Часть 1
27 ноября 2013 г. в 10:56
- Как он?
- Без изменений.
- Черт... - Владислав отвернулся, двинул по стене кулаком.
- Возможно, вы слишком торопитесь, господин Малиновский. Все-таки у него была серьезная черепно-мозговая травма, вообще чудо, что он выжил. А вы желаете, чтобы память вернулась вот так сразу, на второй день, как он очнулся? Это вряд ли.
- Когда к нему можно будет прийти?
Врач задумчиво полистал историю болезни, пожевал губами.
- Завтра. Но не дольше, чем на пять минут.
- Что ему можно принести? - сразу обрадовался Владислав.
- Минеральной воды без газа, больше ничего не нужно. До завтра, господин Малиновский, - доктор Ивинцев посмотрел на него над очками, чем-то похожий на недовольного енота.
Владислав кивнул и вышел. Внутри бушевала злость. Андрей лежит в земле, а единственная нить к разгадке тайны его гибели лежит в палате. И делает вид, что ничегошеньки не помнит. Блядская блондинка! Владислав не сомневался, что Николенька, как звал своего любовника Андрей, а вернее, Николай Надеждин все прекрасно помнит. Но по каким-то причинам разыгрывает из себя амнезийного.
- Сучка малолетняя…
«Малолетней сучке» было не так уж и мало - двадцать лет. Мальчик учился в престижном ВУЗе, на факультете журналистики, был хорош собой, если выражаться словами Андрея, который наедине с Владиславом в выражениях не стеснялся, то Николенька был «сладкой блондинистой шлюшкой, у которой одна извилина, и та пониже пояса. И вообще, существо с разумом, не замутненным интеллектом». Владислав терпеть не мог таких. Но приходилось мило улыбаться сейчас. Впрочем, нет, пока еще не приходилось. Вот завтра придется. Ну, ничего, он сумеет вывести эту «сиротку казанскую» на чистую воду. И не таких раскалывали.
Назавтра его обрядили в хрустящий белоснежный халат, проводили в чистую, светлую палату, между прочим, люкс, которую гарантировала оплаченная еще Андреем страховка. Николеньку Владислав помнил - чем-то парень смахивал на Мерилин Монро, может, прической, блядоватым выражением на полных губах. Сейчас он с трудом мог узнать в спеленатом бинтами, как мумия, существе ту куколку.
- Привет, малыш, - Владислав улыбнулся так искренне, как только мог.
Дрогнули темные, как подкрашенные тушью, ресницы. Всегда было интересно: они у него свои такие темные, или в самом деле красит? Потому что волосы у него были безупречно-блондинистые, даже, скорее, платиновые. Оказывается, ресницы и брови у Николеньки были темными от природы, Владислав сомневался, что ему кто-то из обслуживающего персонала согласился их накрасить. А глаза у сучонка красивые, темно-голубые. И сейчас они были растерянные и чуточку недовольные, что ли?
- Привет... А вы кто?
- А ты меня совсем не помнишь, малыш? Я Владислав, твой бойфренд.
Учитывая их отношения, сейчас блондинка должна была взлететь. Но парень только хмурился, внимательно смотрел.
- Правда? - и слегка кривил губы в жалкой какой-то улыбке: - Я не помню, извини.
- Ничего страшного, не напрягайся, вспомнишь потом. Я тебе минералки принес, - Владислав выставил из пакета бутылку с водой.
- О, спасибо, - Николенька явно обрадовался. - Налей, пожалуйста. А то мне после капельниц очень пить хочется.
Владислав налил, выпоил воду парню. Было так странно не видеть привычного манерного кривляния. Этот Николай Надеждин вел себя очень и очень просто, слова не растягивал, губы не надувал. Глазками не стрелял. Просто внимательно смотрел, не отрываясь, временами щурился. Владислав знал такой прищур - он появляется, если у человека сильно болит голова.
- Расслабься. Я подойду ближе, не напрягай зрение.
- Когда меня выпишут? - парень прикрыл глаза, напряженные плечи немного расслабились, руки, стискивавшие край одеяла, тоже.
- Врач пока ничего не говорит.
- Ясно. А... где я живу? - и быстрый взгляд из-под ресниц.
- Со мной, малыш. В другом городе.
- А что я делаю здесь? - парень чуть заметно поморщился, поднимая свободную от бинтов руку и трогая перевязанную голову.
- Ты попал в автокатастрофу. Поспи, малыш.
- Послушай... - Николенька снова поморщился, посмотрел на Малиновского настороженно-серьезно. - Я не помню, наверное, мне нравилось, когда ты меня так звал. Только... можно - не «малыш»? Отдает бульварными романами...
- Хорошо. Как скажешь, Ник.
- Спасибо, - и парень улыбнулся успокоенно.
Через пять минут Малиновского из палаты выгнал врач, утверждающий, что пациенту нужен отдых. Владислав задумчиво похмыкал. Паршивец притворяется или впрямь не помнит? Если притворяется, то очень уж талантливо. Владислав решил отвезти парня в другой город. Чтоб ничего не напоминало. И не мешало.
Выписали Николая только через три недели, и то - под личную ответственность Малиновского.
- Нам будет хорошо вместе, вот увидишь.
Парень растерянно улыбался, не зная, что сказать. От роскошных платиновых кудрей, которым завидовали все девушки в его группе, остались... да ничего не осталось - перед операцией сбрили половину, вторую он сам попросил сбрить, когда сняли повязки. Теперь аккуратные швы на виске и затылке прикрывал только светлый коротенький ежик. Практически, не прикрывал даже.
- Поехали, Ник, - Малиновский кивнул ему на машину.
Парень прикусил губу, но в салон забрался. Пристегнулся, вцепился в ремень безопасности.
- Я веду аккуратно. Сорок километров, не больше.
- А тот мужчина, с которым я ехал - он кто? - спросил настороженно.
- Мой друг. Забрал тебя из дома...
- Зачем? Может, ты мне расскажешь все с начала? Как мы познакомились, где? А то я себя чувствую, как посреди минного поля - как попал, не помню, куда идти, не знаю.
- Мы встретились на фотовыставке. Ты восхищался пейзажами. Так и познакомились.
- А ты фотограф? - в глазах мелькнуло что-то непонятное, словно Ник пытался соотнести себя и выставку, да еще и восхищение пейзажами.
- Нет, я владелец охранного агентства. А фотограф - мой погибший друг.
- М-м-м... ясно. А кто я?
- А ты студент. Факультет журналистики. Третий курс.
Ник тяжело вздохнул.
- Охренеть... И как теперь я учиться буду? Если даже имя мне врач сказал, а сам я ни шиша не помню?
- Все вспомнишь... Наверное, - Владислав вел аккуратно и медленно.
- Очень на это надеюсь.
Парень полез в сумку, выданную ему при выписке, достал свой паспорт, принялся разглядывать так, будто тот, кто был запечатлен на фотографии в нем, сейчас должен был ему рассказать обо всех двадцати годах его прошлой жизни.
- Не напрягайся, солнце, голова разболится.
- Знаешь, очень сложно не напрягаться, ничего о себе не помня, - Ник спрятал паспорт, вздохнул. - Куда мы едем?
- Ко мне на квартиру. Там твои вещи.
Владислав смотрел на дорогу, не на соседа. Ник замолчал, откинул голову назад, устало прикрыв глаза. Раньше за «блондинкой» не водилось такого, чтоб он молчал дольше пяти минут.
- Что хочешь на ужин? - Владислав свернул на дорогу к городу.
- Не знаю. Только не рыбу.
- Хорошо. Закажем пиццу, ты не против?
- Н-нет... не знаю. Что захочешь, - Ник пожал плечами.
Доехали в молчании. Владислав въехал во двор, припарковался.
- Идем, Ник.
Парень взял свою сумку, выбрался из машины.
- Веди, - нервно улыбнулся, оглядываясь.
Эту квартиру Владислав приобрел четыре года назад, когда думал, что его все достало, и пора сваливать. Но до сегодняшнего дня ей практически не пользовался. Перетащить сюда вещи Ника было делом не слишком долгим. Дольше было сделать так, чтобы казалось, что они уже два года живут вместе. Именно столько длились отношения Николеньки и Андрея. Причем, друг приволок к себе «блондинку» практически сразу после знакомства. И Владислав не слишком хорошо понимал, чем таким его зацепил этот…
- Если что-то надо переделать, только скажи.
- Мы, правда, здесь жили вместе? - парень прошелся по квартире, рассматривая обстановку, словно зашел на минутку в гости. Одна из комнат напоминала гостиную Барби, розовая, гламурная.
- Твоя спальня.
- Ты шутишь? - Ник сощурился, прижал пальцы к виску. - Да у меня мозг из ушей потечет через пять минут в ней.
По стенам висели фотографии, фотошоп, конечно. Ник в своем обычном виде и Владислав.
- Клубы, тусовки... Ты жил ими.
Парень разглядывал их, кривил губы в недоверчивой улыбке.
- Странно...
- Что странного?
- Я странно выгляжу тут, - он мотнул головой на самое большое фото. Блондинистый парень на котором смеялся, запрокинув голову на плечо слишком серьезно выглядевшему Владиславу, блестел пьяными глазами.
- А, это. Ты налакался тогда по самое не балуйся.
Было в фото еще что-то странное. И Ник не мог понять, что именно. Так что он просто махнул рукой, решив, что еще не отошел от последствий аварии.
- Ты сказал - это моя спальня. Мы разве не спим вместе?
- Меня выворачивает от розового.
- А мне это нравилось? - Ник еще раз обежал глазами комнату, передернулся. - Наверное, травма что-то в мозгах сдвинула, не могу представить себя в этом... торте.
- Сменим, если ты хочешь, - пожал плечами Владислав.
- Спасибо, - парень кивнул, подошел, настороженный, готовый отпрянуть в любой момент, невесомо прикоснулся слегка шершавыми губами к его рту. Владислав мазнул губами по губам, отошел.
- Обустраивайся.
Ник бросил на него короткий удивленный взгляд, но ничего не сказал. Он терялся и не знал, как себя вести с этим человеком, в котором сейчас для него заключалась вся связь с реальностью. Он сел на кровать, вытряхнул из сумки все вещи, принялся их разбирать, надеясь, что хоть капля понимания или хоть какое-то воспоминание забрезжит. Паспорт, портмоне с какой-то мелкой наличностью и парой кредиток, студенческий, зачетка, ключи... Блеск для губ? Зеркальце в какой-то слишком девчачьей оправе, вычурной, в стразах. Хотя, если такая комната, то чего удивляться зеркалу?
- Вещи в шкафу. Разбирай.
Ник открыл шкаф-купе, поймал какую-то вывалившуюся с переполненных полок тряпочку, моргнул, разглядывая расшитую пайетками сетчатую маечку.
- Слав, можно тебя попросить? Принеси пару пакетов.
Владислав притащил требуемое, не понимая, зачем. На полу у шкафа росла горка вещей, в основном - тусовочных и клубных шмоток, которые так обожал Николенька. Этот - Ник - безжалостно сгреб все в один пакет, запихал остатки в другой. Полки в шкафу освободились более чем наполовину.
- Куда бы это деть?
- В кладовку запихни. Завтра сгоняем по магазинам.
- Зачем? Мне вполне хватит того, что осталось, - Ник с сомнением рассматривал вытянутый из кома нижнего белья чулок. - Слав? Я что, в самом деле ЭТО надевал?
- Конечно. И еще радовался своей красоте. Ноги у тебя ничего, конечно, но смотрелся блядски.
- Тебе это не нравилось?
- Ты вешался на всех подряд. Да, не нравилось, - Владислав фыркнул, дернул плечом.
Ник сумрачно посмотрел на него, нахмурился.
- Извини.
- Надеюсь, этого больше не повторится.
Блондин промолчал, сосредоточенно перебирая теперь белье.
- Похоже, нам придется все-таки сходить в магазин. Не знаю, как я это носил, но сейчас что-то не тянет даже пробовать, - Ник закинул в пакет последние вызывающе-алые стринги и еще один чулок, оценил одинокие боксеры на полке и прикусил губу.
- Ладно. Идем сразу. Куплю тебе все необходимое, - Владислав парня даже немного пожалел.
- Давай, - обрадовался Ник.
Портмоне с кредитками он захватил с собой. Правда, потом хмыкнул:
- Наверное, карты придется восстанавливать, я же не помню ни единого пин-кода.
- Я знаю.
Кредитки принадлежали Андрею. Владислав знал коды, мониторил.
- Хорошо, - Ник улыбнулся. - Идем?
Владислав кивнул и повез его в магазин.
- Выбирать сам будешь.
- Конечно.
В магазине парень как-то растерялся, завертел головой, разглядывая почему-то оказавшуюся перед глазами витрину с косметикой. От яркой подсветки заслезились глаза, голову повело, он прикрыл глаза ладонью, покачнулся. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль о том, что блеск для губ кончился, а нужного - нежно розового - на стенде нет.
Влад подпер его плечом.
- Все нормально?
- Не очень. Помоги до белья добраться, здесь слишком пестро...
Собственные выбрыки подсознания испугали - возвращаться в образ «гламурной блондинки» Николаю не хотелось категорически. Сама мысль об этом вызывала омерзение.
Влад довел его до отдела с нижним бельем, усадил у стены, в полумраке и прохладе.
- Сейчас посидишь и выберешь.
Девушка-консультант, видимо, обученная, как следует, не лезла. Ник проморгался, от головокружения уже не тошнило, и он рискнул осмотреться. Глаза тотчас нашли отдел эротического белья. Пришлось сделать над собой усилие, встать, подойти к витрине с обычными, хоть и фирменными, трусами. Ник подумал и выбрал десяток боксеров и плавок неброских расцветок.
Владиславу этот парень даже почти начинал нравиться. Такого Николая он терпеть был согласен. И даже жить с ним какое-то время.
- Слав, а тут отдел хозтоваров есть?
- Должен быть, а что ты купить хочешь?
- Краску и колер. И валик. В комнате же обои под краску, так? Перекрашу стены. В... м-м-м... бежевый, - Ник припомнил цвет шкафа и кивнул: - Да, бежевый, чтоб с мебелью сочеталось.
- Ну, перекрасим... Не сегодня, ладно? А то голова разболится от запахов.
- Ладно, я посплю в розовом кошмаре, - пожал плечами парень, приглядываясь к своему спутнику.
- Поспишь у меня в комнате, там спокойно, - Владислав выглядел... как обычно, отрешенно и невозмутимо. Это даже казалось правильным - если он вел себя так всегда, у того Ника из прошлого, которого звали «малыш», были все основания вешаться на чужие шеи. Потому что Нику хотелось тактильного контакта, а Владислав держал его на расстоянии. Уже в машине парень пробормотал, глядя строго перед собой:
- Ты извини, что спрашиваю... ты би? Или вообще натурал, да?
- Нет, не натурал, - Владислав сосредоточенно вел.
Ник промолчал, не зная, как сформулировать то, что вертелось у него на краю подсознания. Там с завидной периодичностью вспыхивала красная лампочка: «Опасность! Чужая территория!» Он не понимал, почему.
- Так, это у нас самый лучший магазин одежды, пойдем? Пару футболок тебе прикупим, свитеров там, джинсов.
- Хорошо. Выбери сам, что захочешь, - кивнул Ник. Собственному выбору он не доверял, после того, что было с бельем.
Владислав предпочитал темно-синюю и серую гамму, потому выбор оказался быстрым. И точным. Ник послушно примерил выбранное, кивнул - ему понравилось. Сейчас он больше походил на человека, чем на избалованную комнатную собачку Барби.
- Возвращаемся. Посмотрим, что у нас с ужином.
- Ты говорил, что закажешь пиццу. Передумал?
- Нет, как раз и посмотрим, что именно заказать, - пояснил Владислав. - А тебе понравились вещи, которые я выбрал?
- Да, они очень... элегантные. И мне подходят. Почему ты... как это сказать... не пытался повлиять на мой выбор раньше? - Ник покосился на него.
- Я пытался, но ты не слушал. К тому же... Это ведь был твой выбор.
- Начинаю думать, что амнезия может быть полезна, - тихо пробормотал парень, отвернувшись к окну.
- Несомненно. Ты перестал быть... барби. Мне это очень нравится.
Ник прикусил губу, спрашивать, почему тогда Владислав два года терпел рядом с собой «барби» было, наверное, не лучшей идеей. Иногда лучше не знать мотивы поступков другого человека.
- Так, все, день закончился практически. Как ты? Голова не болит? - Владислав коснулся его щеки ладонью.
- Немного. Выпью пару таблеток - пройдет, - Ник потянулся к нему, пытаясь продлить мгновение ласки. Владислав руку не убирал еще минуту. Потом кивнул:
- Идем домой.
Дома Ник аккуратно разложил и развесил вещи, чем снова удивил Владислава: за Николенькой подобного не водилось. Сколько он ни приходил к Андрею домой, вещи блондина вечно валялись где попало. Наверное, это он такой был настоящий... Только зачем вообще играл такую блондинку?
- С чем пиццу будешь?
Ник озадачился, заглянул в кухню, осторожно ероша волосы на макушке.
- Н-не знаю. А ты?
- С грибами, наверное, она вкусная
- Ну, тогда и мне такую же.
Он подошел, сел на кухонный уголок рядом с Владиславом, прислонился к нему плечом. В больнице, когда прошла первая истерика от осознания, что он ничего не помнит о себе, было так страшно иногда. Казалось, что Владислав однажды махнет рукой и не придет больше.
- Хорошо, сейчас закажу две, - Владислав бросил пару фраз в телефонную трубку и отключился. - Привезут через час.
- Отлично. Слав, расскажи еще что-нибудь обо мне... о нас?
О Николае Владислав рассказать мог. И рассказывал, что знал сам и что узнал от Андрея. О загадочных «нас» он молчал. Ник, наверное, не зря учился на факультете журналистики, это замалчивание он поймал довольно быстро. Но настаивать не стал, просто сделал еще одну мысленную заметку.
- А родственники у меня есть? Родители, братья-сестры?
- Нет, по крайней мере, мне о них неизвестно.
- Хм-м-м, сирота, значит, казанская. Нужно будет поднять документы в деканате, там же должна быть такая инфа, - блондин снова провел рукой по коротенькому светлому ежику на макушке.
- Поднимем ближе к сентябрю, - Владислав обнял его за плечи.
- А сейчас какой месяц? Я в больнице потерял счет дням... - Ник доверчиво прильнул, прижался к его груди.
- Июль, середина, - его быстро чмокнули в макушку.
- Ну вот, половина лета насмарку...
- Зато вторая половина... В общем, как раз, освоишься, вспомнишь.
- Надеюсь. Я очень хочу вспомнить, - тихо сказал Ник, приподнимая голову и трогая губами его шею.
Владислав не протестовал против того, что мальчишка лезет к нему. Приятно, да и легенду надо поддерживать. Правда, дальше поцелуев дело не зашло, курьер привез пиццу, а после еды и выпитых таблеток Ник осоловел настолько, что клевал носом прямо за столом, смешно вскидываясь и уверяя, что не спит и сейчас встанет. Владислав, не слушая его уверений, оттащил парня спать. В свою комнату. Самому ему было на все стразы и цвет стен наплевать, так что он без тени сомнения завалился на розовую кровать, пахнущую карамелью.
Вспоминать, каких трудов стоило уговорить дизайнера на это убожество, было забавно. Тот округлял глаза, изумляясь, что такие «девушки» и в самом деле существуют. В итоге сдался и состряпал «спаленку барби-принцессы» в самом пошлейшем восприятии этих слов. Интересно, а если бы Николенька и в самом деле обрадовался этому, на сколько бы у Владислава хватило сил играть его бойфренда?
Но долго париться Владислав не стал. Не обрадовался, вот и славно. Главное, узнать, с кем встречался в тот день Андрей, какого хрена сел пьяным за руль. И почему машина влетела в отбойник на всем ходу так красиво и без напряга. То, что машина была исправна на все сто, он был уверен - все, что от нее осталось, его парни перебрали десять раз. Ни поврежденных тормозов, ни других подобных проблем. Андрей сам направил машину в ограждение. Камеры на трассе, фиксирующие нарушения скорости, он потом тоже отсмотрел. До сто сорокового километра Андрей был пристегнут. Но уже во время столкновения ремень безопасности болтался, незакрепленный. Почему он решил разбиться вместе с блондином?
Владислав резко перевернулся на другой бок, сон не шел. Самое интересное - это следы легкого снотворного в крови Ника. То есть, парень во время пути дремал, скорее всего, потому и остался жив, хоть и пострадал - расслабленное тело самортизировали ремни и подушки безопасности лучше, чем напряженное. Зачем ему добавили снотворное? Чтобы не среагировал и не попытался вывернуть руль, видя, куда направляет машину любовник?
- Свихнуться недолго, - решил Малиновский. Он встал и направился за своим ноутбуком. Ник в его широкой кровати просто терялся - хрупкий, маленький, а сейчас вообще свернулся калачиком и тихо сопел, как спящий щенок. Владислав укрыл его, взял со стола ноут. Раз уж не шел сон, он хотел еще раз просмотреть все найденные связи между Андреем Рижским и Николаем Надеждиным. Владислав открыл запароленную папку «Николенька» и принялся просматривать информацию. Мать - Надеждина Инна Сергеевна, инженер производства шпалопропиточного цеха, убиться о стену! Отец - отсутствует, сбежал до рождения сына. Родился-учился, и учился на отлично, надо же. Типичный «ботаник», фото из школьного альбома: аккуратная стрижечка, очки, близорукий взгляд, немного растерянный. Девятый класс, а от будущей гламурной сучечки в мальчишке нет ничего. Кроме пухлых, блядски красивых губ. Ясней все равно ничего не становилось. Почему. Как. Кто.
Владислав направился на кухню, делать себе чай. Под него думается лучше. Принес себе огромную кружку черного, без сахара, придвинул ближе пепельницу и открыл окно. Прикурил, листая досье дальше. Одиннадцатый класс, золотая медаль, сданный на «отлично» ЕГЭ. Приезд в Москву, поступление не куда-то там - в МИТРО! И причем, поступление самостоятельное. «Так не бывает, парни что-то налажали в сборе инфы», - подумал Владислав.
За окном плыла ночь. Июльская жаркая ночь, которая не приносила прохлады и туманила разум предгрозовой духотой. Владислав раздраженно захлопнул ноут, все равно мозги отказывались работать.
- Слав? Ты чего не спишь? - в дверях маячила призраком тонкая фигурка, сонный голос чуть хрипел.
- Не спится. А ты чего вскочил?
- Душно, голова болит, - парень сунулся к окну, вздохнул: - и на улице духота, дышать нечем.
- Прими холодный душ, станет легче.
Сам Владислав именно так и собирался сделать.
- Ага, - Ник зевнул и направился в ванную, слегка покачиваясь. Зашумела вода, слишком громко - дверь парень не закрыл, видимо, не счел нужным. Владислав не отказал себе в том, чтобы потаращиться на него. Они ж вроде, пара. Хотя он искренне не понимал, на что купился Андрей? Тощая мальчишечья фигурка, выступающие на спине позвонки и лопатки, правда, руки и задница красивые, и ноги вполне ничего, если отбросить предвзятое отношение. Владислав встречал куда более красивых парней. И не сомневался, что Андрей тоже.
Ник не тянул на звание «модели» - слишком маленького роста. Значит, не красотой и не престижностью брал. Так чем? Владислав за размышлениями не заметил, что шум воды уже стих.
- Слав? - парень смотрел на него, близоруко моргая. Не прикрывался, медленно проводил ладонями по груди, сгоняя капли воды.
- Ну что, омыл свое бренное тело?
Владислав снова осмотрел его. Нет, не красота была причиной...
- Омыл. Ты мне полотенце не подашь? Неохота воды на коврик налить.
Владислав снял полотенце с крючка, шагнул к Нику, завернул того в мягкую ткань.
- Спасибо, - Ник потянулся к нему, неуверенно, словно спрашивая разрешения. Владислав разрешил, поцеловал горячо. Но из ванной после этого выставил.
Ник постоял, глядя на щелкнувшую задвижкой дверь. Он совсем уже ничего не понимал. Не сходились концы с концами. Отношение Владислава к нему ничуть не походило на отношение к любимому человеку, которому прощают даже совершенно дикие выходки.
Владислав принял душ, с трудом отрешившись от всех мыслей о работе. Он в отпуске. Когда он вышел, Ник уже снова спал, раскинувшись на постели морской звездой. Над городом сверкало, ворчал гром. Потом полыхнуло так, словно зажглось солнце прямо над домом, и громыхнуло тут же. Стекла затряслись, Ник подскочил, садясь на постели и прижимая к груди подушку.
- Спи, это просто гроза, ничего страшного, - Владислав сидел на краю постели.
- Я их боюсь, - блондин передернул плечами, - с детства.
Он лег, снова сворачиваясь в клубок, накрыл голову подушкой.
- Я посижу рядом, можешь не бояться, - Владислав положил ладонь ему на спину.
Гроза согнала сонную муть, и еще один кусочек паззла открылся. Ник лежал, слушая приглушенные подушкой раскаты грома, и думал. О том, кто этот мужчина рядом, и зачем ему нужно изображать из себя любовника Николая. Потому что, если они вместе уже два года, не может такого быть, чтобы он не знал, что Ник боится гроз. Дырявая, как решето, память подсказывала, что разговор об этом у него был. Только не давала увидеть лицо того, с кем он тогда говорил.
Владислав ладонь не убирал, грел спину Нику, лениво перебирал пальцами по позвоночнику. Ник передернулся. Пальцы Владислава раз за разом пробегали по тонкой отметине шрама рядом с одним из позвонков, и это было неприятно. Еще один кусочек: любовник должен был знать, что он не любит, когда так делают. Этот человек не знал. Когда хотят позлить, так не трогают.
Ладонь убралась.
- Спи. Гроза заканчивается.
Уснул Ник только когда греметь и в самом деле перестало. Убрал подушку от лица, вдохнул посвежевший воздух и провалился в сон, как в омут.
«- Ты что? Совсем дурак, что ли? Я тебе что, собственность - на меня играть? - почему так тяжело ворочается язык? И глаза слипаются...
- Да ладно, Николенька, от тебя не убудет. Раздвинешь ножки разок-другой… десяток, впервой, что ли? А я постараюсь тебя отыграть.
- Су-у-у-ука-а-а... - держать голову прямо нет сил, сон наплывает вязким киселем. Его поднимают, куда-то тащат, трясет...»
- Ник? Ник, проснись... Что с тобой? Открой глаза.
Вынырнуть из кошмара было трудно, но он справился, разлепил склеенные слезами ресницы.
- Не хочу, нет! - и проснулся, судорожно дыша и пытаясь нашарить очки. Тумбочки под рукой не оказалось. А движение-то было привычным, заученным телом до автоматизма.
- Тихо, тихо, все в порядке, - Владислав гладил его по плечам. - Тихо.
Ник рванулся, вскочил, выставляя перед собой руки.
- Кто ты? Кто ты на самом деле?
- Успокойся, - Владислав включил ночник, - выдохни.
Блондин подслеповато заморгал, прикрывая глаза рукой, и в самом деле постарался успокоить дыхание. Паниковать раньше надо было, сейчас-то чего? Если Владиславу от него что-то нужно, так он это все равно получит - Николай в его полной власти, в незнакомом городе, в его квартире, без денег, без понятия о том, кто он.
- Тебе стало лучше? Умыться? Чаю?
- Кофе. И умыться, да, - Ник по стеночке добрался до двери, от резких движений его качало, к горлу подкатывала тошнота. До туалета он все-таки успел дойти, потом опирался дрожащими от слабости руками на обод унитаза и пытался не выплюнуть внутренности.
Владислав кофе сварил, решив не травить слабый организм суррогатным пойлом. И заглянул к Нику.
- Вызвать врача?
- Не надо. Меня предупреждали, что так может быть. В сумке таблетки есть, я не выкладывал, принеси, пожалуйста, - Ник пытался выполоскать изо рта мерзостный привкус.
Влад притащил ему всю сумку сразу:
- Ищи.
Парень нашел баночку с таблетками, закинул в рот сразу пару, запил прямо из-под крана. И посмотрел на Владислава.
- Ну, что, будем говорить?
- Сперва приди в себя.
- Я в норме. По крайней мере, соображаю, - криво усмехнулся блондин.
- Отлично, - Владислав пожал плечами. - Спрашивай.
Ник выбрался на кухню, сел в угол, прислонившись к стенке. Подумал.
- Вопрос первый: кто ты такой на самом деле?
- Владислав Малиновский. Я на самом деле он.
- Отлично, Владислав Малиновский. Тогда второй вопрос: какое отношение ты имеешь ко мне?
- У меня был друг... Боевой товарищ... Он погиб, странно и нелепо. А его ручная блядь выжила. И я хочу знать, что случилось в тот день.
- Очаровательно. Как явствует из твоей речи, ручная блядь - это я. Замечательно, - Ника снова затошнило, он сглотнул, отпил глоток кофе, перебивая кислый привкус во рту. - Зачем тогда этот балаган с фотографиями, называться моим бойфрендом... слово-то какое, зашибись...
- Сперва я думал, что ты притворяешься потерявшим память. Мы настолько не ладили, что я ожидал, что ты взовьешься.
- Зачем бы это мне было нужно? - удивился Ник.
- Понятия не имею, - Владислав закурил.
- О-ча-ро-ва-тель-но, - медленно процедил блондин. - Мы с тобой не ладили, но ради информации ты готов был со мной даже спать. И кто здесь... а, к черту. Ничем обрадовать не могу: я очень смутно припоминаю некоторые события, но и то, как в тумане.
- Значит, будешь припоминать, пока не вспомнишь, - отрезал Владислав. - А спать я с тобой не собирался. Брезгую вещами общественного пользования.
- Я не вещь, - Ник вскинулся, зло сверкнул глазами. - Тем более, не блядь.
