Холодно

Бумажная пирамидка чайного пакетика медленно пропитывается водой, и кипяток в кружке окрашивается светло-коричневыми узорами. Пальцы машинально теребят нитку, заваривая чай крепче, в то время как твой взгляд растерянно блуждает по обстановке кухни. До боли знакомой обстановке, давно перешедшей для тебя в разряд серой обыденности, повседневности, деталей которой уже не замечаешь. И внезапно оказывается, что за прошедшие три месяца это ощущение никуда не делось. Три месяца, перевернувшие твою жизнь, три месяца, в которых уместилось в разы больше событий, чем за предыдущие двадцать два года твоего монотонного существования... Странно осознавать, что все это стремительное безумие ни на мгновение не останавливающейся жизни, в которое ты успел окунуться там, в круговерти яркого Шанхая, уже осталось в прошлом. И еще более странно понимать, что ты вернулся туда, откуда начал. Домой... Но домой ли? А память услужливо подсказывает тебе не браться за ручку этой кружки, чтобы палец не скользнул неосторожно по отколотому краю. Память подсказывает тебе все движения, сотни и сотни раз повторяемые тобой в коробке этой крохотный кухни, проглоченной жадным чревом безликой городской многоэтажки. Память играет с тобой. - Тебе с сахаром? - нелюбопытный взгляд не перескакивает даже, а медленно переползает с зеленой скатерти стола на бледное лицо человека, сидящего за ним. И на мгновение все та же стерва-память меняет черты этого человека на те, которые ты больше всего хочешь видеть перед собой. Губы непроизвольно кривятся в болезненной гримасе, когда вместо короткого каштанового ежика твои предатели-глаза отчетливо видят густую копну светлых волос, небрежно собранную в высокий хвост. Когда ничем не примечательные черты лица вдруг превращаются в его черты, а пепельная радужка расширенных глаз меняет свой цвет на льдисто-голубой. А губы...его губы вдруг размыкаются и отчетливо произносят: - Да, если можно. Двух ложек будет достаточно. Твоя иллюзия рушится. За столом на старой кухоньке вновь сидит всего лишь твой однокурсник, забравший тебя из аэропорта полутора часами ранее. Твой рейс, конечно же, задержали, и он ждал тебя почти два лишних часа. Пришлось проявить элементарную вежливость и затащить страдальца на чай, чтобы хоть как-то отблагодарить за его подвиг. В конце концов, после этого дьявольского десятичасового перелета ты бы просто не вынес поездки на общественном транспорте. Старый приятель с его машиной оказался настоящим спасением от слишком быстрого и неожиданного погружения в когда-то привычный, а теперь настолько чуждый тебе монохромный океан родного города. Нет, не океан... Скорее, гнилостное и застоявшееся болото. Чай не согревает. Тебе по-прежнему холодно. Еще самый первый шаг за пределы комфортабельного зала прибытия в аэропорту заставил кровь будто бы застыть в артериях, загустев колючей ледяной массой. А может быть, этот холод пробрался под кожу уже гораздо раньше... Еще там, в городе, который ты не хотел покидать. В последние минуты перед вылетом, когда так и не зазвонил телефон, судорожно сжимаемый в руке. Ну, а может быть еще раньше. Утром того же, последнего дня. Когда ты садился в такси и мучительно старался не обернуться на прощание. Потому что прощания не было. Да, наверное, холод пришел именно тогда. Просто сейчас гораздо удобнее свалить этот болезненный озноб на дерьмовый северный климат с его ранними заморозками, стынью морозного воздуха и вечной сырой моросью, оседающей каплями на ресницах. Холодно. - Так как тебе там, в Китае? Не жалеешь, что поехал? Как там, в Китае? Эхо бьется в голове, гонгом ударяя по нервам. Как там? Как? Наверное, можно ответить одним словом: слишком. Все слишком. Слишком ново, слишком ярко, слишком быстро, слишком... Черт подери, слишком хорошо. Этот приятель не настолько близок тебе, чтобы рассказывать ему хотя бы одну сотую из того, что случилось в твоей жизни за прошедшие месяцы. Друзья услышат от тебя урезанную и краткую историю, а он же не услышит никакой. Но его слова, сказанные из вежливости, безо всякого любопытства...