Переплетение судеб

Девушка с яркими рыжими волосами сладко потягивается под надоедливый звон будильника. Сонные глаза приоткрываются, показывая свой сочный зеленый цвет. Ей предстоит вновь идти на первую пару, слушать нудный голос преподаватель, которого она шуточно в своих кругах называет "Саныч". Вскакивая с кровати, шелковая пижама послушно ветру колыхается. Она, как обычно, забыла закрыть окно, которое сейчас впускало в квартиру снежинки и шустрый ветер. "Нет, только не снег" Лицо рыжеволосой стало заметно грустным. Стоило заметить, что девушка очень мила: веснушки, которые словно поляна цветов раскинулись на ее щеках; пухлые бледные губы, они почти сливались с ее кожей; худощавое телосложение; хрупкие кисти рук, с длинными, аккуратными пальцами; кожа на ощупь, как бархат. Ей никто не давал больше шестнадцати лет, но она с гордым лицом доставала паспорт, который доказывал, что ей уже девятнадцать. Подойдя к окну, она закрывает его, после этого убедившись, что на этот раз его точно закрыла. Схватив со стула джинсы, с какой-то фиолетовой водолазкой, она быстро надела это на себя. Взглянув в зеркало, она огорчилась, всё-таки второй размер груди для девушки ее возраста — ну никак не подходит. Мобильник, лежащий на столе, шумно завибрировал, подскочив к нему, на экране высветилось "Соня" — это ее подруга, которая взяла на себя обязанность будить ее. — Сонь, я встала, — негромко пробормотала девушка в телефон. — Алика, мать твою, я уже у двери твоей стою! Открывай, раз встала! — столь громкий крик был слышен во всей комнате. Да, голос Сони ценное сокровище, такой громкий попробуй встретить. Что оставалось делать? Конечно, пришлось отворить дверь. Взору открывается высокая блондинка, с голубыми глазами. Внешность девушки была вызывающей: белый топ, из которого четвертый размер груди так и норовил выпасть; поверх топа, кожаная куртка, и в столь суровую погоду, молния была расстегнута; джинсы "дудочки", заправленные в высокие сапоги до колена, шпилька которых достигала десяти сантиметров. Типичная барби. Алика всегда удивлялась своей манере выбирать друзей. Соня хоть и выглядела, как Московская ночная бабочка, но при людях спокойна, учится на отлично, соблюдает этикет, а при Алике превращается в развратную юмористическую базарную бабу. Лучшие подруги, они такие. Соня, не дождавшись приглашения, нагло ввалилась в квартиру. Алике не пришлось удивляться ее поведению, поэтому она просто пошла расчесываться. Волосы от природы были кучерявые. Заплетать или убирать их в хвост не имело смысла, ведь они были чуть ниже плеч и желали вылезти из прически. Поэтому, распущенные — лучший вариант. Девушка схватила кожаные сапоги, куртку и надела это. Удивленный взгляд Сони немного поразил Алику, вот чего она так смотрит? — Эм, тушь, тени? Где твоя женственность? — хриплым голосом спросила блондинка. Хриплым? Наоралась. — Не-ет, никакой туши и теней. Моя кожа очень нежная, да и не мое это "краситься", — на последнем слове Алика сделала особый акцент. Открывая дверь, она жестом пригласила подругу выйти из квартиры. Рыжеволосая жила одна уже более двух лет. Родители трагически погибли, а больше близких не было. Бывали особые ночи, когда она, не переставая, рыдала всю ночь. Некая ночь воспоминаний. Девушки успешно покинули здание. Шагая по людным улицам, Алика противилась каждому встречному. Серые люди, как муравьи, бегали, не давая прохода. Мегаполис штука такая. — О, святые единороги, как же здесь много людей! — кажется, многолюдье раздражало не только Алику, Соня тоже не в восторге. Утром здесь всегда кишит людьми, которые с каменными лицами направляются на работу и прочее. Их лица так и просят кирпича, и, кажется, Соня скоро потянется за такой вещью. Уже виднелась станция метро. Алика потеряла свою любимую блондинку, а как добираться от метро до университета она до сих пор не запомнила. Телефон разряжен. Растаявший снег под ногами, который громко хлюпал, раздражал. Вот тебе и утро. Кто-то толкнул сзади и рыжеволосая распласталась на земле, а люди будто сочли ее ковром и некоторые с гордостью прошлись по ней. О чистой одежде можно только мечтать. В этом муравейнике попробуй встань. Ну, конечно же, кому какое дело до особи женского пола, которая развалилась посреди тротуара. — Мисс, вам помочь? — мужской голос доводил до эйфории. Кто-то дружелюбно протянул девушке руку, за которую она не думая ухватилась. Перед ней стоял парень, дружелюбно улыбающийся и потирающий затылок рукой. Каштановые волосы и челка на пол лица, а глаза... карие-карие. Аристократические черты лица. Спортивное телосложение, которое не скрыть под его черным плащом. На минут пять девушка застыла, любуясь этим человеком. Люди, ворча, обходили их, но парень, будто не обращал на это внимание. — С-спасибо, — еле выдавила она из себя это слово. Лицо Алики покрылось заметным румянцем, и, дабы скрыть его, она отвернулась. — Я Андрей, — парень абсолютно спокойно говорил с ней, такое ощущение, что он знал ее всю свою жизнь. На вид ему не больше двадцати, но голос такой... басистый. — Тапки мне в рот! Алика, почему я должна тебя искать?! — послышался знакомый голос блондинки. Да, неудивительно. Это был голос Сони, которая цокая шпилькой, направлялась к ним. Из головы девушки давно вылетело, что она потеряла свою подругу, а после, ее жестоко потоптали. — Алика? Очень приятно, — заслышав имя девушки, произнес Андрей. — Я так опаздываю на свою сессию. Так что, Алика, держи мой номер телефона. Я буду рад твоему звонку, — парень достал из своего портфеля висевшего на плече ручку и небольшой клочок бумаги. Быстро написав свой номер, он подал его рыжеволосой, а та, дрожащими руками, взяла листок. — Увидимся. Парень скрылся, а Алика счастливо улыбнулась. Обрывок бумаги она спрятала в кармане, и тут ей прилетает хороший подзатыльник. — Ты чего номера у первых встречных хватаешь?! Как он посмел дать моей козочке номер?! — Соня кричала на всю улицу. Прохожие с ужасом обходили девушек, некоторые бабульки перекрещивались. Алика не стала отвечать на проявленную заботу, а просто схватила подругу за рукав, тоща в сторону своего дома. Негоже грязной на пару идти. Видимо, придется опоздать, да всё равно Саныча слушать не хотелось.