***
Открываю глаза и ничего не могу понять — вроде ничего не болит, но при этом я дико замёрзла и даже кончиков пальцев не чувствую. Чуть придя в себя, пошарила пальцами в темноте — нащупала руль, засыпанное стеклом соседнее сидение и что-то липкое, похожее на кровь. — Чанёль? — испуганно позвала я. — Чанёль, ты где? Ладони предательски вспотели, а сердце застучало где-то в горле. Пытаясь перебороть приступ истерики, я дёрнула за деформировавшуюся от удара дверцу, но она не поддалась. Тогда я, подобрав подол платья, протиснулась через выбитое окно и, сдирая об острые края кожу рук, мешком свалилась на холодный асфальт. С трудом поднявшись на дрожащие ноги и всё ещё продолжая прижимать к груди измятый букет, я медленно обошла машину, но так никого и не обнаружила. Могло ли от удара выбросить Чанёля? От одной этой мысли кровь в жилах застыла, но я заставила себя идти вперёд. Кругом было слишком тихо, только стук моих каблуков убеждал в том, что я не оглохла. Я отошла уже на приличное расстояние, но никаких следов Чанёля так и не нашла. Куда же он мог деться? Подняв слезящиеся глаза к звёздному небу, я бессильно обхватила себя за плечи и разрыдалась. — Чанёль, где ты? Пожалуйста, отзовись! — умоляла я, закрыв лицо ладонями. Постепенно слёзы высохли и я устало опустилась на дорогу, прижав колени к груди. Машинально поправила сползшую на бок фату и горько вздохнула. И что теперь делать? — Привет! Незнакомый голос прозвучал слишком пугающе, и я с визгом обернулась, разглядев в темноте чей-то силуэт. — Кто ты? — тихо спросила я, отползая подальше. — Да вот, проходил мимо. Хотел спросить, может нужна помощь? — спокойно поинтересовались в ответ. Мне казалось, что я вижу дурной сон, но все ощущения были слишком реалистичными для кошмара. Незнакомец, чуть помедлив, подошёл ближе и опустился на корточки. Прищурив заплаканные глаза, я разглядела перед собой молодого темноволосого парня в широкополой шляпе. Луна медленно выбралась из-за туч и стали отчётливо видны чёрные тени под ярко-голубыми глазами, изящный нос и пухлые губы. Незнакомец был мертвенно бледным, однако его полуулыбка приятно согревала сердце, будто намекала, что ему можно доверять. — Мы с женихом ехали на свадьбу и, кажется, попали в аварию, — тихим шёпотом поведала я. — Вот только я его нигде не могу найти… Ты не видел Чанёля? — Эм, — замялся парень. — Знаешь, его увезли на скорой! — Куда увезли? — я ошарашено уставилась на брюнета и до боли в пальцах сжала несчастные цветы. — В больницу! — пожал плечами незнакомец. — А как же я? — продолжала изумляться я. — Ну, в машине не хватило места и они скоро вышлют за тобой другую! — мило улыбнулся собеседник. Я отшатнулась от него и, быстро перебирая ногами, отползла на самую обочину. Что за бред несёт этот кретин в шляпе? Как увезли? Почему без меня?! — Он умер? Да? Умер? Именно поэтому ты мне сейчас врёшь? — я резко вскочила и бросилась к покорёженной машине. — Куда ты его спрятал? Где мой Чанёль?! — Его здесь нет, — парень вздохнул и тенью двинулся за мной. — Не подходи! — я замахнулась вконец истрёпанным букетом, и он, застыв на месте, миролюбиво поднял руки. — Скажи мне, пожалуйста, где Чанёль? — В больнице, — упрямо повторил брюнет. Я лишь взвыла и в сердцах пнула колесо. Кто-то из нас двоих определённо сошёл с ума. — Где скорая, которая должна приехать за мной? — осведомилась я, решив принять чужие правила игры. — В пути, — пристально заглянув в мои глаза, ответил незнакомец. — А есть здесь где-нибудь поблизости телефон? Я хотела бы позвонить родным. Может они смогут приехать раньше врачей? — Места здесь безлюдные. Разве там, — парень неопределённо махнул рукой, — есть дом лесника. Но он сейчас в городе, осталась только