они будят воспоминания. Большая часть воспоминаний похожа на ослепительную вспышку. Неоновая гирлянда впечатлений, феерия событий и эмоций, полная иллюминация... Но другая часть... Дьявол, она еще более прекрасна. Но и настолько же болезненна. Давай же, вспоминай. Ведь ты даже не успел забыть. Ни одна мельчайшая деталь еще не изгладилась из памяти, да и вряд ли это когда-нибудь произойдет. Потому что каждое воспоминание о нем, будто игла спасительного укола, все глубже загоняемая под кожу. Мучительно больно, но необходимо. Вспоминай... Ритмичные басы ощутимо давят на барабанные перепонки. Дым назойливым комом гнездится где-то в районе горла, уже не вызывая судорожных спазмов. Привычно. Огромное пространство клуба ежесекундно вспыхивает сотней цветов, и ты рассеянно отслеживаешь взглядом прерывистый путь одного из софитов, не щурясь. Диджей постепенно переключает трек на нечто еще более оглушительное. Сегодня ты почти не пьян, против обыкновения. Почему? Неизвестно. Должно быть, слишком вымотался после очередного рабочего дня в другом городе. Но вечером, чуть ли не бегом возвращаясь из аэропорта в ставший родным шумный Шанхай, ты все же не можешь заставить себя остаться дома. Измотанный и уставший, ты только успеваешь переодеться в свежую одежду и ловишь такси до одного из ночных клубов. И вот ты снова здесь... Модель. Профессия, заживо погребенная под бесчисленными слоями сплетен и стереотипов. Для тебя скорее хобби, нежели нечто серьезное. Впрочем, как и для большинства из вас. Ты молод и красив, так чего ради отказываться от шанса, предоставленного судьбой? И ты не отказался. Уже сейчас ты твердо знаешь, что не прогадал, однажды рискнув. Однако, все те же стереотипы иногда заставляют непроизвольно сжимать кулаки: люди, беспрерывно твердящие о том, что все модели поголовно глупы и пусты, что все они развратные шлюхи, независимо от пола, знают ли эти люди о том, что в любом правиле есть исключения? В твоем случае исключений получается как-то уж слишком много. Да, ты не единожды встречал в своем окружении именно таких пустых типов - без идей, без стремлений, без амбиций. Но почему тогда среди них проскальзывали люди, подобные тебе самому? Люди, чьи принципы заставляли смотреть на их обладателя с уважением и восхищением? Хотя, кого ты обманываешь... Ведь большинство и в самом деле такие, как о них говорят. Пустые люди. Люди без души. Ты подражаешь им. Ведешь тот же разгульный образ жизни, не останавливаясь ни на миг. Работа, тусовки, клубы, редкие вылазки к достопримечательностям или за покупками. Зачем тебе все это? Ты не знаешь. Ты другой, это так. Не такой, как все они. Ты предпочел бы шумной и веселой, но такой пустой компании общество книг. Одиночество никогда не пугало тебя. Но ведь сейчас ты живешь этой жизнью по собственной воле! И, чего скрывать, тебе действительно это нравится! Быть может, ты тоже превратился в одного из них? Вовсе нет. Просто ты плывешь по течению. Возможно, глупо, но пока это устраивает тебя. А еще ты знаешь, что все окружающее тебя сейчас - лишь декорация. Красивая и ненастоящая декорация к такой же красивой и ненастоящей жизни. Ты твердо уверен, что эта самая жизнь не для тебя. Ее необходимо изведать, пожить ею, пропитаться