Make love not war

Город, принадлежащий мятежному герцогу Савойскому, был взят солдатами короля, и отдан им на растерзание. Атос устало брел к палатке, которую раньше делил с д'Артаньяном. Портос и Арамис к настоящему времени вышли в отставку и отправились каждый своей дорогой, к которой давно чувствовали склонность. Собирался в собственный путь и Атос. Одинокий путь без попутчиков. Но решил сперва отправиться вместе с другом, еще раз, последний. Дорогой, которая привела их вдвоем сюда. Где гасконец был достаточно серьезно ранен в бою, потому был сейчас в настоящем доме, на настоящей постели. И без сознания. То и дело отовсюду раздавались крики, порой и выстрелы. Тянуло дымом, то там, то здесь в обреченном городе вспыхивали все новые пожары. Атос возвращался за городскую стену. В городе было слишком шумно, толком не выспишься. Жизни друга, слава Богу, ничего не угрожало, помочь он ничем не мог. В нем здесь не было нужды. Прижатой спиной к городской стене, недалеко от проломленных ворот, Атос ее и увидел. Молоденькую прехорошенькую девушку, зажимаемую гогочущей солдатней, рвущей на ней платье и задирающей юбки. Атос отвернулся. Видеть это ему было неприятно. Вмешиваться – зачем, к чему? Это не его дело. На войне, как на войне. Для него она как раз закончилась. - Сударь, помогите, умоляю вас!!! – послышалась позади мольба насмерть перепуганной, совсем еще, по сути, девчонки. Голос дрожал и срывался от страха, слез, последней надежды на спасение в нем. Так же Атос сразу понял, что девушка иностранка, по произношению, странному на слух акценту, - Вы человек благородный, я же вижу! Спасите меня, спасите!!! Я тоже дворянка, помоги… Девушке не дали договорить. Обернувшись, Атос увидел, как один из солдат дал ей затрещину, и тут же продолжил рвать ее декольте. Девушка была хорошо одета, хорошо говорила на, вряд ли, знакомом ей с детства языке. Судя по всему, она говорила правду. Допустить то, чтобы мужичье надругалось над женщиной благородного происхождения, граф де Ла Фер никак не мог. Ему не пришлось сказать ни слова, оказалось достаточным положить руку на эфес шпаги, чтобы почтительно раскланившихся молодчиков как ветром сдуло. Враги они себе, что ли, связываться с вышестоящим? Добычи и развлечений им и без неприятностей хватит. - Благодарю вас, сударь, благодарю! – кинулась к Атосу девушка, похоже, всерьез вознамерившаяся обнять его. Этого еще не хватало! Ну и манеры! Граф отстранился, но спасенную им девушку это не остановило. Замечательно! Может, ему еще и жениться теперь на ней? – Вас мне послало само небо! Если бы не вы, сударь, если бы не вы… - не договорив, девушка безудержно разрыдалась, вцепляясь руками в его мушкетерский плащ. Атос с досадой поморщился. Теперь эта невоспитанная иностранка еще и хлюпающий нос о него вытирает! Ладно, пережитое волнение ее оправдывает, не стоит сразу же судить о чужеземцах с неприязнью из-за одного лишь того, что они не французы. Граф заставил себя потрепать девушку по затылку, после чего ненавязчиво отстранил от себя. Хотел, как и полагается, представиться, узнать, чем он может быть полезен еще. Однако девчонка не дала сказать ему не слова. Схватила за руку и потащила куда-то за собой. - Идемте скорее, сударь! Вы должны спасти и всех остальных! Мои родные прячутся в церковных подвалах! Мой щеночек сбежал, я побежала за ним, за мной побежал кто-то из наших, но тут начался обстрел… Мой щенок! Где же он, что с ним?! Сударь, вы должны спасти и моего песика! Вы же найдете его, ведь правда, сударь? – захлебываясь, тараторила девчонка, таща за собой Атоса, слегка оторопевшего от столь