его десятилетняя дочь. Ты можешь её напугать. — Мне всего лишь нужен телефон! И как я могу её напугать? — скривилась я. — У тебя голова разбита, — тихо произнёс парень и отвернулся. Я вздрогнула и осторожно прикоснулась кончиками пальцев ко лбу. Они коснулись чего-то вязкого и тёплого, что на проверку оказалось ничем иным, как кровью. Закусив от напряжения губу, я спрыгнула с дороги в поле и решительно зашагала в указанном направлении. Не хотелось думать о том, насколько серьёзна моя рана и сколько времени я ещё могу находиться в сознании, прежде чем потеря крови не достигнет критической отметки. — А ты почему за мной идёшь? — я с неприязнью повернулась на преследующего меня незнакомца и поморщилась. — Что ты сам здесь забыл в такое время? Не хочешь рассказать? — Я не хочу оставаться один, слишком долго тебя ждал, — игнорируя мои вопросы, протянул парень. — Как тебя зовут? — Можешь называть меня просто Невеста! — процедила я сквозь зубы. — Тогда ты можешь звать меня Шляпником! Ты права, имена в нашей ситуации не столь важны, — странный брюнет поравнялся со мной и весело улыбнулся. Я не стала уточнять, о какой ситуации он говорил и почему меня ждал, тем более на кромке леса увидела одиноко горевшее окошко. Сбросив туфли, я перешла на бег и удивлённо отметила, что ступни совершено ничего не чувствуют, хотя и бегу по сухой траве и камушкам. Остановившись напротив двухэтажного деревянного домика, я ещё раз взглянула в окошечко под крышей, где горела лампа, и ловко взбежала на высокое крыльцо. — Откройте, пожалуйста! Есть кто дома? — кричала я, постепенно сменяя вежливые постукивания на откровенное колошматенье двери. — Да пустите же меня, прошу вас! Я всего лишь позвоню! Услышав тихие шаги, я невольно замерла и покосилась на меланхоличного Шляпника, сидевшего на перилах крыльца. — Кто там? — услышала я детский, напуганный голосок. — Малышка, открой! Я не причиню тебе зла! — прильнув ухом к двери, взмолилась я. Минуту царила тишина, после чего до меня донеслись стихающие шаги. — Эй, куда же ты! — я схватилась за голову и тут же отдёрнула руки — они все были испачканы в крови. — Что здесь происходит, Шляпник? Не хочешь рассказать? — А ты готова узнать? — усмехнулся он, когда я разъярённо проскочила мимо него. Обойдя весь дом, я всё же отыскала незакрытое окно на первом этаже и, подтянувшись на руках, с трудом ввалилась внутрь. Наделав шума, болезненно проскулила и, заслышав торопливые шажки, нырнула под накрытый белой скатертью стол. Вообще, это уже попахивало криминалом. А если ещё и папаша-лесник не вовремя заявится, то и вовсе пристрелит меня из какого-нибудь нереально крутого ружья, спрятанного под кроватью. Увидев маленькие детские ножки, показавшиеся в дверном проёме, я прижала ладонь ко рту и затихла. Немного постояв, малышка куда-то убежала, а я облегчённо выдохнула. Выбравшись на корточках из укрытия, осмотрелась и расслабленно улыбнулась — на тумбочке стоял телефон, к которому я тут же бросилась со всех ног. Но не успела я снять трубку, как аппарат оглушительно зазвонил и в комнату вновь ворвалась девчушка. Увидев меня, она зажмурилась и завизжала так пронзительно, что я не нашла ничего лучше, как выпрыгнуть в окно и помчаться сквозь лес обратно к дороге. Где-то на половине пути меня догнал Шляпник. Ничуть не запыхавшись, продолжил идти нога в ногу и грустно улыбаться. — Мы ведь всего лишь хотели пожениться, — всхлипнула я, кусая губы. — Вот скажи, как мне теперь без него жить? Парень внимательно взглянул на меня, но ничего не сказал. — Кто ты такой, Шляпник? Ты же наверняка знаешь, где Чанёль? Скажи мне, я хочу знать правду! — я схватила его за руку и заставила остановиться. — Хорошо, только не задавай вопросов и не падай