ею. Ее можно полюбить. Ну, а потом перейти на новую ступень. Ты давно готов к этому. Но все еще медлишь... И даже сейчас, когда в прокуренном помещении одного из лучших клубов Шанхая твои глаза выхватывают из беснующейся в алкогольном угаре толпы одно-единственное, незнакомое пока лицо, даже сейчас ты все еще не понимаешь, отчего медлил до сих пор. Осознание этого придет к тебе позже. Намного позже. - Спаси меня. Голос чуть хриплый и совсем не веселый. Он шутит, ты знаешь. Он играет. Но голос все же слишком серьезен. Это он, тот самый парень, лицо которого запечатлелось мутным графичным пятном где-то в твоем сознании. Одинокий посреди толпы. Каким-то образом течение, сплошь состоящее из разгоряченных человеческих тел, притиснуло тебя вплотную к нему. И ты танцуешь рядом, отчужденно глядя на то, как к нему ластится крошечная китаянка с кукольным личиком. Красивая. Что-то говорит ему на ухо, смеется. Пытается обнять за шею. И в этот самый момент он поднимает взгляд на тебя: - Спаси меня. Что-то внутри тебя переворачивается. Может быть, ломается, а может быть, наоборот. Собирается из кусочков в единое целое. - Что, не любишь китаянок? - говорить трудно. Его язык чужой для тебя. За месяцы здесь ты так и не преодолел языковой барьер, хотя прогресс, определенно, наметился. - Ты угадал. И вот, настырной маленькой женщины уже нет поблизости. И кажется, что нет уже и всей этой кишащей толпы. Глупо, правда? Ты украдкой оглядываешь его, не веря самому себе. Откуда такие сильные эмоции, Кили? Это всего лишь парень. Еще один из длинной вереницы тех, с кем ты флиртовал в бессчетных барах и клубах этого интернационального города. Длинные светлые волосы, собранные в хвост. Выбившиеся пряди у лица, чуть завивающиеся на концах. Короткая аккуратная бородка и смешные усы, заплетенные в крохотные косички. И пронзительные глаза на слишком уж правильном, почти каноническом лице. Он чуть уступает тебе в росте, но ты не обращаешь на это внимания. Впрочем, как и на все окружающее. Его зовут Фили. Он немного старше тебя. Студент. Перекрикивая музыку и шум десятков голосов, ты выясняешь, что английский - вовсе не его родной язык. Германия. Конечно! Как же ты сразу не догадался?! Становится немного легче, когда ты переходишь на с детства изучаемый тобой, но сейчас, конечно, основательно подзабытый немецкий. Он удивляется и радуется, как ребенок. Улыбается широко, искренне. Ямочки на небритых щеках притягивают взгляд. Ты понимаешь, что недостаточно пьян и предлагаешь ему выпить. Уже тащит тебя за руку к барной стойке, когда ты рывком тянешь его в сторону модельного столика. Зачем тратить деньги, когда в любом клубе города у вас всегда есть неограниченная выпивка и закуски? Снова удивляется и улыбается уже чуть смущенно, когда ты суешь ему в руки бокал водки с соком, только что смешанный для тебя одним из твоих приятелей. Потом наступает очередь текилы и ты краем глаза замечаешь, как он смеется, глядя, как ты отплясываешь с друзьями на сцене. По твоей шее за воротник рубашки стекает еще какой-то алкоголь, когда ты не успеваешь выпить все из огромного шприца, поднесенного к твоим губам чьей-то услужливой рукой. Он следит за этими каплями жадным взглядом, сглатывая. Официант все меняет пустые бутылки на полные... Кажется, ты все еще не так уж и пьян. Однако, притиснутый к стене его сильным телом, ты не сопротивляешься властным и голодным поцелуям. Ты откровенно наслаждаешься происходящим, но все же прекрасно контролируешь себя. Ясно даешь ему понять, что ждать от тебя чего-то большего сегодня бессмысленно. Это его не отталкивает. Целует твою шею. Ласкает руками торс. Опьяняет собой