INVERTED SEA/Перевёрнутое море

- Не переживай ты так, - Хоран потрепал меня за плечо, отчего я вздрогнула и отвернулась от пыльного окна автобуса, по которому стекали капли первого июньского дождя. – Мы же все-таки вместе туда едем, и ты не одна. Я покраснела от злости, которая нарастала во мне с каждой секундой, после того, как отец посадил меня в этот автобус. - Найл, если бы я в последний момент не устроила любимому папочке взбучку, тебя бы сейчас не было рядом, и катила бы я в «Song of the Summer» одна одинёшенька, - я снова перевела взгляд на окно, делая вид, что мне безумно интересны грязные разводы, оставляемые дождем. Тянущиеся на протяжении получаса засеянные поля, сменились небольшой еловой рощей, плавно переходящей в сосновый бор, а асфальтированное шоссе уступило место земляной дороге, местами покрытой невысокой травой. Взглянув на небо, я поняла, что хорошей погоды не предвещается, хорошо еще, если автобус не встанет посреди леса, застрявший в грязи. - Сколько еще ехать? – не отрываясь от созерцания сплошь серого неба, спросила я Найла. - Минут сорок, - коротко ответил он, делая в своём айподе музыку погромче, так, что даже я, сквозь шум, издаваемый автобусом, могла услышать слова его любимой песни «John Gold – Vampire’s kiss». Он у меня мальчик сентиментальный. Помню, как-то раз, когда мы в детстве вместе смотрели «Титаник», на меня, наверное, большее впечатление произвели сиськи Уинслет и секс Джека и Розы в машине, чем печальная концовка. С Хораном же все было наоборот. Он рыдал, как сучка. Его мама даже подумала, что я его ударила, так сильно он плакал. Мой отец и мама Найла познакомились, когда мне еще и пяти лет не было. Моя мать умерла при родах и папа воспитывал меня сам, как мог. Папа говорит, что я очень сильно похожа на маму. Те же зелёные глаза и нежная детская улыбка. Те же черты лица и телосложение. Те же каштановые волосы и маленькая родинка над губой. От моей матери у меня остались только фотографии и инкрустированный изумрудами кулон, подарок папы на её день рождения. Я никогда его не снимаю. Это мой талисман. - Твою м…! - выругался Найл, вырывая меня из раздумий. – Сэм, мы застряли! Мои наихудшие опасения подтвердились. Автобус погряз в противной лесной грязи. Черт! - Берём вещи и вылезаем из автобуса! – проревел противный мужской голос из колонки, которая находилась позади нас. От неожиданности я подпрыгнула на сидении. Послышались недовольные возгласы напудренных девиц, которые, по своей глупости, умудрились напялить каблуки, направляясь в летний лагерь в лесу. Умно, ничего не скажешь. - Я два раза повторять не буду, взяли вещи и вылезли из автобуса. Живо! – на этот раз горе-водитель наградил нас честью лицезреть его небритую рожу. - Послушай-ка, водила, - мое терпение, окончательно лопнуло после того, как одна из намалеванных куриц издала дикий визг «Иу! Вы не имеете права!», - ты, то есть, простите великодушно, вы, хотите, чтобы дети тащились по грязи и дождю с огромными сумками в руках? Я не уверена, что вас, уважаемый, похлопают по плечу и наградят дополнительной порцией макарон с сосиской, если вы доставите в лагерь двадцать пять заболевших подростков. - Ты первая, - громила встал и подошел к креслам, где сидели мы с Найлом. - Хорошо, пупсик, будь по-твоему, - я поднялась со своего кресла и протиснулась между Хораном и «шкафом». – Но учти, - я перешла на тихий, но яростный шепот, - когда я голодная и холодная доберусь до этого гребанного лагеря, ты будешь первым, кого я запишу в свой небольшой, но очень правильный список жертв, а с фантазией у меня, мой дорогой, ой как не в порядке. - Иди-иди, - эта скотина, кажется, не обратила никакого внимания на мой всплеск эмоций. Найл встал со своего места и поспешил за мной. Достав огромный желтый чемодан из багажника, я успела тихо поскорбеть, потому что он априори не выживет в этой схватке меня и лесной грязи, ибо тащить шести, а то и семи килограммовую бандуру на себе не представлялось возможным, тем более что пешком до лагеря пилить еще час, не меньше. До ужаса злая и почти уже насквозь промокшая, я напролом двинулась в сторону лагеря. Сзади слышались вопли Найла. Что-то типа «Подожди!» или «Не так быстро, Сэмми!», но я была настолько рассержена, что просто игнорировала сводного брата, тем более что вскоре он меня нагнал и мы, молча, двинулись по направлению к лагерю. По пути я не раз падала в грязь, по этой причине, когда я уже обессиленная, но все еще дико и дико злая настолько, что переплюнула бы любого демона в его изощренных пытках в аду, добралась до лагеря, ничего кроме сарказма наружу не лезло. Хоран остановился рядом со мной, а я с ужасом и практически со слезами смотрела на, когда-то новый, а теперь уже полностью старый, желтый, хотя какой желтый, теперь лишь цвета сегодняшнего неба, чемодан. - Приехали, - попытался разрядить обстановку Найл. - Заткнись, - грубо ответила я. Огромные, витиеватые, словно находящиеся не в лагере, а в доме какого-нибудь богатого помещика, ворота, грозно уходили в небо метра на три, завершаясь железной вывеской, окрашенной в золотую краску. Сбоку в таком же стиле была изображена гитара и микрофон, провод которого обвивался вокруг каждой из букв. «Song of the Summer». - Веселье начинается, - недовольно пропела я, подходя к звонку и с силой нажимая на него. Дождь все так же нещадно лил с небес, хотя какая уже разница.