- Да ты что? - неприкрыто изумился Владислав. - А то, что ты как-то за неделю сменил семерых мужиков... Ах да, это же называется свобода нравов и сексуальная раскрепощенность.
- Ты сейчас можешь сказать все, что захочется, - пожал плечами успокоившийся парень. - Бездоказательно и голословно навешать на меня всех собак. Мне не важно, вперед, пока я живу на твоем иждивении - хоть горшком назови, только в печь не суй.
Владислав хмыкнул, развернул к нему ноут:
- Читай.
- Очень смешно. Очки ты мне тоже дашь? Или мне носом в экран уткнуться?
- До сего момента ты прекрасно видел все и без них. Но поищу.
- Я ориентируюсь на звук, ну и общие очертания предметов вижу. Если ты даже этого не знал, то вообще удивительно, как ты собирался дурачить меня, разыгрывая любовника? - Ник хмыкнул и придвинул ноут вплотную, и в самом деле сильно щуря глаза и почти утыкаясь в экран носом. Правда, минут через пять отодвинулся, потер виски.
- Это издевательство, голова болеть начинает сразу.
- Ладно. Пойдем... Поищем тебе очки.
А Ник задумался: он ведь еще вчера и в самом деле видел лучше. По крайней мере, фото на стенах рассматривал, хоть и напрягая зрение, и без деталей, но видел не размытыми контурами, как сейчас.
«Не-не-не, не паниковать. Это временное ухудшение, потом все придет в норму...» - уговорить себя оказалось неожиданно трудно, и разжать стиснувшиеся на кромке стола пальцы - тоже.
- Да, пожалуйста, - тихо и очень ровно произнес блондин, поднимаясь.
- Здесь есть круглосуточная оптика. Надеюсь, подберут что-то приличное быстро.
Девушка-дежурная обслуживала медленно, ежилась от прохлады - кондиционер работал вовсю.
- У нас сейчас нет таких стекол, молодой человек, - она посмотрела на результаты осмотра Ника, пожала плечами. - Максимум, что я могу предложить - это -5, а вам надо, во-первых, разные, во-вторых, -7 и -6,25.
- Хоть что-то, чтобы он видел, можете предложить?
Девушка раздраженно поежилась:
- Я же сказала, только очки на -5. Но это очень вредно, вы что, не понимаете?
- Нет, Я не понимаю, - Владислав ожег ее взглядом.
- Давайте на пятерку, мне без разницы, - Ник протянул ей карту, - только побыстрее, пожалуйста.
Девушка фыркнула, но очки продала.
- Утром мне нужно будет попасть к доктору Ивинцеву, - Ник надел очки, поморщился: все равно все предметы расплывались, хотя вблизи было видно получше, чем без очков.
- Хорошо, - согласился Владислав. - Отвезу. Но очки ты не носил.
- Я носил линзы. И зрение у меня было гораздо лучше, чем сейчас. Я... - блондин растянул губы в неживой улыбке, только чтобы скрыть, как они дрожат. - Я слепну.
- Ты страдаешь идиотизмом, - отозвался Владислав. - Пара операций - и будешь иметь орлиное зрение.
- Да? И кто будет платить мне за операции? - ядовито фыркнул парень. - Страховка не покроет, явно. Ты? Не смеши меня, тебе оно ни к чему, оплачивать коррекцию зрения «предмету общественного пользования».
- У тебя хорошая страховка. Как у ювелирного салона.
- С чего бы вдруг? Неужели у меня золотая задница? - в голосе Ника проскальзывали звенящие нотки. - Объясни мне, твой... друг что, был не против делить меня с кем-то? Или ему нравились вещи бэ у?
- Понятия не имею. Он однажды попросил меня не вмешиваться... Я выполнил его просьбу. Теперь мне интересно, что случилось в тот день. Когда вспомнишь и расскажешь - будешь свободен.
- А вообще, да, - кивнул Ник, словно не услышал. - Ему нравилось. Только не делить меня - одалживать в пользование. Как... телефон, на раз поговорить. Только телефон ему было бы жалко.
Зацепившись за сон, спираль отрывочных воспоминаний начала раскручиваться, подсовывая Нику видения, одно гаже другого.
«- Мне нужен контакт во-о-он с тем папиком, Николенька. Давай, вперед, очаровывай.
- Андрей, я не могу так, хватит, - говорить громко нельзя, нельзя привлекать внимание, он и так уже его слишком привлек обтянутыми чулками с кружевными резинками ногами. Но одно дело - выполнить прихоть любовника и вырядиться, как травести, а совсем иное - пойти и построить глазки чужому мужику. - Пожалуйста, Андрюш...
Через полчаса он улыбался нужному клиенту, старательно изображая веселье и стараясь лишний раз не шевелиться - было очень больно где-то в районе поясницы, хотя Андрей бить старался по почкам».
- А поподробней? - заинтересовался Владислав. - Что значит «одалживал»?
- А то и значит. Нужным людям и в нужное время посылался «подарочек». А после - небольшой конверт со снимками, - Ник рассмеялся, прислонился к стене, снимая очки и утирая ладонями текущие по щекам слезы. - А ты, Славушка, был и не в курсе?
- Нет, - кратко ответствовал Владислав.
- Думаешь, откуда у Рижского были деньги на его шикарные тачки и хату? Да, вспомнил я, вспомнил, одно за другое цепляется. Ты, Шварценеггер недоделанный, даже не подозревал, крышуя его галерею, чем на самом деле зарабатывает твой боевой товарищ.
- И чем же он зарабатывал? - голос у Владислава был спокойный и невозмутимый.
- Ты дурак или прикидываешься? Шантажом, конечно. Очень удобно иметь карманную блядь, которая не откажет. Послал «очаровать папика», проплатил номер в гостинице, камеры в него напихал - и вуаля, готов компромат. Интереснее всего было, когда они «снимали» девочку, а под трусами оказывался мальчик. И ведь мало кто отказывался, попробовать «запретной любви» хотелось многим. А Андрей играл. Неужели ты и этого не знал? - Ник взял себя в руки, стер слезы, протер рукавом стекла и снова надел очки.
- Надо купить какие-нибудь капли для глаз, - отметил Владислав. - Иначе ты ослепнешь еще до визита к доктору.
- Тебе какая разница? Ты ж меня ненавидишь с той выставки.
- Раз спрашиваю, значит, какая-то есть.
- Так я рассказываю дальше, или ты собрался поиграть в заботливого дядю Славу? - Ник фыркнул, оскалил в улыбке все тридцать два ровных, белых зуба.
- Рассказывай, - кивнул Владислав. - Я внимательно тебя слушаю.
- Ночь. Улица. Фонарь. Аптека... - Ник снова рассмеялся, не в силах побороть истерику, но и не давая ей прорваться слезами. - Романтика, да и только. Ну, окай, дальше так дальше. Андрей играл, и не всегда выигрывал. Расплачивался за его проигрыши очередной «клиент». А в тот раз ему не удалось добиться отсрочки платежа, и он попросил отыграться. На кон поставил... угадай, что?
- Ночь с тобой? Вряд ли у него еще что-то было.
- Не ночь. Меня, со всеми потрохами. Я отказался, тогда меня напоили снотворным. Только у моего организма особенность одна есть - не все препараты этой группы действуют сразу. Пока организм сопротивлялся, я слышал, как он по телефону ругался с каким-то то ли Ахмедом, то ли Мамедом, я уже почти засыпал и точнее не скажу.
- Да, я понял, о ком это, - медленно произнес Владислав, доставая телефон. - Интересная информация... Серега, привет...
Распоряжения были скупыми, парни знали, что именно им следует делать. А теперь знали, с кем.
- Все? Я вам больше не нужен? - Ник снова снял очки и механически протирал стекла, хотя все равно не видел, чистые ли они.
- Ну почему же... Так, глазные капли.
- На кой? Не капли - на кой черт тебе сдался я? - Ник поднял голову, отыскивая его силуэт глазами, мучительно сощурился, пытаясь хоть что-то разглядеть.
- Пытаюсь понять, что Андрей в тебе нашел.
- Не твоя забота, что он нашел, - зашипел Ник, был бы котом - шерсть встала бы дыбом. Развернулся и метнулся куда-то по улице, лишь бы подальше от Малиновского. Владислав посмотрел на состыковку блондина со столбом, фыркнул. И пошел утаскивать Ника в квартиру.
Голова болела невыносимо. Очень хотелось уткнуться в мамины мягкие колени и поныть, чтоб погладили. Потом Ник вспомнил, что мама в Электростали, а он... а он - неизвестно где, с ненавистным до последнего закоулка души Владиславом Малиновским, после травмы и со стремительно падающим зрением. Ныть резко расхотелось - Славик Малиновский был не тем человеком, при котором это было безопасно делать.
Ник протянул руку, вспомнил, что в этом доме тумбочки у кровати не водится, и открыл глаза. Шторы в комнате были задвинуты, чтобы свет не мешал, видимо, за столом у стены сидел Владислав, что-то быстро печатая, хотя перестук клавиш был не слышен, клавиатура мягко шелестела. Ник поморгал, надеясь, что туман, застилающий глаза, рассеется. Не вышло. Он сел на постели, придерживая многострадальную голову рукой, будто она могла отвалиться и укатиться куда-то.
- Доброе утро... если, конечно, утро, - голос со сна был хриплый.
- Час дня. Как самочувствие, герой-победитель столбов?
- Отвратительно. Очки разбились?
- Нет, но смысла в них нет, сейчас отвезу к доктору. Иди, умывайся, пей кофе.
Ник сполз с постели, сориентировался в пространстве и побрел, придерживаясь за стенку, к ванной. Холодная вода немного привела в чувство, таблетки, на счастье парня, подействовали быстро, вместо разрывающей голову боли осталась только тупая ноющая, которую он мог терпеть, не скуля. Он влил в себя кофе, и мир перестал казаться дерьмовым. Правда, до радужных пони и розовых сердечек не дотягивал.
- Одевайся, если готов, - Владислав заглянул на кухню.
- Сейчас.
Одевался он больше наобум, благо, что запомнил, где и что лежит. Синяя рубашка, темно-синие джинсы. Рукава он подвернул, усмехнувшись: привычка была давняя, еще с детства. Мать требовала от сына аккуратности, и он так бунтовал.
- Идем. Очки не надевай, я тебя лучше отведу сам к машине, - Владислав подставил ему плечо.
- Я справлюсь, - коротко ответил Ник, - до лифта как-нибудь доберусь сам.
- Тогда идем, - согласился Малиновский.
Ник злился, и в первую очередь на себя и чувство зависимости от чужой воли. Опять он зависел не от себя, а от кого-то. Он добрел до лифта, нашарил кнопку вызова и прислонился к стене, глядя в туманное пространство лестничной клетки. Владислава он при всем желании рассмотреть четко не мог, так, размытый силуэт. И не горел желанием разглядывать.
Лифтовая дверь раскрылась с лязгом.
- Пойдем.
До машины добрались без приключений, хотя яркое солнце заставило Ника зажмуриться, на ресницах вскипели слезы. В машине он смог просто закрыть глаза.
- Мда, что-то все совсем хреново, - заключил Владислав. - Ездить быстро не боишься? Я вожу аккуратно, когда дорога занята.
- Мне без разницы, - блондин пожал плечами. - Я все равно не вижу, как ты едешь.
Но пристегнулся, так было спокойнее. Машина шла плавно, скорость было невозможно разобрать. К доктору Ник попал через два часа.
Доктор Ивинцев понял все с одного взгляда. Ожег Малиновского возмущенным взглядом над очками:
- Я вас предупреждал, что возможны осложнения, если пациент не пройдет полный курс реабилитации? Предупреждал. Сейчас сдаете анализы, господин Надеждин, и, возможно, сегодня же и ляжете в стационар.
- Возвращаю вам это сокровище, - пожал плечами Владислав. - Мать предупрежу.
- Спасибо. Это все? Ко мне претензий больше нет? - Ник повернул к нему голову, глядя куда-то в пространство над его плечом.
- Нет, все отлично. Тапки-минералку-зубную щетку привезу через час.
- Да, спасибо.
И все, на этом их общение закончилось - Ника медсестра увела по кабинетам. До палаты, правда, он добрался только через три часа, едва не падая от вернувшейся головной боли. Сполз по стенке на пол, обхватил виски ладонями, сцепив зубы, чтобы не выть. На завтра назначили МРТ, но доктор Ивинцев и без него ничего утешительного не сказал.
- А чего на полу сидишь? - Владислав зашел в палату. - Вот, притащил всего и понемногу. Тапки на полу, кружка и щетка в тумбочке на верхней полке, пакет со жратвой в нижнем отделении. Сотовый и зарядка. Полотенце. Плеер. Закачал там свои песни, но есть радиоприемник встроенный.
Ник поднял голову, поморгал. От каких-то жутко щипучих капель, которыми ему залили глаза в последнем кабинете, слезы катились, не переставая, уже полчаса.
- Голова болит. Спасибо.
Владислав его поднял с пола, препроводил на кровать.
- Лучше тут отлеживайся. Мать приедет... если приедет... через полчаса.
- Что ты ей сказал? - Ник вскинулся.
- Я? Ничего. Позвонил, сказал, что ты попал в автокатастрофу.
- Хорошо... очень хорошо. Блядь... - Ник рассмеялся, уткнулся в подушку, глуша снова не ко времени прорывающуюся истерику.
- Она не пришла в восторг. Дать тебе валерьянки?
- Пристрели меня лучше, это будет гуманнее, - глухо донеслось от подушки.
- Я без оружия сегодня.
- Жаль.
Ник замолчал, стараясь не шевелиться - так было терпимее. Таблеток ему не дали, сказали - терпеть и лучше спать, чтоб не искажать клиническую картину на завтрашних анализах. Очень хотелось посоветовать всем этим умникам постучаться головой о стену, а потом терпеть, когда она будет болеть и стараться лопнуть от малейшего движения. Владислав тоже помалкивал, устроившись на табурете у стены, читал какой-то журнал, прихваченный с собой.
Минут через десять Ник спросил:
- Тебе нечего делать, или ты устроился сиделкой на полставки?
- Скорее первое. Опять же, присматриваю, чтобы ты не таранил головой двери с разбегу.
- Не беспокойся, не протараню, - Ник перевернулся, прикрыл руками глаза. - Ну, что, ты выяснил, какого черта Андрей, вместо того, чтоб отвезти меня, куда там он должен был отвезти, впаялся в стену?
- Выяснил. Но тебя не касается, с тобой никак не связано.
- Да что ты? Меня как раз коснулось, особенно моей башки, - ядовито отозвался парень.
- Там его старые дела... Еще до знакомства с тобой, - Владислав явно не намеревался рассказывать, что там произошло.
- Очаровательно. Пиздец просто, как очаровательно. И какого черта ты еще тут сидишь? Иди, пинай балду в другом месте! - Ник с трудом заставил себя не сорваться на крик, зато последняя фраза вышла вовсе змеиным шипением.
- Лежи и не нервничай, не усугубляй свое состояние.
- Господи, да тебе-то до меня какое дело? - взмолился Ник. - Я тебе должен что-то? За одежду, белье, за что еще? Я отдам, только оставь меня в покое, ладно? Пожалуйста, я так больше не могу...
Владислав поднялся, вложил ему в руку что-то прямоугольное.
- Визитка. Звони, если нужна будет помощь.
И вышел.
- Никогда. Хватит с меня вашей компашки. Достаточно, наелся уже... Боже...
Когда кончились слезы и силы, Ник смог заставить себя думать и анализировать свое положение. За два года под «покровительством» Андрея он заработал себе репутацию безотказной бляди. Теперь ни о каком журналистском поприще не могло быть и речи - его просто не примут ни в одну редакцию, разве что в какое-нибудь желтое издание. И это при условии, что операция, о которой намекнул доктор Ивинцев, пройдет успешно, и он вернет себе зрение. А если нет... Если нет - привет, родная Электросталь, сидение у матери на шее, пока не сумеет приспособиться. Работать на удаленке, поставить программы начитки текста, и писать рекламные слоганы. Это если мать вообще согласится принять его. Прошло больше получаса - она не приехала.
У Ника похолодело внутри: неужели Андрей все-таки послал ей те фотки и видео, которыми держал его? Он же обещал... обещал, что мать никогда не узнает, что ее сын голубой, да еще и блядь!
Телефон он помнил наизусть, а Владислав выставил на сотовом режим озвучки набора. За десять секунд ожидания ответа Ник успел возненавидеть песенку «О, боже, какой мужчина» до глубины души.
- Алло? - мать ответила.
- Мам, привет.
- Кто это?
- Ты не узнала? Мам, у тебя что, есть еще сыновья? Коля это, кто ж еще.
- Вы что-то путаете, - голос был холоден. - У меня вообще нет детей.
И в ухо полетели частые гудки. У Ника затряслись руки. Он узнал ее голос, не мог ошибиться в номере. Перезвонил, прослушал вопли про «хочу от тебя сына». Звонок скинули. Ник осторожно положил телефон на тумбочку, словно тот был свернувшимся скорпионом.
«Андрей? Или Владислав. Или... да мало ли доброхотов. Отлично, Коля, теперь у тебя мамы нет. А что у тебя есть? Мобильник, плеер, тапки, страховка, которая покроет эту операцию - но и все. Нужно тебе это?»
Он поднялся, нашарил тапочки под кроватью, обулся. Добрался до сестринского поста.
- Извините, девушка, милая, у вас ножика не будет, мне бы яблочко почистить? - улыбнулся тепло, обаятельно.
- Нет у нее ножичка, - пробасили сзади.
У стены сидело нечто большое и расплывчатое, что легко подняло Ника в воздух за плечи и отнесло в палату.
- Где тут яблоко?
- Да ебаный в рот, что ж такое, а? - безнадежно спросил парень, садясь на кровать. - Ты кто? И какого хуя, простите мне мою обсценную лексику?
- Меня Миша зовут. Командир велел присматривать за тобой.
- А командир не пойдет ли на йух, за леблядями? - Ник сцепил зубы, чтобы не заорать от бессильного бешенства.
- Сам у него и спросишь. Так где яблоко?
- Не знаю. Уйди, пожалуйста, - блондин лег, ткнувшись головой в подушку, сцепил пальцы на затылке. Ладно, кроме фигурной резки по венам есть еще много способов. В конце концов, тут седьмой этаж.
Миша немного потоптался и вышел за дверь.
«Значит, Малиновский знал, что мать не приедет. Он же тебе, придурку, прямым текстом намекнул. Значит, не он. И бугая тут этого поставил, чтоб присматривал. Зачем? Какая ему разница, будет небо коптить Николай Надеждин, или сдохнет тихонечко?»
Можно было спросить у него, как посоветовал добрый Миша. Ник снова встал, взял телефон, вышел и почти сразу наткнулся на охранника.
- Набери мне Малиновского.
Миша набрал, протянул телефон обратно, вложив в руку парню.
- Внимательно слушаю.
- Какого черта, Слава? Нахрена ты посадил мне под дверь своего добермана?
- Чтобы помогал, если тебе что-то понадобится. Я тут немного занят, малыш, смогу приехать только завтра.
- У него есть табельное оружие?
- Нет, он и руками неплохо действует.
- Ну так скажи, чтоб свернул мне шею, говорят, это не больно. Я даже трубку ему дам, - голос у Ника был спокойный, тихий.
- Не страдай ерундой, малыш, операция - это не больно.
- Не смей меня звать этим прозвищем, Малиновский, любовника своего так зови, если в морду за это не получишь.
- Ну вот, уже лучше, слышу признаки жизни в голосе. Иди, поспи, я завтра приеду.
- Пошел на хуй.
Ник отключился, ушел обратно в палату, от злости кусая губы. Добрался до окна, пошарил по створкам... Ручки предсказуемо не было, хотя гнездо для нее он нашел. Остро захотелось курить. Он в принципе курил очень редко, только когда становилось совершенно невыносимо - сигарета казалась последней соломинкой, держащей на краю реальности. Сигареты Владислав не привез, при нем Ник раньше не курил. Да и дымить в палате, скорее всего, было нельзя. Пришлось выходить снова.
- Курить есть, собака-поводырь?
- Есть. Сейчас отведу в курилку.
- Сколько сейчас времени? - Ник никак не мог понять, то ли в коридоре темно, то ли уже вечер, и силуэт Михаила различить не сумел, сориентировался по голосу, понадеялся, что смотрит охраннику в лицо, а не куда-то мимо. Очень хотелось придержать голову руками, чтоб не отвалилась.
- Семь вечера, - Миша отвел его в курилку, через пороги попросту переставляя, сунул в руку зажженную сигарету.
- Очаровательно, какой прогресс с утра, - Ник затянулся, горло продрало, словно наждаком, но кашлять было бы больно, и он сдержался.
- Я тебе ужин принесу. Командир велел ухаживать, как за цыпленком страуса.
- Зачем? Все понимаю - кроме этого. За каким хером я сдался Малиновскому? Он что, решил меня вместо щенка завести? В проснувшуюся совесть не поверю, даже не упоминай, - говорил Ник больше для себя.
- Командир не рассказывал, - ограничился краткой репликой Миша.
- А что по делу Рижского? Или тоже командир не рассказывал? - ядовито осведомился Ник.
- Да там он кому-то вовремя не подогнал девчонку, что ли.
- Вот теперь и думай: то ли Андрюша еще и сутенерством промышлял, то ли это моя задница приключения избежала с таким результатом... Прикури еще, добрый человек, не получилось быстро - буду умирать медленно, - Ник хохотнул.
- Тебе нельзя много курить. Все, в палату. Ужинать и спать.
- Мне жить нельзя, жаль, что месяц назад коньки не откинул. Дай сигарету, ну? - парень требовательно протянул руку. Миша хмыкнул и вторую сигарету дал. От никотина на голодный желудок повело, как от водки. За день в желудке у Надеждина плескалась только чашка кофе, но есть не хотелось совершенно.
- Не надо ужин, я не голоден.
- Точно? Тогда спать.
Ник позволил отвести себя назад, в палату. Лег в постель, глядя на светлый квадрат окна.
«Господи, если меня таки возьмут на операцию - дай мне не проснуться, пожалуйста. Раз уж не дал самоубиться...»
За окном мерно шумел ветер. В больнице было тихо, видимо, наплыв пациентов тут происходил отнюдь не в летние месяцы, а срочные операции предстояли лишь Нику. Уснул он незаметно, и неожиданно быстро - разум решил, что во сне безопаснее. Правда, сны подсовывал нихрена не веселые.
«- А если надумаешь соскочить, мой сладкий, я эти картинки и видео твоей матушке пошлю. Как думаешь, она порадуется?»
- Не-е-ет... - простонал Ник и проснулся, с колотящимся до боли сердцем, мокрыми от пота и слез висками. Лицо ему сразу обтерли мокрым полотенцем. Он открыл глаза, поморгал - не помогло, темнота перед глазами никуда не делась.
- Который час?
- Девять утра, - голос принадлежал Владиславу.
- И что ты здесь забыл так рано? - Ник сел, переждал головокружение, поднялся. Вытянул руку, пытаясь сориентироваться в пространстве.
- С доктором разговаривал по поводу твоих операций.
- И что он сказал? - Ник больно стукнулся коленом об угол тумбочки, зашипел, пошарил, отыскивая пакет с умывальными принадлежностями.
- Что сегодня в полдень будет. Помочь?
- Ты мне нянькой нанялся? Извини, мне нечем платить, - блондин вздернул голову, зло кривя губы. Нашел искомое и направился вдоль стены, разыскивая раковину.
- Нет, просто присматриваю.
- Ты звонил вчера матери, что она сказала?
- Что подумает, приедет или нет. По-моему, она не очень-то тепло к тебе относится.
Ник хмыкнул.
- Ты хотел узнать, что Андрей во мне нашел, кажется? Рассказать тебе?
- Расскажи. Потому что я все равно не понимаю, что в тебе такого особенного.
- Тебе не понравится то, что услышишь, - предупредил блондин. Прислонился к стене, опираясь на раковину. И заговорил тихо и очень спокойно: - Что он во мне нашел? Безотказную шлюху. Большую часть времени - в пределах досягаемости. Послушную, очень послушную. Ты бы лучше спросил, чем он меня держал. Хотя… тебе без разницы, вряд ли ты изменишь мнение обо мне.
- Держал шантажом, как я догадываюсь. Хм... Ну, в любом случае, что-то в тебе есть. Не шлюховатость, конечно. Просто харизма.
- Он обещал отправить маме снимки и видео. Когда я с ним переспал первый раз, это все писалось на пленку. Причем, его лицо в кадре не мелькнуло ни разу, он-то знал, как... встать, чтоб не попасть. А потом, если я отказывался работать - бил. У меня низкий болевой порог. Андрей это понял очень быстро. Если я артачился и не хотел идти к очередному «папику» - пара аккуратных ударов по почкам очень быстро делала меня послушным. Он бил так, чтобы не оставлять следов. Да и если бы они были – к кому бы я пошел жаловаться, Слав, а? К Добрынину? Я под ним был, та еще тварь. К Овчаренко? И под ним был, тоже не сахар. К участковому? С ним Андрей пил коньяк, так что сомневаюсь, что он меня бы даже слушать стал. К тебе? Ну-ну, я ведь хотел, и даже подошел. Рот только открыть так и не решился, одного взгляда твоего хватило. Андрей потом еще пообещал вывезти меня за МКАД, сделать из внутренностей кашу и оставить в лесочке. Правда, очаровательная перспектива? - Ник поднял голову, улыбаясь. - Да я счастлив был бы сдохнуть тогда, в машине.
- А надо было подойти. Ладно... Разберемся. Умылся? Завтрак. Мишаня сказал, что ты куришь?
- Редко, когда совсем накрывает. Я не хочу есть.
- Надо, хотя бы немного. Я тебе яблок нарежу.
- Что, твой доберман нажаловался? - Ник добрался до окна, провел ладонью по стеклу, горячему от солнца, прислонился к нему лбом.
- Не называй так Мишу. Он тут был исключительно для помощи тебе, - Владислав нарезал тонкими полосками яблоко, раскладывая его на тарелке.
- Чем тебе не нравится? Хорошая порода, при должной выучке. Я всегда хотел такого щена...
- Нас такими травили. Так что, воздержись от именования Мишани доберманом.
- Окей, будет сенбернаром. Спасатель хренов, помощник заблудившимся. Уйди, Малиновский, Христом-богом прошу, и охранника своего забери.
- А что тебе не нравится? Ешь яблоки, они вкусные.
Ник промолчал, не двигаясь, не поворачиваясь к нему. Что ему не нравится? Да ничего, собственно, все отлично. Все просто замечательно, на самом деле. Особенно неизвестность, ожидающая после операции.
- После операции неделю будешь приходить в себя, придется оставить пока в палате на стационарном лечении.
- И? Я не понимаю, Слав, тебе-то что? Ты разобрался со мной и моими связями с Андреем, гештальт закрыл, все, финита. Что еще тебе нужно? Объясни, пожалуйста, пока я не свихнулся окончательно.
Владислав признался честно:
- Понятия не имею. Просто... Просто мне понравилось, как ты дрыхнешь клубком у меня в постели.
Блондин резко вспыхнул, развернулся на голос:
- Я не... мне не нужно твое покровительство! Если я буду видеть, я справлюсь со своей жизнью как-нибудь сам, а если нет - тоже как-нибудь выживу.
- Не глупи, тебе это не идет.
- Уйди. Просто оставь меня в покое, ладно? Пожалуйста, - Ник добрался до кровати, свернулся клубком, спрятав голову под подушку. Его мутило, слабость накатывала волнами. Не хотелось ничего слышать, даже чужое дыхание, а тем более голос.
- Доктор скоро придет, - раздались шаги, хлопнула дверь.
«В чем я провинился, Господи? В чем? Я ж был нормальным ребенком, послушным, прилежным... Почему все пошло наперекосяк после той вечеринки? Что, пара бокалов вермута - это грех, заслуживающий такой кары? Или что?»
В голову сами собой полезли далеко не радужные воспоминания. Вообще, если взяться и рассмотреть жизнь Николая Надеждина непредвзятым образом, хорошего в ней оказалось бы процентов так тридцать. Или меньше. Память у него была хорошая, до аварии так вообще замечательная. Себя он помнил лет с двух, как пошел в ясли. Мать устроила его через знакомых, даже, кажется, взятки кому-то давала. В группе он был изгоем - сын матери-одиночки, с которой нереально было получить «на лапу», а потому не стоило и приглядывать особо. Там он и учился самостоятельности. Его не любили еще и за обильный слезоразлив от пустяковых вроде бы царапин. А что он мог сделать, если ему было раз в пять больнее, чем остальным? Потом садик, с той же картиной. Нет, мама его любила. Но он-то видел ее от силы пару часов, когда она возвращалась домой. Забирала его соседка тетя Стася, хорошая бабушка, всегда подкармливала - то клубники мисочку даст, то пирожков, то супу нальет. Она умерла, когда он перешел в третий класс. В школе он с первого же дня - с заселения на первую парту перед учительским столом - обзавелся репутацией ботаника и разными обидными кличками за свои очки. А что он мог поделать, если плохое зрение ему досталось от рождения? «Слепошарый», «очкарик», «плесень очковая». А списывать домашку бегали к нему. Он не отказывал - маленький, самый мелкий и слабый в классе, да еще и бурно реагирующий на малейшие тычки и затрещины, он был просто обречен на роль всеобщего мальчика для битья и бесплатного репетитора. Во втором классе он решил, что лучше будет учиться на двойки. Не помогло - теперь били просто так. А Ванда Дмитриевна, классный руководитель, вызвала мать в школу. Маленькому Коле стало нестерпимо стыдно, и он исправился.