гораздо действеннее, чем алкоголь. А потом все заканчивается. Ты сам останавливаешь его, выводя за руку на улицу. Устал, да. Весь день работал. Нет, ты уже скоро улетаешь. Когда? Двадцатого ноября. Да, осталось ровно две недели. Куда сейчас? Домой, конечно. Проводит до такси? Спасибо. Номер? Ах да, совсем забыл. Записывай. Не пропадай, Фили. На утро оказывается, что ты был все же очень пьян. Работа снова захватывает тебя с головой. Круговерть неугомонного города с новой силой окунает тебя в бездну безостановочной кипучей деятельности. Впечатления сменяются одно другим, калейдоскопом мелькая перед глазами и ты искренне удивляешься, когда на телефон приходит короткое смс: Твой немецкий очень хорош. Я помню. А потом ты переписываешься с ним повсюду, где бы ни находился. В гримерке перед съемкой, прячась от стилистов. В такси. В аэропорту, опаздывая на утренний рейс. В очередном, уже втором за эту ночь клубе... И постепенно тебя отпускает жажда этой самой, уже такой привычной жизни без сна. Ты сам не замечаешь, когда именно вдруг наступает переломный момент. Просто однажды, придя домой после работы, ты растягиваешься на кровати и уже никуда не спешишь. Телефон разрывается от звонков, все знакомые норовят узнать, куда ты запропастился, но ты просто нажимаешь на кнопку выключения и удовлетворенно наблюдаешь, как гаснет прямоугольный экранчик. Хочется отдыха. А еще безумно хочется снова почувствовать, как скользят по коже длинные пряди светло-русых волос, а колючая щетина царапает нежную кожу шеи... Так проходит неделя. Одна только работа и никаких тусовок. Друзья недоуменно пожимают плечами, а твой сосед, итальянец Анджело, искренне радуется, когда ему с пятой попытки все же удается уговорить тебя потратить единственный выходной на поездку с ним в самый известный парк аттракционов Шанхая. В такси, да и в самом парке ты думаешь лишь о том, как хотел бы, чтобы сейчас на месте Анджело был Фили... Фили не предлагает встретиться. Он постоянно занят на учебе и приходит домой под вечер, сразу вырубаясь. Еще через пару дней ты не выдерживаешь и пишешь ему сам: Завтра я буду в Muse. Приходи. А дальше остается только ждать. Следующим вечером, опираясь на барную стойку и скользя катастрофически трезвым взглядом по пространству вокруг, ты недоумеваешь, почему назначил встречу именно здесь. Боялся увидеть его вне шумного и крикливого клубного кокона? Или боялся чего-то другого? Время идет. Твои приятели за модельным столиком постепенно набираются до состояния веселых амеб, а ты же все смотришь в сторону входа. Его нет. Но, по закону какого-нибудь банального жанра, уже направляясь к выходу с твердым намерением уйти, ты буквально врезаешься в него... Это его друзья? Очень приятно, Кили. Нет, ты тоже не один, вон твой стол. Ага, они изрядно нажрались. Нет, не пил. Почему? Не хотелось. Ладно, согласен. До дна! И еще по одной. Что? В другой клуб? Почему бы и нет... Как-то быстро доехали. Оу, они тоже с ним? Большая компания... Какого черта его друзья так говорят с тобой? Ты не намерен это терпеть. Уйдем. Согласен? Отлично. Куда? Можно на набережную. Идет... На набережной, с которой открывается вид на всю знаменитую панораму города, никого. Сейчас четыре часа утра и здесь нет даже ни одного сонного туриста. Абсолютное одиночество. Фили задумчив и молчалив, его теплая рука лежит на твоей талии и ты можешь думать только об этом. А еще в мозгу судорожно мечутся мысли о том, что зря ты не напился в хлам. Было бы гораздо проще. По крайней мере, пьяный, ты болтал бы что вздумается, забыв о любых языковых барьерах. Сейчас же молчание угнетает. А Фили даже не пытается разрядить обстановку... Потом