Ti amo

Алауди вновь и вновь проверял особо ценные бумаги, которые ему с утра вручили под грифом «Секретно», посиживая в пыльном офисе и изредка чихая от столь большой концентрации пыли в одном лишь месте. Строчки уже начали путаться, а глаза слезились от слишком долгого чтения под керосиновой лампой, свет которой был очень тускл, только тогда Алауди все-таки отложил в сторону последнюю папку. Тело ныло и просило отдыха, поэтому стараясь не терять времени, Клауд встал, потянувшись, и вышел из-за большого дубового стола. Через окно бил мягкий лунный свет, на что Алауди легко и устало улыбнулся, на секунду залюбовавшись. Вдруг дверь приоткрылась и тот, кто стремительно зашел следом, заставил Алауди в миг закатить глаза. Оливьеро Каваллоне собственной персоной. В последнее время они встречались крайне часто, особенно, если считать, что Клауд был первоклассным прокурором, а Оливьеро – обычным законопослушным гражданином. Просто Каваллоне, сверкая своей улыбкой, почти каждый день наведывался к нему под конец рабочего дня и, рассказывая глупые истории, сидел напротив, раздражая Алауди. Нет, конечно, Клауд пытался его поначалу выгонять, но настойчивый итальянец каждый раз снова и снова появлялся на пороге его конторки. Поэтому пришлось смириться и просто стараться не обращать внимания, каждый раз спрашивая «Почему?», но не получать на свой вопрос ответа, лишь загадочную улыбку. Но крайне трудно стало мириться с этим в последнее время, потому что Каваллоне, следуя каким-то своим странным принципам, начал проявлять к французу странную привязанность и одаривать теми знаками внимания, какими по обыкновению завлекают в постель наивных девушек всякие жиголо. Алауди наивной девушкой не был, да и связь с мужчиной его как-то не привлекала, поэтому он сначала шугался и ругался на странного итальянца, а потом просто решил не обращать внимания, тот все равно был безобиден. Каваллоне сегодня улыбался ярче, чем обычно, и Клауд, внимательно посмотрев на него, даже чуть расслабился и решил для приличия поздороваться в своей манере: - Опять вы, Дон Каваллоне. Чем на этот раз обязан? - Снова пришел повидать тебя, Клауд, и рассказать о забавном случае с тетушкой Лили, который произошел буквально несколько часов назад… Под приятный и веселый голос Оливьеро, Алауди надел свое любимой пальто, черное и безумно мягкое, обвязал вокруг шеи шарф и вышел на улицу, чувствуя, как выходит за ним следом и Каваллоне. Закрывая дверь, он слушал о том, как тетушка Лили, снова забыла надеть очки и перепутала своего мужа, суховатого старичка с пытливыми глазами, с их собакой, со слухом ведь у бедной старушки тоже были проблемы. Клауд покачал головой, шагая вперед, в безлюдную в такое время улицу, слушая, как Оливьеро сзади смеется, смех его в этот раз не раздражал, а даже успокаивал, придавая сил дойти до дома без особых проблем. Где-то в стороне застучали копыта лошадей, видимо, последние извозчики доставляли своих клиентов по домам, Алауди тоже мог подозвать одного из них, но почему-то делать этого не хотелось, он даже сам еще не понимал почему. А сзади все еще раздавался голос Каваллоне, который рассказывал очередную забавную историю. Возможно, он сам не поняв этого, задремал на ходу, или в какой-то момент его сознание само собой отключилось, но Клауд не заметил, как Оливьеро подобрался к нему очень близко и теперь почти шептал в ухо, обнимая за худые плечи. Горячее дыхание проходило над ухом, чуть задевая кончик, и Алауди почувствовал, как его пробила легкая дрожь, которая после растеклась по всему телу. Он почувствовал, как его щеки чуть налились румянцем от такой возмутительной выходки. Клауд попытался отстраниться, но сильные руки его никуда не пускали от себя, только прижимали еще сильнее. Свет от фонаря упал прямо на лицо Оливьеро, когда Клауд на него посмотрел. Мягкая улыбка и блестящие глаза на красивом лице совсем не сочетались с крепкой хваткой. Алауди вновь попробовал вывернуться. - Ну что же ты делаешь? Разве тебе неприятно, строптивец? - Оливьеро продолжал нашептывать все это на ухо, при этом мягко погладив по плечу. Алауди возмущенно приоткрыл рот, словно рыба, но даже сказать ничего не смог,потому что был слишком ошарашен происходящим.