Одиннадцать лет кошмара должны были закончиться свободой, он так ждал этого, что потерял бдительность. Иначе отказался бы идти на день рожденья к признанному мачо всей школы - не его полета компания туда собиралась. Знал бы, чем все закончится - заперся б дома и до выпускного не вышел. Его напоили - быстро и явно по заранее намеченному плану. А ему, никогда не нюхавшему даже спиртное, двух бокалов какой-то приторной дряни хватило, чтобы потерять все навыки самосохранения. И когда его затащили в спальню и стали раздевать, он только пьяно хихикал и неловко пытался прикрыться. А потом его привязали к изголовью кровати и заткнули рот. И он очень быстро протрезвел, глядя, как в спальню входит именинник и все его гости мужского пола. Когда через пять часов его, измочаленного, булькающего от спермы, как бурдюк с кумысом, бросили под дверью их квартиры, он еще нашел в себе силы открыть дверь и добраться до туалета. Резать вены он тогда так и не решился - это было больно, и он боялся, что не сумеет довести дело до конца.
Он уехал в Москву, он так гордился тем, что смог вырваться из своего кошмара, поступить без взяток и помощи! Когда он совершенно случайно оказался на той злополучной выставке и залип рядом с одной фотографией, к нему подошел потрясающе красивый мужчина. Он оказался фотографом, автором так понравившегося Николаю шедевра. Они быстро разговорились - Коля Надеждин решил не упускать шанс и отточить навык интервьюирования, а о чем думал Андрей, студент-первокурсник узнал гораздо позже. Только вышло так, что это не Коля - Николенька - вел интервью. Это у него выспросили все. И предложили показать глупому мальчику, что такое настоящий секс, с чутким партнером, для которого твое удовольствие важнее, чем свое. И он согласился - очень уж хотелось изжить те воспоминания полугодичной давности. Ну, что, свое небо в алмазах он получил, этого у Андрея было не отнять. А потом и мордой в дерьмо тоже... получил.
«Нет, я выживу, выживу, даже если придется учиться жить без зрения. Хрен вам всем, я не сдамся!» - он стиснул кулаки и зубы, сел на койке. Дверь стукнула.
- Ну, что, готовы, Николай? - спросил доктор Ивинцев.
- Как пионер, всегда готов, - усмехнулся блондин, глядя мимо него слепыми голубыми глазами.
- Тогда идемте. Ничего не бойтесь, операция пройдет по высшему разряду, хирург великолепный. Он на таких операциях собаку съел и котом закусил.
- Не смешите меня, доктор, я уже ничего не боюсь, тем более этого, - Ник перебрался на каталку, улегся. Посмеялся дежурной шутке. Безропотно протянул руку, куда сказал анестезиолог.
- Только на меня...
- Да-да, молодой человек, я помню и учел, - хмыкнул анестезиолог из-под маски, глядя на монитор сердечного ритма. - Готов, птенчик.
Операция заняла четыре часа. Что именно можно делать такое время с двумя глазами, Владислав не знал. Но раз сказали, что столько времени, значит, столько. Малиновский притащил еще соков, пустой тазик - мало ли, какой отходняк от наркоза - пачку печенья для себя и ноутбук, работать.
Когда Ника вернули в палату, у него была перевязана голова - снова - и прикрыты бинтом глаза. Владислав принялся ждать, пока блондин придет в себя. Это случилось нескоро, только ближе к шести вечера Ник тихо засипел, приоткрыл пересохшие губы. Владислав сразу же смочил их водой. Парня было уже чисто по-человечески жалко. Ну, не заслужил он такого.
- Ма-а-ам... голова... кружится...
- Лежи тихо, скоро перестанет, - Владислав влил пару капель воды в рот Нику.
- А-а... опять ты... - Ник замолчал, и больше не раскрыл и рта, пережидая отходняк от наркоза.
- Не тошнит? Голова не болит? Пить хочешь?
- Как ты думаешь,.. когда в башке лишнюю дырку... делают - она болит? - Ник сглотнул сухим горлом, облизал губы, впрочем, язык был тоже сухой.
- Так, пей, аккуратно и медленно.
- Нельзя. Я знаю..
- Можно уже. Это не старый наркоз, после этого даже жрать можно, только я не спросил, что именно.
Воду Ник пил мелкими глотками, прислушивался к ощущениям. Организм не протестовал, и он успокоился.
- А теперь попробуй поспать немного. Мишаня будет рядом.
- А, сенбернар... - Ник вздохнул, потом и в самом деле уснул.
Владислав оставил Мишу на страже в палате. И уехал по делам.
Повязку с глаз блондину сняли только через два дня.
- Ну-с, Николай, открывайте глаза, здесь не яркий свет.
Ник приоткрыл ресницы, потом распахнул глаза, поморгал и прикусил губу.
- Что такое?
- Ничего, доктор. Все в порядке. Я что-то такое и ожидал, - он постарался улыбнуться, но не вышло, губы жалко дрожали, как у готового разреветься ребенка.
- Да что с вами?
- Я вижу, что здесь светло. И вас в виде темного силуэта на светлом фоне. Если это нормально, то со мной все в порядке.
- А вы думали, что сразу будете снайпером? Вы уже видите силуэты, это хорошо.
- Думал, если честно. Страшно остаться слепым, или, по-вашему, нет?
- Вы не останетесь слепым, зрение будет возвращаться понемногу. Отдыхайте.
- Спасибо, - Ник аккуратно лег, потрогал повязку на голове, поднес руки к глазам. Потом вздохнул и постарался уснуть снова. Разговаривать с практически безвылазно торчащим рядом Мишаней и с периодически являющимся, как чертик из коробочки, Владиславом ему не хотелось совершенно.
Владислав в палату ходил чаще, чем на работу, заглядывал, осведомлялся, как дела, сгружал порцию жратвы и уходил. Мишаня разгадывал кроссворды. Еще через пару дней вынужденного безделья, когда Миша думал над очередным словом, Ник взвился:
- Не сопи! Какое задание?
- Первый председатель правительства Испании, шесть букв, вторая «у».
- Суарес, дальше.
Остальные вопросы тоже были довольно заумными. Мишаня пришел от познаний Ника в дикий восторг.
- Ерунда это все, я просто много читаю... читал. Я ж журналист будущий, мне положено.
- И в какой газете работать будешь?
- Еще не знаю, мне б доучиться.
Мишаня похмыкал, соглашаясь.
- А ты кто по профессии? - полюбопытствовал Ник.
- Военный врач.
- Классная профессия. Только неблагодарная, наверное.
- Не самая благодарная, если быть точнее. Так, время обеда.
- Только попробуй меня снова с ложки кормить, - Ник сел, пытаясь по перемещениям тени определить, где его бессменная сиделка. Вопреки словам врача, улучшений в его состоянии не наблюдалось, хотя доктор Ивинцев пытался его ободрить, говорил о положительной динамике, но на самом деле хмурился: через день после операции Ник перестал видеть совсем.
- Я не попробую. Я накормлю, рот открывай.
- Дай ложку, изверг! Мне стыдно!
- Перед кем тебе стыдно? - прогудел Мишаня.
- Перед собой, блин! Как старикашка немощный, лежу, бока отлеживаю. Дай ложку, ну? - Ник протянул руку.
Ложку ему дали. И показали, где тарелка. Это было трудно. Ник злился, обливался супом, промахивался мимо тарелки. Но упрямо старался учиться есть самостоятельно.
- Привет, - Владислав появился в палате через день. - Бока не пролежал еще?
- Пролежал, - с ним Ник был подчеркнуто-вежлив и отстранен.
- Отлично. Тебя выписывают.
- Чудесно, я очень рад. Билет мне на автобус до Москвы возьми, пожалуйста.
- А что ты там забыл? - неприкрыто удивился Владислав.
- Поеду писать заявление на академ, - фыркнул Ник. - Только вид не делай, что веришь в благоприятные прогнозы относительно моего зрения, ладно? Я не дурак.
- Ну, верить никто не запрещает. Я отвезу тебя. Мишаня, соберешь вещи, ладно?
- Ладно, командир.
- Слав, возьми мне билет на автобус. Или на поезд. Или денег дай, я сам возьму. С тобой я не поеду никуда, что ты упрямый такой, а? - Ник встал, уверенно уже дошел до раковины, умылся.
- Почему ты со мной никуда не поедешь?
- Потому что не хочу. Я тебе благодарен. Очень. Но содержанкой или нахлебником быть не собираюсь.
Владислав только хмыкнул:
- Не мели ерунды. Поехали.
- А если нет? - Ник развернулся к нему, глядя куда-то в подбородок.
- Ник, ты умный парень. И вроде должен понимать, что отвезти тебя на своей машине мне будет проще, чем таскаться за тобой в автобусах.
- Слав, заведи себе собаку, а? Честное слово, она будет куда благодарнее, чем я. И любить тебя будет. И радоваться каждому твоему слову. И спать калачиком на постели, если гонять не станешь. Тебе же питомца явно не хватает. А из меня хреновый питомец.
- Питомцем ты у Андрея был, я из людей игрушки не делаю.
- Да нет, я, если уж сравнивать, у него был лошадью. Ломовой, причем. Пахал, как проклятый, задания домашние чудом делать успевал, энергетики тоннами пил. Потому и морда на фотках неадекватная - ты попробуй после двух литров энергетиков пару коктейлей накатить - и посмотри на себя потом.
- Обойдешься без энергетиков, буду гонять спать вовремя.
- Жениться вам пора, барин, - Ник сел на кровать и заржал, утирая ладонями щеки.
- Ты идешь или истеришь?
- Истерю в данный момент времени. Миш, выйди, пожалуйста, мне отреветься надо, - голос был звонкий, как тонкая льдинка.
Миша из палаты вышел быстрым шагом. Ник уткнулся в подушку лицом, давясь глухими рыданиями и слезами вперемешку с соплями, подтянул ноги к груди, как от сильной боли. На Владислава ему было плевать, на его мнение тоже. Влад терпеливо ждал, пока истерика пройдет. Успокаивать он не собирался - само устаканится. В конце концов, блондин успокоился, продышался и побрел умываться.
- Готов к поездке?
- Выбора-то у меня нет, я так понял.
- Выбор есть всегда. Поехали, пока пробки не начались.
- Выйди, я оденусь, - Ник снял футболку, сверкая резко похудевшими мосластыми плечами.
Владислав беспрекословно вышел за дверь. Минут через десять Ник тоже вышел. Рубашка у него была застегнута криво на одну пуговку, но в остальном все было в порядке. Владислав вручил ему солнечные очки:
- Надень. Перепады света тебе могут повредить.
Блондин повиновался.
- В какую сторону идти?
- Прямо, я вызову лифт. Самочувствие как?
- Отличное. Все просто за-ме-ча-тель-но.
- Вот и хорошо.
Владислав не понимал, зачем он вообще возится с мальчишкой. Просто хотелось, чтобы он был. Под присмотром. И чтобы больше никто и никогда...
По пути Ник молчал, кажется, дремал, откинув голову на спинку сидения. После истерики он был удивительно спокоен, словно что-то решил для себя. Когда уже в Москве встряли в пробку, повел головой, просыпаясь.
- Где мы сейчас?
- Так... кварталов пять до твоего универа.
- Припарковаться можешь?
- Сейчас попытаюсь.
Ник терпеливо ждал, теребя ремень безопасности. Владислав втиснулся на какое-то парковочное место, ловко вклинившись между двумя «тойотами». Блондин отстегнулся, провел рукой по дверце, отыскивая ручку, открыл и выбрался из салона. Улица оглушила его необычайно громким шумом машин, голосов. Он растерянно завертел головой, покачнулся, хватаясь за капот, отдернул руку от горячего металла.
- Налево, - подсказал Владислав.
Ник кивнул, сделал шаг в людской поток. И почти сразу понял, что сориентироваться в нем без зрения вот так сразу не сможет. Он помнил эту улицу, помнил расположение домов, улиц, перекрестков, но толпа сбивала с толку.
- Куда прешь! Понаехали тут! Слепошарый!
Дальше раздался какой-то шорох, писк и сдавленное:
- Простите, молодой человек.
- Прямо, - ровно сообщил Владислав.
- Спасибо.
Однако даже прямо идти было трудно. Он раньше не верил, что без подсказки зрения человек будет ходить по кругу. Оказывается, это было правдой. Через десять минут он устал так, словно пробежал кросс по пересеченной местности, с тяжелым рюкзаком за плечами. Но упрямо шел, прибившись ближе к домам, иногда касаясь стен кончиками пальцев.
- Стой, там светофор. Пойдем. Направо. Прямо. Направо, аккуратно, лужа.
Ориентироваться по подсказкам Влада было проще, хотя Нику периодически хотелось схватиться за его руку, попросить передышки. Гордость не позволяла. Только когда голова закружилась окончательно, и пришлось опереться на стену, пережидая слабость, блондин спросил:
- Лавочка где-нибудь есть?
- Нет, магазинов полно. Универ твой неподалеку возвышается.
- Окей, идем, - отлепился от стенки и пошел, упрямо переставляя ноги.
Владислав шагал рядом, корректируя маршрут передвижения:
- Прямо. Все, мы почти у аллеи к универу. В какой корпус?
- В третий, на четвертый этаж. Тут где-то киоск должен быть, купи водички, пожалуйста.
- Хорошо. Я вижу киоск, пойдем. Прямо и самую чуточку влево.
Ник усмехнулся, дошел до киоска, достал из кармана полтинник, пощупал выпуклые знаки, удостоверяясь, что это именно пятьдесят рублей.
- Добрый день, «Росинка» есть без газа?
- Есть. Тридцать семь рублей. И без сдачи поищите.
- У меня нет без сдачи, милая девушка, - парень ослепительно улыбнулся, - а пить хочется, словно страннику в пустыне.
Ему сунули горсть монеток в ладонь и ткнули бутылку. Ник отошел от окошка, зажал бутылку под мышкой, разложил по ладони копейки, пытаясь по размеру определить размер сдачи. Получалось плохо.
- Мы идем? - Владислав стоял рядом.
- Да, - парень вздохнул, запихал монеты в карман, открыл воду, жадно напился. - Будешь?
- Не откажусь, - бутылку перехватили. - Нам прямо, если что.
- Да, отсюда я помню. Был бы хоть кто-то в деканате...
Ник медленно двинулся по практически пустой аллее вперед, типичной походкой недавно ослепшего человека - с напряженными плечами, слегка выдвинутыми вперед, с руками, готовыми взметнуться вперед, ощупывая препятствие. Владислав открыл ему дверь.
- Ну, голоса я слышу. Наверное, наверху кто-то есть.
В родном универе Ник ориентировался куда лучше, подсказывала почти профессиональная память. На кафедре обнаружилась лаборант и завкаф.
- Добрый день, Дмитрий Сергеевич, Аня.
- Добрый день, Николай. Что с вами случилось?
- Автокатастрофа. Потеря зрения процентов так восемьдесят. Сами понимаете, Дмитрий Сергеевич, зачем я здесь, - легко улыбнулся Ник.
- Да, понимаю. Что ж, принесете справку, оформим академ.
- Я принес эпикриз, - Ник вынул из нагрудного кармана свернутый лист - еще за день до выписки попросил доктора Ивинцева написать. - Вот.
- Хорошо, вы не волнуйтесь. Мы все оформим вам сами. Выздоравливайте, Николай.
- Постараюсь. Я очень хотел бы доучиться.
- У вас отличные задатки журналиста.
- Благодарю. Я постараюсь не запускать учебу даже сейчас. Договорюсь с группой, чтоб отправляли мне материалы на почту. Возможно, зрение восстановится... - Ник еще раз улыбнулся.
С ним попрощались с искренним сожалением. На кафедре он был на хорошем счету - старательный, исполнительный, учившийся с удовольствием. Не то, что некоторые блатные.
- Попрощался? - Владислав ждал в коридоре. - Куда теперь?
- Не знаю. Я жил у Андрея, мои учебники, тетради все, ноут - были у него на квартире. Если ты не забирал, то я не знаю, что с ними теперь.
- Я забрал твои вещи, перевез к себе. В принципе, если ты хочешь, ты можешь жить и на той квартире... Она принадлежала не Андрею...
- А кому? - Ник любопытно склонил голову
- Его сестре. Она умерла пять лет назад.
- Ясно, - парень хмыкнул - конечно, ручную блядь в подробности семейных отношений никто никогда не посвящал.
- Можешь там жить. Или у меня. Где предпочтешь?
Ник задумался. С одной стороны, он знал квартиру Андрея, как свои пять пальцев. С другой... ему было банально страшно остаться одному. И жить там, где все напоминало бы о каждодневном унижении, тоже не хотелось.
- Если я не помешаю, то у тебя. Пока не научусь быть самостоятельным.
- Хорошо, тогда пойдем к машине. Отвезу тебя пока на работу к себе, ты не против? Парни дружелюбные, подружитесь.
- Ну, с сенбернарчиком мы уже вроде поладили, - рассмеялся блондин.
- Он не один. Аккуратней, светофор.
- Интересно, как живут слепые? Дороги переходят там, в магазины ходят... по улицам передвигаются? Это же... пиздец просто какой-то.
- Они учатся, Ник. А ты не слепой. Зрение вернется однажды.
- Прогрессирующая атрофия зрительных нервов, плюс - поврежденный участок мозга, отвечающий за зрение. Первое - привет от папаши-наркомана. Второе - от Андрея. Ладно, проехали, я научусь с этим жить.
- Ты хотя бы различаешь силуэты... Ты же их различаешь?
Ник вздохнул, покачал головой.
- Уже нет.
- А если снимешь солнечные очки?
- Слав, я перестал их различать почти сразу, на второй день, как сняли повязку. Неужто ты думаешь, что будь хоть малейшая положительная динамика, Ивинцев меня б выписал? Я, когда эпикриз брал, у него все выспросил, я умею. Так вот, надежды на восстановление зрения у меня не было с самого начала - операция была только для того, чтоб убрать гематому и уменьшить внутричерепное давление.
- Ладно. Разберемся понемногу. Стой, мы у машины уже.
- Так быстро? Туда дольше шли, - удивился парень.
- Потому что я тебя направлял каждый метр до универа.
- Ну, да, под ручку-то оно... сподручнее, - Ник рассмеялся.
- Садись, я дверь открыл.
Блондин сел, привычно уже пристегнулся, столкнувшись пальцами с рукой Владислава, отдернулся.
- Я могу музыку включить.
- Как хочешь.
Владислав промолчал, выворачивая руль.
- Почему ты живешь один? Тридцать семь, не женат, никогда не был, в порочащих связях был, но не замечен.
- Не нашел человека, с которым мне было бы достаточно комфортно.
- Это какого? - Ник снова откинул голову на спинку, снял очки, поморгал и закрыл глаза.
- Который принял бы мой характер. Я довольно... своеобразный.
- Угу, своеобразный, какое емкое слово.
- А что именно тебя не устраивает?
- Да Господь с тобой, меня? Я-то тут причем? - изумился Ник. - Хотя, да, не устраивает кое-что.
- Что именно? - в голосе Владислава просквозило любопытство.
- Цвет стен в розовой спальне, - фыркнул Ник. - Как вспомню - так вздрогну. С чего ты вообще взял, что мне он может понравиться?
- Проверял твою реакцию. Ладно, стены перекрашены в бежевый, который ты выбрал.
- Мне никогда не нравились ни тряпки, в которых я ходил, ни тот образ, в который меня загнали. Да, я слабак, где-то трус, но не девчонка и не гламурная сука. Та одежда, что ты мне выбрал - с моей точки зрения идеальна. Я пошел на журналистику не для того, чтоб снискать себе славу охотника за жареными фактами, мне просто нравится говорить с людьми. Узнавать новые стороны жизни, мнения, события. В идеале, я б поработал корреспондентом в журнале «Вокруг света». Вот это - мое.
- Я не против джинсов и футболок. И я не любитель вечеринок и всего прочего. Кстати, мы приехали. Вот тут я и работаю. До кабинета придется добираться, опираясь на меня.
- М-м-м? Там что, буераки и колдоебины? Или раскопали трубы, как всегда? - фыркнул Ник, выбираясь из машины и ожидая Владислава.
- Владислав Владимирович! Там бронежилеты привезли...
- Шеф, из больницы звонили...
- Командир...
- Владислав Владимирович, подписать...
Голоса хлынули почти сразу же, как Владислав завел его в какую-то дверь. Ник завертел головой, мгновенно потерявшись, шарахнулся от кого-то, вопиявшего басом что-то о бронежилетах, влетел кому-то в грудь и замер, расставив локти.
- А это что за цыпленок?
- Кирилл, отведи юношу ко мне в кабинет. Ник, ничего не бойся, тут тебя никто обидеть не посмеет.
- Да уж... Владислав Владимирович. Посыл-то какой к владению - закачаешься. Так и буду тебя звать, для языка тренировка хорошая, - нервно хмыкнул блондин, отыскивая его по голосу.
- А иначе никак не тренируется?
- КИРИЛЛ... - произнес это Владислав вежливо, но так внушительно, что Кирилл - судя по всему, здоровяк не меньше Мишани габаритами - примолк и шуточками сыпать перестал.
- А иначе он уже в тренировках не нуждается, разве что для поддержания формы, - огрызнулся Ник. - Ну, веди, Кирилл, только лавры Сусанина оставь старичку, окей?
- Ладно, цыпленок, потопали. Сокровище греческого царя, блин.
- Это почему это я сокровище, да еще и греческого царя? Заметь, я с цыпленком согласен!
- Потому что командир впервые с кем-то так носится.
- Да? Не носится он со мной, просто присматривать взялся. С какой такой радости только - ума не дам. Эй, полегче, железная лапа, у меня шкурка нежная, меня так волочь нельзя, сломаюсь!
- Все, уже усаживаю.
В кабинете пахло... базиликом, кожей обивки и старым деревом. Кирилл поместил Ника в кресло, мягкое и скрипучее.
- Что принести?
- Воды, если можно, без газа. И опиши кабинет, где что стоит.
- Перед тобой - стол, письменный, на нем компьютер, - послушно завел Кирилл перечисление.
Ник протянул руку, касаясь стола кончиками пальцев. Полированное дерево было теплым, гладким, со щербинками и шероховатостями. Монитор компа он очертил, двинулся дальше, напряженно выставив руки вперед, не моргая, глядя сквозь мужчину.
- Дальше!
- Шкаф, встроенный. Осторожно, там дальше сейф.
- Аш-ш-ш-ш! Уже понял, - парень потряс ушибленным запястьем, потрогал металлическую дверь, прошел еще пару шагов и уперся в стену. - Так, эту сторону я запомнил. Дверь... вешалка?
- Вешалка. Принтер-сканер. Командир.
- Командир обычно в комплект кабинета входит условно. Кирилл, спасибо, можешь идти.
- Командира я потом полапаю, в приватной обстановке, - ядовито оскалился Ник, вернулся в кресло. - И что мне тут делать? Хотя, знаю. Деньги есть? Нужны монеты всех достоинств и купюры.
Раздался шорох и звяканье.
- Буду учиться, только выдели мне угол, чтоб не мешался.
- Сейчас. Пойдем, у меня тут есть спальный уголок.
Спальный уголок оказался примыкающим к кабинету закутком, куда влезали тахта и маленький журнальный столик, с которого Владислав сгреб все лишнее.
- Сойдет. Который час? - Ник обследовал свое пристанище, сбросил кроссовки и влез на тахту с ногами, благо, что носки были чистые.
- Половина шестого. Сейчас соображу насчет легкого ужина.
- Ты собирался тут ночевать? - удивился парень.
- Я часто ночую на работе, что в этом такого? Вернее, ночевал. Сейчас, разумеется, буду приезжать домой исправно.
- Слушай, не напрягайся. Я в самом деле не щенок, которого нужно выгуливать и кормить по часам. Не затоскую. Если мой ноут у тебя, тем более, - Ник покрутил в пальцах монетку, заставил ее плясать, проскальзывая меж них. - Поставлю себе прогу по озвучке экрана, залезу на фриланс, посерфлю. Найду работу.
- Я не напрягаюсь. Просто это естественно - возвращаться домой, когда живешь не один. Ты будешь без меня весь день... Не вижу причины не приезжать на ночь.
- Ломать привычный распорядок дня - это уже напряг. Но если тебе так будет удобно - окей, я только за. Может, приспособлюсь готовкой заниматься, или, там, стиркой.
- Выучишь шрифт для слепых, будешь книги читать.
Ник фыркнул:
- Брайль еще актуален? Сомневаюсь, с нынешним увлечением аудиокнигами... Хотя, вообще полезное умение, тактильность развивает.
- Лишним точно не будет, - заметил Владислав. - Ладно, я пошел делами заниматься. Ужин и попить сейчас принесут.
- Угу...
Ник занялся изучением дензнаков. С монетами дело пошло быстро, отличить их было довольно просто, и по размеру, и по выпуклым цифрам. А вот с купюрами пришлось повозиться. Знаки для слепых на них были не настолько выразительными, чтобы Ник сходу мог различить их. А подушечки пальцев у него пока еще не приобрели должной чувствительности.
- Солнышко, я принес еду.
- Ар-р-р-р! Не называй меня так! - Ник вскинулся, как укушенный.
- Почему? Звучит достаточно нежно.
- У тебя бзик по этому поводу? У меня, между прочим, нормальное имя есть. Николай не только до Ника сокращается, если что.
Владислав промолчал, поставил на стол поднос и вышел. Блондин фыркнул, осторожно потрогал то, что было на подносе, принюхиваясь. Пахло гречневой кашей и сосисками. Тарелка с ложкой нашлись быстро. И еще пластиковый стакан, булькающий и пахнущий мятой. Ник постарался есть аккуратно, держа тарелку у самого подбородка, чтобы не просыпать кашу. Выпил чай, улыбнувшись: мяту он любил, а чай оказался зеленым, что в жару было самое то. А после сытной еды резко потянуло в сон, и он привычно свернулся клубком, забившись в угол тахты.
Владислав прошел тихо, накрыл парня покрывалом. Не разбудил Ника даже громыхнувший в кабинете бас Кирилла, пришедшего с докладом по каким-то снабженческим делам. Так спокойно ему не спалось уже очень давно. Владислав, распустив всех сотрудников, будить парня тоже не стал, аккуратно взял на руки и понес вниз. Ник прильнул к нему, доверчиво откинул голову на плечо, даже улыбнулся сонно. И не проснулся - за день устал, отвыкнув в тишине клиники от шума и суеты большого города. Положил его мужчина бережно, складировал на заднее сиденье машины. И повез до дома.
Владиславу нравилось ухаживать за этим парнем. Хотя он и не умел этого делать. И лезть сейчас к Нику со всякими глупостями типа предложения отношений... Удушить бы Андрея пару раз... Несмотря на то, что старый боевой товарищ. Был. Скурвился Андрей, вот что. И как он мог быть настолько слепым, что за пьяным весельем и эпатажными шмотками не разглядел в Нике всей глубины надлома? Он сейчас ядом плюется, стоит тронуть, а ведь это просто страх. Чего ему стоило согласиться жить с Владом в одной квартире? Вот уж чего он наверняка не узнает никогда. И улыбка в деканате... Трус? Слабак? О, нет, слабак бы уже сломался давно.
В квартире было прохладно, успело проветриться за время отсутствия. Влад сгрузил Ника на постель, принялся аккуратно раздевать. И получил не столько мощный, сколько неожиданный удар в челюсть. Ник вскинулся, явно не понимая, где он, с кем, только сжимал кулаки, стоя на коленях на постели, слепо поводил головой из стороны в сторону, рвано дыша сквозь зубы.
- Успокойся, это всего лишь я. Раздеваю тебя, чтоб тебе спать было удобней.
- Твою же мать... Разбудить надо было! Я сам разденусь. Где мы?
- Дома уже. Раздевайся и ложись спать.
- Ничего себе я задрых... Эм-м-м... спасибо, я не сильно тебя? - Ник расстегнул рубашку, повесил ее в шкаф, по памяти отыскав в нем вешалку.
- Бывало и намного хуже.
- Извини. Я не хотел... так слабо, - Ник фыркнул, подходя, потянулся ощупать пострадавшее место. То наощупь было целым. И улыбалось. Ник отдернул руку, насупился:
- Отлично, жив, здоров. Выметайся, я разденусь.
Владислав чмокнул его в кончик носа:
- Очаровательная злючка.
Ник мгновенно ощетинился, сжимая кулаки, но голос был спокойный. Убийственно спокойный:
- Не смей. Не трожь меня. Очень тебя прошу.
- Ладно-ладно. Раздевайся и ложись спать.
Ник стоял, ждал, пока он выйдет. Старался успокоить мгновенно забившееся где-то в горле сердце. По спине ползла капля пота, неприятно щекоча кожу. Было до одури страшно: он не знал, когда Владу надоест с ним играть, и чего в таком случае от него ждать. Злился на себя за то, что вообще согласился с ним жить, сам себя загнал в капкан.
«Ничего, я всегда смогу уйти, пока меня не посадили на цепь».
Был в его жизни и такой эпизод. Один из его любовников обожал цепи, этакая потуга на БДСМ, но для настоящей Темы его смелости просто не хватало, да и верхним он бы не стал никогда - не тот склад ума. На цепи Ник провел три дня и навсегда возненавидел наручники. На левом запястье, пожалуй, еще можно было разглядеть след. И прощупать.
Влад ушел на кухню, курить в форточку и лениво размышлять о том, что надо бы кое-что сменить в квартире. Мебель лишнюю убрать из прихожей, поставить вместо ванны душевую кабину. Плиту сменить на электрическую. И вообще, залезть в Инет и узнать, как переоборудовать жилье при совместной жизни со слепым. И сам себе удивлялся: ну, ладно, вспала охота пошефствовать над малолеткой, бывает, родительский инстинкт проснулся. Разница в возрасте такая, что это вполне объяснимо. Но чтоб настолько? Хотя... ладно, это просто меры предосторожности - если Ник, с его чувствительностью к боли, будет натыкаться на острые углы мебели, это будет просто издевательство над беспомощным человеком.
