Вечность в одном взмахе крыла

Стучат щербатые кружки с разливным пивом. Пьяные румяные толстячки довольно улыбаются, наблюдая, как пышногрудая девица, с двумя толстыми золотистыми косами, быстро расхаживает между столами. Сегодня все позволяют себе расслабиться в старой доброй таверне «Grajo negro»*. Воскресение — Божий день, а значит, никакая нечисть даже ночью не выползет из нор и щелей старого городка. Сегодня поселенцы могут вздохнуть с облегчением — многие исповедовались в церквушке, и верят, что их дом хотя бы ближайшую неделю не посетит беда. И вот, старые двери в очередной раз заскрипели. Они впускали в пропитанное древностью помещение очередного посетителя. Но только встреча с новым лицом не была такой же мелкой в глазах народа, такой же лишенной их внимания. Почему-то все, до единой пьяницы и набожного тощего, играющего в карты, замолчали. Их кружки замерли в воздухе, так и не встретившись, чтобы чокнуться на удачу. У вошедшего, наверное, даже сложилось такое впечатление, будто с его приходом остановилось время. Ни один ведь даже не дышал в этот момент. И только шустрый усатый бармен с пробивающейся лысиной на голове, как ни в чем не бывало, всё так же протирал стаканы, кое-как поплевывая на прозрачное стекло. Видимо тут всегда так встречали чужаков. Вот только этот парень плевать хотел на гостеприимность подобного захолустья. Он слишком грациозно уселся за стойку на табурет… Он был слишком чудным. Ну если необычную красоту считать чем-то чудным, то он был не то чтобы невероятно чудным, а слишком странно красивым, необычным, пугающим даже. Его глаза — две бездны — затягивали в свой омут вечной черноты. Они небрежно пробежались по полкам с напитками, пока тонкий палец не указал на бутылку с какой-то золотистой жидкостью внутри. Бармен кивнул, выбор посетителя был стянут с пыльной полки и уже стоял на деревянной поверхности стойки, вместе со стеклянной рюмкой. — Вы не знакомы нашим людям, синьор… — мужчина даже щедро налил свой напиток молодому человеку, пока тот впитывал манящим взглядом прекрасную половину человечества, что теснилась у какой-то двери справа от бара. Эти девушки, наверное, были танцовщицами в таверне. Не странно, учитывая то, что этот городок забыт самим Господом Богом, как и сам гость в этой таверне. Пусть как часто люди тут и не замаливали грешки, этот городишка просто пропитан грехом и чертовщиной. — Я тут проездом… — и шелковистый голос слетел с чувственных красивых губ. И разве это обычное создание? Разве смертный человек способен владеть такой грацией, красивой, сверкающей чистотой, загорелой кожей, шелковистыми и чёрными, как сама ночь, волосами, или поглощающим всё вокруг взглядом бархатных черных глаз? Нет… И люди, живущие в этом городе, уже практически не удивлялись подобным вещам. Они скорее просто их боялись. — Тогда Вы не знаете, что людям не так легко покинуть этот городок, после того, как они в него пожалуют, синьор? — бровь всегда педантичного бармена легонько вздернулась, но молодой человек и глазом не повел. Он всё так же вглядывался во все прелести женского тела. Казалось, что он, как хищник, отбирал себе жертву на обед. Сегодня одна из них умрет в его объятьях. Умрет так же, как и все предыдущие. От удовольствия… — А кто сказал, что я обычный человек? ____________________________________________________________ Grajo negro — Ворон (испан.)