наглого напора и ее непроходимой глупости. Или это временное помешательство от шока? Или она ненормальная? Или избалованная и невоспитанная до невозможности? Или все иностранцы, откуда она родом, такие? Так, стоп! - Стоп, - жестко оборвал остановившийся Атос это извержение требований, и собственные о ней размышления. Сдалась ему эта соплячка! – Никуда идти и никого спасать я не собираюсь. То, что вы говорите, мадемуазель, сущий бред. - То есть как это, не собираетесь спасать?! – поразилась и моментально встала в позу девушка, испепеляя его презрительным взглядом снизу вверх. Глаза у нее были серо-голубые и негодующие, волосы светло-русые и растрепанные, одежда изорванная, но апломба этой юной особе было не занимать. Точно, дворянка и точно не француженка. – Вы обязаны сделать это! Или вы бесчестный человек! Так и знайте! Вот! Ой! - Для начала позвольте представиться, - холодно проговорил Атос, сгребая наглую девицу за шкирку, и продолжая путь туда, куда направлялся. Чужеземка возмущенно зачирикала на своем родном языке, попыталась упираться и тормозить движение, отдирать руку, жестко прихватившую ее воротник, впилась в нее ногтями. Все, чего она добилась, теперь ее пребольно схватили за волосы, так, что вновь слезы брызнули из глаз. - Меня зовут Атос, мадемуазель, - спокойно проговорил мушкетер, которому было не сказать, что приятно попадаться на глаза знакомым, могущим подумать только об одном. Что он тащит себе военный трофей, утеху на ночь. К черту, наплевать, что он нем думают. Гораздо важнее отвести сейчас эту сумасшедшую дуреху в безопасное место. Такое Атосу было известно лишь одно – в его палатке, рядом с ним. Отпустить ее – все равно, что собственноручно прикончить, до утра с такими замашками и полным отсутствием здравого смысла, в данном случае инстинктом самосохранения, она точно не доживет. Побежать за собакой! Под ядра и пули! Не шутя, просить его найти ее чертова пса! И как, интересно, он мог помочь ее родным? Сумасшедшая! - Я княжна Елена! – зло и возмущенно выкрикнула пленница, шипящая сквозь зубы от боли. Было не понять, представилась ли она в ответ, или дала понять, что с ней так обращаться нельзя. Атос не понял, что такое «княжна», имя или титул. Ему было наплевать, и он не переспросил. А взволнованная девушка не заметила, что сказала слово на языке предков. - Весьма польщен, мадемуазель, - сухо ответил Атос, продолжающий до скрипа сжимать в руках ее волосы. Вырвется - убежит, погибнет. Стоило ее спасать, чтобы дать потом погубить себя. Теперь он, в некотором роде, за нее ответственнен, никуда не деться, - Знакомство с вами честь для меня. Вы к нам издалека? - Я русская! – гордо объявила девушка, попыталась величаво расправить плечи, выпрямиться. И тут же заскулила, принимая обратное положение со склоненной головой. - Понятно, - поморщился граф. Страна дикарей, снегов и медведей. Больше ему об этом месте было ничего неизвестно, и не больно-то хотелось узнать. - Да вы знаете, кто я?! – заверещала девчонка, когда ее имя не произвело на этого грубияна никакого впечатления. - Княжна Елена. Если не врете, - усмехнулся Атос. Интересно, княжна – это кто, если это не имя? Не меньше единственной наследницы престола, судя по нахалке. - Я вру?! А ну пустите, кому сказано! – княжна попыталась лягнуть негодяя, принятого ею сперва за достойного человека. Вскрикнула от жуткой боли - по ощущению ей едва не сорвали волосы вместе с кожей. И остаток пути вела себя тихо. Только громко ругалась на незнакомом Атосу языке. Искренне не понимая как того, почему этот воспитанный человек ведет себя не лучше тех невоспитанных