Так ни к чему он и не пришел в своих размышлениях. Ушел спать, улегся на самом краю кровати, подальше от Ника. Тот спал в излюбленной позе - свернувшись плотным клубком, зарывшись головой куда-то под подушку и обнимая колени руками. Худой и костистый. Мишаня пожаловался, что в больнице парень практически не ел, особенно, пока приходилось его кормить с ложки. Да уж, красавчик... Хотелось обнять и согреть, чтоб расслабился, перестал сжиматься в комок, научился отдыхать во сне, а не ждать нападения. Но Влад только укутал его, подоткнул одеяло со всех сторон. И сам задремал.
Проснулись оба практически одновременно. И в тех же позах: Ник, похоже, с момента, как Влад лег в постель, даже не шелохнулся. Зато сейчас потягивался, выгибаясь, как котенок, и вставать ему явно не хотелось. Влад делал вид, что еще спит, а сам наблюдал за ним краем глаза. Интересно было, как Ник отреагирует на соседство. Хотя... он же не видит.
Парень раскинул руки, почувствовал его рядом и пушинкой слетел с кровати.
- Блядь! - выругался шепотом, зашарил по дверце шкафа, схватил первые попавшиеся штаны и футболку и быстро оделся. Еще раз выругался - футболку натянул задом наперед, переодел. И замер, прислушиваясь. Успокоено вздохнул и отправился куда-то в сторону кухни и ванной. Влад контрольно досчитал про себя до трехсот и потянулся.
- Доброе утро.
Ник отозвался:
- Доброе. Как спалось? - голос звучал немного напряженно.
- Неплохо. Как тебе? Не замерз?
- Нет, не замерз. А что, у меня кровать удобнее? - Ник появился в дверях, встал, скрестив руки на груди. - Так давай поменяемся.
- Да куда дополз, там и приземлился, - честно признался Владислав, вставая.
- Ясно, - Ник убрался с проема, замер настороженно.
Влад прошел мимо него.
- Сегодня квартиру попробуем с парнями переоборудовать, как получится.
- Зачем? - блондин повернул голову на звук, пошел следом, держа расстояние.
- Чтобы лишние углы убрать. Опять же, купить кое-что. Чтобы тебе жить было удобней.
- Слав, зачем? Мне, наоборот, привыкать надо к миру без удобств. Чтоб кожей чувствовать, где свернуть, а где прямо пройти. У меня пространственная память хорошая, я быстро освоюсь, тем более, что я эту квартиру еще видел.
- Привыкать будешь на улице. У меня на работе. Где угодно. Там можешь ставить себе синяки и царапины.
- Вот же упрямый! Делай, как хочешь, - махнул рукой блондин. - Когда умоешься, ноутбук мой мне выдай, я попробую вслепую поработать.
- Ладно, сейчас.
Влад ушел в ванную, плескаться и фыркать. Вышел посвежевший, благодушный.
- Где устроишься с ноутом?
- Где мешать не буду. В спальне, наверное. Только книжку под машину положу, чтоб не грелась.
- Можешь на кухне, мешать не будешь.
- Я, вообще-то, говорильней заниматься собрался. Ну, команды отдавать больше голосом, да и начитка экрана будет идти... Ну, как знаешь, если и в самом деле не помешаю...
- Нет, ничуть. Я все равно буду заниматься разбором холодильника.
Ноутбук Владислав ему принес, поставил, включил, подключил все гаджеты - мышь, микрофон, наушники.
- Может, тебе помочь?
- Вай-фай есть? Мне нужно скачать из интернета прогу одну. Называется балаболка, - Ник усмехнулся. - И в винде поставить режим озвучивания экрана. Остальное я сам сделаю, печатать вслепую я умею давно.
- Хорошо, сейчас подцеплю.
- Блин, покладистый какой! Не к добру...
- Почему это? - Владислав убедился, что машина вышла в просторы Сети.
- Потому что потому. В Сети? А, слышу уже.
Антивирус приятным женским голосом оповестил об обновлении.
- Давай, скачаю, что тебе там надо.
- Балаболка, в английской транскрипции. Можно еще проги поискать, которые речь в текст переводят.
Владислав защелкал клавишами.
- Сейчас.... Есть.
Часа два Ник бился над адекватной озвучкой экрана и своим пониманием ее. Матерился такими изысканными конструкциями, что Владу иногда хотелось законспектировать. Он успел разобрать продукты, помыть холодильник, приготовить завтрак, и даже подсунул парню под руку бутерброд, который тот схомячил, не отвлекаясь от процесса, и, кажется, не заметил этого. Владислав умудрился еще и окна помыть.
- Как у тебя там дела идут?
- Немного разобрался. У тебя минутка свободная есть? - Ник быстро щелкал клавишами, у него они были звонкими, как кастаньеты.
- Конечно. Что сделать?
- Вот, текст проверить. На ошибки и всякое такое, - Ник передвинулся, уступая место Владиславу, нервно перебрал пальцами по скатерти, прислушиваясь.
Владислав пару ошибок нашел, исправил.
- А ты отлично вслепую печатаешь.
- Спасибо. Много налажал? - Ник вытянул шею, словно мог увидеть экран.
- Нет, не очень. В основном, с прописными и строчными.
- Замечательно, это не такой уж большой косяк, если копирайтом заниматься.
Рабочий стол у него был забит ярлыками, хотя они все были четко упорядочены. Влад разглядел там папки с названиями учебных дисциплин, рефераты, таблицы. Только одна папка стояла в углу вне шеренги. И значилась просто под номером. 29021993. Потом до Влада дошло, что это дата.
- А почему в девяносто третьем было двадцать девятое февраля?
- Потому что несуществующая дата. Не лезь туда.
- Да без проблем, я просто спросил. Есть будешь?
- М-м-м... наверное, буду. Не особо хочется.
- Тебе надо есть. Иначе долго ты не протянешь, - Влад притащил ему стакан, вложил в руку. - Апельсиновый сок.
- Да я нормально питаюсь! - возмутился парень. - Что вы все пристали, а? Никогда я особо упитанным не был!
Но сок выглотал, хотя пил больше кофе или воду.
- Я не знаю, что ты предпочитаешь из еды, потому сварганил салат.
Ник фыркнул:
- Я ем все. Но люблю мясо, и ненавижу рыбу и морепродукты. Терпеть не могу склизкую мерзость. Как вспомню, что приходилось есть, так душа выворачивается.
- Хорошо. Значит, мясо.
- А ты, черепашка-ниндзя, что любишь? - Ник отставил стакан и снова принялся набивать что-то.
- Почему черепашка-ниндзя?
- Потому что любитель пиццы, - блондин фыркнул.
Владислав расхохотался:
- Грешен, обожаю ее.
- А еще ты силовик, потому смирись и трепещи, я буду звать тебя Рафаэль, потому что выговорить твое отчество-то я могу, но боюсь вывихнуть язык, - Ник высунул упомянутую часть тела, и рассмеялся.
- Ладно... Я тоже придумаю, как тебя обозвать, - пообещал Владислав, ставя перед ним тарелку.
- Ну, придумай, я посмотрю, насколько богатая у тебя фантазия... то есть, послушаю.
Ник осторожно повел рукой по столу, нащупывая тарелку, вилку, закрыл ноутбук и принюхался.
- А что за салат? Зелень, помидоры, базилик, что-то мясное?
- Именно так. И еще немножко соли.
- Ты любишь запах базилика? У тебя им в кабинете пахло.
Владислав сперва кивнул, потом сообразил, что кивка не увидят, и пояснил словами:
- Да, обожаю. Успокаивает.
- А мне запах озона и арбузов нравится. У меня так любимая вода туалетная пахнет. «Aqua» называется. Когда пользовался, всегда казалось, что я где-нибудь на море, где воздух можно пить, как воду, и не напиться, и арбузы сладкие-сладкие, сахарные, - Ник улыбнулся и принялся есть, стараясь накалывать крупные кусочки салата. Иногда получалось так, что до рта доносил пустую вилку. Это было бы смешно, не будь так грустно.
- А прямо на море ты никогда не был?
- Нет. Ты ж на меня досье собрал, подумай сам, мать - инженер-технолог, зарплата копеечная, тысяч семь. Отца нет. Могли мы себе позволить море?
- А хочешь? Слетаем. Поплаваем, краба поймаю, арбузов поедим, вина напьемся.
- Это ты меня так изысканно на свидание приглашаешь? - Ник улыбался, но улыбка была напряженная.
- Ну, типа того. Полетим? Там как раз курортный сезон. И вода теплая, тебе понравится.
Блондин вздохнул.
- Во-первых, мне нельзя летать как минимум пару лет. Во-вторых... я не пью, Слав. От алкоголя у меня рвет крышу. Это был единственный способ заставить меня расслабиться и... А алкоголь плюс энергетик - мой личный сорт анестезии. Выпил - и наутро очень плохо, но памяти нет. Ну и третье. Ты классный, ты даже, как оказывается, умеешь быть почти рыцарем, ухаживать, все такое. Только вот объект приложения сил этого недостоин. Ферштейн?
- Ну, у меня есть машина. Можно съездить. Арбузы, море, никакого алкоголя, - Владислав некоторые реплики в упор не слышал.
Ник отставил тарелку, оперся лбом на ладонь, поставив локоть на стол.
- Эта поза называется «живу фейспалмом». Ты непрошибаем.
- Не то слово, уперт как буйвол. Так мы поедем на море?
- Ты работаешь.
- Я возьму отпуск.
- Без тебя Кирилл с бронежилетами не разберется, на какую часть тела их натянуть, - ядовито фыркнул парень.
- Ничего, Мишаня или Серега помогут.
- Я плавать не умею, - сдал позиции Ник.
- Так плавать не обязательно, я умею. И утонуть не дам.
Ник помолчал, взвешивая все «за» и «против». Когда он не помнил, кто такой, и кто этот мужчина рядом, доверяя ему, хотелось, чтобы он обнял, приласкал, в конце концов, тот поцелуй в ванной был обалденным, Нику хотелось, чтобы он длился и длился... Сейчас он не мог расслабиться, не мог вытерпеть чужие прикосновения дольше пары секунд. Казалось, что если позволить себе это, он снова вернется в модус шлюхи.
- Я не знаю... м-можно... попробовать.
- Отлично. Тогда я звоню Сереге. И выезжаем.
- Что? Сейчас? Ты шутишь? - парень изумился, красивые брови поползли вверх. - Нет, не шутишь... Ты сумасшедший. Мы едем на один день?
- Нет. А что? Вещи соберем сейчас, - Владислав рассмеялся.
- Потому что даже я знаю, что если мы едем хотя бы на пару дней, проще забронировать отель или пансионат отсюда, чем там искать места, тем более, в сезон, - зафыркал Ник.
- А палатка и спальник не вариант? Или машина.
Блондин снова закаменел, плечи напряглись.
- Нет, извини, не вариант. Лучше я обойдусь без моря.
- Ладно. Сейчас поищу пансионат, - согласился Владислав. - Твоим ноутом можно попользоваться?
- Можно, если осторожно, - кивнул Ник. Его немного отпустило.
Владислав набрал запрос, схватился за телефон, вызванивать и забивать двухместный номер с двумя кроватями. Ник выбрался из-за стола, собрал посуду наощупь, донес до раковины и взялся мыть ее.
- Ай... ч-черт... кажется, у тебя дома очень острые ножи.
Владислав метнулся за аптечкой.
- Давай руку.
Ник умудрился порезать пальцы, а ножи и в самом деле были наточены на совесть - порезы были глубокими. Блондин молча кусал губы, щеки мгновенно стали мокрыми. Владислав взял его руку, облизнул кровь.
- Сейчас полегчает. Перекись налью. Блин, - пальцы пришлось затянуть в рот, аптечка не открывалась, полотенце было черт-те где, а под струю воды совать такие порезы себе дороже.
- Не знал, что ты еще и вампиром заделался, - как бы ни было больно, а Ник сумел улыбнуться. Хотя прекратить слезоразлив не мог - это была обычная его реакция на боль, за то и нытиком дразнили.
- Мммгм, - согласился Владислав, доставая вату и перекись.
Порезы были залиты щедро, забинтованы, а Нику налили еще сока.
- Ты мне еще конфетку предложи, - всхлипнул парень, баюкая руку. Пальцы дергало, разболелась голова. - Или, лучше, пенталгина. И вообще, не суетись, от такого не умирают. Я ж говорил, что болевой порог низкий. Ты б, наверное, даже не почувствовал.
- Конфет нету. Могу дать полтаблетки пенталгина, если помогает.
- Давай. Блин, бесполезное я создание...
- Почему? Просто низкий болевой. Будем поднимать, - Владислав дал ему стакан воды, вложил в рот лекарство.
- А это вообще возможно? - Ник таблетку проглотил, запил, сел, откинувшись на стенку, пережидая, пока успокоится голова и боль в руке.
- Конечно. Я в детстве от любого синяка слезами заливался. А сейчас ничего, пробитая башка не ведет.
- И чем ты его поднимал? - полюбопытствовал Ник.
- Просто научился переводить боль в ярость. Чем больней расшибал кулаки о морды, тем злей эти морды бил.
- Очаровательно. И как ты предлагаешь мне это делать? - саркастично приподнял бровь Ник.
- Как-нибудь научу, не волнуйся. Сдам Мишане на тренировки. Форму подтянешь, навык мордобития приобретешь.
- А твои парни - они кто? Спецназ? Десантура?
- Всех понемногу. Вернулись... И поняли, что ничерта не умеем. Стали делать то, что можем.
- Да уж, это у вас получается замечательно. Ну, ты закончил пляски с бубнами вокруг принцессы? Может, скажешь, какие успехи на ниве бронирования номера? - поплевался ядом Ник.
- Пансионат «Смешливый дятел» нас ждет, - отрапортовал Владислав.
Ник закашлялся, подавившись глотком воды, просипел:
- Что? Как?
- Хороший пансионат, говорят. Отзывы неплохие. А что?
- Нет-нет, ничего, название у него замечательное, надеюсь, нас там дятлы не задолбят и не засмеют. Пошли собираться? Только у меня ж летних шмоток нет, джинсы и майки, ни шорт, ни плавок.
- По пути все купим. И тебе, и мне. Что вообще есть? Полотенце имеется?
Ник повернулся к нему, уставился немигающими голубыми глазами куда-то в солнечное сплетение.
- У меня есть только то, что ты купил.
- Ладно. Полотенце дам свое, у меня несколько. Сейчас соберусь сам.
Ник пожал плечами. И пошел перебирать свои вещи. Выбрал пару самых тонких футболок, напряг память, мысленно перебирая содержимое спрятанных в кладовку пакетов. Отыскал их, высыпал на пол и принялся ощупывать вещи. Так его и застал Владислав.
- Что ты пытаешься найти? Любимые стринги с зайчиками? - весело поинтересовался он.
- Нет. Я помню, что тут были шорты. Джинсовые. Вроде бы, даже без стразиков. О, нашел! Это же оно? - он выдернул из кучи джинсовое нечто с обтрепанными краями. Которое только само по себе казалось шортами, но Влад почему-то крупно сомневался, что оно прикроет больше стрингов.
- Ладно, прихвачу с собой гардину, от твоих поклонников отбиваться. Эти... шорты даже во мне будят жалость и желание прикрыть твою тощую обгоревшую задницу.
- Почему это она тощая и обгоревшая? Она нормальная! А ты меня вообще в паранджу наряди!
- Потому что три часа в этих джинсовых трусах - и ты сгоришь. А паранджа - это идея. Картофельный мешок с дырками еще лучше. Чтоб не пялились.
- Да, когда ты говорил о своеобразности своего характера, ты забыл упомянуть о родне со стороны одного незабвенного мавра. Толку-то, что на меня будут пялиться? Попялятся, поймут, что я слепой, и отстанут.
- Я не ревнивый, я ленивый. И закапывать тела мне влом.
- Шутки шутками, - Ник покачал головой, запихивая вещи на место, - но это глупо, тебе не кажется?
- Ты красивый парень. Местное население в тех краях почти сплошь скучающее быдло. А слепой, следовательно, беспомощный парень, который и лиц насильников не узнает...
- Идею с мешком от картошки поддерживаю всеми конечностями, - Ника передернуло, шорты полетели в пакет обратно.
- Куплю нормальные шорты. А не это.
- Слушай, все здорово... Но не разгоняйся сильно, окей? Еще неизвестно, когда я тебе сумею деньги отдать за все.
- А зачем их отдавать? - не понял мужчина. - Это ж не взаймы, это подарки.
- Не надо. Обычно, за подарки приходится платить дороже, чем... намного дороже, в общем.
- Зачем за них платить? Слушай, я на тебя не первый год деньги трачу.
- Чего? - Ник остановился, опустил пакет на пол и развернулся к Владиславу. - Объяснись.
- Деньги Андрею на тебя давал я. Думал, раз вы вместе... Пускай...
Ник помотал головой, отшагнул назад.
- Не понимаю...
- Что ты не понимаешь? Я закидывал тебе на карту деньги. И все.
- Ты? Но... почему ты? Андрей всегда говорил, что я живу за его счет...
- У него денег не было. Я содержал тебя. Мне это было не напряжно.
Ник закрыл лицо руками и сполз на пол по стенке.
- Приехали, - тихо и очень спокойно произнес он. - Совсем приехали. Господи, какой же мудак...
- Почему? Все нормально. Я просто объясняю, что я привык платить.
- Почему я не Скарлетт О`Хара? Я б подумал об этом завтра... Или вообще не заморачивался. Замечательная схема выходит: ты платил за Андрееву шлюху, шлюха зарабатывала для него деньги, которые он спускал на игру. Я в восторге - схема, достойная Великого Комбинатора.
- Забудь, Коля.
- Окей, как два пальца об асфальт. Сейчас, разгонюсь посильнее, ебанусь башкой о стену - и все забуду. Все-все. Все свои двадцать гребаных лет, желательно, с момента зачатия. А особенно, последние три года. Нет, я не истерю, но очень хочется.
Владислав сел рядом, притерся плечом.
- Это все прошло.
- Это единственная причина, почему я еще дышу, - Ник повернулся к нему, взялся за ворот его рубашки, будто собрался бить. - Я тебя прошу, Слав, я очень тебя прошу - дай мне пожить. Дай подышать свободно хотя бы немного. Я, когда приехал в Москву, так радовался своей самостоятельности. Своей стипендии, моими мозгами заработанной, своей комнатке в общаге, где меня никто не контролировал. Тому, что меня никто не знает, не ткнет пальцем в спину... И сам все похерил. Дай мне подняться, Слав, я умоляю, я не могу больше на коленях...
- Как только вернемся с моря, найдешь первый заказ. И я уеду.
- Спасибо, - Ник уткнулся ему в плечо лицом, стараясь дышать медленно и глубоко.
Владислав сидел, ждал, когда парень придет в себя. Ник взял себя в руки, отстранился.
- Все, я в норме. Извини.
- Готов? - улыбнулся Владислав.
- Готов, - пожал плечами парень, - было бы что собирать. Поехали.
Владислав поднялся, пошел собирать свои пожитки.
- По идее, можешь взять свои умопомрачительные шорты. Будешь в них по комнате рассекать.
- Я уже запихнул их в пакет, теперь опять искать? Ладно, тренировки тактильности, блин...
Шорты он нашел, вещи спрятал обратно в кладовку, сложил футболки, легкие тонкие джинсы и шорты на край постели. В голове так и вертелось сказанное Владом, не отставало. Владислав перекинул ему сумку.
- Запихивай.
Стопочка вещей спряталась в сумку, Ник взвесил ее на руке:
- Всегда мечтал куда-нибудь отправиться налегке.
- Ну вот, мечты сбываются, - засмеялся Владислав.
- Нет уж, Рафаэль, крестной-феей я тебя называть не буду.
- Из меня страшная фея, если честно.
- Почему - страшная? Ты вполне симпатичный, я б даже сказал, что красивый, когда не хмуришься и не злишься.
Владислав хмыкнул:
- Ну, если нравится, я рад.
- Я не так часто мог видеть такое выражение на твоем лице, - пожал плечами парень. - А теперь и не увижу. Так что не могу даже сказать, нравится, не нравится. Но вообще, конечно, когда люди улыбаются, они обычно симпатичнее, чем в хмуром виде.
- Еще увидишь однажды, - кивнул Владислав. - Идем.
Ник не стал говорить ему ничего по поводу безосновательных надежд. Кто его знает, может, изобретут что-нибудь, чтоб слепых излечивать. Или чудо случится, и изменения в его мозгу окажутся обратимыми. Он пошел вперед, вспоминая расположение квартиры. Нашел лифт, вызвал его, слушая, как Владислав звенит ключами. Влад запер дверь, проверил сигнализацию. И пошел к лифту.
- А куда мы поедем? Ты был там раньше? Ты учти, я буду задалбывать тебя вопросами, - усмехнулся блондин. - Считай, что подписался на интервью-марафон.
- А мы поедем в местечко рядом с Сочи, раньше там не был, но отзывы неплохие.
- Окей, значит, тебе не будет скучно облазить со мной вместе там все, что возможно.
- Ничуть. Фотоаппарат я взял. Наделаем фоток.
Ник хмыкнул.
- А я взял плеер, там же, вроде, есть диктофон?
- Да, кажется есть.
- Буду составлять «путевые заметки», с твоих слов, между прочим. А ты своему Сергею позвонил, или забил?
- Позвонил уже. Сказали, что я в отпуске.
- А потом будут обзываться всякими словесами заумными, - покивал Ник, давя усмешку. Пока что он познакомился с двумя парнями Владислава, и оба ему в принципе понравились. Простые, как валенки. С виду.
- Эти могут, - Владислав хмыкнул. - Садись.
- Только веди аккуратно, окей? - Ник уже привычно скользнул на пассажирское сидение, пристегнулся и откинулся на спинку, закрывая глаза.
- Очень аккуратно, - уверил его мужчина.
- Тогда я подремлю, а то что-то меня рубит...
Ник зевнул, прикрыв рот перебинтованными пальцами.
«Перенервничал, а оно того не стоило. Ну, узнал я, что Славка меня эти два года обеспечивал, ну и что? Что изменилось? Обидно за мужика, и все. Лоханулся. Интересно, а ему самому не обидно, что «лучший друг оказался вдруг...»? Или таким, как он, обидно не бывает?»
- Дремли.
Владислав об Андрее не думал. Он вел машину, косился на Ника и улыбался. Тот в конце концов сполз пониже, и Владислав, съехав к обочине трассы М4, опустил его кресло, превращая его в почти удобное спальное место. Достал из багажника плед, накрыл его и включил кондиционер - в машине становилось жарко, солнце палило немилосердно. А думалось ему, как он будет смотреть на мальчишку, рассекающего по номеру в микро-шортах. И что придется переквалифицироваться в телохранителя, потому что слепой беспомощный парень и в самом деле будет лакомой добычей для всякой швали. Что ж, придется гулять ночами. И облизываться вовсю. Потому что, пусть в Нике и не было особой красоты, тем более сейчас, но было что-то... от чего сладко тянуло где-то внутри. Очень не хотелось себе признаваться, где именно тянуло, и какое-такое чувство поднимало голову (и не только ее) при виде тонкой белой шеи с почти незаметным кадыком в вороте футболки. И натянувших тонкий трикотаж сосков, съежившихся и отвердевших от прохлады кондиционера.
Влад закусил губу, отвернулся, глядя на дорогу. Что ж это за наваждение, а? Давно ли он считал Ника «дебильной шлюшкой» и «голубоглазым сучонком»? Чем он околдовал? Мишаня вон тоже очарован: «какой умный мальчик, начитанный, вежливый, когда не психует». Охренеть, да даже Кирюха, самый нетолерантный из отряда, глупо лыбился, на него глядя. Пиздец какой-то, Елена Троянская современности!
- А я Менелай... Твою ж мать, легенды.
Ник завозился, сонно вздохнул, приоткрыл губы - слегка припухшие оттого, что искусал их, порезавшись. Так, нет, или охладиться надо, или подрочить на заправке в туалете. И жратвы купить, потому что сок, бутерброд и пара ложек салата - это не тот рацион, который поможет парню нарастить мяса на костях.
- Ник. Проснись.
- А-а-а? М-м-мы-ы-ы уже приехали? - сонно потянулся парень, потер лицо ладонями. - Бр-р-р, прохладно!
- Заправка. Надо купить пожрать. В туалет сходить. И все такое.
- А, да, вознести жертву белому богу было б не плохо. И поесть тоже. Только... можно что-нибудь такое... типа шавермы? Не хочется позориться на глазах у народа.
- Конечно, - Владислав щелкнул брелоком. - Давай руку.
- Слушай, это трасса, я читал, что геев тут не любят, а если я возьму тебя за руку, это будет выглядеть несколько... неправильно. Или я опять выдумал проблему на пустом месте?
- Да. На пустом. Только очки надень.
- Давай, - вздохнул Ник, надел поданные Владиславом очки и крепко ухватился за его запястье. И шел, словно боялся наступить на край пропасти. Сразу было видно: парень никогда не уезжал из города.
- Не бойся. Слишком сильно упасть не дам.
- Спасибо, Рафаэль, ты просто сама доброта, - тут же съехидничал Ник.
В супермаркете при заправке было пусто, полусонная девочка-кассир лениво посмотрела на них, но не проявила больше никакого интереса. Охранник ощупал глазами, видно, понял, что к чему, и провожал безразлично-профессиональным взглядом.
- Так. Шаурмы не вижу. Пирожок хочешь? Картошка, мясо, капуста?
- Мясо гавкало, мяукало или материлось прежде, как думаешь? Картошка и капуста. А колбаски нет? И води-и-ички, пить хочу - умираю.
- Колбаса есть. И вода. И хлеб. Все найдем, - заверил его Владислав, сгребая в корзинку продукты.
- О, если есть хлеб и колбаса, это здорово, можно и без сомнительных пирожков обойтись. Бутерброды сделать. А помидорки есть? А... только не смейся... шоколадку купишь? Белую... - Ник покраснел и опустил голову.
- Все куплю. Помидорки... Помидорки... Вижу. Шоколадка. Белая.
Ник сгорал со стыда, но не так-то часто ему перепадало простых радостей в виде обычной белой шоколадки. Чаще приходилось питаться какими-то изысками, которых парень не понимал, и вкусными не считал. Те же устрицы взять - бр-р-р-р, пакость склизкая, мерзкая, холодная! Или улитки. Нет, вкус у них приятный. Но стоит подумать, что ЭТО ползало в скорлупке, оставляло слизистые следы...
Владислав подумал, прибрал еще два литра томатного сока.
- Ы-ы, Слав, может, я пока попробую до туалета добраться? - подал голос Ник.
- Прямо. Прямо. И дверь там.
- Понял, пошел.
Прямо идти получалось с трудом, но он, слава богу, ничего не задел, и даже нашел искомую дверь. И завис, потому что ощупывать стены в поисках писсуара как-то не улыбалось.
- И что ты встал? - его толкнули в спину. - Тормоз.
- Я не тормоз, я медленный газ, - отшутился Ник, голос был незнакомый. - Просто никак не сориентируюсь, где писсуар.
- Глаза разуй. Впереди он.
- Если б мог - обязательно разул бы. Я не вижу.
Его взяли за плечо и подвели куда-то.
- Вот. Прямо. Можешь ссать.
- Спасибо, - Ник улыбнулся, расстегивая джинсы. Он не думал, что могут возникнуть такие проблемы. Надо было подумать о трости. Как-то видел в городе слепого с телескопической тросточкой.
Сосед сделал свои дела. И ушел. Блондин облегчил душу, по звонко бьющим в металл каплям определил раковину и склонился, помыть руки. Владислав внутрь шмыгнул мышью, узрел склоненную фигуру и ломанулся в кабинку. Восхищаться. Светло-голубые джинсы обтягивали поджарый зад и длинные ноги, беленькая футболочка - худощавый торс и точеные плечи, как вторая кожа, белый ежик на затылке трогательно топорщился, серебрился, Ник фыркал, умываясь с явным наслаждением. Владислав тихо зашипел. За шумом воды Ник его не слышал. Повел головой, быстро содрал с себя футболку, еще ниже склонился над раковиной, поливая из ладони себя водой, ежась и фыркая.
Владислав вышел, внешне невозмутимый.
- Если помыться хочешь, тут есть душ.
Ник подскочил, выругался вздрагивающим голосом:
- Блядь, как ты меня напугал! Не хочу я мыться, я просто охладиться хотел, а если на шею полить прохладной водой, жарко не будет. А ты все? Заправился?
- И заправился, и затарился, и умылся, и купил тебе подушку.
- А подушку-то зачем? - рассмеялся Ник, одеваясь и приглаживая ладонью свой ежик.
- Чтоб шея на сиденье не затекала. Все, готов?
- Готов. Поехали? А сколько нам ехать? Ты сам-то за рулем не уснешь?
- Как решу, что сплю, приторможу. Ехать еще часов двенадцать.
- Ого... Ладно... Я тебя буду разговорами тормошить, не против?
- Нет, ничуть. Как заметишь, что несу чушь - тормози.
- Вопрос в том, чтобы отличить чушь от не чуши, - фыркнул Ник, опираясь на его руку и идя до машины. - Перекусим позже?
- Да сейчас и поедим. Верней, ты ешь, я кофе выпил уже. Вот бутерброды, рядом вода. Сладкое потом.
- Спасибо, - Ник улыбнулся. Не испоганенная опьянением или страхом, эта улыбка очаровывала, обнимала теплом. Красивая улыбка, и губы красивые, предназначенные для поцелуев, подаренных с любовью. Владислав выругался про себя: быстрая дрочка на задницу блондина в туалете не помогла. Но пугать его было нельзя. Оставалось лишь ждать. И надеяться, что он приручится.
Ник быстро поел, с бутербродами он управлялся куда лучше, чем с обычной едой, и принялся задавать вопросы. Не все были удобными, но это, видно, была чисто профдеформация будущего журналиста.
- Так какая у тебя на самом деле ориентация?
