Помни меня

— Ты не разучился мечтать, верно, Престон? Ему снится напарник. Теперь они могут видеться только так. Партридж был мёртв. Ему выстрелили в горло. Престон убил его. Но с тех пор Эррол живёт по другую сторону сознания Джона — в царстве Морфея. В ночь после убийства Престону приснился труп Партриджа: безжизненный кусок мяса, обтянутый синюшной кожей. Биологический мусор, ожидающий своей очереди на кремацию. Когда Джон очнулся, его трясло как в лихорадке. Эмоции. Их было слишком много. Когда они с Эрролом встретились в следующий раз, он ждал Джона в комнате без дверей и окон, привалившись плечом к белоснежной стене. В чёрной униформе Партридж казался тёмным пятном на фоне всей этой ослепительно яркой белизны. Престон посмотрел в глаза напарника — изумрудно-зелёные, невероятно живые — и почувствовал, как горло сжалось от нахлынувшей тоски. Но кроме этого чувства было что-то ещё — он не мог понять, что именно. Джон попытался заговорить с Эрролом, но ничего не вышло. Здесь не существовало слов или звуков. Партридж покачал головой и исчез. В третьем сне Престон с напарником бродили по убежищу Мэри. Всё вокруг было оранжевым и красным — цвета, названия которых давным-давно позабыты. Эррол стоял в центре комнаты. На нём были чёрные джинсы и зелёный свитер, хорошо сочетающийся с цветом глаз. Он улыбнулся Джону. Неуверенно, как в тумане, Престон подошел к нему и аккуратно дотронулся кончиками пальцев до того места на шее, где должна была зиять огнестрельная рана. — Мне жаль, — проговорил Джон сквозь подступившие к горлу слёзы. — Мне так жаль… Это была не сухая формальность, не просто слова, которые принято говорить в подобных случаях. Сожаление — вот что кололо сердце Престона тупой иглой, вместе с осознанием того, что уже ничего не исправить. Уголки губ Партриджа дрогнули в улыбке. Шагнув к Джону, он обнял его, поцеловал в губы, — Престон ответил со всей страстью, с какой только мог. Тепло чужого тела убаюкивало, пьянило — Джон почти забыл, каково это. — Помни меня, — разорвав поцелуй, шепнул Эррол ему на ухо. То же самое Престону сказала его жена перед казнью. Он прикрыл глаза, чувствуя, как Партридж целует его в висок. А затем проснулся в своей холодной, бесцветной спальне. Тех двоих, кого он любил больше всего на свете, уже не было в живых. Но Джон не забудет их. Никогда. Ради этого стоит сражаться.