошло. Просто смел мелкое крошево стекла в совок и выкинул все улики за борт. Окно он починит, с этим проблем не будет. С сердцем повара все так легко не будет. Его не склеишь, и не заменишь на новое. Даже время здесь не поможет, как любят говорить наивные идиоты, которые, судя по всему, и не любили никогда – иначе бы они знали, что все это лишь гадкая ложь. Боль не пройдет, она станет меньше, затаится где-то глубоко-глубоко, но никогда не исчезнет. Фрэнки знал, каково это - однажды он потерял дорогого для себя человека. Санджи никого не терял, но разве от этого легче? Зоро всегда будет с ним, всегда будет рядом… и от этого, казалось, было только хуже. Ророноа сидел абсолютно неподвижно, немигающим взглядом глядя на стенд с гантелями. Внешне он был абсолютно спокоен, но внутри него бушевала целая буря, и лишь сжатые в кулаки руки выдавали его взвинченное состояние. Краем уха он слышал какие-то разговоры внизу, но не придал им значения – сейчас для него все было неважным. Санджи ушел. И не просто отсюда, он словно ушел из всей его жизни. Мечник никогда не думал, что будет чувствовать нечто подобное по отношению к этому парню, он вообще не думал, что кок станет для него важнее всей остальной команды, даже важнее Луффи. Но это так. Постепенно, шаг за шагом они с Завитушкой становились ближе, открывая друг другу неожиданные стороны своей души. И вот внезапно все оборвалось, резко и быстро, как снимают пластырь с раны, чтобы не было больно… вот только ему больно, и эта боль была новой, ранее им не испытываемой. С ней можно было жить, ее можно было заглушить, с ней можно было справиться, но все равно… лучше бы ее никогда не было. Только сейчас до Фрэнки дошло, о какой опасности могла идти речь. Санджи так и не покинул камбуз, и если он не выходил, значит, сейчас он может быть лишь в двух местах: все в том же камбузе, или же в ванной комнате. - Лялька, ты иди на камбуз, а я посмотрю в ванной. Дружище-кок не в каюте, это я знаю наверняка. Джейн кивнула и, спрыгнув с рук киборга, унеслась в сторону кухни. Фрэнки, не медля ни секунды, отправился в ванную, моля, чтобы Санджи не пришло в голову сделать какую-нибудь глупость. Нет, он был абсолютно уверен, что повар не станет заканчивать свою жизнь самоубийством, тем более на корабле, но паршивый червячок сомнения всё же грыз душу. Девочка выглядела слишком напуганной, и не доверять ее интуиции смысла у плотника не было, если уж малышка сказала, что с их коком что-то не в порядке, значит, что так оно и есть. Ворвавшись в комнату, он с облегчением заметил, что блондина здесь нет. Уже собираясь идти вслед за ребенком, он услышал топот быстро приближающихся шагов. Джейн ворвалась в помещение с глазами на мокром месте, и Фрэнки ощутимо вздрогнул, готовясь к худшему. - Там закрыто, я не смогла войти. Киборг выдохнул, однако страх за накама никуда не исчез, наоборот, разросся еще сильнее. К счастью, в камбуз можно было попасть еще одним путем, и они сейчас как раз стояли рядом с ним. Отворив крышку люка, вмонтированного в пол, он показал малышке длинную лестницу, ведущую в нужное им место. Давайте все дружно пожмем горло автору, который опять свернул куда-то не в ту сторону, прямо как наш любимый мечник =)