- Бисексуал. Одинаково равнодушен к обоим полам, но, когда умудряюсь кем-то очароваться... - дальше он дал додумать самому журналисту.
- Пугаешься и решаешь пустить все на самотек? - предположил тот. Правда, потом рассмеялся: - Да ладно, я не сомневаюсь в твоем мужественном упрямстве. Слав, а объясни мне простую вещь, до меня не доходит. Тогда, у аптеки, я тебе рассказывал об Андрее откровенные гадости, на твоем месте я б уже тому, кто о моем лучшем друге такое сморозит, набил морду лица. А ты даже не моргнул. Это выдержка такая или что?
- У меня проблемы с нервной системой из-за пробитой башки. Отмороженный я.
- Ладно, допускаю, выражения твоего лица я уже тогда видеть не мог. Расскажи все-таки, что тогда произошло, на трассе? Ты же выяснил, я уверен.
- Он надеялся выпрыгнуть. Не вышло, не рассчитал.
Впереди показалась дальнобойная фура, как-то странно вихляющаяся.
- Ник, держись. На нас летит дальнобой, буду вписываться.
- Мамочка... - севшим голосом пробормотал парень, вцепляясь в ручку над дверью. - Славка... Господи, не опять!
- Малыш, доверься мне. Я трезв. Вижу дорогу. Дальнобой идет сорок, мы почти в танке, а не в Андреевой жестянке. Я аккуратно войду. Если он нас сшибет фурой, будет хуже.
- Да доверяю я тебе, доверяю...
Ник зажмурился, словно это играло какую-то роль.
- Я с тобой шоколадкой поделюсь, хочешь? Белый шоколад это, конечно, не горький, который ты любишь... но он тоже вкусный, - спросил спокойно, даже обыденно.
- Хочу, - Владислав вывернул руль, вставая под кабину своей стороной.
Водитель фуры подскочил, нажал на тормоз, заматерился, судя по движению губ. Они разошлись в считанных миллиметрах. Из потерь оказалось выдранное с мясом зеркало, сгинувшее где-то под колесами фуры. Влад так плавно вошел в поворот вместе с кузовом, что это надо было снимать и на ю-тьюб выкладывать. Затормозил.
- Все, да? - через минуту Ник сумел выдохнуть.
- Ты не поверишь, отделались зеркалом. Разбудили водилу фуры. Ты в норме?
- Я этого не видел, но все равно чуть не того... Ладно, шоколадку ты заслужил, - Ник зашуршал оберткой, хрупнула плитка, ломаясь. Парень протянул зажатый в пальцах кусочек, примерно на голос. Владислав его взял губами, руки от руля не отрывались пока что.
- Мужик, ты живой? - хрипло спросили снаружи.
- Живой.
В окно сунулась бумажка с номером и адресом.
- Визитка есть? Я позвоню, как доберусь, и деньги за зеркало переведу, только скажи, куда.
Владислав отодрал от руля правую руку, достал и дал свою визитку.
- Созвонимся. Я в отпуск щас еду. Буду в Москве, свяжемся.
Регион на номерах был столичный.
- Все нормально, Слав? - Ник облизал пальцы, торопливо провел по его щеке, словно пытался считать выражение лица.
- Все отлично, сейчас в себя приду.
Щека чуть кололась.
- Водички дать? Точно все хорошо? Сердце не колет? Голова? - Ник выпутался из ремня безопасности, привстал коленом на сидение, прижал пальцы к шее Влада, считая пульс. Он немного частил, дыхание тоже. Блондин нашарил бутылку с водой, открыл, протянул мужчине:
- Попьешь?
Влад сгреб его одной рукой за талию, не отрывая вторую от руля. И поцеловал, привстав, долго, нежно.
- Попью.
Ник от неожиданности даже не дернулся, только пискнул, когда поцелуй закончился, так и держа бутылку обеими руками:
- Н-на...
Влад взял бутылку, отпил немного воды. Ник забился в уголок своего кресла, тихо-тихо сидел, не зная, как реагировать. Не понимал, как может тот человек, что какие-то три недели назад ему с отчетливо читающимся презрением говорил, что брезгует вещами общественного пользования, целовать его? Ведь он-то не изменился, не стал другим кем-то.
- Так... Можно понемножку ехать.
Блондин только кивнул. На торпеде таяла шоколадка, пропитывая салон ванильным запахом.
- Ты сам как? Не ушибся?
- Нет, все в порядке. Я только испугался. За тебя, она же с твоей стороны шла, да?
- Да, я подставил свою.
Ник промолчал, только вздохнул. В тишине проехали около получаса, потом блондин не выдержал, попросил:
- Не молчи, пожалуйста.
- Я пытаюсь найти отворот... а, вижу. Сейчас съеду, и поспим, ладно? Меня выключает.
- Хорошо, это будет самым правильным вариантом. Который час?
- Одиннадцать. Так, все, добрались.
- А у тебя кресло раскладывается, как пассажирское?
- Нет, но у меня есть кое-что другое.
- М-м? Спальник? С ума сошел - на голой земле спать? Я лучше тебе свое уступлю, а сам на заднем сидении посижу.
- Нет, у меня еще палатка имеется. Могу тебя туда уложить, а сам на кресле посплю. В палатке тихо, спокойно, дно двойное, подогрев, спальник отдам.
- Как хочешь, Слав, мне все равно, я ни так, ни так еще ни разу в жизни не ночевал, - пожал плечами парень. - Одинаково интересно.
- Сейчас палатку поставлю.
Палатка и впрямь была теплой, удобной и двухместной. И спальник был тоже теплый.
- Залезай, я тебя застегну сам снаружи.
- Ладно, не дури, тебе еще машину завтра вести. А я не девочка-институтка, от соседства с мужчиной на двух квадратных метрах не умру, - Ник хмыкнул. - Закрывай машину и ложись, - и полез внутрь.
Владислав быстро машину запер, загнав ее подальше, чтоб с дороги не видели. И заполз в палатку. Ник привычно свернулся калачиком на краю расстегнутого спальника и уже тихо и спокойно дышал. То ли спал, то ли притворялся.
- Можно раздеться до трусов, тут тепло, - сам Владислав так и сделал. - И залезай в сам мешок.
Ник не шелохнулся - видимо, и в самом деле спал. Владислав вздохнул, накрылся своей рубашкой. Стоило лечь - сон, как вспугнутый зверь, сбежал. В считанных сантиметрах тихо сопело тощее, как весенний воробей, существо, будившее не самые благопристойные мысли. Владислав шепотом ругнулся, повернулся спиной к искушению. Ник что-то простонал во сне, вздрогнул всем телом, развернулся из своего клубка, мазнув его по спине пальцами. Рука осталась лежать, касаясь тыльной стороной ладони спины Влада. Горячая. Чуть подрагивающая, перебирающая пальцами. Владислав подвинулся чуть поближе, под эту руку. Хотелось знать, что или кто ему снится. Чтоб перевернулся, обнял, закинул ногу на бедро, прижимаясь, и черт с ним, что будет жарко. Оно и без того было, как на сковородке в аду. Владислав поерзал, придвигаясь. Ему в спину ткнулся прохладный по сравнению с его кожей лоб. Ник все-таки повернулся, видимо, пережитый какие-то полтора часа назад стресс вынуждал его во сне искать защиты. На талию Владу легла тонкая ладонь, прижалась, скользнув ниже, к животу. Мужчина заскрипел зубами, не зная, чего он больше жаждет - чтобы ладонь там и оставалась, или чтоб спустилась пониже. Ник тепло и ровно дышал ему в спину, знать не зная, на что обрек своего компаньона. Он успокоился, видно, сон сменился, и лежал теперь тихо, не вздрагивая. Рядом - но недостаточно близко. Владислав сосредоточился. Напомнил себе, что скотиной он не был, и быть не собирается, и уснул.
И проснуться утром Владиславу посчастливилось на какие-то минуты раньше, чтобы успеть откатиться под самую стенку палатки и не пугать Ника внезапным соседством. Тот потянулся, сладко зевнул.
- Сла-а-ав?
- Тут я. Выспался?
- Ага, классно так. Доброе утро, - Ник засмеялся, приподнимаясь на колени, еще раз потянулся, выгнувшись назад, едва не коснувшись головой икр. - Замечательно просто выспался, сто лет так не спал.
- Готов к труду и подвигам?
- Готов сделать нам бутеры, пока ты собираешь палатку. Только носом в продукты ткни, - настроение у Ника было замечательное, будто не случилось вчера ничего из ряда вон выходящего. Он предвкушал встречу с морем и радовался, что жив и здоров, ну, почти здоров.
- Сейчас, - Владислав выполз наружу, потянулся, разминая мышцы. - Иди сюда.
Ник ткнулся головой мимо выхода, хихикнул, выбрался на пыльную траву. Подставил лицо солнцу, улыбаясь.
- А я первый раз куда-то еду, представь? Ну, командуй.
Владислав прошел к машине, открыл, выволок продукты, заботливо нарезанные им самим.
- Иди на мой голос.
- И-и-изверг... упаду и нос расквашу... - Ник пошел, ставя ноги какими-то танцевальными, балетными движениями, с носка на пятку, мягко, осторожно, вытянув руку с растопыренными пальцами перед собой. Дошел, инстинктивно схватился за плечо Владислава, выдохнул. - Черт, ну, сколько там - три метра было? Как километр над пропастью...
- Просто ты боишься падать. Так, садись вот сюда. Вот хлеб, вот колбаса, складывай.
- Ага, боюсь. Я в детстве два раза ломался, когда падал. Раз руку, раз ребро. Больно - кошмарно. Зато на мне все заживает быстро, как на собаке. Ты сколько бутеров съешь?
- Штуки четыре уничтожу.
- Оке-е-ей, будет сделано. А что у нас в окружающем мире творится? Ну, в смысле, пейзаж какой?
- Лес, кусты, грибы, мы.
- Классный пейзаж, - Ник засмеялся, - особенно порадовало причисление нас к флоре. И после грибов. Человек - эволюционное звено между грибами и лишайниками, прорыв в антропологии, сенсационное открытие сделал ученый с мировым именем - Владислав Малиновский! - блондин ехидничал, сооружая очередной бутерброд-башенку из куска хлеба, пары кусков колбасы, сыра и листьев салата. Владислав расхохотался, цапая бутерброд:
- Я еще не упомянул муравьев. И землянику. Будешь?
- Землянику? У-у-у, и он еще спрашивает! Буду, конечно, где? - Ник принюхался, задышал глубоко, блаженно: - Какой воздух, а? Еще не море, но уже совсем не сравнить с Москвой, да?
- Это точно. Доедай бутерброд, и пойдем собирать ягоды.
Блондин даже поел нормально, захомячил аж три бутерброда с томатным соком.
- Надо же, он вкусный, оказывается...
- Очень, ну, как на мой вкус, - Владислав накинул рубашку, спастись от солнца, застегивать не стал. - Попробуем ягод пособирать? Я к ним, если честно, очень уж неравнодушен.
- Да? Я тоже люблю землянику, - Ник заулыбался, - меня в детстве баба Стася угощала, с дачи привозила и из лесу. Домашняя не такая пахучая была, зато сладкая, а дикая - горьковатая. Только жаль будет, если я ее подавлю...
- Оближешься. К тому же, она упругая, всю не раздавишь.
- Нашел кота, тоже мне!
Земляника росла почти круглым пятачком, блестела глянцевыми листиками, с изнанки серебристыми и пушистыми. И ягод на кустиках было столько, что их было видно в просветы меж листьев. Ник, конечно, этого не видел, но густой аромат, пропитавший воздух, уловил сразу, тот стоял в низинке, как земляничное вино в пиале.
- Где-то тут, да? - парень опустился на колени, провел по траве рукой, ориентируясь по запаху. Картинка была куда соблазнительнее, чем вчера на заправке. Откровеннее раз так в сто.
Владислав зашипел.
- Я отойду.
- Ага, ладно, - Ник отыскал первую ягодку и возрадовался, отправляя ее в рот. Так и остался на четвереньках, шаря рукой в листве и выуживая земляничины.
Владислав думал, что он сотрет руки до мозолей за время приручения. Или свихнется. Или просто пойдет в какой-нибудь клуб, снимет себе там на ночь доступное тело... Мелкий поганец явно не понимал, насколько он соблазнителен. И сам Владислав этого не понимал - не столь уж часто они с Ником пересекались раньше, да и не смотрел он на Андрееву шлюшку с настолько пристальным вниманием. Зато сейчас просто глаз не мог отвести, кусая ребро ладони, следил, как плавно выгибается Ник, тянется в поисках ягод, как слизывает горьковатый сок с пальцев. Закрыл глаза, и все равно картинка стояла, как выжженная на сетчатке глаз. Этого хватило.
- Слав, ты где? - Ник сел на землю, поводя головой, прислушался. - Славка? - в голосе просквозила мгновенная паника.
- Да тут я, - Владислав надеялся, что голос звучит достаточно ровно.
Ник выдохнул, протянул на голос руку, разжал ладонь с горкой ягод:
- Вот, это тебе.
- Сейчас подойду... Минуточку-у-у-у-у.
- Ты чего, Слав? - блондин встревоженно вскинулся.
- Все, мне уже хорошо. Уже ничего. Я счастлив.
- Тьфу, зараза, напугал, - Ник покраснел, отвернулся, как будто мог подсмотреть что-то. Явно решил, что Владислав отлить ходил.
- Ну, куда я денусь, сам подумай.
Владислав застегнул джинсы и пошел к ручью, заслышанному неподалеку, мыть руки и умываться. Ник пожал плечами: кто его, Малиновского, знает? Непредсказуемый человек. Он снова принялся перебирать кустики, отыскивая пропущенные ягоды, складывал в ладонь, себе в рот, наслаждался тем, как припекает утреннее солнышко, как чирикают птицы. Услышал дятла, замер, по-детски изумленно распахнув невидящие глаза.
- Ты чего? - Владислав вернулся. - Ник?
- Дятел стучит, слышишь? И кукушки где-то кукуют. И вообще здорово. Вот, ешь, - Ник улыбнулся, протянул ему полные ладони ягод. Владислав подставил ладони под его руки и наклонился, поедая ягоды, крупные, спелые, душистые.
- Правда, вкусные?
- Очень. Никогда ничего в жизни не ел слаще.
- Славка, спасибо тебе.
Владислав несказанно удивился, выпрямляясь:
- За что?
- Да за все. Я себя живым почувствовал. Знаешь, это дорогого стоит.
Мужчина улыбнулся:
- Это ж хорошо. Ну что, поехали дальше? Море зовет.
- Поехали, только мне руки помыть надо.
- Тут ручей есть, отличнейший, пойдем, провожу. Вода чистая, ледяная, - Владислав пришел в хорошее расположение духа.
- Веди нас, Сусанин, веди нас, герой, - Ник рассмеялся, протянул ему руку.
Владислав повел его, не упустив момента прижать к себе, впрочем, вежливо:
- Берег ручья.
Ник не шарахнулся, кажется, он начал и в самом деле доверять Малиновскому. По крайней мере, за то время, которое они провели вместе, Владислав еще ни разу его не обманул. Блондин умылся, вымыл руки и поднялся.
- Все, готов ехать. Сколько нам осталось?
- Часов восемь. Если разгонюсь, то быстрее.
- Это мы к вечеру доберемся, да? Можно будет погулять по берегу, наверное, ночью там пусто.
- Доберемся, кинем вещи в «Дятле» и можно будет омыть усталые ноги в морских волнах.
- Задницу, блин, усталую, - фыркнул Ник, усаживаясь в машину. - Отсидим напрочь, пока доедем.
- Зато подумай, как потом плюхнешься в прохладные волны моря.
- И утоплюсь, - парень хмыкнул. - Слушай, мне не дает покоя одна твоя фраза.
- Какая именно? - Владислав втопил педаль газа в пол.
- Ты в больнице обмолвился, что вас травили доберманами. Если вспоминать не слишком неприятно, может, расскажешь? - Ник чуть повернулся в кресле, прикрыл глаза ресницами.
- Мы тогда охраняли одну дачу. Я и Мишаня, остались на пару, дело плевое, посидеть ночь, почесать хозяйскую паранойю. Ему что-то в башку вошло, что ночью на его дом налет устроят... А нам ж не жалко. Ночь провели, ничего не случилось. Утром пришли за расчетом, а этот ебанутый псов спустил.
- Вот пидарас. Ладно, вернемся, я перед Мишкой извинюсь. Но на самом деле, доберы - классные собаки. У соседа нашего, дяди Валеры, был такой. Воспитанный, умный, как черт. И красивый. Я собаку всегда хотел, тогда в Рика просто влюбился, каждую минуту свободную к Валерсанычу бегал, когда помогал, а когда и просто с Риком играл. Мне десять лет было, - Ник улыбнулся. - Расскажи про себя? Я-то от Андрея много наслушался, но веры тем россказням нет.
- А что именно? Холост, характер скверный, неуживчивый. Родился в Москве, вырос в Москве. Потомственный военный.
Блондин фыркнул:
- Это характеристика из личного дела. А ты мне про родителей расскажи, что-нибудь интересное лично для тебя из детства, из жизни.
- Я всегда мечтал об аквариуме с рыбками. Чтобы вода подсвеченная... И рыбки... И камушки.
- Ну так заведи, в чем проблема-то? - удивился Ник.
- Ухаживать не умею. Да и я дома часто не ночую. Еще хотел раньше завести крысу ручную, носить с собой.
- Девчонок пугать?
- Нет, у нее такие коготки... И чтобы ползала по плечу, - Владислав мечтательно улыбнулся.
Ник засмеялся:
- Заведи, правда. Я ее кормить буду. Хоть что-то живое в доме быть должно, а у тебя только кактус полузасохший возле компа.
- У меня есть кактус? - несказанно удивился Малиновский.
- Ну, я в первый день его видел. На подоконнике в твоей комнате. Или мне показалось?
- А, да, что-то там есть. Я туда кофе выливаю...
- Слушай, нет, крысу я точно сам кормить буду. А рыбок тебе нельзя, не-не, ни в коем случае. Разве что пираний, - Ник утер слезы, выступившие от смеха. Он столько не смеялся, сколько за последние два дня, наверное, с детства. - Расскажи еще, что тебе нравится? Про пиццу я уже знаю. Базилик помню. А что еще?
- Томатный сок обожаю. Соленые рыжики. Фисташки... Фисташки - это моя больная тема и любовь всея жизни.
- Я тоже их люблю, особенно соленые. А еще мороженое фисташковое, оно не сладкое.
- Что еще. Курю... К спиртному равнодушен, наркоту терпеть не могу.
- Хм-м... Ты любишь черный шоколад, но только когда тебя кто-то сильно достал, такой себе релакс. Любишь костюмы от Москино и терпеть не можешь прочие фирмы. На официалку, когда нужен галстук, всегда завязываешь простой виндзор. Куришь только «Мор», и только красный. И принципиально не пользуешься зажигалками. Я ни в чем не ошибся? - Ник склонил голову, ожидая ответ.
- В одном. Я предпочитаю зажигалку.
- Блин, и с кем же я это спутал?
- Не знаю. У меня зажигалка «Ронсон».
- Ну, вот как-то так. Мне нравилось собирать такие забавные маленькие досье на всех знакомых.
Владислав рассмеялся:
- Чудесная привычка.
- Полезная, на самом деле. Знаешь, - блондин усмехнулся, но как-то невесело, - я ведь заметил, что ты на каждой встрече, куда меня Андрей притаскивал, после того, как со мной рядом постоишь, шоколадку откуда-то добывал и грыз потихоньку. Потому и не стал просить мне помочь. И так нервы тебе одним видом портил, еще и проблемы свои вешать?
- Ну, я бы выслушал... По крайней мере...
- Ага. И послал подальше. Скажи честно, Слав, ты бы мне два года назад поверил?
- Поверил бы. Почему нет?
- Потому что Андрей был твоим другом. А тут какая-то шалава, у которой язык от выпитого заплетается и глаза «веселые», тебе говорит, что твой друг ее бьет и заставляет с другими трахаться.
- Я бы тебя раздел и осмотрел, - спокойно отозвался Владислав.
- И я бы получил в морду за ложь. Я ж говорил, он бил так, чтоб не оставалось следов. Не портил «товарный вид». По болевым точкам, по почкам, иногда по голове, но только дома, когда я мог отлежаться.
- Ну, тогда, наверное, я б не поверил. Или спросил у кого-то из тех, с кем ты уходил. А я спрашивать умею хорошо.
- Ладно, забудь, я зря начал этот разговор, - Ник откинулся на спинку сидения. - Если хочешь, спроси меня сам что-нибудь. А то я усну, машина так плавно идет, что глаза закрываются.
- Можешь поспать. Я не знаю, что обычно спрашивают в таких случаях.
- В каких это таких? - Ник хмыкнул. - Это просто разговор. Хотя, если тебе не интересно - не смею настаивать, - и замолчал.
- Ну, вообще. Что ты любишь?
- Читер ты, Рафаэль. Люблю... люблю мясо с картошкой, когда все вместе крупными кусками на сковороде обжарено, зеленью притрушено и горячим сожрано. Белый шоколад, на обычный у меня аллергия. Люблю читать, и чтоб негромкая музыка фоном.
- А какую музыку ты любишь?
- Ты будешь смеяться...
- Ничуть. Я внимательно слушаю.
- Органная музыка. И акапелльные записи.
- И над чем я тут должен был смеяться?
- Ну... я по аналогии с Рижским...
Владислав только хмыкнул:
- Я предпочитаю слушать «Грегориан».
- Тоже вариант. Хорошая обработка и стилизация. А в машине есть записи?
Владислав ткнул магнитолу, зазвучала «Ave Maria». Под музыку Ник задремал еще быстрее, чем в тишине. Организм требовал отдыха, чтобы восстановиться, и он засыпал в любом удобном месте. С каждым разом расслабляться в присутствии Малиновского было все проще, тот не лез, не распускал руки, а поцелуй Ник списал на стресс от удачно избегнутой аварии. Сам Владислав расслабляться не спешил, гнал машину и не смотрел на своего пассажира.
До намеченной цели маршрута они добрались быстрее назначенного срока часа на два - Владислав не стеснялся разогнаться до двух сотен на ровных участках. Правда, в конце пути пришлось попетлять в поисках пансионата, но место того стоило: сосновая роща, полого спускающийся к морю пляж, симпатичные коттеджи, аккуратные дорожки для пешеходов и велосипедистов.
Машина пристроилась в гараже, дремать и ждать их. Владислав потрепал Ника по плечу:
- Просыпайся, мы уже у моря.
- М-м-м... да? Ага, я счас... - парень потер лицо, выбрался из машины и с наслаждением потянулся. Вид у него был презабавный - пятна от травы и ягод на коленях, слегка мятая футболка. Ни дать ни взять - сбежавший беспризорник. - Давай, я тебя подожду где-нибудь на улице, пока ты оформишься и вещи закинешь? И пойдем к морю.
- Ладно. Пойдем, посажу тебя на скамейку.
Ник взялся за его запястье, уже не протестуя. Он еще не совсем проснулся, но свежий воздух с йодисто-смолистым запахом быстро привел его в норму. И в непередаваемый восторг. Владислав посадил его на скамейку под какими-то красивыми развесистыми кустами.
- Я быстро.
- Ага, я жду, - блондин улыбался, дышал так старательно, словно пытался надышаться впрок.
Владислав отправился беседовать с милой старушкой, чья семья держала этот пансионат. Обаяв ее, получив ключи от комнаты и закинув сумки на пол у кровати, он спустился вниз. Возле скамейки, где он оставил Ника, уже материализовалась стайка девушек, присматривавшихся к парню. Тот со слегка растерянным видом вертел головой, улыбался, пытаясь расслышать через трескотню их голосов шаги Влада.
- Я смотрю, ты тут успехом пользуешься.
- Прямо даже не знаю, что тебе на это ответить, - огрызнулся Ник.
- А вы его отец? - поинтересовалась самая бойкая из девушек.
- Я? А что, похож? - Владислав расстроился.
- Ну, немного есть сходства. Старший брат?
Владислав лишь рассмеялся, взял Ника за плечо:
- Пойдем.
- Идем-идем... старший брат, - Ник весело фыркнул, и уже у ворот пансионата пожаловался: - Налетели, как гарпии, я думал, растерзают на клочки.
- Они тут падки на новые лица, тем более, такие красивые.
- Я от тебя уже который раз слышу, что красивый. Ты всегда так резко меняешь суждения? - блондин осторожно шагал по дорожке, не отпуская руки Владислава.
- Ну, в красоте тебе все-таки отказать нельзя. Тем более, сейчас немного округлилась морда. Я взял два полотенца.
- А плавки мы так и не купили.
- Ничего страшного, побродить в воде можно и так. Минутку, - Владислав притормозил, оглядываясь и ориентируясь на местности. - Ага, нам вон туда.
- Слав, а купишь мне трость? Я ж не смогу вечно ходить с тобой под ручку, куда-то придется выбираться и самому.
- Куплю. С набалдашником в виде львиной головы.
Ник хихикнул:
- Почему именно такую?
- Будешь молодым аристократом. Английским.
- Не по птичке перышки, Слав. Ну, какой из меня аристократ? К тому же, это не та трость, о которой ты подумал. Нужна легкая алюминиевая, длинная такая, телескопическая тросточка. Они тонкие, и когда ударяешь кончиком, получается звук. Слепые по нему ориентируются. А вот та, что ты говоришь, пойдет тебе самому. Будешь похож на доктора Ватсона, со своей военной выправкой.
- А, понял. Ладно, куплю.
- Море? Это море, да? - Ник остановился, жадно подался вперед, принюхиваясь, подставляя лицо свежему солоноватому ветру с запахом водорослей. - Там ступеньки или что-то такое есть?
- Нет, там пляж, песок. Иди, - его руку отпустили.
И Ник пошел, аккуратно переставляя ноги, разведя руки, словно хотел обнять невидимое ему море. Почувствовал пляж, сбросил кроссовки, носки, зарылся ногами в горячий сухой песок, слегка приплясывая.
- Славка, он горячий! - и снова побрел к воде, ахнул, когда его ступни лизнула волна, засмеялся.
Владислав бросил полотенца там, куда волна не доставала, и пошел в волны.
- И море теплое уже.
- М-м-м, кайф какой! Я разденусь, хочу подальше.
Блондин вернулся на берег, в два движения сбросил футболку и джинсы, оставшись в светло-серых боксерах. И снова пошел в море, зажмурившись от удовольствия. Волны накатывали, теплые и спокойные, звали за собой. И поднимался уровень моря крайне неохотно.
- А оно все такое мелкое? До самой Турции? - Ник наклонился, зачерпнул воды в пригоршню.
- Нет, конечно, оно дальше пойдет понижаться. Я вот уже плыву, - голос Владислава звучал далеко впереди.
- Ну-у, я плавать не умею, так что дальше пояса не пойду.
Ник направился на голос, надеясь, что ни в какую яму не ухнет. Вода поднялась до бедра. Парень приостановился, подумал, пошел дальше.
- Слав? - замер в воде по середину груди.
- Я тут, - плеск воды раздался слева. - Назад иди, а то колыхнет вперед волной... и уронит.
- А назад, это куда? - в воде ориентация потерялась мгновенно, стоило пару раз качнуться, удерживая равновесие под мягкими ударами волн. Влад положил руки ему на плечи.
- От меня.
- Научи плавать, а? Так не хочется на берег...
- Ладно. Расслабься. Это море, тут трудно утонуть, вода тебя сама держит.
- Ну, я расслабился, - фыркнул блондин. - А дальше что? Ноги поджать, и буду, как поплавок, качаться на волнах?
- Загребай. Руками и ногами.
- Блин, глупо себя чувствую...
Ник принялся загребать, смеясь и фыркая от брызг.
- Получается?
- Не знаю... буль! - он скрылся под водой, от неожиданности наглотавшись горько-соленой воды. Влад его выловил, прижал к себе. Ник в панике цеплялся за его плечи, кашляя и отплевываясь от воды.
- Тихо-тихо, все хорошо. Я тебя держу.
Ник кое-как отдышался, но заставить себя разжать руки не мог, сердце колотилось аж в горле.
- Н-н-н... не получилось...
- Ну что ты, еще получится, - Владислав сделал шаг вбок. - Расслабься, пускай ноги всплывут, покатаю тебя.
- Н-не отпускай! - Ник ухватился за его шею, знать не зная и помнить не помня ни о каком прошлом страхе. Глубина, даже такая, по грудь, оказалась страшнее.
- Ни за что. Просто покатаю. Расслабься, вот так, - Влад побрел по мелководью, таща за собой Ника. Тот, в конце концов, сумел успокоиться, поймать ритм, даже одну руку отцепил, загребая ею по-собачьи.
- Вот так. Ну что? На берег?
Ветер понемногу становился прохладным. У Ника посинели губы и мелко застучали с непривычки зубы, так что он кивнул, признавая, что для первого раза хватит. Влад вынес его на берег на руках, поставил наземь.
- Вот тебе полотенце. Растирайся, снимай мокрые трусы и одевайся.
- Б-б-блин, а ч-чего т-так холод-д-дно? - процокал зубами парень, даже не вздумав ослушаться мужчину, завернулся в полотенце, благо, что оно было большим.
- Ночь потому что. Держи, вот твои шмотки, одевайся. И потопали в пансионат.
Сам Владислав уже успел раздеться, вытереться, переодеться. Ник растерся, пока не перестала дрожь, стянул липнущие к телу трусы, довытирался. Ущербная луна, здесь, на побережье - огромная и золотая, обливала светом его щуплую фигурку, делая похожим на бронзовую статуэтку эфеба. Влад любовался, время от времени вздыхая. Ник натянул джинсы, закинул на плечо футболку.
- А ничего, если я босиком пойду? А то ноги в песке, пока обсохнут...
- Нет, ничего, в комнате душ есть.
- Ну, тогда идем, - блондин подобрал кроссовки, запихнул в них носки и протянул руку Владиславу. Тот аккуратно взял ее, повел Ника обратно.