животных, так и того, что те животные сделали бы с ней, если бы не этот человек. *** Планше, конечно же, был подле своего хозяина, а Гримо кинулся прочь из палатки, повинуясь едва заметному резкому кивку своего. Без слов понимая, что от него сейчас требуется. Едва они остались вдвоем, Атос влепил княжне три подряд неслабые оплеухи. Изрядно надоевшее ему птичье чириканье немедленно прекратилось. Елена схватилась ладонями за обе запылавшие щеки и в страхе вылупилась на того, от кого никак не ждала таких действий. Опомнилась, и метнулась к выходу, но была тут же схвачена, и снова отхлестана по щекам, последняя отшвырнула ее в угол шатра. - Помогите… - сдавленно прошептала русская княжна, почувствовавшая себя попавшей из огня да в полымя. Эти же самые слова она говорила человеку напротив. Кто теперь спасет ее от него?! - Вы совсем ничего не понимаете, мадемуазель? – с сожалением произнес Атос. Подходя к испуганно отпрянувшей от него и сжавшейся девушке, втянувшей голову в плечи. Постоял над ней, затем присел рядом и мотнул головой в сторону выхода, - Там смерть. Верная смерть для вас. Которая наступит не сразу. Но ждет вас непременно. Боль и смерть. Понимаете? Княжна Елена неуверенно кивнула. Осознала, прониклась и задрожала еще сильнее. Теперь поверила. - Утром мы найдем ваших родных. Которым следовало лучше заниматься вашим воспитанием. Вынужден вас расстроить. То, что сходило вам с рук раньше, я не собираюсь оставлять безнаказанным, - Атос говорил медленно, чтобы смысл его слов лучше доходил до девушки, оказавшейся сейчас полностью в его власти. Голос мужчины был суров, но в то же время мягок. Атос здорово злился на эту Княжну Елену. Но не позволял так и кипевшей в нем злости взять над собой верх. - Вы… - побледневшая еще сильнее, Елена запнулась, и тут же залилась краской, - Что вы хотите сказать… Не хотите же вы сказать, что… - Подумайте, мадемуазель, и вы сами найдете ответ на ваш вопрос, - с усмешкой ответил граф де Ла Фер, поднимаясь и отстегивая шпагу. Княжна Елена тихонько ахнула и закрыла лицо руками. Мысли смешались. Она и правда натворила дел, наделала глупостей и сильно виновата перед этим человеком, спасшим ее едва ли не насильно. Чем она ответила ему на его добро?! До крови расцарапала руку, всю дорогу оскорбляла – это благодарность? Сколько людей прошло мимо! Но не он… Как сейчас волнуются за нее ее родные! И, если подумать, чем им мог помочь этот один-единственный человек? Пообещавший завтра помочь ей вернуться к ним! Но ее, единственного ребенка в семье, чудом выжившего, в отличие от всех остальных, слабого и болезненного в детстве, никогда раньше не наказывали. О таком и подумать было страшно! Тогда им, теперь – ей. - Вы собираетесь… выпороть меня? – на выдохе, жалобно произнесла княжна и покраснела еще отчаяннее от своего вопроса. - Совершенно верно, мадемуазель, - подтвердил мушкетер ледяным голосом. Снимая теперь шляпу и плащ, кидая их туда же, куда и шпагу, прямо на пол, - Хорошо, что вы начали понимать, чего заслуживаете. За каждый из ваших безрассудных и в высшей степени глупых поступков. - Да, сударь, - всхлипнула Елена, бывшая как в тумане от страха, когда город вдруг превратился в поле битвы. Как во мгле юная княжна была и сейчас. – Простите меня! Накажите и простите… пожалуйста! Эти слова неожиданно тронули Атоса, вызвав на его губах легкую улыбку. Потеплел его взгляд, потеплело у него и на сердце. Он бы отказался от задуманного, девчонка уже достаточно наказана страхом и осознанием своей вины. Но в эту самую минуту в палатку влетел запыхавшийся Гримо, со свежесрезанными розгами в руках. Можно