вы оказываетесь на самой оживленной в дневное время, а сейчас будто бы вымершей торговой улице Шанхая. Почему-то вдруг получается так, что ты сидишь на его коленях, а он же привалился к спинке скамейки и невесомо гладит твое лицо, пристально-пристально вглядываясь в глаза. Молчит. Целует. Изучает. Вновь целует. И вдруг скользит проворными пальцами за пояс твоих джинсов... Нет, не бывает, чтобы так. Не может быть, чтобы за льдинками этих сияющих в темноте предрассветного часа глаз крылось только лишь желание. Пожалуйста, пусть это будет не так... Детские мысли. Мысли ребенка, а не взрослого человека, который обжигался о чувства не раз и не два. Почему ты надеешься разглядеть в этом парне, что сейчас так крепко обнимает тебя, нечто большее, чем есть на самом деле? Смешно... Отстраняешься, усилием воли сохраняя на лице подобие улыбки. Ты ничего не понимаешь. Не хочешь понимать. В голове царит поразительный сумбур и несмолкающий звон. Его странный, пытливый взгляд будто огревает тебя пощечиной, возвращая к реальности, а молчание окончательно отрезвляет. Становится холодно... Холодно. - Фили, метро уже открылось. Мне пора. Кивает. Как-то очень бережно держит за руку, провожая тебя до самого вагона. Целует так, что ком подкатывает к горлу и душит, душит рвущимся наружу криком... А потом он исчезает. Из твоей жизни. Ты смирился слишком быстро. Ха, в конце концов, кто он для тебя? Сколько было знакомств в клубах за время твоего пребывания в Шанхае? Не сосчитать. Все эти парни, а изредка и девушки продолжали писать тебе, приглашали встретиться. Но ты не отвечал. Никогда не отвечал. До Фили... В конце концов, чем он лучше их?! Обманывать себя оказалось просто. Ты знал, что пока не покинешь этот город, легко сможешь лгать самому себе, притворяясь, что не влюблен. Что тебе плевать. А вот, что будет потом... Пока что ты предпочитал не думать об этом. И вот до отъезда остается два дня. Ты занимаешь себя всем, чем можешь, хотя в последние дни никакой работы нет. Сегодня ты решаешь наконец выбраться на шоппинг, ведь нужно купить не только кое-какие теплые вещи для возвращения в собственную северную страну, но и подарки всем родным и друзьям. А по дороге к шоппинг-моллу ты, конечно же, встречаешь его. Вот так, просто. В многомиллионном городе. За последние пару месяцев ты здорово испортил себе зрение, и поэтому не можешь поверить своим глазам, еще издали заприметив знакомую фигуру. Ты останавливаешься посреди кишащей народом улицы и яростно щуришься, вглядываясь вперед. А когда не остается никаких сомнений в том, что это Фили, ты продолжаешь стоять, как вкопанный, не в силах сделать ни шагу. Парень приближается и ты понимаешь, что он тащит два тяжелых чемодана, а рядом с ним идет невысокая, очень ухоженная пожилая женщина с веером смешливых морщинок у глаз. Кажется, он говорил тебе что-то о том, что к нему на неделю приедет погостить мама... Стук сердца заглушает даже твой собственный голос, когда ты, почему-то по-английски, представляешься ей. Когда Фили объясняет, что сейчас он как раз провожает мать на самолет, так как она улетает, ты понимаешь, что разом забыл все чертовы языки. Даже свой собственный. Что-то отвечаешь, заикаясь, на странной и ужасающей своей неграмотностью смеси английского и немецкого, натянуто улыбаясь. Скомканно попрощавшись, ты спешишь укрыться в торговом центре, а там, рухнув на скамейку, все никак не можешь отдышаться. Опираешься руками о колени и прячешь лицо в мелко подрагивающих ладонях, а когда вновь поднимаешь взгляд, то натыкаешься на собственное отражение в зеркальной витрине напротив. Молодой человек в зеркале глядит на тебя каким-то