- Понравилось?
- Тонуть - не очень, а вот кататься на личной черепашке - да-а-а, - протянул парень и рассмеялся.
- Я, между прочим, черепаха сухопутная.
- Да ну? Сухопутные в воду не суются. Ты амфибия. А вода горькая. Я думал - соленая будет, - Ник облизнул губы, зафыркал. - А губы соленые... странно так.
- Соль осталась просто. Не забудь душ принять, соль с себя смыть.
- Ну, ага. Опиши мне пансионат.
- Двухэтажное здание, деревянное. Старый домик, очень уютный, ставни зеленые и крыша тоже. Много цветов вокруг.
- Красиво, наверное, - улыбка на лице блондина немного померкла. До него постепенно начало доходить, что он вряд ли еще сможет увидеть мир сам, только представить по чужим словам.
- Ага. На следующий год, надеюсь, уже сам увидишь.
- Может быть, - Ник кивнул. - Хочется верить. А внутри как?
- А внутри светло и уютно. Как в деревенском домике. Ковер на полу... Я про нашу комнату. Две кровати со свежим постельным. Тумбочка с кружевной салфеткой.
- Здорово. А душ где? А то у меня от соли уже все чесаться начинает, - Ник передернул плечами.
- Так. Душ сразу за дверью. Три шага сделаешь - и дверь в душевую.
- Угу, тогда я пошел. Там полотенца есть?
- Есть. И кабинка душевая.
- Осовременили домик, - хмыкнул парень, оставляя кроссовки на полу у двери и шлепая в указанном направлении. Нащупал дверь, разобрался, в какую сторону она открывается, по привычке отыскал выключатель, щелкнул и подавил вздох. Мог бы и не включать свет. Внутри сразу же наткнулся коленом на что-то, выругался вполголоса, понял, что это тумбочка, и принялся раздеваться. С душевой кабинкой разобраться оказалось просто, и через минуту он уже наслаждался теплыми струйками воды, смывающими с кожи соль, а с тела усталость. Внутри на полочке обнаружился какой-то тюбик.
- Сла-а-ав, а это шампунь? - Ник высунул руку с ним из кабинки. Владислав изучил тюбик.
- Нет... далеко не. Сейчас, вот, держи, - в руку Нику отправился флакон шампуня.
- Спасибо, - парень юркнул обратно, взялся намыливать свой ежик. О состриженных волосах он не жалел, сейчас за ними было бы намного труднее ухаживать, все-таки промыть вслепую сантиметровые волосы или гриву ниже плеч - две большие разницы. Через пять минут он уже был чистым, и под душем стоял, просто расслабляясь. Ему было двадцать, и никакие перипетии жизни не могли отменить физическое желание. Руки сами собой заскользили по груди, оглаживая, касаясь легкой лаской, так, как ему нравилось. Он на секунду замер. В комнате что-то легонько пощелкивало и похрустывало, видимо, Влад разбирал вещи. Ник перестал прислушиваться, успокоенный, оперся спиной на стенку кабинки, прикусил губу, чтобы не выдать себя случайным стоном. И взялся за дело всерьез, понимая, что Владиславу тоже хочется ополоснуться.
Владиславу хотелось. Правда, не ополоснуться... Он косился на визитку с номером, цапнутую внизу у бабкиного внука.
Минут через десять Ник выбрался из ванной, обернув бедра полотенцем, довольный и легко улыбающийся припухшими губами.
- Можешь идти, твоя очередь.
- Ага. Ты спать ложись... Кровать - прямо четыре шага и налево шесть. Туалет рядом с душевой.
- Уфыр! - неразборчиво поблагодарил его Ник, плюхнувшись на кровать лицом в подушку. И почти сразу отрубился, даже не одевшись.
Влад быстро сполоснулся, вытерся. И пошел... спать, отложив визитку. Не так уж и хотелось куда-то идти и совершать утомительные телодвижения после восьми часов в машине и купания. Тем более, что на земляничной полянке он вполне себе получил разрядку. Через легкие сетчатые занавески медово светила луна, прямоугольник ее света в кружевной тени от тюли падал как раз на кровать Ника, позволяя видеть, что тот не стал сворачиваться в клубок, только повернул голову и поджал к груди правую ногу. Полотенце свалилось на пол.
Владислав взвыл про себя и рванул в душ. Мальчишка был невозможен, он не должен был обладать даже толикой той притягательности, которой обладал, не имея ничего особенного во внешности. Так что ж в нем было такого, что у «отмороженного» командира рвало крышу и плющило не по-детски? С этим надо было что-то делать. Знать бы еще, что именно. Для начала не надо было пускать на самотек все дела Рижского... «Для начала тебе не следовало жениться на его сестре», - подсказал внутренний голос. Влад выматерился тоскливо и обреченно.
Этот брак был провальной идеей. Владислав с самого начала их отношений с Любой понимал, что дело пахнет керосином. Но милая девочка Люба имела хватку покруче, чем у бультерьера, и Влад оказался в ЗАГСе раньше, чем пришел в себя после увольнения в запас. Три месяца брака во всех смыслах. И Любочка отправилась на тот свет, идиотка чертова. Психануть из-за того, что ей уделяют недостаточно внимания, вскрыть вены и пафосно возлечь в ванну, заслышав шаги мужа, который забыл купить хлеба, открыл дверь, после чего развернулся и ушел в магазин - это было очень глупо с ее стороны.
Андрей выволок его тогда из состояния полнейшей отмороженности. Потому Влад и забил на все выкрутасы Рижского. Содержать очередную девицу или парня Андрея? Ненапряжно. Оставить Андрею квартиру Любы, верней, съехать оттуда? Влегкую. Тем более, что охранная фирма под его началом, собранная из таких же уволенных в запас и не знающих, куда приткнуться, то ли в банды, то ли в ментуру, военных, процветала. Влад раз в месяц отстегивал штуку зеленых на карточку, забитую за очередной пассией Андрея, не отслеживая, кто ею пользуется. А Рижский ударился в богему, исполняя давнюю мечту - стал фотографом. И как-то очень быстро поднялся в такие сферы, куда Владислав мог взлететь только с его помощью.
В конце концов, все-таки Владислав выиграл больше. Хотя бы то, что Рижского больше нет. А связи остались. И Ник остался... Ник. Николенька. Коля. Андрей тогда попросил Влада прислать своих бойцов на охрану какой-то своей пафосной выставки. И его лично - тоже соприсутствовать. И таскал за собой в качестве вип-гостя по трем залам, увешанным фотографиями и инсталляциями, в которых Малиновский понимал ровно ноль целых ноль десятых. А потом кивнул на девчонку, зависшую у одной из панорамных фото:
- Глянь, какой одуванчик.
- Ничего так, - равнодушно буркнул Владислав, мазнув взглядом.
- Ничего ты не понимаешь, Владичек, в красоте, - глаза Андрея масляно замерцали. - Он же сама чистота и невинность, табула раса. Просто бери и лепи, что захочется. Моё-о-о, - и направился к посетителю. То, что это парень, Влад понял, когда тот повернулся, отвечая на какой-то вопрос Андрея. Тогда Малиновский вежливо посмеялся и забыл про блондинку. Мало ли таких шляется по улицам?
А потом Ник стал регулярно появляться в компании Рижского. И разительно изменился. На выставке он был в простеньких джинсах и белой рубашечке, в стильных очочках в тонкой оправе. Студент-первокурсник. А теперь Владислав видел его в исключительно блядских шмотках, с накрашенными блеском губами. И пьяного. Малиновский морщился, но терпел. И деньги отстегивал.
Владислав мотнул головой, приложившись затылком о стену. Нет уж, к черту. Распускать сопли, как малолетка, из-за какого-то там? Перетопчется.
- Где там эта визитка...
Он нашел дешевый кусочек картона с кричаще-яркой рекламой, оделся, бросил взгляд на вольно разметавшегося по постели Ника. И вышел, аккуратно притворив за собой дверь, на ходу набирая номер.
Ник проснулся от того, что солнечный лучик грел ему нос и часть щеки. Фыркнул, отворачиваясь, поерзал, потягиваясь. И резко сел, прикрываясь руками. Ничего себе он вчера устал - даже трусы не натянул!
- Слав? Доброе утро, ау! - в комнате царила тишина. Ник поднялся, пытаясь представить себе, что и где расположено в комнате. И побрел ее изучать, завернувшись в простыню. Шкаф, вернее, комод он обнаружил, по закону подлости, пребольно ушибив об его угол щиколотку. Чтобы разобраться, где чьи вещи, пришлось все перещупать. Помогли, как ни странно, те самые джинсовые трусы-шорты.
- Ну, ладно, блин, пойду искать себе пропитание самостоятельно, - бурчал блондин, одеваясь, умываясь и пытаясь найти ключи от номера.
Дверь хлопнула.
- Доброе утро.
- О, точно, доброе, - Ник потянул носом, едва сдержавшись, чтобы не поморщиться: от Владислава за километр несло приторными женскими духами, потом и запахом весело проведенной ночи.
- Я в душ, - Владислав скинул на пол одежду и скрылся в душевой.
Ник пожал плечами, нашел в кармане подаренный плеер, воткнул в ухо наушник и вышел из комнаты. Навстречу практически немедленно попалась одна из давешних девушек.
- Привет, Коля. Гулять?
Он смутился, нервно пробежался руками по одежде, проверяя, все ли в порядке.
- Не знаю. Просто подышать свежим воздухом на лавочке. Проводишь?
- С радостью. Пойдем.
Его затеребили, заобщали, защебетали.
- А тот мрачный типус - правда, твой брат?
- Славка? - Ник рассмеялся: - Нет, мой... опекун, если так можно сказать. И он не мрачный, просто военный, noblesse oblige.
- Ой, тогда за тобой поухаживать можно?
Она смеялась, болтала какие-то глупости, притиралась поближе. А Ник терялся. Он и здоровым-то когда был, не знал, как себя с девушками вести. Сначала «заниматься глупостями» запрещала мать, потом навалились последние школьные годы, когда нужно было доказать, что имеет право на золотую медаль, а это и олимпиады, и первенства школы-района-города. Потом был тот злополучный день рождения, после которого ни о каких отношениях он и думать не мог. А потом - учеба в университете, и Андрей.
- Ой, а вон твой опекун топает. Сердитый-то какой.
- Ну, да, без его разрешения вышел, - буркнул Ник, - попытка бунта ж.
- Ладно, я пошла, - девушка спаслась паническим бегством.
Владислав плюхнулся на скамейку рядом с Ником.
- И пришел упитанный полярный зверек, - откомментировал его сопение блондин.
- А что у тебя случилось? - удивился Владислав.
- У меня - ничего, в том-то и печаль. Пришел, значится, полярный лис, и окучивавшая меня девушка смоталась, только каблучки процокали, - он рассмеялся. - И вовремя, а то я уже не знал, куда бежать.
- Она тебе настолько не понравилась?
- Я не умею общаться с девушками. Как-то не было возможности до сих пор. А какая она?
- Коротко стриженая брюнетка в сиреневом топике со стразами и джинсовой мини-юбке. Мне не понравилась.
- Строгий старший братец, - зафыркал Ник. - Как погулял?
- Так себе. Напряжение скинул, ну и сойдет на время.
- Хм. Поспать не хочешь?
- Нет, я бодр и свеж, - уверил его Владислав. - Какие у тебя планы на день?
- Позавтракать и вытащить тебя куда-нибудь на природу. А еще кто-то обещал мне шорты, а то в джинсах я скоро сварюсь заживо.
- Тогда завтрак, шорты, природа? Потопали? - Владислав поднялся.
- Ведите, сэр, моя честь - в ваших руках, - Ник протянул ему руку. Его подняли со скамейки, подхватили под руку и повели куда-то вдаль.
- Сегодня небо красивое. Цвет - как у твоих глаз.
- Что я слышу! Это комплимент?
- Ну... Вроде того. Я их делать не умею.
- Мне лестно, правда. Спасибо, - Ник улыбался, стараясь попадать в шаг с Владиславом. Тот шагал размашисто, широко. Блондин запнулся носком за какую-то выбоину, пискнул, падая. Владислав поймал его на грудь.
- Черт... еще раз спасибо, - Ник разжал руки, автоматически вцепившиеся в его рубашку.
- Не ушибся?
- Ну, ты, конечно, почти настоящий черепашка-ниндзя, панцирь у тебя что надо, - ладонь блондина прошлась по груди Влада, - но не настолько твердокаменный, чтоб я об него убился.
Владислав прикосновение выдержал мужественно. Ник почувствовал, как в ладони отдались участившиеся удары сердца и поставил себе мысленную галочку: не такой уж и отмороженный, оказывается, Владислав Малиновский.
- Идем? Только не спеши, ладно? Я не успеваю ноги переставлять.
- Ладно, буду немного притормаживать ради тебя, - отшутился Владислав.
Ник рассмеялся, убрал ладонь, снова беря его за руку.
- Ты не молчи, ты рассказывай. Все, что вокруг видишь. Как акын - что вижу, то пою.
- Ну, кусты вокруг, их много. Солнце светит. Впереди виднеется местный рынок.
- А арбузы там есть?
- Есть, вижу. Лежат себе, греются и нас ждут, - Владислав улыбнулся. - Какого размера ягоду ты осилишь?
- Большу-у-ую, во! - Ник развел руки на ширину плеч, подумал и чуть свел, - не, поменьше, а то лопну.
- Не, я могу и большую... Потом весь день будешь фонтанчиком.
- Да-да, брюссельским, - Ник зафыркал, потом не выдержал и расхохотался. - А то ты им не будешь.
- Да мы им оба будем. Так, на месте стой, раз-два.
- Мальчики, арбузы! - заверещала продавщица.
- Ник, тебе что больше хочется, арбуз или мальчика?
- Арбу-у-уз! - блондин согнулся от хохота. - Мальчиков не надо!
- Отлично. Вот этот вот, - Владислав ткнул пальцем в огромный экземпляр, вальяжно подставляющий бока солнцу. - Сладкий?
- Спелый-спелый, сла-адкий.
- А то я и вернуться могу, - пообещал Владислав.
- И сделает из арбуза панамку, - добавил отсмеявшийся Ник. - Славка, арбуз выбирать надо не по виду. Постучи по нему.
Владислав постучал. Арбуз что-то спел.
- Годится, - кивнул прислушивающийся парень. - А он какой?
- Огромный, наглый, полосатый, тяжеленный.
- Мы его покатим? Или в руках потащим?
- Я с ним обнимусь. И дотащу. А ты рядом потопаешь, держась за арбузий хвостик.
- Ну, окей, арбузофил, давай, только не надорвись.
Продавщица взвесила зелено-полосатое чудовище, Владислав расплатился, подхватил «ягодку», крякнув - от скромности они не умрут, разве что от грыжи.
- А теперь попробуем добраться до номера. Если раньше я не умру на месте, придавленный непосильной ношей.
- Ты у нас мальчик сильный, атлант почти, не прибедняйся, - Ник пробежался по арбузу кончиками пальцев, присвистнул. - Предвкушай зверскую расправу над зеленым врагом.
- Ага. Учти, половина честно твоя.
- Лопну. Или устрою потоп. Нет, я понял, это ты так меня от жадности отучить хочешь. Но я упертый.
Владислав только рассмеялся:
- Ничего, южные арбузы... Они тебя сразу на ноги поставят. Витамины же.
- Со-о-очненький, са-а-ахарный, м-м-м, я счас слюнками захлебнусь, у-у-у! Идем-идем скорее, - Ник аж приплясывал от нетерпения, шел, слегка придерживаясь рукой за ремень Влада.
Малиновский хохотал как ненормальный. И радовался тому, что Ник оживает, наконец-то. Такими темпами и зрение вернется. Как сказал Ивинцев: «Официально я ничего не говорил, но были в моей практике разные случаи...» и умолк многозначительно.
А потом они этот арбуз ели. Скатали ковер, Влад постелил на теплое лакированное дерево пола пакет, поставил посредине арбуз и усадил Ника. Под ножом, выпрошенным у хозяйки пансионата - огромным, как мачете, арбуз сочно хрупнул, распавшись на две половинки практически самостоятельно. Мякоть у него была малиновая, и в самом деле сахарная, брызгала соком, так что руки мгновенно оказались в нем по локоть, они перемазались с ног до головы, обожрались до состояния, когда встать было нереально, а осилили едва половину.
- Все, - пробулькал Ник, падая на пол, - я больше не могу. Я нафарширован арбузом, как индейка яблоками на рождество.
- Ага. Теперь есть надо тебя?
- Ешь, я сейчас на все согласен...
Владислав подобрался и легонько, почти невесомо куснул Ника в бедро.
- А-ай! - парень от неожиданности вздрогнул, выгнулся. - Каннибализм уголовно наказуем,- а голос сел, и Ник не мог понять сам, чего в нем больше - страха или ожидания? Потому что очень не хотелось думать, что Влад может оказаться вторым Андреем.
- Я немножко, - заверил его Влад, - не съем, а так... Понадкусываю.
Ник приподнялся на локтях, очень жалея, что не может сейчас увидеть выражение лица мужчины.
- Сла-а-ав... Славка... не надо. Ты же потом... - сглотнул вставший в горле ком, прошептал хрипло: - Мне ж не отмыться от прошлого, Слав. Я не достоин.
- Не городи ерунду, малыш, - его снова куснули в бедро. - Ты достоин куда лучшего, чем не умеющий ухаживать отмороженный военный, который по три раза на дню удирает в кусты дрочить на твою задницу.
- Гр-р-р! Не называй меня малышом! - Ник уцепился за оговорку, потому что не знал, как реагировать. Хотелось протянуть руку, провести пальцами по лицу, узнать, какое на нем выражение. Руки были липкими от сока. И ощутимо тряслись, и даже коленки подрагивали, и вообще Нику показалось, что в комнате похолодало, а у него внутри сильно-сильно стучит пошедший вразнос «пламенный мотор».
Влад так и улегся головой ему на колени. Ник откинулся назад, лег, прижимая кулаком дико колотящееся сердце. От этого казалось, что под ребрами ноет рваная рана, поджившая, но еще не затянувшаяся.
- Еще арбуза? - невинно предложил Влад.
- Не-е-ет, я ж в самом деле лопну, - жалобно проскулил Ник. - Но он так пахнет... Нет, не сейчас. Сейчас мне срочно нужно облегчить душу, - парень сел, спихивая Влада с колен.
- Прямо и налево, - напомнил Владислав.
- По-о-омню, - Ник метнулся по указанному адресу, зацепил плечом косяк, зашипел.
- Тише-тише, не так быстро.
- Я потом в душ, а то на меня осы налетят!
- Ладно. Я пока арбуз прикрою.
Уже выползя из душа, Ник спросил:
- Ну, мы позавтракали. Идем, прошвырнемся по магазинам? Ты-то сам еще не запарился в джинсах рассекать?
- Прошвырнемся, - согласился Владислав. - Мне-то все равно, по большей части, в джинсах или в шортах, я привычный.
- Закаленный огнем, водой и медными трубами? - фыркнул парень, перебирая в комоде свои вещи. - Так, вот какого она цвета? - повертел в руках вытащенную футболку. - Как бы так сделать на них обозначения, чтоб я понимал?
- Можно вышить первую букву цвета. Эта - белая.
- Слав, вот уж чего я не умею - это вышивать, - Ник зафыркал, натягивая футболку.
- Я наклею. Или что-нибудь еще придумаем.
- Я готов, а ты от арбуза отмыться не хочешь?
- Умоюсь и хватит.
- Ладно, я жду тебя. Дойду пока до холла, окей?
- Хорошо, давай, - Владислав убрел в душ, отмывать руки и лицо от арбузного сока, пока стайка ос не понеслась вслед, норовя употребить.
Ник знал, что из коридора с номерами к холлу идет короткая - в три ступени - лестница. Примерно помнил, сколько шагов от двери их комнаты до нее. И шел очень медленно и аккуратно. И все равно промахнулся мимо первой ступеньки. Падать оказалось больно. Хотя и без риска для жизни - ступени были достаточно пологими, чтоб с них можно было просто скатиться. И достаточно твердыми, чтобы ушибить все, что было можно. Ник подтянул побитые коленки, сел, размазывая слезы по лицу, зло кусая губы.
- Парень, что ж ты так? Ушибся сильно? - пробасил над ним чужой голос.
- Нормально, - Ник поднялся, - все в порядке.
- Голова закружилась, что ли?
Ник поднял голову, повернул лицо на голос.
- Нет. Вы не подскажете, тут лавочка или стул есть где-нибудь?
- У, да ты ж слепой. Как тебя вообще выпустили одного? Садись, лавка сзади.
- За мной сейчас придут, я не один. Спасибо, - Ник попятился, лавка - прохладная, деревянная - ткнулась под колени. Он потер ссадину на локте, почувствовал под пальцами влажное - кожу содрал до крови. На глаза снова навернулись слезы.
- Ник? - Владислав эти ступеньки просто перемахнул одним прыжком.
- Спокойно, я просто навернулся, не рассчитал шаги, - Ник улыбнулся, вытер щеки ладонями. - Посмотри, пожалуйста, я коленки и локоть сильно содрал?
- Нет, немного стесал кожу. Ничего страшного, само заживет.
- Ну и замечательно. Пошли, Рафаэль, нас ждут великие дела.
- Ага, - Влад взял его под руку, повел на улицу. - Буду любоваться твоими ногами в шортах и паскудно хихикать.
- Сволочь. Ну, да, блин, с битыми коленками, как у первоклашки... У-у-у, выломаю себе жердь, и буду как по болоту передвигаться, путь прощупывать. Слушай, - Ник даже приостановился, - а если с царапинами в море залезть, их же щипать будет?
- Будет. Зато продезинфицирует на славу.
Ник шмыгнул носом, потом рассмеялся:
- Ладно, меня просолит. Как-то читал, кажется, у Бажова в уральских сказах: «Соленое мясцо крепче».
- Вот-вот. Ничего, побьешься недельку-другую. И привыкнешь. Болевой порог поднимется. Главное, не бойся падать, - Владислав подхватил его за пояс, переставил через выступавшую из земли железку.
- Ух... ну что ты творишь, а? - Ник железки не видел, а крепкая хватка мужских рук на талии вызывала некоторые определенные воспоминания. Не лучшие. - Слав, ты лучше в голос предупреждай, если препятствие, а то...
- Да тут повсюду препятствия. Дорогу менять решили, видимо. Как ты себя чувствуешь, кстати? Голова не болит?
- Немножко, но терпимо. Ударился лбом о ступеньку, хорошо хоть, деревянная. Да ступенька, а не голова, что ты ржешь?!
- Я? - сдавленно гыгыкая, отрекся Владислав. - Да никогда в жизни.
- А я и глухой, вдобавок, да? Так! Мы фокстрот танцуем, или идем?
Владислав пошел дальше, ведя за руку свое сокровище. Вскоре в уши ударил шум южного рынка.
- Блин, там же народу куча, да? Ну, держи меня, соломинка, держи, - Ник прижался к нему боком, крепче уцепившись за руку.
- Держу-держу. Начнут лапать, пинайся.
- Да уж верещать, как девчонка, не стану. А что нам нужно? Шорты, плавки, майки, сланцы. А! И панамку, тебе, а то ты у нас брутальный брунет, голову напечет.
- Тебе тоже панамку, солнце обманчивое, - Владислав пошел вдоль прилавков, старательно не вслушиваясь в то, что орут развеселые продавцы.
- А мне - кепку с козырьком, всегда о такой мечтал, - фыркнул Ник, вздергивая голову и чувствуя, как заливает щеки и уши горячим румянцем. - Вот идиоты! - зашипел, поворачивая голову на очередную реплику.
- Ага. Белая бейсболка подойдет?
- Вполне... О, черт... - Ник ухватился за его руку, чувствуя, как выскальзывает из-под ног мгновенно разогнавшийся земной шарик. После двух операций сегодняшнее приложение головы к ступени не прошло даром. Владислав поймал его в объятия, почти отнес в тень.
- Спокойно, Слав, просто немного закружилась голова, - Ник сглотнул подкативший к горлу ком. - Я сейчас встану, все окей.
Владислав держал его в объятиях, не выпуская.
- Все-таки, надо было еще немного отлежаться.
- Зато я теперь уверен на все сто, что мозг у меня есть, - блондин ухмыльнулся. - А то никакого сотрясения не было бы.
- Ага. Так... Знаешь, что... Завтра мы возвращаемся в Москву. Твое здоровье мне дороже.
- Нет! Слав, ну, пожалуйста... Я больше сам никуда не выйду, честное слово!
- Ник... Ты еще не поправился. А здесь слишком жарко. Загорать тебе нельзя, в море я тебя уже окунул. Лучше потом я еще раз нагружу Серегу, мы снова сюда вернемся, чем я тебя буду пристраивать по здешним больницам.
- Ну, ладно. Но сегодня еще раз искупаемся, хорошо? - жалобно-просительно приподнялись «домиком» темные брови, над левой наливался лиловым свежий синяк.
- Хорошо, ночью еще разок покатаю тебя. А сейчас топаем в пансионат, я куплю тебе по дороге футболки и шорты. И бейсболку. И вечером погулять попробуем сходить.
- Строгий старший братец, - пробурчал Ник, выпутываясь из его рук и поднимаясь.
- А что поделать? Хочешь абрикосов?
- Отставить абрикосы, командир, я чую запах шашлыка! - Ник мужественно переборол очередной приступ тошноты, изображая абсолютно здорового и голодного парня, хотя внутри еще булькал арбуз.
- О-о-о, - Владислав воодушевился. - Это ты верно чуешь, очень правильно. Тебе свинину, баранину или курицу?
- Слюшай, дарагой, какой куриц? Какой свинин? Правильный шашлык - бараний шашлык! - старательно пародируя южный говор, пафосно подбоченился блондин. Ему одобрительно похлопали, посвистели. Владислав усадил Ника за стол в летнем кафе. И отошел за шашлыком. Ник поставил локти на край стола, плюнув на этикет, подпер руками голову, все еще ноющую и временами норовящую перевесить все остальное тело, и задумался.
«М-да, Коленька, если к концу месяца ты не убьешься окончательно, это будет просто чудесное чудо. Как там говорилось, «Мечты сбываются, ГазПром»? У тебя и без ГазПрома они сбываются, так, что мало не покажется никому. Вот, хотел ты себе большой и чистой? Цени, за три дня тебя еще не завалили, хотя, конечно, налапались от души. Но не завалили. Бедный командир даже к блядям сходил от восхищения твоими мощами. Что будем делать, шеф?»
- Вот, - ему под нос подсунули аппетитно пахнущую тарелку.
- Слушай, м-м-м, - Ник принюхался, и тошнота, как по мановению волшебного шампура, отступила, - а шашлык и в самом деле чудодейственная штука! Так, я жрат, - и, наплевав на вилки и иже с ними, Ник подхватил кусок сочного мяса прямо пальцами. Мясо было обжигающе горячим, но пахло одуряюще, манило попробовать себя, истекая соком. Ник вгрызся в него, заурчал, отбросив все и всяческие мысли.
- Вах, как правильно малшик кушайт! Дарагой гост, слюшай, за мой счет - вина вам. Молодое, как он! - хозяин заведения подскочил к их столу и со звонким стуком поставил на пластик глиняную, оплетенную травой бутыль. Владислав рассыпался в таких благодарностях, что хозяин заслушался. Ник хихикал, но от шашлыка не отрывался - тот проваливался куда-то в нутро, обволакивая приятной, настоящей сытостью. Он прожевал последний кусок, смачно облизал пальцы и прижал ладонь к груди:
- Спасибо, я такой вкуснячий шашлык первый раз ем! Друзьям посоветую, куда ехать и где найти!
Хозяин Ника возвел в ранг снизошедшего до его скромной шашлычной божества.
В общем, неприятности как-то незаметно сгладились, настроение поднялось у обоих, и в пансионат они вернулись, нагруженные вином, еще пакетом с парой шампуров шашлыка, купленными все-таки Нику шортами и легкой, марлевочной маечкой.
- Уф, что за день? Обожралис моя фамилия! - в комнате Ник завалился кверху пузом поперек кровати, раскинувшись морской звездой.
- Переваривай,- согласился с соседней койки Владислав. - И помни про арбуз.
- А-а-а-у-у-ы-ы, ты садист! Мы его заберем с собой, по дороге сожрем. И будем останавливаться на трассе у всех лесопосадок, да-да, - похихикал Ник. Он первым делом переоделся, очень уж неприятно терлись сбитые коленки о ткань джинсов. Так что валялся он в тех самых микро-шортах и без футболки, сверкая всеми успевшими налиться густой синевой отметинами на белой коже.
- Эх, такая красота рядом валяется... - вздохнул Владислав.
- Ага-ага, - лениво съехидничал Ник, - такая красота, просто вылитый баклажанчик. Флорофил ты, Рафаэль. То арбузы обнимать тебе хочется, то на синенькие тянет. Неспроста!
- Точно. Люблю я все растительное. Не... Все равно, не доползу.
- Окстись, это была бы дендро-сомнофилия, я засыпа-а-а-аю, - блондин зевнул. - Как раз самая жара, сиеста.
- Ага. Давай спа-ать? - Владислав лениво разделся догола, покидал вещи на стул у кровати. И накрылся простыней.
- Умгу... - Ник так и уснул, поперек кровати. Сил принять какое-то другое положение у него не осталось.
К вечеру в комнате стало заметно прохладней, за окнами вовсю гулял ветер, море нервно всплескивалось.
- Сла-а-ав? Ты еще не проснулся? - Ник сполз с кровати, передернул плечами и полез за рубашкой. Нашел - не свою, Владислава, но все равно закутался в нее. Добрался до окна, высунулся, нюхая еще сильнее пахнущий йодом и солью воздух.
- Уже просыпа-аюсь, - Владислав поднялся. - Блин, я в душ.
