Брат Кадфаэль и чудесная часовня

      С человека, к которому позвали бенедиктинца брата Кадфаэля для последнего причастия, заживо содрали кожу.       – Было ли это необходимо? – сокрушенно спросил брат Кадфаэль по дороге сэра Хью Берингара, шерифа Шропширского. – Неужели вы находите подобный поступок христианским?       Хью Берингар хмурился, не слишком расположенный поначалу к беседе, но, поразмыслив, счел, что совет именно брата Кадфаэля будет для него не лишним.       – Дело тут не в том, насколько наш поступок был христианским, а в том, насколько дьявольским и опасным могло быть то, что его вызвало. Аббат не говорил вам о чудесном появлении часовни в здешних местах? Часовни, каковая, как будто бы, простояла здесь не менее сотни лет, а между тем еще третьего дня ничего на ее месте не было, кроме старой пашни.       Брат Кадфаэль посмотрел на шерифа снисходительно.       – Кто же не слышал о появлении часовни в здешних местах? Все сороки трещат только об этом. И как тот несчастный, к которому мы идем, связан с появлением этой часовни? Ведь именно поэтому отец настоятель послал меня. Последнее причастие – не совсем моя обязанность.       – Вы как всегда проницательны, брат Кадфаэль. Разумеется, именно поэтому выбор пал на вас. Из-за вашей проницательности. Расследование архиепископа из-за этого нашумевшего дела может принести нам кучу неприятностей, если только мы сами не разберемся в том, что происходит. Король Стeфан, находящийся ныне неподалеку от наших краев, намерен завтра посетить чудесную часовню. Как вы знаете, бессмысленная жестокость также не входит в круг моих обычных обязанностей, как в круг ваших – последнее причастие для грешника.       – Но отчего же мы так медлим? – вопросил брат Кадфаэль. – Ведь жизнь несчастного висит на волоске после всего того, что с ним сотворили. Или вы желаете вовсе не последнего причастия, а только расследования? Моего расследования? Вы желаете что-то найти, или желаете что-то скрыть?       – Не ведаю, чего именно желаю, брат Кадфаэль, – задумчиво произнес шериф Берингар. – Может быть, чуда, может быть, объяснения чуда, в чем вы так преуспевающи. Могу сказать вам также еще только одно: несчастный грешник навлек на себя столько страданий еще и по той причине, что они его мало трогают. Именно потому в нем есть что-то дьявольское. Думаю, он все же умирает, но мы располагаем некоторым временем, оттого спешка наша не чрезмерна…       – Хорошо, тогда могу я узнать, в чем он так провинился, что внушил вам столь великий страх? И какое отношение он имеет к чудесно явившейся в поле часовне?       Берингар засопел, нахмурился еще мрачнее и наконец отрывисто сказал:       – Начнем не с начала. Но этот человек – не человек. Мы знаем, что у него два сердца.       – Надеюсь, вам не пришлось для этого вскрывать ему грудную клетку? – иронично уточнил брат Кадфаэль.       Хью Берингар медленно кивнул.       – Да, мы… привскрыли. Ибо пульс его был весьма странен. Мы знаем определенно, что у него два сердца.       – И он все еще жив, – отметил брат Кадфаэль. – Да, похоже, вы меня убедите в том, что это не совсем человек. Однако в моих странствиях я видел людей с двумя головами, с четырьмя руками, или сросшихся какими-либо частями тела – и они были всего лишь людьми, недужными, несущими свой крест.       – Его кровь имеет необычный оранжевый оттенок.       – Гм.       – Его тело холодно, как у змеи, и внутри оно холоднее, чем снаружи.       – Гм…       – Поверьте, брат Кадфаль, мне совершенно не до шуток. Кроме того, он обладал некими предметами…       – Которые, очевидно, ему не помогли.       – Обладает странными знаниями и говорит чертовски странные вещи!       – А, он говорит странные вещи! Так бы сразу и сказали – это многое объясняет.       Шериф Берингар насупился.       – Побеседуйте с ним, отпустите грехи, если это в ваших силах и в его интересах, и вы поймете все, что казалось нам пугающим и смущающим наши души.       – Аминь, – согласился брат Кадфаэль. – Введите же меня в сию обитель скорби.              Запах подземелья был, как водится, удушлив и затхл, и полон самыми неприятными миазмами. Но улавливалось в нем что-то еще, крайне тревожащее нюх своей чужеродностью. Или напротив? Вовсе не чужеродностью?       Берингар остановился в дверях. Кадфаэль прошел немного вперед в недра каменного мешка, где на голых деревянных досках лежало нечто еще дышащее – надсадно и хрипло; колеблющееся и трепещущее; покрытое корками подсыхающей крови, из-под которых сочилась свежая, стекающая повсюду тонкими струйками, капающая с шершавого занозистого ложа на каменный пол; и, кроме того, все еще скованное цепями.       Брат Кадфаэль изумленно оглянулся. Шериф Берингар лишь пожал плечами.       