было просто отослать его обратно, но, на мгновение заколебавшийся, Атос решил завершить начатое. Дело было нужно доделать. При виде того, как Атос выбирает из протянутых ему одну розгу, которой он будет пороть ее, увидев как он взмахивает то одной, то другой на пробу, услышав этот ужасный и уже сам по себе какой-то постыдный свист, княжна снова ахнула и зажмурилась. Что, прямо сейчас? Ее высекут как простую крестьянскую девку?! Прямо по голой попе, которую ей прийдется показать этому мужчине?! Лучше было бы умереть! Как и было бы, если бы не он… Ее бы сейчас больше просто не было!.. И какова была ее благодарность?! Едва орудие наказания было придирчиво выбрано, Гримо молчаливо испарился, как будто его и не было. Злость Атоса и без того почти утихла, теперь же ему стало жаль перепуганную малышку. Сперва зажмурившуюся от ужаса, а теперь смотрящую на него расширившимися круглыми от страха глазами. Но не стоило ничего и затевать, ради того, чтобы остановиться на полпути. К тому же преподать урок Княжне Елене явно не будет лишним. Увидев, как Атос приближается к ней, Елена пискнула что-то невнятное, и вновь зажмурилась до рези в глазах. Так стало еще страшнее, и она поскорее их вновь открыла. Встретилась с пронзительно-голубыми глазами напрявляющегося к ней мужчины, и опустила свои. После чего, прикусив губу и всхлипнув, приподнялась сама, становясь на четвереньки, и приподняла юбки, задрав их как можно выше. Замерла, взволнованно дыша и почти теряя сознание от нахлынувших на нее чувств. Стыда и почему-то восторга. Волнения и томления, желания чего-то прежде ей неведомого… Оказаться наедине с незнакомым и таким красивым мужчиной почти голой! Оказаться в полной его власти! Стоя в такой постыдной и откровенной позе! А уж когда Атос встал над ней, крепко зажав ногами в талии, княжна и вовсе не удержала сладкого вздоха, какой бывает в момент пробуждения после дивного сна. Который мигом развеялся, стоило до нее донестись рассекающему воздух посвисту розги, и ощутить ее первое жгучее прикосновение к правой ягодице. Следом за ней к левой, снова к правой! Утратив на миг способность дышать вообще, Елена завопила во все легкие. Дернулась вперед. Качнулась на один бок, на другой, стремясь избежать обжигающих ее несчастную наказываемую попку ударов. Все новых и новых, все более болезненных! Но у нее ничего не получилось! - Оййй, пожаааалуйстаааа, не нааадоооо!!! – взвыла девушка, безуспешно пытающаяся вырваться, пытающаяся инстинктивно закрыть руками место, которому делали так адски больно. Ничего и близко похожего княжна Елена, которую в наказание лишали сладкого, и то ненадолго, не испытывала никогда в своей жизни! У бедняжки снова ничего не вышло! Ее руки лишь скользили по ботфортам мушкетера, бедра напрасно извивались, колени скребли по полу. Порка продолжалась, не смотря на все ее усилия вырваться, крики, слезы и мольбы. Атос же в это время пытался справиться с собой, подавить в себе силой воли все стремительнее нарастающее возбуждение. Получалось это все хуже и хуже. Не так-то легко видеть перед собой столь заманчивую обнаженную часть тела юной красивой девушки и оставаться равнодушным. Особенно когда она прямо под тобой, елозит, дергается. Еще и когда у тебя так давно не было женщины, и вот пожалуйста – она трется своим телом о твои же собственные ноги, хватает тебя за них. - Это вам за то, что заставили волноваться ваших родных! – пока Атос произносил эту фразу, его рука взметнулась и опустилась пять раз. Дважды розга не просто оставила заалевший вспухший след, а прочертила на местами еще белоснежной коже тонкие красные