- А на улице, кажется, гроза собирается. Будет шторм, жаль, не искупаемся.
- Да вроде просто ветер. Посмотрим, - Владислав цапнул полотенце и со сдавленным: - Твою мать, мне нужен лед, - умелся в душ.
- Ты что, сгорел? - не понял Ник.
- Нет, увидел твои шорты.
- Тю, блин, шорты как шорты. Ну, бахрома, и что? - блондин рассмеялся, пошарил на столе в поисках бутылки с водой, напился. - К тому же, их твоя рубашка закрывает!
- Она не все закрывает... Твою мать, ну вот зачем отключать горячую воду так внезапно?
Ник бессовестно ржал над его страданиями, забравшись на подоконник. Подставлял лицо ветру и отчаянно хотел продлить эти каникулы и не возвращаться в Москву. Потому что это здесь было почти все легко и просто. А там... Потом он махнул рукой: а там он посмотрит, что будет и как.
- Славка, слушай, а какую еще работу могут выполнять слепые? Ну, кроме всяких там нанизываний бусинок и складывания спичек в коробки?
- Программированием заниматься, статьи всякие писать.
- Программировать я не умею, это есть печальный факт. А вот рерайтом на первом курсе занимался, у меня и акк на сайте фриланса имеется. Просто сидеть на жопе ровно весь день как-то не улыбается, я ж растолстею.
- Будешь рерайтить, - Владислав вышел.
- Я тебе о чем и говорю - это ж сидячая работа. Я вот сейчас обнаглею, но спрошу: можно мне с тобой на работу? Я там буду сидеть тихо, в наушниках, мешать не буду.
- Да без проблем. Чем заняться, найдешь, думаю.
- Постараюсь. Ну, что, жертва коммунальщиков, одевайся, идем гулять и на пляж. Если море еще теплое, покатаешь меня, большая черепаха?
- Без проблем. Я уже оделся. Ты идешь?
- Иду, - Ник слез с подоконника, пошел на голос, ловко обогнув угол стола и кровать. Он успел запомнить расположение предметов в комнате, почти со всеми «познакомившись» коленками, бедрами и щиколотками.
Море было теплое, щекочущее, волны поднимались высоко и обрушивались, играя с людьми, решившими зайти в воду.
- Ой, мамочки! - Ник уцепился за руку Владислава, как клещ, и отдирать его пришлось бы силой.
Малиновский смеялся, обнимая его, загораживал спиной от волн.
- Какое оно? Расскажи мне, какое оно сейчас? - Ник прижался, поднимая голову. Его губы были так близко - только немного наклониться…
- Жемчужно-серое, теплое, волны вдалеке в мой рост, а потом становятся меньше.
И Владислав не удержался, поцеловал. Губы у Ника были шершавые, накусанные, с привкусом соли и сладости одновременно. И он не дернулся из рук сразу же, замер.
- Опять губы обкусал? - проворчал Владислав.
Блондин выдохнул, невольно облизнулся.
- Н-немного. Не стонать же было, когда свалился...
- Балда, - Владислав обнял его.
- Есть такое, - Ник улыбнулся, закидывая руки ему на шею, прильнул, совершенно без намека, просто так было теплее и удобнее стоять.
- Ну что? Катать тебя?
- Да-а-а! А ты не боишься в такие волны плавать?
- Нет, не боюсь. Это... Ну, не страшно.
Ник поверил ему, отпустил одну руку, лег на воду.
- Вези.
Владислав принялся катать его, смеясь. Накупались опять до посинения, потом вернулись домой, согрелись по очереди в душе, благо, что вода горячая снова была - пансионат отапливался собственной котельной. Влад попросил хозяйку разогреть им шашлык, выложил купленные на рынке любимые Ником «помидорки», свежий пышный лаваш. И торжественно откупорил вино:
- Надо хоть попробовать, какое оно, по глотку, не больше.
- Ладно, по глотку, но под твою ответственность, - согласился кутающийся в плед блондин, сидя с ногами на кровати.
- Тебе вообще символически, чисто для вкуса, - строго предупредил его Владислав, вручая ему стакан, где на самом дне плескалось немного вина.
- Ум-м, как оно пахнет! - Ник сунул нос в стакан и расплылся в улыбке. - Настоящим виноградом! Оно, правда, в глиняной бутылке?
- Да, в самой настоящей. Ты попробуй.
Пробовал Ник вино смешно - кончиком языка, как лакающий воду кот. Потом отпил крошечный глоток, посмаковал, облизнулся. Потихоньку выцедил все, что было.
- Ну, как тебе? - Влад неспешно пробовал свое, зная коварство молодого вина и не спеша давать себе волю.
- О-бал-ден-но! Никогда такого не пил. И не крепкое, вроде бы.
- Но коварное. Полстакана. И ты под столом.
- Ну-у-у, у меня-то не было полстакана, - Ник рассмеялся, протянул ему емкость. - Еще глоточек мне можно? Я сожрал шашлык и утрамбовал его овощами, не должен бы сильно поплыть.
- Н-ну... - Владислав сомневался, но налил.
- Я буду растягивать удовольствие, - Ник перебрался к нему поближе, на его кровать, снова укутался в плед, прислонившись к стенке. - Значит, завтра мы возвращаемся?
- Да, лучше на первый раз остановиться на таком маленьком отдыхе.
Блондин потихоньку вылизывал свой глоток вина, не чувствуя заполыхавшего на скулах румянца, а то, что у него становятся немного смазанными движения, вообще было видно только Владиславу.
- Слав, а откуда ты о своей бисексуальности узнал?
- Да как-то на одной ночевке с парнем в постель попал.
- И-и-и? - предвкушающе протянул окончательно поплывший блондин.
- И был секс. Эй, да ты уже никакой.
- Я пока еще не буяню, - Ник рассмеялся, запрокидывая голову. Плед соскользнул по белым, чуть тронутым солнцем плечам, обнажая его по пояс. Он снова вырядился в «домашние» шорты, и кроме них, больше на нем ни ниточки не было. Владислав протянул руку, провел ладонью по плечам:
- Не сгорел хоть?
Ник отвел руки назад, выгнулся, потягиваясь. Мелькнули нежно-розовые, аккуратные соски.
- Не-а, я ж в футболке был.
Владислав поцеловал его куда-то, где у нормальных людей находится живот. И немедленно удостоился насмешливого:
- Троглодит. Ты не наелся шашлыком?
- Не-ет, я хочу тебя съесть. На десерт.
- Десерт должен быть сладким. А из меня только яду можно нацедить, - Ник опрокинулся на кровать, он был удивительно гибким, когда не костенел от страха: затылком коснулся пальцев ног.
- Тогда яду налижусь, - согласился Владислав, кусая его за ребро, нежно и аккуратно.
Ник хрипловато рассмеялся:
- Щекотно! А иммунитет у тебя к ядам врожденный или благоприобретенный?
- Врожденный, - отозвался Владислав, целуя его в солнечное сплетение.
- Маг и волшебник, спешите видеть, заклинатель змей... Ш-ш-ш... - голос у Ника сел, а змеиное шипение получилось весьма натуралистичным. Руки двинулись, извиваясь, как у восточных танцовщиков, как две змеи. Он выгнулся еще сильнее. Владислав целовал его тело уже совершенно неприкрыто. И так же неприкрыто Ник стонал, подставляясь под эти поцелуи, запуская пальцы в волосы Владу, перебирал их ласково, осторожно.
Малиновский сам толком не понимал, с чего он вдруг сорвался. А если все только испортит? Но отстраниться не мог.
- Слав, Славка... Славушка... - Ник выпростал ноги, обхватил ими - длинными, жеребячьими - за пояс, потянул к себе. Погладил пальцами лицо, провел по слегка колючим щекам, по бровям, тронул губы. - Славка, я не из-за вина... слышишь? Я не настолько пьян...
- Я знаю, солнце, я знаю.
- Только не возненавидь меня потом, Слав. Только не... - Ник приподнялся, ткнулся губами ему в подбородок, в щеку, в губы, неумело, словно за всю свою жизнь так и не научился целоваться.
- Никогда в жизни, - Владислав принялся учить его целоваться по-настоящему, свободно. Никакое молодое вино не могло сравниться по хмелю с этими поцелуями. Нику не хватало воздуха, но и сил отстраниться - тоже.
- Тебе нравится?
- Да-а-а, - выстонал парень, пытаясь отдышаться. Влад дал ему пару минут прийти в себя, после чего снова принялся ласкать. Ник был отзывчивый на самые легкие прикосновения, от самых невинных ласк дрожал и кусал губы, а тонкая джинса шорт не позволяла усомниться в искренности.
- Разденешься сам, или мне это сделать?
Ник подергал пуговицу, но пальцы не слушались, и он сдался:
- Раздень.
Владислав стащил с него шорты. Несмотря на то, что Ник был тощим, голенастым, как жеребенок, несоразмерным он не казался. Наоборот, когда он был обнажен, это выглядело естественно и правильно. Владислав гладил его, улыбался, наслаждаясь.
- Славка-Славка-Сла-а-авушка-а-а, м-м-м! - Ник зажал рот ладонью, закусил пальцы, выгибаясь под его руки. Владислав снова принялся целовать его, стремясь вложить единственную мысль - все хорошо, Ника больше обижать никто не планирует. Парень всхлипнул, щеки и виски были мокрые и горько-соленые, солоней, чем морская вода. Но это были слезы не от боли - в кои-то веки ему было хорошо в чьих-то руках.
- Все хорошо?
- Да, да... дай мне... - Ник выскользнул из его рук, легким толчком заставляя Влада опрокинуться на постель, склонился над ним, изучая прикосновениями кончиков пальцев. Владислав был горячий, мускулистый и спокойный. Лежал, давая возможность себя ощупать и потрогать. И Ник отрывался, это было не страшно - касаться самому, гладить, изучать твердые мышцы под гладкой кожей. Он наткнулся пальцами на неровную звездочку шрама, очертил ее, но не понял формы.
- Что это?
- Пулевое. Ничего особенного.
- Ничего себе - ничего особенного! Так близко к сердцу... - Ник тронул шрам губами, прижался к груди щекой. Владислав погладил его по волосам. Парень издал похожий на мурлыканье звук, продолжил свое изучение, огладил плечи, руки, бока, прошелся ладонью по кубикам пресса, восхищенно улыбаясь. И остановил руки чуть ниже пупка, не решаясь продолжить.
- Смелей, солнце, я там не хрустальный.
- О-о, нет, не хрустальный... каменный, - Ник раскраснелся, хмель отступил, взамен пришло щедро сдобренное страхом желание. - И очень-очень.. крупный...
- Да ладно тебе, среднестатистический.
Ник поднял голову, словно хотел заглянуть ему в глаза.
- Говорю, как есть, без капли лести.
- А у тебя улыбка... Как солнечный зайчик.
Ник улыбнулся. И соскользнул вниз, одним движением, прильнул к его ногам, прижался губами, провел языком, изучая еще пристальнее. Владислав прерывисто вздохнул, про себя вспоминая особенно заковыристые химические формулы. Его целовали, облизывали, потом погрузили в упругую тесноту, жаркую, влажную и нежную. Крышу сносило, плавно, словно морскими волнами. Это Ник не мог его видеть, а Владислав случайно бросил взгляд туда, и все формулы вылетели из головы. На лице блондина было написано наслаждение, искреннее, без капли игры. Малиновский аж застонал, настолько все это срывало все якоря. Эти искусанные алые губы, эти пальцы, ласкающие нежно, бережно, словно это у Влада низкий болевой порог, и малейшее неосторожное движение причинит ему боль. Крыша взмахнула краями и улетела в закат. Малиновский на озвучке порнухи не работал, к порнофильмам был равнодушен, потому вся бурная реакция сводилась не к воплям и признаниям в любви, а к судорожному неровному дыханию. Ник застонал сам, звук отозвался вибрацией где-то в горле, в той части Владислава, которая с этим горлом контактировала, в самом Владе. Кончая, Малиновский тоже не сдержал пары придушенных стонов.
Ник сглотнул, выпустил его, лег щекой на бедро, тяжело дыша. Собственное возбуждение было немного болезненным, но заботило так же мало, как подсохшая царапина на локте. Он привык, что его состояние не интересно никому. Владислав приподнялся на локтях, погладил его по волосам и подтащил к себе в объятия, целуя и одновременно с этим взяв проблему разрядки Ника в свои руки. Кончил тот быстро, по напрягшемуся телу прошла волна дрожи, вторая, еще одна, на пальцы Владу брызнуло горячим семенем. Ник застонал ему в рот, прерывисто и коротко.
- Ты солнце. Знаешь об этом?
- Ты сказал - теперь знаю, - Ник приткнулся к его плечу, расслабленный, потихоньку успокаивающий дыхание.
- Сейчас в душ оттащу... Еще только пара минут.
- Тс-с-с, тише. Просто полежи, - Ник прижал к его губам палец, умиротворенно улыбаясь. Владислав остался валяться, обнимая его.
Тишину разбавлял шум ветра в сосновых кронах, перестуки дятлов, близкий гул моря. Для Ника в эту музыку вплетался еще стук сердца Влада, и от этого было так хорошо, будто рвался-шел-бежал-проламывался через преграды, и вдруг оказался дома.
- Хи-хи, - отчетливо сказали за окном.
- Пффф, - фыркнул блондин с пофигизмом, достойным награды.
- Дятел, - удивился Владислав.
- Смешливый? А такие бывают?
- Ну, хихикает же...
- А-а-а, ну, да, дятел и есть. Странно только, что не на сосне... Славка, я засыпаю...
- Засыпай, - согласился Малиновский.
Ник еще что-то неразборчиво бормотнул уже во сне. Владислав укрыл его, подумал немного. И обнял, наплевав на душ. Не склеятся до утра.
Утром Ник чуть скривился, дернувшись при пробуждении. И подскочил, тараща слепые глаза.
- Слав? - позвать получилось только шепотом, он до постыдной дрожи боялся, что все, что было вчера, сегодня обернется насмешкой или, что хуже, холодным презрением со стороны Владислава. Малиновский ответил ровным сопением, дрых рядом, обнимая Ника. Парень сцепил зубы, мысленно вознося одновременно и благодарную, и отчаянную молитву. Снова прижался к Владиславу, тронул губами его плечо. В голове после всплеска эмоций было восхитительно пусто.
- Ум-м-м? Доброе утро, солнце.
- Доброе, - Ник потерся щекой о его щеку, оцарапался жесткой щетиной, как наждаком, но даже не зашипел.
- Как спалось?
- Замечательно, как в сказке.
- В душ пойдем, сказка ты моя.
- Пойдем. А какая сказка? «Курочка Ряба»? - фыркнул Ник, потягиваясь и спуская ноги с постели.
- Почему? Снежная Королева, - Владислав поднялся, потягиваясь.
- М-м-м, и Королева - это ты.
Владислав еще раз обнял его и несильно хлопнул по заднице:
- Топай уже, Кай.
- Э, нет, я не Кай, - парень резво доскакал до ванной, включил свет для Малиновского.
- А кто?
- Я северный олень, - Ник расхохотался, залез в душевую кабинку, включил воду. - Ты идешь, или соблюдаем приличия?
- Какие приличия? - удивился Владислав, забираясь в кабинку.
- Ну, мало ли... хотя, не думаю, что для местных дятлов еще остались какие-то тайны. Помыть тебе спину?
- Давай, - согласился Владислав. - Вот тебе весь я, и моя спина в частности.
Ник провел рукой, уясняя масштабы задания, намылил мочалку и взялся тереть, аккуратными, в меру сильными движениями разгоняя кровь и взбивая пену. Спину, ягодицы, ноги.
- Разворачивайся.
Малиновский послушно развернулся. Блондин продолжил его намывать, не обходя вниманием ни одной части тела. Владислав не столько помогал, сколько мешал, целуясь с Ником. Того все устраивало, хотя и путались руки с руками, потом куда-то пропала мочалка, выпав из разжавшихся пальцев. Владислав припер его к стенке, лаская, оглаживая все тело. Ник тихо застонал, потерся об него, таял от этих ласк, как мягкий воск.
- Мое солнце... сказочное.
- Я настоящий, правда, не исчезаю с рассветом, - Ник рассмеялся, обнял его за шею.
- Чему я несказанно рад.
- Славка-а-а, Славушка, - Нику явно нравилось его так звать, выходило нежно, напевно.
Владислав улыбался, гладил его.
- Выползаем? Нам же до Москвы пилить двенадцать часов. Или опять переночуем на трассе?
- Ну, я б предложил выползти. И ночевать дома уже.
- Тогда ополаскивайся, - Ник чмокнул его в уголок губ, - я уже.
Владислав быстро сполоснулся.
- Еду возьмем с собой. Дома и вина напробуешься вдоволь, чтобы по кровати ползать, не падая...
- Не, мне хватило. Оно вкусное, но мне-то больше вчерашнего нельзя, доктор Ивинцев особо предупреждал. Я б лучше еще арбуз прикупил, дома из холодильника после дня на жаре - самое оно.
- А представь, что будет с арбузом после дня на жаре в багажнике?
- Арбузное вино? - рассмеялся Ник, оборачиваясь полотенцем. - А если не в багажник? Включим кондиционер, и мне под ноги в салон закатим.
- Ну, так можно попробовать.
Ник в полотенце выглядел так соблазнительно. Владислав облизнулся. Но трахаться наскоро, не дома в удобной постели, без должной подготовки - это было, конечно, романтично, но не умно. Ник был все-таки достоин чего-то более... приятного, чем перепих в пансионате. Так что пришлось собрать вещи, оплатить комнату, прикупить арбуз и запихнуть в машину всех и вся.
Ник не видел, а Малиновский не стал говорить ему о нацарапанном на капоте матерном слове, причем, нацарапанном с ошибкой. Не стоило парнишке нервничать еще и об этом. Но к Москве он летел, как ненормальный.
- Славка, спидометр уже зашкалило? - Ник стискивал руки на ремне безопасности и улыбался побледневшими губами. - Осторожнее, прошу тебя.
- Все хорошо, солнце. Я просто доставлю нас домой.
Но скорость он немного сбросил.
- У нас потоп, пожар и землетрясение, и Чип и Дейл спешат на помощь?
- Да вроде бы нет, - Владислав перешел на обычные восемьдесят.
- Что-то в самом деле случилось? - Ник протянул руку, осторожно погладил его по плечу.
- Нет, солнце, правда. Просто мне какой-то ублюдок машину гвоздем расцарапал.
- Вот блядство... Кому понадобилось?
- Знал бы - оторвал руки по самые яйца.
Ник вздохнул. И не убрал руку с его плеча, пытаясь хоть этим успокоить. Злость в голосе Малиновского он слышал, несмотря на то, что тот казался спокойным.
- Ничего, дома загоню машину на затирку.
- Слав, а как она называется? Я в машинах совсем не разбираюсь.
- Хоть смейся, хоть нет - но это джип Коммандер, - Владислав усмехнулся.
- А почему я смеяться должен? Ой... Погоди… Это... Это ж такая....
- Большая и брутальная хрень. Я ж говорил - мы почти в танке.
Ник восторженно пискнул. Владислав только улыбнулся. Правда, сколько будет стоить полировка капота и родное зеркало - говорить Нику не собирался. Даже если с того дальнобоя процентов пятьдесят наскрести удастся - будет хорошо.
Дорога до Москвы обошлась без приключений. Владислав сразу вызвонил Мишаню и велел из джипа сделать... джип. Тот только присвистнул:
- Ну, командир, ты даешь. Давно в приключения не влипал, жопа не седела?
- Мишаня, сделай... У меня тут... Личная жизнь.
- Понял, увял. Через час приеду за тачкой. Ты еще в отпуске, так?
- Да, Мишань, я в отпуске.
- Привезти чего? У тебя-то НЗ хоть остался, или я по пути в аптеку за «чем-нибудь к чаю» зайду?
Малиновский вполголоса смущенно выматерился вместо ответа.
- Понял, зайду, - Мишаня даже не усмехнулся - командир в своем репертуаре. - Жди, скоро буду.
Владислав повернулся к Нику:
- Вот как-то так оно все и есть.
Блондин хихикал в ладонь: он слышал практически все реплики, слух постепенно обострялся, как и обоняние, и чувствительность тела к прикосновениям.
- Ну и чего ты смущаешься? Мишка прав, за «кчайностями» надо было заехать. Я-то чист, но физиология - такая физиология, это проза жизни, что уж там. Иди сюда, - парень протянул руку, поймал Владислава за воротник рубашки. Он сидел на кухонном подоконнике, поглаживал арбуз. В холодильник зелено-полосатый монстр не влезал. - Иди-иди, я не кусаюсь. В отличие от.
Малиновский подошел вплотную. Ник пробежался пальцами по его лицу, разгладил чуть нахмуренные брови.
- Ты лучший в мире волшебник, ты в курсе?
- Я стараюсь, солнце.
- Мишку арбузом угощать будем?
- Будем, мы столько сами не съедим. Ну и монстр, блин.
- Кто ж выбирал-то? Ты ж в мелких масштабах не работаешь, - Ник снова рассмеялся, легко и свободно. Потянулся, поцеловал Влада. Тот с нескрываемым удовольствием отвечал на ласку.
Мишаня явился ровно через час, с порога вручил командиру фирменный аптечный пакет. Судя по размерам - масштабность Малиновского была заразной, и Мишаня ее подхватил. Прошел на кухню, поздоровался с Ником. Тот стек с подоконника, церемонно пожал вложенную в ладонь руку.
- Миш, я извиниться хотел.
- За что? - прогудел тот.
- За добермана. Ты все-таки сенбернар.
- Извиняю.
Малиновский в это время рассматривал содержимое пакета, гадая, насколько у него затянется отпуск.
- Ты учти, что просто так живым отсюда не уйдешь, монстра видишь? - Ник похлопал по звонко отозвавшемуся арбузному боку. - Твоя боевая задача - помочь нам его уничтожить. Ну, или хоть надгрызть.
- Мишань, ты это от доброты душевной, или намекаешь, что ближайший месяц меня видеть не желаешь? - Владислав потряс пакетом.
- Ну, как тебе сказать, командир, - хмыкнул здоровяк. - Радуйся жизни. А монстра я вам обязательно помогу изничтожить. Честное слово. Потом, - Мишаня развернулся, сцапав ключи от машины, и исчез в мгновение ока, только дверь щелкнула.
- Мерзавец, - скорбно обозвал его вслед Владислав.
- Сбежал? - Ник не мог поверить в вероломство Мишани. - Вот гад! Ну, ладно, может, арбуз до завтра доживет в миске с холодной водой?
Парень дошел до Владислава, прижался:
- Слав, время позднее, сколько сейчас, двенадцать? Идем спать? Ты за рулем весь день, надо отдохнуть.
- Идем спать, - его обняли. - А арбуз... Я его и в самом деле в тазике замочу.
- Давай, я тебя жду, - Ник потерся носом о плечо Влада и убрел в свою спальню, на ходу раздеваясь. Плюхнулся на кровать, оставшись в одних трусах, потянулся.
В Москве было прохладней, чем на побережье, но дышать после морской свежести асфальтовым воздухом было тяжко. И даже удаленность Зеленограда от столицы не особенно спасала. Хотя здесь было в разы тише и спокойнее.
Владислав залил арбуз холодной водой, накрыл его полотенцем. И прибрел в спальню.
- Ты такое чудо.
- Ну, так, ты ж волшебник, - тихо рассмеялся Ник, подсунул ему под шею руку, пригребая к себе, как игрушку. - Спи, Славка, все завтра, хорошо?
- Хорошо, - Владислав сполз пониже.
Ник выспался в машине, потому особо спать не хотел. Но от Малиновского стоило ждать, чего угодно, и он предпочел уложить его. Тем более, что Владислав, кажется, и сам не сильно понимал, что ему делать. С момента приезда в город был, будто потерянный. Заснул Малиновский быстро, обнял Ника, расслабился и вырубился. Ник провалялся с час, но сон не шел. Он потихонечку, прислушиваясь к дыханию Влада, выбрался из постели, прошлепал на кухню. Ноутбук остался там с их отъезда, парень проверил, подключены ли наушники, сел за машину и открыл тот самый файл под несуществующей датой. Это был его дневник, записная книжка, все вперемешку. Прокрутил до конца и застучал по клавишам, набивая впечатления от последних двух месяцев.
«Так странно, жизнь изменилась так резко, будто та авария на самом деле вычеркнула меня из прошлого и переписала куда-то в иное измерение. Очень хочется верить, что сейчас все изменилось насовсем. Во мне изменилось что-то большее, чем возможность видеть. Я не думал, что смогу когда-нибудь доверить свою жизнь чужим рукам. Море показало, что это не так. Или все дело в том, кому я доверился? Владислав Малиновский... там, выше по строкам, есть многое о нем. Когда-нибудь перечитаю, посмеюсь над детскими страхами и комплексами. Он надежный, впрочем, это я и раньше знал. Очень сильный, и дело не в физической силе, не только в ней. Не зря ж его парни зовут Славку командиром».
За окнами было тихо, слышался лишь работающий у кого-то снизу телевизор. Ник писал, упорядочивал свои мысли и чувства, по привычке раскладывал их по полочкам памяти. О том, что уже не больно думать, что мама от него отказалась. Что по большей части в этом, и в том, что происходило с ним в Москве, виновен он сам и его страх оказаться негодным в глазах матери. Но вот так случилось - и мир не рухнул. Да, ему сейчас очень стыдно перед ней. Но изменить уже ничего нельзя.
- Славка! - в окно стукнулся камешек, попавший точно в раму. Ник этого не слышал - у него в наушниках программа начитывала текст. Зато услышал Малиновский. Подорвался и высунулся в окно.
- Мама? Папа?
- Дверь открывай, обалдуй.
Владислав влетел на кухню:
- Ник, солнце мое, оторвись от ноута. Буду знакомить с полканами.
- А? Что? Что случилось, Слав? - Ник завертел головой, не успевая за перемещениями Малиновского, растерянно взметнулись брови. - С кем?
- С родителями.
В дверь позвонили. Владислав впрыгнул в штаны, ринулся открывать.
- Почему все еще не спишь, бродяга? - прогремело на всю квартиру.
Ник забился в уголок на кухне, желая провалиться куда-нибудь ниже уровня метрополитена. Мало того, что он почти голый, синяки еще не сошли, наверняка, так еще и родители Славки... Что он им скажет?
«Мама, роди меня обратно!»
- Я вас познакомить хочу кое с кем.
- Завел все-таки? - весело поинтересовалась женщина. - А почему не на голове вынес свою крысу?
- Крысы еще нет. Это... - Владислав ощутил, как краснеет. - Его Николай зовут.
- Ой, мы невовремя, да? Ну, мы оставим вам арбуз и уедем тогда.
Ник не выдержал, рассмеялся, прикрывая лицо ладонями: не-е-ет, еще один арбуз! Как будто в арбузах для него сейчас сконцентрировалось ощущение горячего лета и счастья. Он выбрался из своего убежища, нащупал на спинке стула брошенную Владом рубашку и облачился в нее. И вышел, потому что - толку прятаться нет. Да и не виноват он ни в чем.
- Здравствуйте.
Владислав обнял его за плечи:
- Знакомьтесь. Это Николай. Ник, это арбуз. На заднем плане, скрытые арбузом, мои родители. Блондинка в красных бриджах и серой майке - мама. Брутальный брюнет... Ой, нет, блондинка - это папа. А брутальный брюнет в «комке» - это мама.
Ник улыбнулся, протягивая руку наугад:
- Очень приятно...
Руку подхватили, энергично пожали:
- Ярослава. Можно Яра.
- Владимир, - представился отец, перехватив руку.
Арбуз скромно промолчал.
- Здорово, а сына вы назвали, сложив имена? - брякнул заливающийся краской блондин. Рукопожатие женщины было крепким, пальцы у нее были твердые, мозолистые, теплые. И ладонь по-мужски широкая. Почему-то казалось, что когда Влад говорил о том, что потомственный военный, он имел ввиду, что пошел по стопам матери.
- Именно так. Ну что, раз все перезнакомились, можно на кухню идти. И пытать арбуз, - Владислав развернул Ника к кухне.
- А чего у тебя парень весь в синяках? Опять на полигон вывез? - Владимир с интересом уставился на Ника. - Я тебя чему учил, балбеса?
- Нет, не ругайте его, - тут же вступился Ник, - он не виноват, это я с лестницы свалился. Ну и углы, наверное, все пересчитал. Я слепой.
- Врожденное?
- Приобретенное. Автокатастрофа и наследственная атрофия зрительных нервов, - отрапортовался Владислав.
- Сядь-ка, дитятко, на ту табуретку и поверни ко мне лицо.
- А... ладно, - Ник нащупал табурет и сел, повернувшись на голос. Рука сама собой метнулась, цапнула Влада за штанину, призывая не уходить. Владислав остался рядом. Малиновский-старший задумчиво уставился в глаза Нику, сделал шаг влево, шаг вправо.
- Все херня. Если хирург не от слова «хер», скоро в снайпера подашься.
- Опять в больницу?! - вышло жалобно и совсем по-детски. - А я, правда, смогу видеть?
- Зачем в больницу? Жрать. Много жрать. Организм не восстанавливается из-за недостатка энергии.
- Ну, Славка меня кормит... Очень хорошо кормит, правда.
Малиновский погладил его по белому ежику, умиляясь тому, как это мелкое недоразумение кинулось на его защиту. Эх, интересно, когда он сможет видеть, что он скажет про родителей Влада?
- Плохо кормит. Надо не есть. Надо жрать. Фрукты и мясо.
- Я лопну, - Ник заулыбался, прильнул к нему спиной, явно чувствуя себя более защищенным в руках Владислава, чем без оных. И Малиновского это безмерно порадовало. Значит, он нигде не перешел черту, не налажал. И Ник постепенно отогревается, начинает доверять. Славно.
- Так, что там про арбуз?
