Валентинка

Светловолосый парень шел по оживленной улице, чувствуя, как под ногами хрустит февральский снег. Странно, но сегодня, тринадцатого февраля морозы были крепче, чем в конце декабря. Он брел мимо освещенных различными огнями витрин и случайных прохожих, как всегда занятых своими делами. Взгляд его серых глаз то и дело натыкался на разноцветные сердечки, огоньки в виде данных человеческих органов и куски картона, на которых было написано «Я люблю тебя» или на западный манер: «I love you». В мыслях была одна легкая досада и отвращение к празднику, который вот-вот наступит. Да и вообще это праздник только для сопливых девочек, который каждый раз как кощеи злато, пересчитывают гору картона, которую им надарят подружки, и для тех, у кого есть пара, чтоб лишний раз пососаться в кафешке или кино. Вадим нахохлился, засунул поглубже руки в карманы и ускорил шаг. Его походка должна была выражать что-то типа «Ненавижу вас всех, сопливые ублюдки», но как-то не получалось. Может он завидовал слезливо-сопельным парочкам, может еще что. У него-то сейчас нет девушки. Этому парню в последнее время вообще девушки нужны только для физических потребностей, как говорится «поматросил и бросил». Если честно, Вадику уже довольно давно никто не нужен кроме того самого брюнета с темно-синими глазами и пофигистическим выражением лица. Вадим не знал, почему, и что заставило его полюбить этого идиота, но факт оставался фактом. Проходя мимо какого-то киоска, Вадик остановился. Его взгляд сфокусировался на девчонке, которая с явным трепетом, и, судя по недовольной мине смазливой молоденькой продавщицы, довольно долго выбирала кому-то валентинку. До него донеслись отрывки их разговора: - А эта сколько? - Десять. - А эта? - Пятнадцать. - А?... - Тридцать. Незнакомая Вадиму девчонка вздохнула, достала кошелек и попросила у продавщицы самую большую, которая была украшена россыпью переливающихся блесток. Расплатившись, она схватила огромную красную картонку, в виде сердца и, трепетно прижав ее к груди, со счастливым выражением лица побрела вдоль улицы. Вадим мог бы сразу пойти дальше, но почему-то не сдвинулся с места. Постояв немного на месте, будто взвешивая все «За» и «Против», он принял для себя какое-то решение и сам подошел к лотку с открытками. Молча тыкнул пальцем в небольшую валентинку, на которой был изображен миловидный котенок: - Сколько? - Пятнадцать. Вадим вынул из кармана джинс горсть купюр, вытянул оттуда две, и, бросив их на прилавок, засунул в карман куртки покупку и поспешил удалиться. Он даже не стал сразу разглядывать купленную валентинку, и просто брел куда-то, чувствуя рукой прохладный картон. Лишь спустя полчаса пути он остановился у фонаря и стал вертеть в руках приобретение. - Хм, просто картон. Кот. Надпись... «Самому любимому человеку»...,- шепотом сказал он себе. Отведя взгляд в сторону и слегка покраснев он засунул открытку обратно в карман и побрел в сторону дома, ломая голову над внезапностью своего поступка. *** - Ну что, блондинка, погнали,- голос друга разнесся по аудитории и донесся до Вадима. - Куда?- парень прищурился и бросил беглый, полный лени взгляд на Александра. - В жопу труда, обрывать провода, то есть оценивать размер улова. - Ну пошли, - Вадик встал и побрел за другом в сторону мужского туалета. Там, сидя на подоконнике они вытрясли из сумок две горки разноцветных открыток самых разных калибров, цветов и размеров. Саша стал перебирать подаренное, попутно комментируя: - Так, это кто? Настя....Какая, к черту Настя? Ладно, оставим до выяснения личности Насти. Что дальше? Лена? Иди ты в задницу, Лена,- Александр скомкал картонное сердечко и отправил в стоящую рядом мусорку,- Лиза? А, эта та малая, помню. Ладно. Пусть будет. Дальше... Ира. Да пошла ты нахуй, стерва. Выкидываем. Так, а это кто?... Артемка? Фу, е мое, куда мир катится? В итоге долгих манипуляций, на подоконнике перед Сашей остался лежать с десяток открыток, и последнюю он держал в руках, озадаченно разглядывая: - Так, а это еще что? «Саше от В.». Какой, нахрен, «В»? Валя? Влада? Вера? Да нет, их картонки я видел. Вэ... Без бутылки не разберешься, блин. Вадим оторвался от своей горки открыток и уставился на Александра. Он не стал выбрасывать ни одной валентинки, что ему подарили, и теперь напряженно следил за тем, какая участь постигнет последний подарок Александра. - Слушай, как думаешь, кто это? У тебя нет на примете никакого шифрующегося «В»? Вадим отвел взгляд и нарочно раздражено пробурчал, что за тайными поклонниками Сани не следит и это ему нахрен не надо. Но вдруг, насмешливый голос Александра заставил его сердце чуть ли не выпрыгивать из груди: - А это случайно не ты, а, Вадюша? К горлу парня подкатил липкий ком, а пульс зашкалил за сотню. Все еще как-то сохраняя безразличное выражение лица, он кое-как выдавил из себя: - Пошел нахер. Саша засмеялся и хлопнул Вадима по спине ладонью: - Ладно, шутка не удалась. Погнали уже, ибо если у тебя следующая пара на этом этаже, то у меня в соседнем здании. Я пошел,- Саша засунул анонимную валентинку в карман джинс, а остальные сгреб в карман сумки,- Все, не грусти, не печалься. Это тебе. Вадим взглянул на протянутую ему миниатюрную открытку. Удивленно перевел взгляд на Александра: - Это... - Мне неподписанную кто-то всунул, считай, что это тебе от меня, дабы твои прекрасные... не помню точно цвета, глаза не печалились. Все, пока. Вскоре за Сашей захлопнулась дверь. Вадим остался сидеть на подоконнике, разглядывая врученную ему открытку в виде очень маленького сердца. В голове мелькали вчерашние и сегодняшние воспоминания. Как он покупал валентинку Саше, как долго и нудно пытался ее подписать, как просил какую-то первокурсницу незаметно подложить ее ему за поцелуй, как все время просидел как на иголках и эту маленькую открытку от Сани. Почему-то теперь этот день уже не казался Вадиму таким уж бессмысленным, и праздник 14 февраля раздражал уже не так сильно. Спустя несколько минут Вадим встал с подоконника, взял сумку и вышел из туалета, оставив на подоконнике гору своих открыток. Они были не нужны ему. Безликий блестящий картон в виде человеческих органов. Все, кроме одной. Кроме той, которую он бережно сжимал в руках. Он никому ее не отдаст. Никогда.