Свеча горела на столе

- Глупость какая, - бурчит Чонин, недовольно поглядывая на маленькое смотровое окно, так некстати вырезанное в раздвижной двери, рассекающей пространство внутри и вне класса. За ним хихикая и пихаясь, столпилась компания его друзей-одноклассников, одним глазком желающих подсмотреть за проигравшим в споре. В коридоре темно, так же как и в классе – тьма опустилась на город непроглядным полотном. Чонин ежится и проклинает тот день, когда познакомился с этими ненормальными. Он щедро сыпет проклятья на несчастного Чондэ, которому пришло в голову поставить на кон новенький плеер, при этом назначив проигравшему совсем уж ненормальное задание. - Глупая легенда, глупый Чондэ, - неустанно повторяет школьник, дрожащими руками чиркая по коробку спичкой. Влажная сера крошится, царапается, но зажигаться не торопится, доводя до бешенства. Когда, наконец, слабый огонек озаряет пространство, Чонин боится дышать, аккуратно поднося его к фитилю и поджигая. В воздухе моментально появляется специфический запах, от чего приходится морщиться. Чонин ненавидит свечи, ненавидит, когда неяркий свет рисует на стенах ненастоящие узоры, вводя в заблуждение и пугая до чертиков. Которых, кстати, его и обязали вызвать. И не то чтобы школьник верил в мистику и прочую атрибутику наступающего праздника, просто у Чондэ изощренная фантазия и бороться с ней пока никто не пробовал. «Это Ведь такая возможность доказать всем, что брехня все эти черти и прочая нечисть», - воодушевленно вещал он, размахивая руками и поглядывая на недовольного исполнителя насмешливым взглядом. Иногда дружба – худшее из всего, что может произойти с человеком. Потому что именно она заставляет выдавать секреты, а потом окунаться в последствия несдержанности и веселья друзей. Чонин присаживается на краешек стула, стараясь меньше двигаться и не создавать лишнего шума. Внимательный взгляд фокусируется на пламени. Желтизна играет на радужке, то пускаясь в пляс, то замирая. Чонин кривит губы, ощущая едва уловимое тепло, заполняющее небольшой участок между столом и его низко наклоненным лицом, а потом начинает шевелить ими, проговаривая неизвестные слова, вычитанные на просторах Всемирной Паутины. Заклинание имеет привкус тарабарщины. Оно сушит горло своей длинной и сложностью, гудящими окончаниями и шипением связок. Хочется закашляться, но Чонин, как примерный ученик, рассказывает заученный текст, неотрывно смотря на пламя. Когда заклинание подходит к концу и ровным счетом ничего не происходит, Чонин немного отодвигается и скрещивает руки на груди. В его глазах скепсис перемешивается с желтизной. Он знал, что из этой затеи ничего не получится, поэтому особо не препирался, соглашаясь на выполнение каприза Чондэ. Чем бы дитя не тешилось, как говорится. - Глупость какая, - в который раз повторяет Чонин. Он планирует прождать еще пару минут и закончить этот фарс. Ему хочется скорее попасть домой и избавиться уже от галстука и неудобной рубашки, сковывающей каждое его движение. Привыкший к подвижному образу жизни, Чонин терпеть не может ограничения, пусть это всего лишь и школьная форма. - На глупости выстроен весь этот мир. Глаза Чонина увеличиваются в размерах, а руки сами собой находят маленький крестик на запястье, что овито тонкой нитью деревянных четок. Он поворачивает голову то влево, то вправо, пытаясь отыскать обладателя насмешливого голоса с нотками несыгранной мелодии. Но голос исходит словно отовсюду и сразу, не выдавая своего обладателя. - О нем нужно было думать до того, милый мальчик. Духи не любят, когда их тревожат, а нечисть, - Чонин все-таки вздрагивает – пламя свечи накреняется в его сторону, а прямо перед взором появляется симпатичное лицо, - так тем более. Первое, что отмечает Чонин – у неизвестного нетипичная внешность. Мягкие черты лица не идут ни в какое сравнение с отстраненным взглядом, смотрящим будто вскользь или сквозь, - школьник не может уловить разницы между двумя понятиями, потому что абсолютно черные глазные яблоки нечитаемы. Вторым становится факт наличия обворожительной улыбки, за которую можно и душу Дьяволу продать, только бы лицезреть ее ежедневно, можно даже вместо сна, приемов пищи и встреч с друзьями. - Нет, этого не нужно, - неизвестный усаживается на противоположный стул, вальяжно забрасывая ноги в тяжелых, высоких ботинках с металлическими носками на край стола. – Так что тебе нужно, милое дитя? Просто пошалить или отомстить за проигранный плеер? Мелочь? Или что-то поприятнее? Скажем, - аккуратный пальчик прикасается губ, слегка постукивая им, выражая полнейшую задумчивость своего обладателя. - До Кенсу? Тот мальчик