затравленным взглядом широко раскрытых глаз, а спутанные каштановые волосы торчат из-под дурацкой черной шапки-носка, оттеняя впалые скулы. И в этот момент телефон в кармане джинсов извещает о новом сообщении... Да, улетаешь послезавтра. С удовольствием встретишься. Пусть приходит на твою прощальную вечеринку. Почему не может? Экзамен на следующее утро? Ок, как хочет. Все-таки придет? По крайней мере, постарается? Это здорово. Ты будешь ждать. А на следующий день ты просто знаешь, знаешь отчетливо, что в эту последнюю ночь перед твоим отъездом вы будете заниматься любовью. Ты ни на секунду не сомневаешься в этом и чертовски хочешь этого. А еще каждая капля твоих сил, каждый твой нерв, все твое существо устремлено на то, чтобы поддерживать и разжигать внутри самообман, убеждая тебя самого в том, что только это тебе и нужно. Ты хочешь его, и ничего больше. Ничего больше... Холодно. Черт побери, как холодно... Ты кутаешься в короткую куртку, хотя дальше кутаться уже некуда. Студеный ночной воздух пробирает до костей, напоминая, что и в этом городе уже, как-никак, осень. Твое смятение, должно быть, ясно отражается на лице, потому как щуплый студент, прошедший мимо тебя к воротам, с тревогой оборачивается, чтобы кинуть на тебя еще один взгляд. Твои пальцы строчат смски одну за другой, но он не отвечает: "Фили, какого черта?" "Мне холодно!" "Беру такси и еду домой. Достало." Наконец приходит ответ: "Ты у ворот? Я буду через минуту. Жди." И ты ждешь. Скрипишь зубами и чувствуешь где-то в горле привкус злых слез, слез унижения и обиды. Но на кого обижаться? Разве что на самого себя. Глупый наивный идиот Кили. Шлюха Кили. Ты был на собственной прощальной вечеринке. Там собрались все друзья, все знакомые и просто люди, с которыми ты когда-то работал или пил. И все они были там ради тебя. Обнимали, хлопали по спине, вливали в тебя все новые и новые шоты и коктейли... Жалели, что ты уже улетаешь. Пусть жалели не искренне, и, по сути, им было плевать, но все же. А ты поминутно смотрел на телефон. Улыбался всем вокруг и при этом кожей чувствовал, что с каждой проходящей минутой он отдаляется от тебя. Безвозвратно. "Прости, Кили. Я никак не смогу приехать. Чертов экзамен. Мне очень жаль." И телефон выпал из рук. Нашарив его на полу под чьими-то ногами, ты вновь растерянно вглядывался в буквы сообщения, не понимая, не веря... Глупости. Он ведь просто струсил! "Ты можешь приехать, я знаю." "Правда не могу. Но ты можешь приехать ко мне сам, если хочешь. Вот адрес..." "Ты правда думаешь, что я поеду?" "Я очень хотел бы попрощаться с тобой" "Тогда ты мог приехать сам" "Я жду тебя" "Ок" "Приедешь?" "Да" Да?! Да?!?! Уже сидя в такси, ты был готов взвыть в голос от собственной слабости, собственной глупости. Помчался к нему, как мальчик по вызову, правда, Кили? Можешь гордиться собой... Ты даже никому ничего не сказал, просто смылся из клуба, как последний трус. А ведь ты видел этих людей в последний раз! Ах, к черту... Ворота скрипят, распахиваясь. Ты непроизвольно подаешься ему навстречу, но тут же отступаешь на шаг назад, пряча руки в карманы. Вы перекидываетесь парой ничего не значащих слов и тебя пробирает озноб от его абсолютно бесстрастного выражения лица. Вместе в магазин... Он покупает пару бутылок пива. - У тебя же завтра экзамен. - Надо же хоть немного тебя догнать? К утру выветрится. - По-твоему, я так сильно пьян? - А по-твоему? - Сильно. - Вот и решили. Чудесно. Многообещающее начало, а? Ты идешь за ним по улочкам студенческого городка, разглядывая брусчатку под ногами. Никогда в своей жизни ты не ощущал себя шлюхой, но все бывает впервые. Вряд ли он позвал тебя к