в обморок! — с лёгкой усмешкой попросил он и продолжил путь. — Я здесь живу! На той самой дороге, где вы попали в аварию. Сегодня я прогуливался, как и обычно, машин было неожиданно мало, но я не отчаивался. А тут едете вы — на бешеной скорости, сверкая фарами в темноте. Я не успел отскочить. Я… сожалею. Я испуганно уставилась на Шляпника — так вот кто попал под колёса нашего автомобиля! Вот из-за кого погиб Чанёль! — Эта дорога такая длинная, ты же знаешь, — спокойно продолжил парень. — Она поделена поровну между такими же, как я. Знаешь, я и не ожидал, что на моём отрезке кто-то разобьётся. Возможно, это странно звучит, но я слишком устал быть здесь в одиночестве. — Что ты несёшь? — я глухо простонала и мотнула головой. — Ты грёбаный маньяк, Шляпник! Просто скажи, куда ты дел Чанёля? Он молчал, испытующе глядя на меня, а я внезапно заметила вдалеке отблеск фар. Слепая надежда пронзила меня, будто разряд тока, и я со всех ног бросилась к дороге, что-то невразумительно крича и размахивая руками. Едва не растянувшись, я выбежала на шоссе и встала аккурат напротив мчавшейся мне навстречу машины. Водитель, даже не подумав замедлить ход, гнал прямо на меня, а я от страха забыла, как дышать. Мгновение и автомобиль промчался сквозь меня, не причинив никакого вреда. Не успела я удивиться, как услышала визг тормозов и резко обернулась. Из салона выскочил полноватый мужчина и подслеповато прищурился, вглядываясь в темноту. Даже сил не было, чтобы что-то закричать, поэтому я устало наблюдала за его странными действиями. Потоптавшись ещё немного, тип сплюнул и пробормотав что-то в духе «привидится же такое», сел за руль и ударил по газам. Я повернула голову, когда услышала тихие шаги, и внимательно взглянула на Шляпника. Он был странно серьёзен и сосредоточен. — Теперь ты готова к правде? — едва слышно шепнул он. — Какой? — в унисон ему, ответила я. — Неужели ты до сих пор не поняла? Это ты умерла, а Чанёль остался.Спустя пятнадцать лет
Здесь, на грани жизни и смерти, время течёт незаметно. Один день плавно сменяет другой, за зимой непременно наступает весна, а ночь верная спутница дня. И даже в этой мучительной бесконечности мне повезло — у меня был Шляпник. Весёлый, умный, мудрый, а ещё очень милый в своём умении придумывать пакости. Вот скажите, чем заниматься двум привидениям, как не играть на нервах живых? И если днём мы чинно и мирно гуляли по лесу, иногда забредая слишком далеко — так, что слышали шум разбивающихся о скалы волн, то ночью выходили на дорогу в поисках приключений. Это было так весело — выскакивать прямо перед колёсами проезжающих автомобилей и бессовестно хохотать, когда матерящиеся водители испуганно поднимали стекло и гнали отсюда, не жалея шин. Ещё одной нашей забавой было донимать расплодившиеся в последнее время парочки. Сбегая из-под родительской опеки на их же тачке, влюблённые притормаживали где-нибудь у леска и предавались плотским утехам, в то время как мы извращались в своих издевательствах. То начнём истошно завывать, то царапать капот машины, но любимой нашей забавой было писать на запотевшем стекле всякие неприличные словечки или просто оставлять отпечатки своих эфемерных ладоней. Увидев подобные художества, лица парочек вытягивались и все они неизменно уезжали с дикими воплями, никогда более не возвращаясь. Мы с Шляпником редко разговаривали о наших смертях, всё больше обсуждая другие вещи, но пару раз я всё же смогла вытащить его на откровенный разговор. Как оказалось, он погиб здесь же, но раньше меня на двадцать три года. Страшно представить, что всё это время он был здесь один. Как говорил сам Шляпник: «Я успокаивал себя мыслью, что не смогу умереть от тоски потому, что уже мёртв». И не было ни