полосы, - За то, что назвали меня бесчестным человеком! – надсадный визг девушки, непрекращающийся свист розги, все больше алеющая и покрывающаяся ее следами дергающаяся дрожащая попка, - За вашу непроходимую глупость! За наглость! Невоспитанность! - Простите, простите, простите меня… - стонала княжна Елена, чувствуя, что снова начинает терять сознание. От лютой боли. Кажется, жги ее раскаленным железом, сдирай с нее кожу, и то бы не было так больно. Но, в тоже самое время, в ней все больше нарастало чувство, которому она не смогла бы подобрать слов, если бы даже могла соображать хоть чуточку лучше. Оно шло от слов, которые она произносила, от всей ситуации в целом, от ее коленопреклоненной позы и беспомощности. От того, что, с каждой новой полученной розгой ей становилось так больно, что… боль все меньше переставала чувствоваться, уходила, оставляя вместо себя одно только загадочное внутреннее ликование. Продолжающий отчитывать девушку, Атос сек ее до тех пор, пока не почувствовал, как она обмякает под ним. Пороть ее до обморока он не собирался. По-хорошему, нужно было бы всыпать негоднице еще. Но будет с нее, ей сегодня и без того досталось. И сидеть, не морщась, ей все равно не скоро доведется. Но все же последние полдюжины розог Атос всыпал Елене особенно сильно и больно. Чтобы запомнилось лучше и на дольше. Крик при этом стоял такой, что он едва не оглох. А потом, вдруг полностью потеряв над собой контроль, Атос отшвырнул розгу, подхватил девушку на руки и отнес к походной постели. На которую бережно уложил, и тут же грубо навалился на Елену сверху. Всосавшись в ее дрожащие губы и попутно развязывая на себе штаны. Точно так же он и вошел в нее, рывком, ни о чем не думая. Немного очнулся, почувствовав преграду на пути к желанному удовольствию, и задвигался медленнее, осторожнее. Продолжая целовать девушку так же мягче и слаще, легко поглаживая ее истерзанные розгой горячие ягодицы. Распаляясь от ее нехитрых и неловких ласк еще больше. Одно только то, как Елена гладила его волнистые волосы и напряженные плечи, уже сводило Атоса с остатков рассудка. Кончив в нее, Атос начал снова жадно брать княжну, еще до того, как полностью отдышался. Ее взволнованно-восторженное чириканье на неизвестном языке, казалось ему теперь милым и трогательным. Как и все в ней. Для которой он только что стал первым мужчиной. Причинив перед этим другую боль. А она в ответ лишь тянется к нему и обнимает, как бы больно ей ни было, идет лишь навстречу, а не отталкивает. Почему так? На ее родной земле все такие? Или она вдруг почему-то потянулась именно к нему? Как к своему спасителю? Мгновение подумав об этом, Атос понял, что ему и до этого нет ровным счетом никакого дела. И продолжил яростно целовать свою юную возлюбленную, бешено работая бедрами и наращивая темп в ее тесном влажном лоне, не знавшем мужчин до него. Когда Елена засыпала в объятиях Атоса, все еще всхлипывающая, улыбающаяся искусанными губами, лопочущая на своем языке и не замечающая этого, она думала о том же самом, о чем и говорила. А Атос ее понимал, не понимая ни слова. Так же без слов понимала его она, по тому, как нежно он гладил ее рассыпавшиеся по плечам волосы, с каким трепетом то и дело целовал в мокрую от слез щечку. Они простили друг друга. Насладились друг другом. Они были сейчас счастливы, вместе им было тепло, спокойно и уютно. Единственное, о чем не догадывалась Елена, это о том, кто Атос думает о том, как было бы хорошо взять ее завтра с собой. Навсегда. Что с того, что такие мысли для зеленых юнцов. Почему бы не помечтать. Этого никто и никому запретить не может.