себе, чтобы поболтать о жизни, а потом, не спавши, пойти на экзамен... И ведь ты все равно не уходишь, Кили... Пусть и знаешь, чем это закончится. Его комната в общежитии довольно просторна, и в ней даже есть отдельная ванная. Ты неуверенно проходишь внутрь, никак не реагируя на его шутку о размерах этого скромного холостяцкого жилища. Замечаешь, что он говорит приглушенным голосом, чтобы не разбудить давно спящих соседей. Алкоголь в крови никак не помогает тебе преодолеть внезапно накатившую острую неловкость... Разговор ни о чем, как ни странно, клеится. Фили, как и раньше, не отрывает от твоего лица пристального взгляда, то и дело облизывая губы и прикладываясь к горлышку бутылки. Тебе действительно интересно говорить с ним, но ты нервничаешь из-за далеко не идеального знания языка, периодически забывая давно известные тебе слова. Отбираешь у него бутылку и залпом допиваешь остатки пива. Фили наблюдает. Ты смотришь на него в ответ, замолкая. А внизу живота давно уже пульсирует тепло, превращаясь уже в настойчивую потребность... Кто целует первым? А так ли это важно? Важно теперь только то, что его руки повсюду, и нет даже миллиметра на твоей влажной от пота коже, который бы остался необласканным. Важно то, что его губы слишком мягкие, а на вкус напоминают тебе сливочную помадку. Улыбаешься от этой бредовой мысли, закравшейся в голову. - Фили... - Мой... - горячий язык скользит от подбородка к ключицам, а волосы щекочут кожу. Он назвал тебя своим. Разве это что-то значит? Глупо. Просто отдаться его рукам, его ласкам. Ты заранее знаешь, что сегодня именно он будет брать тебя, а не наоборот, как было у тебя всегда. Ты ни разу еще не отдавал себя, а лишь только брал, но сегодня ты готов к этому. Пожалуй, Фили первый и единственный человек, кому ты мог бы это позволить. Но он не знает об этом... И не узнает. Когда он успел раздеть тебя? Ты лежишь перед ним полностью обнаженный и максимально раскрытый, а взгляд Фили шарит по тебе жадно и одновременно как-то тягуче-ласково. Вновь приподнимаешься, чтобы помочь и ему освободиться от одежды, и когда обнажается его торс, с силой подминаешь под себя. Нет, ты не собираешься доминировать, и он знает это. Просто сейчас ты должен видеть его целиком, иметь возможность целовать любой участок прекрасного тела под собой. Ты удерживаешь его запястья, прижимая их к кровати, а когда он перестает вырывать их, одной рукой быстро избавляешь его от белья. Когда Фили приподнимается на локтях, чтобы вновь впиться в твои губы, ты вдруг широко распахиваешь глаза, задохнувшись. Сердце начинает колотиться в разы быстрее, а потом, так же внезапно, успокаивается. Просто в эту секунду весь обычный моральный дискомфорт и неуверенность, которые ты раньше всегда испытывал с новым партнером, улетучиваются без следа. Почему это происходит, и почему столь неожиданно, будто по щелчку пальцев, тебе плевать - ты просто наслаждаешься внезапно обрушившейся на тебя свободой. Смотришь в его льдистые глаза и широко улыбаешься, ощущая, как поднимается в груди волна ничем не сдерживаемого восторга. Фили! Фили... Ты отпускаешь себя. Потакаешь своему телу во всех, самых безумных его желаниях, и находишь отклик и награду в виде восхищенных, уже несдерживаемых стонов любовника. Его глаза горят сейчас ярче прежнего, снова и снова встречаясь с твоими. И ты, будто загипнотизированный, вновь меняешься с ним местами, оказываясь тесно прижатым к одеялу его крепким и жарким телом... Так легко забыться, раствориться в ощущениях, остаться существовать лишь миллионами искр на концах собственных оголенных нервов, вибрирующих от наслаждения... Тебя нет, и нет ничего