Это создание все еще могло быть чем-то опасно? Как бы то ни было, из цепей в таком состоянии ему едва ли вырваться, иначе оно давно бы это сделало.       – Оставьте нас, – сказал брат Кадфаэль. – Таинство должно совершиться в тишине и без посторонних глаз и ушей.       Берингар кивнул и исчез в зияющем чернотой проеме, закрыв за собой тяжелую окованную железом дверь.       – «Брат Кадфаэль»? – послышался свистящий шепот в тишине подземелья, не просто шепот – снабженный насмешкой. Это существо не только еще жило, ему было почти все равно, что происходит, оно преследовало некую собственную цель.       – Что ты знаешь обо мне? – спросил брат Кадфаль.       – Все, – существо в буквальном смысле из крови и плоти испустило тихий безумный смешок. – Разве не забавно, что нечто повлекло тебя укрыться именно здесь, в Англии, в монастыре, в двенадцатом веке…       – Чем же так примечателен двенадцатый век? – спросил брат Кадфаэль. – Кроме того, что это время нашей жизни?       – О, не скромничай! – существо зашлось в кашле от очередного неудачного смешка. Монах разглядывал его чуть прищурившись, оценивая степень и безумия, и повреждений. – Пусть это почти на целую сотню лет отстоит от времени, в которое ты был помещен когда-то, забывший собственную личность на целое воплощение, потерянную регенерацию, но похоже, ты вспомнил, раз решил спрятаться именно здесь. Думал, ты можешь убежать от войны и укрыться тут, рассказывая сказки о своих невероятных познаниях, почерпнутых из ветхих книг и путешествий в экзотические страны, в крестовом походе?..       Брат Кадфаэль мягко усмехнулся. Правда, мягкость вышла странной – мягкая усмешка тигра, знающего, что добыча уже не ускользнет.       – А разве я не был в крестовом походе? Крестовый поход, Временная война – какая разница?       Он наклонился над умирающим, разглядывая его безо всякого сожаления.       – Разница в том, что с нашей войны не сбежать никому! – Глаза незнакомца бешено сверкали во мраке, в отблесках коптящего низкий свод факела. – Где бы ты ни скрылся, мы найдем тебя! Никому никогда не удастся дезертировать!       – Неужели? – небрежно обронил «Кадфаэль». – Значит, следуя принципу «никому не убежать», ты сам сбежал под предлогом поиска дезертиров. Ты без подсказки догадался, где найти меня?       – Да, я догадался!..       – Это прекрасно! – почти прошептал «Кадфаэль», и в глазах его засветилось ответное жестокое безумие. – Ты вычислил это время и место, потому что знал о нем. Был ли ты среди тех, кто когда-то отправил меня сюда?       Существо рассмеялось.       – Я всегда тебя выслежу, где бы ты ни был! Мне не впервой!       – Я догадывался, – почти ласково шепнул «Кадфаэль», – что однажды ты это сделаешь! Именно поэтому мои люди знали, что делать – как встретить тебя. То, что они сделали – не случайность. Они сами не знают о том, что исполняют мою волю. Понятия не имеют, чем тебя опоили, отчего теперь ты не можешь лгать и не очень-то осознаешь, что умираешь. Наверное, это слишком милосердно с моей стороны, было бы, пожалуй, неплохо оставить все как есть, чтобы понемногу все осозналось, все почувствовалось…       «Брат Кадфаэль» вытащил из скрытых под рясой ножен кинжал – «наследие крестовых походов».       – Но если нашел ты, найдут и другие. Никакого неаутентичного оружия. Лучше поменьше оставлять следов. Приходится быть осторожным.       «Кадфаэль» присмотрелся к «привскрытой» в двух местах грудной клетке, и всадил клинок сперва в одну рану, затем, когда над умирающим таймлордом – его соотечественником – начало клубиться золотистое облако, в другую.       – Регенерации не будет, – сухо заключил «Кадфаэль». – Так заканчиваются войны.       Не вытирая клинок, он спрятал кинжал, который больше никогда ему не понадобится, в ножны и, подойдя к двери, коротко в нее постучал.       Еще немного погодя, перебрав и изучив вместе с Хью Берингаром загадочные вещи умершего, он забрал их и отправился прямиком к стоявшей в поле «чудесной часовне», предусмотрительно оцепленной людьми шерифа, не подпускавших пока толпы алчущих чуда паломников.       Открыв дверь чужой ТАРДИС чужим ключом, он, насвистывая, сбросил грудой забранные вещи у двери и подошел к консоли. Смена ТАРДИС определенно еще лучше поможет замести следы. Но все же едва ли слишком хорошо, одержимость участников войны превосходила всякое вероятие и их собственные возможности. Может быть, придется принять более радикальные и странные меры. Например, воспользоваться временным искажением личности – это наверняка должно сбить преследователей с толку. А что касается места и времени… Почему бы по-настоящему не «пережить всех» – в самом конце Вселенной?! Одно то, что этот конец существует помимо Временной войны, а не вместе с нею, докажет то, как она бессмысленна.