разу, когда бы я упрекнула его в собственной гибели. Не думаю, будто он предполагал, что всё так обернётся, когда случайно попался под колёса нашего автомобиля. Наверное, так было задумано тысячи лет назад, когда кто-то на небе расписывал судьбы каждого из нас. Годы шли, а мы не менялись — всё такие же молодые и относительно прекрасные. Впрочем, Шляпник при жизни, по его же словам, был великим актёром. Вот только я, как не силилась, ни одного фильма с ним не вспомнила. Сегодня мы возвращались с прогулки по лесу неожиданно поздно — сумерки уже опускались на широкое поле, которое мы знали вдоль и поперёк. У всех привидений есть одна странная особенность — днём их совершенно не видно, будь ты вооружён хоть сотней очков, биноклей и телескопов. Только мы и нам подобные можем видеть друг друга. Одного из наших, соседа с севера, заметили сегодня в лесу — высокий блондин с аристократичной внешностью лишь поклонился нам и, держась на расстоянии, скрылся за деревьями. Нет, пожалуй, у нас была и вторая особенность — не общаться с чужаками. Не знаю, кто и когда поделил дорогу на отрезки, но переступать невидимую черту было нельзя и каждый это знал. — Хорошо, что ты у меня есть! — с улыбкой произнёс Шляпник и легко коснулся моей ладони. Я же крепко сжала его пальцы и нежно их поцеловала — уже давно не имея возможности ощущать жар или холод, я всё ещё могла чувствовать тепло Шляпника, будто тот был живым. — Помнишь, какой сегодня день? — спросил брюнет, завернув к неприметному памятнику на обочине дороги. — Пятнадцать лет назад я разбилась? — с усмешкой догадалась я и присела перед каменной плитой, установленной когда-то давно моими родителями. Только Шляпник знал, как я плакала, кусалась и извивалась в его руках, когда мама с папой плакали над этим бездушным камнем, предварительно засыпав его цветами. Только благодаря ему я не сошла с ума, хотя не знаю, доступна ли эта привилегия привидениям. — Думаешь, он приедет? — понизив голос, выдохнул парень. — Четырнадцать раз не приезжал. Так почему сегодня должен? — горько ухмыльнулась я. — Мечты привидений тоже могут сбываться, Невеста! — Шляпник добродушно похлопал меня по спине и поднял глаза к нежно-розовому закатному небу. Он прекрасно знал моё имя, вычерченное на камне, но продолжал упорно звать меня Невестой. Так было проще и мне, и ему. Нас звали настоящими именами в прошлой жизни. Той, что больше никогда к нам не вернётся. Здесь всё иначе и наши новые имена пришлись в самый раз. Заслышав шорох шин по асфальту, я даже головы не повернула, а вот Шляпник странно выдохнул и бесцеремонно ткнул меня в бок. Проследив за его взглядом, я увидела красивый чёрный автомобиль, притормозивший в десятке метров от нас. Мотор затих через мгновение и дверца распахнулась. Пока я видела лишь начищенный до блеска ботинок, коснувшийся земли, но меня уже била нервная дрожь. Когда же водитель полностью выбрался из салона, я ошеломлённо вскочила и распахнула ресницы — ко мне, прижимая к груди букет белых лилий, шёл Чанёль. Все слова, что я не успела, но так хотела сказать ему на протяжении долгих лет, застыли на губах, а сама я обратилась в слух, жадно вслушиваясь в его шаги и тихое дыхание. Выпрямившись, словно натянутая струна, я поправила дрожащими руками изрядно потрёпанное, местами рваное свадебное платье, и заплетённые в косу длинные волосы. Не заметив меня, Чанёль присел на колени перед памятником, а я мгновенно рухнула рядом, жадно вглядываясь в его лицо. С ума сойти, он всё такой же, вот только на висках слегка заметна седина. А ещё на лбу две глубоких морщинки и лёгкая щетина на щеках и подбородке. От Чанёля пахло незнакомыми духами и чем-то сладким, вроде клубничного мороженого, что мы ели в наш