вокруг, есть только то, что ты чувствуешь. А в какой-то момент удовольствие достигает своего предела, своей высшей точки, но не уменьшается, а только лишь расползается ленивой волной по твоему телу, которое, оказывается, все еще существует. Сотрясаемое мощными судорогами, оно кажется сейчас каким-то очень естественным продолжением его тела, точно также бьющегося в экстазе. И, замирая в его объятиях, ты не желаешь верить в то, что все закончится уже этим утром... Жизнь предпочитает грубо тыкать тебя носом в собственное дерьмо, словно нашкодившего кота. Ты знаешь это давно, но, отчего-то, до последнего не хочешь верить, что на этот раз она поступит так же. А она поступает... Когда, рано утром, вы собираетесь в абсолютном молчании, ты хочешь одного - оказаться как можно дальше отсюда. Сволочной будильник застал тебя уютно спящим в кольце его рук, но стоило Фили проснуться, как все твои страхи вернулись. Потому что больше не было поцелуев. Больше не было нежности в ледяных кристалликах глаз. И нечего твердить себе, будто это оттого, что Фили впервые на твоей памяти нацепил очки, нервно пробегая глазами листки с билетами к экзамену. Вовсе нет. Просто эта нежность умерла с последним вчерашним поцелуем в висок. Скончалась, успев к утру сгнить и разложиться. Разве ты ждал чего-то другого? Обратно, по пятам за ним. Сквозь студенческий городок к все тем же скрипящим воротам. Уже светло, и повсюду полно спешащих на пары студентов самых разных национальностей. Фили периодически здоровается с кем-то, забывая представлять тебя. Тебя вообще будто бы не существует. Ничего, Кили. Ты ведь этого и хотел! Тебе был нужен только секс и ты получил его, разве не прекрасно? Теперь живи дальше, Кили! Живи... Куртка совсем не спасает от промозглого утреннего холода, типичного для любого приморского города. Ты с силой растираешь собственные плечи руками, когда вы, наконец, останавливаетесь возле обочины дороги. Такси поблизости нет. - Ты чего? - отрывается от конспекта, взглянув на тебя сквозь очки, надежно прячущие за своими толстыми линзами все секреты не умеющих лгать глаз. - Холодно. - Сейчас поймаем тебе такси, согреешься. Вдвоем, но не вместе. Посреди пробуждающейся улицы. Наконец на дорогу выезжает какой-то непозволительно бодрый шифý* на свежепокрашенной синей машине и Фили поворачивается к тебе. - Удачно тебе добраться. - Пока. И все. Смятение, которое ты все это время прятал под ладно сидящей маской безразличия, прорывается наружу лишь тогда, когда его спина почти скрывается за поворотом дороги. Ты окликаешь его хриплым голосом и, когда Фили оборачивается в последний раз, выдыхаешь: - Удачи на экзамене... Ты не знаешь, ответил ли он. Не знаешь, смотрел ли вслед. Тебе абсолютно все равно, не так ли? Пихая под нос уставшему ждать водителю свой адрес на экране телефона, ты вслух ли, про себя ли, твердишь эту спасительную мантру: "мне все равно". Потому что тебе и правда наплевать, Кили. Ты получил, что хотел. Наверное, в чертовой машине сломан обогреватель, потому что в ней не намного теплее, чем на улице. Ты ежишься, запихивая ладони поглубже в рукава и снова обнимаешь себя руками. Проверяешь, вырываются ли изо рта облачка белесого пара. Вырываются. Сегодня слишком холодно... - Так как тебе там, в Китае? Не жалеешь, что поехал? - Жалею, что вернулся. Приятель задумчиво достает очередную сигарету из полупустой пачки. Пусть курит, плевать. Затягивается. Смотрит на тебя пристально, прищурившись. Зачем-то кивает. - А ведь ты изменился. И сильно. Многое произошло там? - Многое. - Наверное, после всего этого тебе здесь... - Холодно. Мне просто холодно. *Шифý [shìfū] (кит. 士夫) - водитель