Какой-то Каваллоне посмел к нему подойти настолько близко, вторгнуться в личное пространство, а теперь еще и всякие непристойности говорит. Мужчина резко отодвинул от себя мещающий объект и пошел дальше, стараясь не обращать внимания на непрекращающиеся шаги сзади. Если сначала Клауд чувствовал себя уютно с этим человеком, то теперь он начал его опасаться, и даже когда он оборачивался назад и снова видел фирменную каваллонскую улыбку, легче не становилось. На мосту уже совсем никого не осталось. - Сеньор Каваллоне, впредь так не делайте. - Пришлось спрятать половину лица за шарфом, чтобы Оливьеро не заметил случайно следы его недавнего возбуждения, от которого до сих пор бегали приятные мурашки по телу. Алауди сжал руки в кулаки и тряхнул головой. Не нужно об этом думать. - Почему? - Сильные руки внезапно обхватили его со спины, не давая возможности вынуть замерзшие ладони из карманов и наказать по закону за нападение на государственное лицо. Оливьеро не хотел снова ходить в наручниках, этого ему предостаточно хватило в прошлом. - Это аморально. – Алауди действительно пытался скинуть его руки со своих плеч и достать хотя бы кончиками пальцев до холодного металла, но Каваллоне, заметив шевеление, еще сильнее сжал свои руки. - Но я видел, как ты меня хотел. -Что?! – Француз чуть не задохнулся от возмущения. – Я никого не хотел, сеньор Каваллоне. – В голос добавились нотки металла, хотя бы так Клауд хотел отгородить себя от совершаемых Каваллоне действий. - Я мог бы предложить тебе все, от края земли и до края… - Учеными доказано, что земля имеет шарообразную форму. – Выгнувшись, Алауди пытался уйти от соприкосновения его спины и горячей, даже через одежду, груди Оливьеро. - А как насчет Парижа? Милана? Я бы возил тебя по самым разным странам, ты бы увидел весь мир. – Одной рукой блокируя возможность сопротивления, другой Каваллоне уже пробирался под пальто, медленно расстегивая не нем пуговицы. - Да вы с ума сошли, чертов Каваллоне. Я не давал вам поводов вести так себя со мно… Продолжение фразы превратилось в глухой вздох, когда его резко прижали к мостовым перилам, навалившись телом сзади. И только тогда Клауд ощутил еле уловимый, но все же четкий запах алкоголя. И как он не почувствовал его раньше… - Я тебя так хочу…- Рука беспорядочно шарила по телу. - Каваллоне, ты просто пьян. Отпусти. – Клауд очень старался, чтобы его голос звучал достаточно холодно, но тело реагировало само собой, по венам опять медленно разливалось возбуждение, которое было очень сложно сдержать. Хотелось застонать и поддаться. - Ты впервые за все время назвал меня на ты…Я рад. – Алауди почувствовал, как лицом Каваллоне уткнулся ему в шею, чувствовал, как на каваллонском лице широкая и пьяная расплывается улыбка. А рука уже скользила дальше, и Алауди шикнул, чуть не выругавшись. Губы захватили в плен его ухо, мягко и в то же время жарко целуя его. - Да прекрати же ты. – Клауд начал махать головой в разные стороны, вновь забившись в руках. - Прекращу, но я все равно знаю, что ты этого хочешь…- Руки действительно исчезли, но одной Оливьеро, словно на зло, провел по выступающему бугорку, который был обтянут дорогими брюками. Алауди почувствовал в этом насмешку над ним. А также превосходство, которое он, к своему стыду, признавал. Он старался отдышаться и придать себе хоть немного гордости, быстро застегивая пуговицы на пальто. Вода внизу была покрыта легкой рябью от ночного ветра, и Клауда внезапно начало морозить, захотелось вновь оказаться в теплых руках. Но, обернувшись, он увидел, что Оливьеро и след пропал. Сбежал, гад! Потоптавшись на месте и несколько раз внимательно осмотрев окрестности, Алауди все-таки двинулся с места, зарываясь носом в шарф и пряча руки в карманах. Пальцы сомкнулись на чем-то чужеродном, и француз быстро вытащил на свет то, что совершенно точно не должно было лежать в его кармане. Бумажка. Простая бумажка, на которой каллиграфическим почерком было написано: Я задумываю все-таки сделать это, мой милый Клауд. Мне нужен алкоголь для смелости. Иначе я не смогу… И да, если я все-таки окажусь прав, то жду тебя в Отеле М… в два часа ночи. Все же я твой Оливьеро. Ti amo…