последний день. На нём была надета чёрная рубашка и чёрные брюки. Высокий и худой, и дико красивый, хотя и немного постаревший. — Чанёль, любимый, — роняя слёзы, прошептала я. Протянула ладонь, но не решилась коснуться и силой воли опустила её вниз. — Привет, — грустно улыбнулся Чанёль, коснувшись пальцами моего имени, вычерченного на камне. — Как дела? — Привет, не очень, — честно призналась я, встав за камнем и облокотившись на него, чтобы лучше видеть. — Где ты был? Я так ждала тебя! — Знаешь, я не хотел сюда приезжать — слишком отчётливо всё помню, — голос Чанёля дрогнул и в уголках карих глаз собралась влага. — Я не думаю, что ты здесь. Ты можешь быть где угодно, но никак не тут! Наверное, ты уже давно на небе, где-то в райском саду на берегу чудесной реки… Бог забрал тебя у меня, и что мне делать со всем этим? Я никак не научусь жить без тебя… — Чанёль, я здесь. Подними глаза, пожалуйста! — умоляла я, царапая ногтями холодный мрамор. — Я не чувствую тебя здесь, прости, — он закрыл глаза и по его щекам слёзы прочертили солёные дорожки. Протянутая ладонь так и замерла в воздухе, не коснувшись любимого лица, а последняя надежда растаяла без следа. Вновь хлопнула дверца и топот маленьких ножек разрезал тишину. Я подняла голову — к нам мчались двое мальчишек лет семи, странно похожие на Чанёля, и в их ладошках были зажаты стаканчики с клубничным мороженым. — Па, ну поехали! — они потянули отца за руки, и он поспешно стёр слёзы, обнимая детей. — Чанёль, ты в порядке? — из машины выбралась стройная брюнетка, в которой я без труда узнала свою подругу детства. — Да, — кивнул он, подталкивая мальчишек в спину. — Быстрее усаживайтесь на свои места, а то в кинотеатр опоздаем! Дети со смехом бросились к автомобилю, а мой Чанёль обнял брюнетку. — Зря мы сюда заехали, ты только расстроился, — поджала она губы. — Я бы никогда не решился приехать сюда в одиночестве, — тихое в ответ. Увидев блеснувшее на его пальце кольцо, я машинально перевела взгляд на своё, потускневшее от времени, и поморщилась. — Чанёль! — крикнула я ему в спину, когда он уже готов был сесть на место водителя. Вздрогнув, он медленно обернулся и посмотрел прямо мне в глаза. Не чуя ног, я подбежала к нему вплотную и замерла в одном ничтожном шаге, не нарушая хрупкой границы миров. — Ты обещал помнить меня всегда. Я же тебя помню, Чанёль, — жалобно выдохнула я. Подслеповато прищурившись, мужчина опустил голову и скрылся в салоне. Я даже не отскочила в сторону, когда автомобиль на полной скорости промчался сквозь меня. Продолжала стоять в сгущающихся сумерках и думать о том, что нельзя верить ничтожным человеческим клятвам. — Не вини его, — на мои плечи опустились тёплые ладони Шляпника. — Мёртвым нет места среди живых.***
Когда нам становится скучно, мы садимся на обочине дороги и, подперев друг друга спинами, смотрим на звёздное небо и рассказываем истории из своих жизней. Кажется, мы успели многое вспомнить, но они всё не заканчиваются и скрашивают наши вечера теплотой. Иногда мимо нас проносятся автомобили. Из открытых окон доносятся смех, громкие голоса и звуки музыки. Музыка — да, она совсем не та, что была двадцать лет назад. Наверное, мы слишком отстали от жизни, чтобы оценить её красоту. Да что там, жизнь проносится мимо нас — на полной скорости, не притормаживая на поворотах. Обдаёт порывами ветра, слепит фарами и исчезает там, где больше нет места для нас. А мы всё ещё ждём своего конца — застрявшие на призрачной границе. Чужие в мире живых. Не ставшие своими в мире мёртвых. Шляпник верит, что рано или поздно всё это закончится, ведь ничто не длится вечно. А я… я продолжаю верить вместе с ним. Просто иногда мне кажется, что даже привидения способны сойти с ума.