- У нас тоже чудовище в ванне лежит, - Владислав хмыкнул. - Краснодарское. Чей первым есть будем?
- Давайте ваш, - хищно улыбнулась Яра.
- Славка, я хоть оденусь, - Ник подскочил, - а то сижу тут... как пугало.
- Ну, оденься. Хотя на пугало не похож.
Ник фыркнул и пошел одеваться, почти не касаясь руками стен - уже привык, что где стоит, и куда повернуть. Малиновский взялся убрать со стола его ноут, бросил взгляд на экран и зацепился за свое имя. Но читать не стал, сохранил, выключил, убрал. И водрузил на стол Арбуз. Именно так - с большой буквы. Тот, первый арбуз, они так и не доели до конца - на жаре он быстро скис, и Владислав потихоньку выкинул его. Но неудачный опыт с ним ничему-то Малиновского не научил, и этот арбуз был еще огромнее. Он смотрел на него и думал, что если б не родители, им с Ником никогда его не одолеть. Разве что сок бы выжали из остатков.
Вернулся блондин, одетый в темно-синие джинсы и черную футболочку. Показался еще меньше, чем на самом деле, видимо, отцу тоже, так что Владимир Малиновский укоризненно покосился на сына.
- Ник. Кушай. Много кушай.
Парень только вздохнул:
- Я стараюсь, только как-то не в коня корм. У нас в семье и я, и мама худые, про остальных не знаю.
- Ну, постараемся...
- Ярочка, солнце мое, накорми мальчика, - Малиновский-старший выбрался из-за стола, подхватил сына под локоть, - пока мы со Славкой покурить выберемся.
- Накормлю, - пообещала Яра. Владислав тоскливо вздохнул и ушел с отцом.
Владимир вышел на лестничную клетку, прикурил и кивнул сыну:
- Рассказывай. Кто таков, откуда взял, почему мальчишка зашуганный вусмерть. И чем вам помочь.
Владислав вздохнул и принялся каяться, долго и многословно, со всеми подробностями. Малиновский-старший успел выкурить три сигареты, прежде чем он закончил.
- И что делать думаешь?
- Не знаю. Жить... Как выйдет.
- Сложно будет. Он тебе сейчас верит, вижу, что верит, как в тебя вцепляется, как в последнее спасение. Не обмани.
- Ни за что на свете.
- Вот гляжу я на тебя, и думаю - влюбился, что ли? - сощурился Владимир, разглядывая сына.
Владислав цапнул сигарету.
- Умммбрб.
- Все с тобой ясно. Так и не научился себе признаваться в своих чувствах, - хмыкнул отец.
- Ты вроде не психолог, насколько я помню.
- Ну, любой врач с течением времени становится немножко психологом, немножко священником и очень много циником, - хохотнул полковник медслужбы.
Владислав только рукой махнул.
- Ну, ладно, телефон-то еще не забыл мой и матери? Пальцы, чай, не отвалятся набрать, если что. Идем, пока твой Коля в панике по стенкам от Ярки не умотал.
- От мамы не сбежит, - ухмыльнулся Владислав. - От нее в свое время и ты не утек.
Владимир отвесил ему легкий подзатыльник.
- Я и не стремился. От таких женщин, как она, не убегают. Вернее, тикают только трусы.
- Так и скажи - трусы дверью защемил.
- Ох, добалакаешься ты, Славка, сниму ремень и всыплю по первое число!
- Раньше надо было, когда я был молод и прекрасен.
- Это я сейчас молод и прекрасен, а ты - салага зеленый, тоже мне, выискался. Шагай! - Владимир подпихнул его в спину ладонью. Никогда у них в семье не распускали руки. Ну, Ярослава могла полотенцем поперек хребта вытянуть за стащенный с противня пирожок или раскиданные вещи. Ну, он мог подзатыльником наградить, за «лебедя» в дневнике. И голос не повышали: на службе хватало наораться.
Владислав вернулся:
- Все живы и накормлены?
- Я-а-а арбуз... - пробулькал Ник. - Знаешь, когда вампир кусает человека, тот становится вампиром, только если укусит вампира сам? Я укусил арбуз и стал арбузом...
- Ты мало съел. Даже половину не осилил, - покачала головой Яра.
Ник изобразил на лице священный ужас и спрятался за Влада.
- Спаси меня!
- Мама...
- Вторая половина, Слава, твоя.
Владислав в ужасе зажмурился.
- Нет, ну ты глянь на них? Им русским языком сказано питаться хорошо, - прогудел Владимир, - а они друг за дружку прячутся! Придется нам помотаться хоть раз в три дня, последить, чтоб хоть что-то, кроме пиццы, жрали. В холодильнике опять, кроме сока томатного, ни буя нет, - он захлопнул дверцу агрегата и осуждающе покачал головой.
- Я не умею готовить...
- Я умею, Слав. Попробую... надо ж как-то приспосабливаться, - Ник погладил его по руке. Владислав поцеловал его в щеку.
- Ладно, мать, поехали. Арбуз на вашей совести, парни. Послезавтра приеду, проверю, чтоб сожран был.
- Мы будем пытаться, - заверил их Владислав.
Малиновские быстро распрощались и ушли, через пару минут на улице пискнула сигналка, и зафырчал мотор отъезжающей машины.
- Все, как мне теперь спать, а? - Ник примостился на диванчике, погладил живот. - У меня чуть пуговка на джинсах не отлетела.
- А ты не спи, ты думай об арбузе.
- Славка! Ты зараза! Тебе его доедать, между прочим! - Ник расслабился после ухода родителей, это было заметно по движениям, вернувшим плавность, по улыбке - не напряженно-вежливой, а той, из-за которой Владислав называл его солнцем.
- Не, тебе надо витаминизироваться. Чтоб глаза получали энергию.
- И светились, как лампочки, ага. Ты спать не хочешь?
- Да меня как-то взбудоражило малость...
- Посидишь со мной? А то я в самом деле не усну: в машине выдрыхся, да еще и пол-арбуза в меня запихнули. Включи мне ноут, я еще попишу.
Владислав включил ноутбук.
- Посидим.
Ник вернулся к своему тексту, продолжая его «путевыми заметками». У него и в самом деле была отличная память, а то, чего он не мог увидеть, он представлял. Владислав сидел рядом, улыбался своим мыслям.
Ник тряхнул головой, отгоняя проникшего на кухню комара, наушники свалились с него, упали на пол, выдравшись из разъема, и приятный баритон наполнил пространство, читая с равнодушием машины:
Ты не смеешь судить меня,
Ты не жил моей жизнью ни дня,
Не дышал моим воздухом,
Не ходил по моим путям.
Не суди, я себя и сам осудить смогу
Так как я - не желаю жить и врагу.
Не суди меня, не шипи, кляня:
Я живой еще, так убей меня!
Я отныне живу без сиянья дня,
Так давай, осуди меня.
Владислав поднял наушники.
- Стихи пишешь? Красивые...
Ник смутился до слез:
- Не пишу, это так, когда в больнице валялся, придумалось. Просто записал, чтоб не забыть. Это вообще-то дневник, я сюда все записываю, что помню.
Владислав поцеловал его в шею. Блондин захлопнул ноут и повернулся к нему, утыкаясь в плечо лбом.
- У тебя классные родители. На кого ты похож? На маму?
- Да, на нее. Ну, как все мне говорят...
- А она кто? Тоже военная?
- Мама? Она военная, да.
- В секретной части служит, что ли? - усмехнулся Ник.
- Типа того, - Владислав легонько куснул его в плечо.
Ник выпрямился, провел пальцами по его рукам, плечам, шее, зарылся в волосы, потянул к себе. Поцеловал - губы были сладкими от арбуза, с его привкусом, нежные. Владислав перетащил его к себе на колени. Ник ласкался, как щенок: терся о его колючие щеки, целовал, будто поставил целью выцеловать каждый сантиметр его лица, не пропуская. И уши, и шею, кажется, даже на вкус попробовал, лизнув.
- Котенок, - Владислав прижимал его к себе.
- Мяу! Мя-а-ау, блин! - Ник содрал с себя футболку, прижался - кожа к коже. - Славка...
Владислав поцеловал его.
- Кошак... Мой...
- Господи, Славка, да кому я еще нужен, кроме тебя?
Малиновский понес его на руках в спальню. Там горел ночник, и выключать его он не стал - Ник не увидит, а ему... А он хотел видеть все, каждое темное пятнышко - родинки, ссадины, синяки, каждый изгиб и косточку, выпирающую под тонкой, как кожица персика, кожей. Ник вообще был весь такой - бархатистый, как персик. И щетины у него не было - только светлый пушок на щеках и подбородке, и руки в серебристом очень светлом пухе, и лодыжки. Блондин - везде блондин.
Малиновский стащил с него джинсы, трусы, наклонился, снова нежно куснул выступающую косточку на бедре.
- Кусачий... не ешь меня, Рафаэль, я тебе еще пригожусь...
- А облизывать можно?
- А ты попробуй.
Владислав процеловал его по бедрам. Ник загорался медленно, хотя реагировал на все прикосновения и ласки ярко, выгибаясь и тихонько постанывая. Владислав поднимался все выше, ласками и укусами.
- Славка... Славушка-а-а-а... Ласковый мой...
Да, он не был пьян, но сейчас не надо было хмеля, чтоб довериться чужим рукам. Именно довериться - как в море. И верить, что не будет больно. Малиновский ничего не мог ответить. Только ласкать. Вместо тысячи слов, как говорится, но не приторная сладость конфетки, а руки, изучающие, твердые, жесткие пальцы, которые очень старались не причинить боли.
- Славка, пожалуйста! - Ник задохнулся - губы Малиновского нашли самую эрогенную его зону - тонкую кожу вокруг сосков и в ямочке между ключиц.
- Что, солнце? Как далеко ты мне дашь зайти?
- Как захочешь сам... если захочешь, - Ник прикусил губу, прекрасно понимая, что мало кому хотелось бы заниматься сексом с телом, которым пользовались два года десятки разных людей.
- Щас... Дотянусь.
Ник ждал, прислушиваясь к шорохам. Владислав распотрошил пакет.
- Все, нашел.
- Только «Эврика» не кричи, а то соседи не поймут, - фыркнул блондин, напряженно улыбаясь и стараясь не комкать постельное белье влажными пальцами.
- Конечно, - Владислав вернулся к нему. - Ты, правда, готов?
- Славка, ты хирург или стоматолог? Я сейчас сбегу нахрен! - голос звенел нотками подступающей паники. Владислав прижал его к постели, целуя и успокаивая.
- Если не хочешь - я пойму, правда, Слав. Слышишь? - Ник погладил вздрагивающими ладонями его плечи.
- Хочу-у. Ты такой... Соблазнительный. Теплый.
Блондин вздохнул, потянул его к себе, прошелся руками по спине, по бокам, отыскал застежку домашних штанов Влада, расстегнул. Малиновский помог, разделся до конца, снова уложил Ника на постель, понимая уже, что сначала придется заставить его забыть обо всем ласками, а свои желания постараться как-нибудь удержать в узде. Владислав был не то чтобы очень опытен в искусстве любви, но он старался, понимая, что тут надо быть втройне аккуратным. Потому что у Ника опыта ЛЮБВИ нет вообще, только использования его. Хотя, зная Андрея, можно было предположить, что тот постарался единожды. Ник под ним даже кончил, вероятно, не раз…
Малиновский мысленно зарычал и отогнал мысли о Рижском усилием воли. И склонился над Ником, начиная все с начала. На сей раз - сверху вниз. Поцелуи, ласки, покусывания. Владислав пытался выяснить, где у Ника эрогенные зоны. Их оказалось довольно мало: верхняя часть груди, руки - запястья и внутренние части предплечий, внутренние части бедер. За ушами, соски, пальцы - можно было только очень нежно касаться губами или кончиком языка, эти места у парня были слишком чувствительны. Владислав ласкал его осторожно, примериваясь, стараясь сделать так, чтоб у Ника были лишь приятные воспоминания. Довел до стонов, до невнятных просьб сквозь закушенную ладонь. Не понимая, как еще держится сам - башню снесло еще в тот момент, когда взялся облизывать тонкие пальцы, пахнущие арбузом.
- Какой же ты... Крышесносный, - Ника снова принялись целовать во внутреннюю сторону бедра.
Он сам развел ноги, выгнулся, упираясь носками в постель.
- Славка-а-а, не могу больше!
- Сейчас...
Чертова смазка открылась с пятой попытки - только когда понял, что ее надо не откручивать, а откинуть крышечку. Руки аж тряслись, словно у припадочного, не то со страху сделать что-то не так, не то от возбуждения. Картинка перед глазами стояла просто донельзя непристойная. Владислав кое-как нанес прохладный гель на пальцы, попытался проникнуть в Ника, сделать это без боли, осторожно... Чуть не рехнулся только от того, насколько жарким, узким был его любовник. Как будто первый раз. Хотя это и был первый, в каком-то смысле. Ник прикусил губу, повел бедрами - и Влад едва не кончил, хватило зрелища собственных пальцев, скользящих в нем. Презерватив раскатываться не желал. Малиновский взмолился о помощи. И ему помогли - блондин привстал на колени, целуя его, незаметным ласкающим движением раскатал резинку.
- Славка, я тоже не хрустальный.
- Ну... Попробую. Но с тобой иначе никак.
Ник улыбнулся, снова поцеловал.
- Боишься сделать больно?
- Боюсь, - признался Владислав.
- Ляг. Просто ляг и расслабься. Мне не будет больно с тобой.
Ник подтолкнул его, скользнул следом, обнимая его бедра ногами. Впервые он делал это по собственной воле, и ему было не стыдно. Малиновский расслабился, предоставляя действовать Нику.
Ник не сказал бы, что обманул его - боли он не чувствовал, может, потому, что старался не торопиться. Только чуть потянуло, когда опустился до конца, заполненный немаленьким «достоинством» Влада без остатка. Часто задышал, откинув голову. Малиновский гладил его по бедрам, дышал не менее бурно. Ник переплел с ним пальцы, оперся на его руки и медленно, словно воздух вокруг стал патокой, обволок их тела, двинулся вверх и вперед. Владислав выдохнул, судорожно, словно забыл дышать. Ник остановился, почти выпустив его из себя, и так же медленно подался назад, стиснув пальцами ладони Малиновского. Движение было пыткой, сладкой, медленной и изысканно-жестокой. Владислав заскулил тихо и жалобно. Ник отозвался тем, что подался чуть вперед, и в какой-то момент сжал его в себе невыносимо приятно. Владислав все-таки застонал в полный голос. И теперь любовник ответил ему, ахнул на следующем движении, и еще раз, ускорил темп, закусил губу и снова не сдержал голос. Владислав хрипло дышал, постанывая, ласкал Ника, пытаясь довести того до оргазма одновременно с собой.
- Славка... Славка-а-а-а... Сла-а-а-авушка-а-а-а! - Ник захлебнулся его именем, согнулся, резко вздрагивая, сжался.
Малиновский застонал, кончая. Ник почти упал на него сверху, мокрый, как мышь, от пота и слез. С присвистом, судорожно дышал, никак не мог справиться с дыханием. Влад гладил его по спине.
- Славка... Господи, как мне хорошо...
- И мне...
Ник поцеловал его в шею, подняться, чтоб добраться до губ, не было сил.
- Спасибо.
- Тебе спасибо. Так классно.
Блондин прикрыл его губы пальцами:
- Не надо, не говори ничего.
Владислав пальцы поцеловал.
Минут через пять Ник отдышался, завозился, соскользнул с него, сел.
- Идем в душ, Слав?
Малиновский стащил презерватив, выкинул его в мусорку. И побрел в душ. Ник, как в пансионате, выкупал его наощупь, вымылся сам. Отправил в постель обоих.
- Спать, Славка, спать. Добрых снов, - прижался лбом к плечу.
- Добрых снов, солнце.
Сентябрь, а потом и середина октября случились как-то неожиданно. За эти полтора месяца Ник успел приспособиться работать за компьютером, выучил расположение булочной, продуктового магазинчика, аптеки, и маршруты к ним от дома. Владислав подарил ему все-таки телескопическую трость - серебристую, только не алюминиевую, а выполненную на заказ из какого-то хитрого сплава, при всей своей легкости, тросточка была неплохим оружием. Еще Мишаня взялся тренировать слепого парня, учить его правильно падать, ориентироваться в пространстве. Самым замечательным в слепоте Ника был обострившийся слух. Мишаня первым заметил, что блондин отличает оружие по звукам, которое издает передернутый затвор или щелчок магазина. Причем, практически безошибочно.
- Слушай, как ты это делаешь? - здоровяк убрал в кобуру свой глок.
- Ну, Миш, а как ты отличаешь?
- Долгие тренировки, цыпленок. Я ж с оружием всю жизнь.
- Прямо с пеленок? - хихикнул Ник. - Ну, тогда я не знаю, как тебе объяснить... Оно разное, по весу, по материалу, по конфигурации. Звук в любом случае разный. Я могу отличить твой глок от глока Славки, от Кириллового, от Настасьиного. Но я понимаю, когда Славке хочется выпендриться, и он берет ТТ.
- Я не выпендриваюсь, - отозвался Владислав.
- Ты едешь на встречу с каким-то крутым клиентом, потому и ТТ. Ладно, ты не выпендриваешься, ты «производишь впечатление», - Ник ласково провел ладонью по плечу Малиновского. - Не нервничай, Слав. Меня кто-нибудь из твоих бойцов отвезет домой?
- Отвезет. Андрюха... Иди сюда.
- Ладно, я тебя жду дома, или ты сегодня ночуешь на работе? - Ник прильнул к Владиславу, но целовать не стал - стеснялся при ком-то. - Я тебе пиццу закажу, хочешь?
- Хочу. «Четыре сыра», ладно? - Владислав провел ладонью по его щеке.
- Будет сделано, командир, - Ник потерся о ладонь и отступил. - Значит, жду.
Явившийся Андрей повел его к машине, вернее, Ник шел сам, ориентируясь в коридорах агентства уже так же свободно, как и в доме. С ним здоровались, желали доброго вечера. Ник писал для агентства рекламу, обрабатывал отзывы клиентов, составлял клиентскую базу. В общем, оказался полезным приобретением.
- Садись, поехали, - Андрей открыл дверцу.
- Дюш, по пути в супермаркет заедем? Надо кое-чего домой докупить, - Ник аккуратно сел в служебную Тойоту.
- Конечно. Заедем.
Андрей водил куда хуже Владислава. Но до магазина довез в сохранности. В этом супермаркете Ника уже знали. Охранник был знакомым Мишани, а тот наказал Нику помогать, так что Денис сразу же подскочил к парню:
- Привет, Коль, ты за чем сегодня?
- Чай, черный, листовой, и сметана нужна, чтоб пожирнее, найдем? - Ник улыбнулся, когда в полуметре лязгнула корзинка, и Денис тронул его за локоть.
- Без проблем, одуванчик.
Ник фыркнул, последовал за ним. Минут через пятнадцать он вышел из магазина, держа в руке пакет. Андрея снаружи не было. К лицу прижалась тряпка со смутно знакомым запахом. И был какой-то полет во тьму, еще более густую, чем обычно. И безмолвную.
Приходил в себя он очень долго и болезненно. Рот, горло - все было сухим, как пустыня, голова безбожно кружилась, он только и успел порадоваться, что лежит на боку, когда его стошнило желчью. Попытался откатиться от кисло воняющей лужицы и похолодел: руки явно были стянуты за спиной, уже не болели, онемели напрочь. Потом услышал шаги, остановившиеся рядом с ним.
- Проснулся, сучонок? - голос был совершенно незнакомый, с сильным южным акцентом.
- Кто... вы? Где... я?
- Заткнись!
Ребра хрустнули от удара тяжелым ботинком, не спасла и теплая куртка. Ник вскрикнул, к ребрам добавилась боль в вывернутых руках: от удара он перекатился на спину. Человек присел над ним, парня замутило от несвежего дыхания.
- Как связаться с твоим трахалем? Говори быстро!
Ник старался соображать четко, хотя в голове еще мутилось. Если назвать номер Владислава, он немедленно примчится, куда ему скажут. Очень может быть, что один, помощь запросит только по дороге, а парни не успеют. Не вариант, никак не вариант. Ник прохрипел рабочий номер агентства. Пропиликал кнопками мобильник, прижался к уху парня. Сегодня Нику сказочно везло - трубку снял Мишаня, а не кто-то из новичков.
- Алло?
- Миш, Славка еще не приехал? - Ник почти успокоился.
- Болтается где-то, - Мишаня говорил спокойно. - Что-то передать?
- Да. Передай, что я очень люблю черепашку-ниндзю по имени Рафаэль. А сейчас тебе будут говорить требования, заставь его не пороть горячку...
Телефон от его уха убрали, взамен еще раз пнули. И он снова не смог удержать крик - удар пришелся уже по больному, снова хрустнуло, показалось, что в груди застряло что-то очень острое и горячее. Во рту стало солоно от крови. Над его головой что-то отрывисто лаяли в трубку. Потом похитители ушли. Он лежал тихо, прислушивался, слышал, как звякало оружие, как переговаривались где-то за стеной люди на незнакомом ему языке. А через час шаги и голоса раздались снова в том ангаре, где он лежал.
- Отпускай парня, я здесь, - холодный голос Владислава звучал размеренно.
- Наручники надевай, сука! - металлический лязг. Ник отмечал все это как-то отстраненно. Ему было очень плохо. С каждой минутой дышать становилось все тяжелее, кровь изо рта текла тонкой струйкой, не переставая.
Владислав надел наручники. Поднял скованными руками Ника.
- Иди. Прямо. Все время прямо. Не падай.
- Славка... автоматы... калаши... я слышал три... - Ник захлебнулся кровью, натужно закашлялся.
- Просто иди, котенок. Разберемся. Верь мне. Просто прямо все время.
И Ник пошел, шатаясь, клонясь на ту сторону, где жгла раскаленная заноза внутри. Сзади молчали. Впереди тоже. Ник сделал еще пару шагов, качнулся, но сумел выпрямиться, сделал еще три шага. Боль была адская, но у него были абсолютно сухие глаза. Еще через пару шагов его кто-то дернул к себе.
- Тш-ш-ш, цыпленок.
- Мишаня... за...кх-х-ха...чем он туда поперся?! - еле слышным шепотом спросил Ник, оседая на руки заму Малиновского.
- Спасать тебя.
Его уложили, накрыли.
- Миша... я слышал АКМ-ы... три... пистолеты... два глока... шесть человек… - Ник снова закашлялся, кровь пошла сильнее.
- Увозим его, ребята, ни пуха вам.
Ника куда-то оттащили, погрузили, и машина двинулась.
- Парень, не отключайся. Слышишь?
- Да... ребро... сломали. Больно...
- Ничего, соберем тебя, все будет в порядке.
Голоса звучали уверенно. Ник терпел, в уме складывая слова в изысканные многоэтажные конструкции, которые выскажет одному героическому придурку, который поперся в пасть похитителям. Слава Богу, хоть не один. Надо будет поблагодарить Мишаню.
Машина остановилась, носилки проскрежетали, выкатываясь из салона. Тряхнуло, и он все-таки потерял сознание.
В себя он пришел от голоса Владислава:
- Солнце?
- Славка... живой... скотина! - Ник повернул голову на голос, и принялся злым хриплым шепотом, царапавшим пересохшее горло, как наждак, крыть Малиновского заготовленными матами.
Владислав смеялся, целовал его, слабо шепча:
- Ага. Согласен. Да. Точно.
- Ты цел? Ну?! Ты не ранен? Долбоклюй! Какого хера ты туда поперся, Рембо недоделанный!!! Встану - сам тебя прибью!!!
- Прибьешь. Непременно, - соглашался Малиновский хрипящим шепотом.
Руки Ника метнулись ощупывать его. На груди нащупывались бинты, намотанные щедро. И тут Ник уже не выдержал - слезы хлынули ручьями, заливаясь в уши, в нос, когда попытался стереть их о подушку.
- Славка-а-а-а, ну, Сла-а-а-авка-а-а-а!!
- Ну что-о? - его обняли, нежно и бережно.
- Я тебя люблю-у-у, - Ник гладил Владислава по плечам, по спине, и не мог разжать руки, не мог успокоиться. - Никогда так не делай больше! Не рискуй собой! Я не смогу без тебя!
- Я тут. Правда тут, котенок.
- Нет, ну вы только посмотрите? - в послеоперационную палату зашел врач, всплеснул руками. - Я же вам сказал лежать, а не по больнице бегать! Владислав! Я полковнику Малиновскому на вас пожалуюсь.
- Ну... Я тихо сижу. Правда.
- Ладно, что с вами делать? Сидите, вон, на соседней койке. Так, давайте-ка, посмотрим, что с вами, молодой человек, - врач склонился над Ником, откинул простыню с его груди, убрал перевязку. - Операция прошла успешно, но лежать вам долго, пока не восстановится легкое.
- А что со Славкой? Он не признается, а я не понял.
- Прострелили насквозь вашего Славку.
- Почему броник не надел, зараза? - Ник снова едва не разрыдался. Своя боль отошла даже не на второй - на десятый план, когда представил, как больно должно быть Владиславу.
- Условие такое было.
- Кто это был? И что им было нужно?
- Николай, вам вообще разговаривать нельзя!
- Мне все можно. Слав? - Ник упрямо свел брови.
- Да, сволочь одна. Потом расскажу, - просипел Владислав.
- Все, понял, молчи.
Врач еще раз отругал обоих, закончил перевязку Нику, посмотрел Влада и ушел. Надеждин протянул руку, примерно определив расстояние до соседней койки. Владислав поймал руку, переплел пальцы. Ник лежал тихо, дышал с хрипом, слушал такое же сиплое дыхание Влада. И думал, что от собственной боли не заплакал, только от того, что больно было Малиновскому. Прошептал:
- Славка, береги себя, понял?
- Понял, котенок. Как твои глаза?
Ник открыл глаза, поморгал, фыркнул:
- По голове меня не били, так что изменений нет. Заткнись, Рафаэль, и выздоравливай.
Помолчал и добавил:
- Я тебя люблю.
- И я тебя, котенок. И я тебя.
Эпилог.
Рука на плечо опуститься не успела - Ник мягко развернулся, ушел из зоны возможного удара, из короткой, обмотанной акульей кожей, рукоятки выметнулась тонкая телескопическая трубка, хлестнула воздух.
- Эй-эй, полегче, цыпленок! Впрочем, что это я? Орел! - Мишаня рассмеялся, приобнял сердито зашипевшего парня.
- Не подкрадывайся со спины, Миш, сам же меня учил!
- Потому и от удара уйти успел, еле-еле, правда, реакция у тебя отличная.
Ник покраснел от похвалы.
- Захвалишь же, - фыркнул Владислав сбоку.
- Не захвалю. Когда на полигон поедем, командир? - Мишаня пожал ему руку, отпустив Ника - в агентстве все знали, что блондин не любит чужие прикосновения, а шеф - когда трогают его партнера.
- Прыгай в машину, и погнали.
- Даже так? Один момент, командир, я кой-кому отмашку дам, - Мишаня отошел на пару шагов, позвонил кому-то. - Готовы? Да. Да. Через час максимум. Да, на командирской, - закончил разговор и хмыкнул: - Ну, поехали.
- Что вы там задумали, ироды? - но в машину Ника Малиновский загрузил оперативно.
- Ты газуй, командир, газуй.
Ник хихикнул: выспросить у Мишани то, что тот не хотел говорить, не под силу было бы даже гестаповцам. Владислав рванул с места, плавно и быстро.
Вечерние пробки задержали их чуть больше, чем на час. К полигону - отгороженному колючей проволокой полю, на краю которого притулился вагончик, а по пространству были раскиданы мишени и макеты укреплений - они подъехали уже на закате. Июль в этом году выдался замечательным - не жарким, с частыми короткими дождями. В конце месяца Ник с Владом собирались взять отпуск на пару недель и рвануть в уже практически родной пансионат на море. Но до этого благословенного времени было еще две недели.
Джип въехал на территорию полигона, остановился и оказался в плотном кольце закамуфлированных фигур.
- Не понял, - протянул Влад. - Мишаня, я нервный, сейчас дам по газам.
- Выходите, давайте, все в порядке, - усмехнулся в усы его зам.
Влад выбрался, подождал Ника. Над полигоном врубились прожектора, бойцы сбросили камуфляжные плащи, оказываясь в строгих костюмах, чуть ли не с галстуками. Из вагончика, элегантно покачиваясь на каблуках, под руку с полковником медслужбы Малиновским выбралась полковник Малиновская в шикарном платье.
- Ну? Сам догадаешься, командир, или подсказать?
- Ник. Съебываем отсюда. Кажись, у нас тут свадьба, причем не наша, а полканская.
- При чем тут мы? Мы только гости, - открестился Владимир.
- Сегодня ровно три года с дня, когда ты ко мне в больницу пришел в первый раз, - фыркнул Ник.
- Аха. Годовщина, - умилился Владислав.
- В общем... - блондин тяжело вздохнул и полез в карман джинсов, еще раз вздохнул и протянул ему на ладони бархатную коробочку. Пальцы у него подрагивали, он до крови прикусил губу, не веря, что согласился на эту авантюру, по наущению Мишани. И вообще... может, Славка сейчас разозлится, плюнет и уйдет?
- А? Чего? - Владислав отчаянно тормозил. - Э? Оу... Я согласен.
Теперь затупил Ник, не в силах поверить в услышанное.
- Правда?
Ярослава уткнулась мужу в лацкан и тихо сетовала, что надо было брать ВСЕ в свои руки. Потому что эти двое будут тормозить еще вечность.
- Да. Да, котенок.
Ник трясущимися руками открыл коробочку. Внутри были простенькие золотые кольца. Владислав взял одно кольцо – меньшее, надел ему на палец, достал большее. На внутренней стороне мелькнула выгравированная надпись. Он присмотрелся, подставляя ободок под луч прожектора.
«Ты - мой болевой порог»