Спи сладко, бриллиантовая моя.

- Рубетточка, ягодка, конфетка моя… - сюсюкающие лепетания юноши над самым ухом, преимущественно уменьшительно-ласкательное имя "Рубетточка", приневоливают девушку высказать одно очень убеждающее и дубовое речение: - Катись отсюда к чёртовой бабушке с обвисшими морщинами! Это выражение, с точки зрения Ниари и всех окружающих, в том числе и "зелёных" детей, которые, на первый взгляд ещё совсем ничего не понимают, нисколько и никак не украшает девушку, особенно если она является гением чистой красоты, то есть принцессой. - Ну, кошечка, я тебе враг, что ли? Почему ты сторонишься меня? – сокрушенно шепчет он и прижимается к ней вплотную со спины. На миловидное личико девушки наплывает волна злобы, она надувает щёки, из её невысохших светлых волос, промытых дорогим шампунем, в прямом смысле струится пар, как у кипящего чайника с водой. Она снимает с ноги белый тапочек с розовым пушистым помпончиком и одаривает им сексуальное лицо юноши "доброй" и поучительной оплеухой. Отметина получилась очень даже симпатичная, нехилая и ярко-красная как цвет перезревшей малины. Ниари потирает большое пятно на щеке, но не решается ответить ударом посильнее, так как хорошо знакомый принцип "женщин не бью, сохраняю честь" - не даёт возможности перейти данную черту. Он всю жизнь думал, что принцессы по характеру интеллигентные, добропорядочные, образованные и…романтичные. Хотя, это уже полная неизведанная фигня какая-то – не могут этакие девушки уделять всё своё внимание романтическим мечтаниям. Рубетта, стоя в белом халатике до колен с цветками сакуры, удивляется такой ситуации: как он может лезть с примыканиями к ней, когда ночь гуляет на дворе посреди японской гостиницы, в которой они остановились отдохнуть? Как известно, в это время все обязаны спать, спать и ещё раз спать. А он плюсом, умудряется перед зеркалом ещё надеть наряды, подаренные страстно обожаемой мамулей. Прыгает на одной ноге, приседает, словно боится, что порвутся широкие штаны, приглаживает и прилизывает художественный кавардак на голове в виде длинной чёрной львиной гривы, выкаблучивается перед зеркальцем во весь рост. Так он никогда не балаганил перед девушками, которые были под притягивающим гипнозом в его неугомонных глазах и лапах, и всегда называвшие его по кличке "Принц". Ну конечно, конечно, он ведь волшебник, сын Короля Магии и предсказательницы Моры и к тому же красавчик хоть куда. Вот только мамочка на время снизила до нулевого уровня магические силы Ниари путём заклинания и зуботычины деревянного посоха по головушке. Чуть ли не плакал Принц, когда она совершила такое наказание. Но ничего не поделаешь. С матерью спорить ни в коем случае нельзя, поскольку она всегда выскажется правильно и никогда не сделает ребёнку ничего плохого и неполезного. Притязательная мать, она и на Северном и Южном полюсах притязательная мать. Ниари, надевает пятое одеяние – фиолетовые шаровары, чёрную лёгкую маечку, не соответствующее обычной одежде принца, но прекрасно сочетающееся с южным шоколадным оттенком кожи. Отходит от зеркала, приближается прямо к блондиночке, выполняя на ходу не то соблазнительные танцы профессионального стриптизёра на танцплощадке, не то омерзительные и безлошадные выкрутасы неопытного королевского шута. Девушка, смотря за происходящим, отворачивается, скрестив руки на груди. - Солнышко, посмотри же на меня. Я не привлекателен для тебя? Повернув голову в сторону юноши, она как можно подробнее рассматривает юношу. А что? Он куда приятнее на внешний вид и, кажется, во много раз превышает качества невоспитанного охотника за девичьими сердцами, стоустой молвой и "презренным металлом" по имени Гокудо, который в настоящее время где-то бродит с Джином. Наверное, "исполнитель желаний" и "любитель хорошенького горячительного" затащил пацана в бар и теперь выпивает с ним по стаканчику кислого или сладкого сакэ. Девушка опять злится и пятой точкой чует, что они вернуться в гостиницу как шатающиеся ёжики. От неприятных мыслей её отталкивает обнимающий за талию Принц. - Глупенькая. Я ведь по-настоящему люблю тебя. Пойми, мне не нужны другие девушки. А только ты, – щекой он трётся о её бархатную щёчку, как котёнок, промокший до нитки после проливного дождя и соскучившийся по дорогой хозяюшке. Неожиданно он подхватывает её на руки, относит к футону, обращаясь как с керамической вазой, очень осторожно укладывает на традиционную японскую низкую кровать, накрывает одеялом, а сам отходит на несколько небольших шагов и усаживается на полу в позе лотоса, как в большинстве случаев сидят японцы. За исключением японок, которые сидят, убрав ноги под себя. Ему приходилось много тренироваться сидеть в такой позе, чтобы не оттекали коленки. - И что это значит? К чему такие увивания? Скажи мне. - Ты так и не поняла? Даже такой бабник как я может обихаживаться за одной девушкой. - Это на тебя не похоже. - Всё. На сегодня хватит разговоров. Ложись спать, милая. Ты устала. - Доброй ночи, Ниари. – впервые она называет его имени, а не по кличке, как некоторые глупые девчонки. Она истомлёно засыпает, накрывшись теплее одеялом. - Спи сладко, бриллиантовая моя. Он убирает мокрые пряди волос с её глаз, целует с лаской и умилением в щёку, снова усаживается в японской позиции и любуется ей, в то же время и стережёт, лучше любого другого охранника…