годом старше, что торчит в библиотеке день и ночь, прячась от таких вот поклонников, как ты. Только они-то действуют, а Ким Чонин птица важная, он сам к объекту своих воздыханий не подойдет. Хотя, - уголки губ неизвестного поднимаются в усмешке, когда лицо Чонина становится белее больничных простыней, - тебя интересует слава и деньги? Танцульки, фанатки, признание, свобода от родителей и обязательств перед ними? - Кто ты, черт тебя подери? – Чонин вспыльчивый по натуре. Его легко задеть, распалить и так же легко потушить, стоит только заикнуться о несбыточных мечтах, преследующих его с раннего детства. - Сам себя подрать я не могу, - неизвестный меняет местами ноги, все так же улыбаясь. Он следит за своими манипуляциями, не особо обращения внимание на Чонина. – Хотя, если ты хорошо попросишь или предложишь мне взамен что-то очень ценное, я подумаю над твоим предложением. У тебя есть, что предложить мне? - Я тебя не ждал, поэтому, будь добр, вернись туда, откуда явился, - Чонин чувствует, что, не смотря на все свое хваленое самообладание, у него трясутся поджилки. Желание вернуться домой и завернуться в ворох одеял возрастает в разы. Галстук начинает душить и он ослабляет его, хватая ртом спасительные молекулы кислорода. - И после этого они спрашивают, за что я не люблю нынешнюю молодежь? – усмехаются в ответ. – Если не умеешь использовать на полную катушку фортуну, зачем вообще играть с ней? Необдуманные поступки – вот главный грех человечества. Ненавидеть нужно не нас за шалости и проказы, а себя за глупость. Найти заклинание, использовать его по всем правилам и даже раздобыть где-то черную свечу! А теперь сидеть здесь, хлопать невинными глазками и пытаться прогнать того, кто по собственной воле уйти не может. Забавно, малыш. Так что же ты будешь предпринимать дальше? – С каждым новым словом Чонину становилось все хуже. Горло сдавливал хриплый кашель. Тело перестает слушаться, настороженно следя за алым ободком, разливающимся среди темноты там, где должен быть зрачок. - Ты… Ты действительно?.. - Наивный ребенок. В прошлой жизни меня звали Чжан Исин, ныне у меня нет имени. Кто-то зовет нас чертями и бесами. Я же предпочитаю, чтобы меня называли служителем настольных свечей. Потому что только с их помощью можно призвать меня и я… - Можешь выполнить три желания? – Из глаза начинают катиться слезы – воздуха в легких становится все меньше, а доступ к нему все сложнее. - Я не золотая рыбка и не представитель поганой расы Джинов. Бери выше, милый мальчик, и, быть может, сможешь догадаться. – Исин опускает ноги на пол с громким цокающим звуком и наклоняется вперед, облокачиваясь на стол так, что огонек свечи начинает облизывать его подбородок, но не приносит никаких повреждений. - Все, что захочу, в обмен на мою душу? Исин заходится гортанным смехом, от которого мурашки бегут по спине. - Зачем она мне? От тебя потребуется лишь одно, - Исин наклоняется еще ближе, благодаря чему Чонин в полной мере может оценить контраст алого и черного. Ему кажется, что что-то тянет его вперед, манит окунуться в два глубоких омута и остаться там навечно, подчиниться. – Только одно, - повторяет нечисть, приподнимая подбородок школьника и выдыхая в самые губы. – Твое трепещущее от страха сердце. У Чонина кружится голова. Он невольно подается навстречу, сталкиваясь с мягкими губами, ощущая их леденящий холод и едва уловимый запах свежести. … - Эй, дружище, хватит спать! Тоже мне, нашел место, - Чонин вздрагивает и поднимает голову от парты, на которой еще вот недавно стояла свеча, о чем напоминает только маленький темный след от расплавленного воска. Чондэ продолжает щебетать, иногда невпопад бросаясь колкостями и совсем не смешными шутками о прошлом вечере, где Чонин сломя голову убежал куда-то. И никто не мог его догнать, словно у школьника неожиданно появились встроенные турбины. - А потом мы пришли к нему домой, а он… - Чондэ не успевает закончить трепаться, когда в класс входит учитель. Все мигом рассаживаются по своим местам, но всегда строгий преподаватель не торопится отчитывать за плохое поведение, как делает это обычно. Он улыбается и просит кого-то войти, вещая о новом ученики и прочей стандартной ерунде, о которой говорит каждый учитель, когда в классах появляется новенький. Чонин не слушает его. Все внимание переключается на школьника в незнакомой форме с опущенным в пол взглядом и сцепленными руками. Он неуверенно кланяется, просит позаботиться о себе, и только потом поднимает голову, устремляя свой взор прямиком на Чонина, который один видит в них пламя догорающей свечи. От автора: Спасибо за прочтение! С уважением, Никки