Прикоснись ко мне

– Он всю неделю разговаривал со стеной на каком-то непонятном языке, а потом заявил, что его собеседник ушёл, поэтому мы обязаны его выпустить! – Да ладно! – воскликнула Саша. – Но самое удивительное в том, что он стал вести себя не просто осознано, но и адекватнее, чем все мы вместе взятые! – Армин, это, конечно, интересно, но твоё восхищение этим пациентом пугает, – заметил Жан, желая заткнуть болтливого товарища. – И это говорит тот, кто просил разрешения побывать в «особом крыле»? – смерив парня насмешливым взглядом, заступилась за Арлерта Микаса. – О, Жан, не ожидала от тебя. А с виду такой приличный человек, – усмехнулась Энни, без энтузиазма катая оливку по тарелке. – Куда уж ему до принцессы семьи Леонхард, – протянул Конни, смотря в потолок. – Я что-то не понял, это было сейчас оскорбление или попытка меня поддержать? – схватив Спрингера за грудки, проревел Кирштайн. – Ребята, тише! Вы же в столовой! – стукнув кулаком по столу, призвал всех к порядку Эрен. – А ты, Йегер, не лезь, – огрызнулся Жан, так и продолжая удерживать Конни. – Лучше следил бы за своим дружком. – А что я сделал-то?! – испуганно пролепетал Армин. – Случай же, и правда, интересный. – Просто он завидует, что твой отец владеет собственной лечебницей, – озвучила очевидное Микаса. – Не в этом дело! – взорвался Кирштайн, всё же отпустив Конни. – То есть про «особое крыло» можно не спрашивать у доктора Арлерта? – наигранно удивился Эрен. – Ещё слово, и сам будешь там лежать! – чуть не кричал на него Жан. – Как можно такое говорить? У тебя случаем не Аспергер*? – хихикнула Саша, принимаясь за четвертую по счёту булочку. – Это вряд ли, – безразличным голосом отозвалась Энни. – Обычно такие больные обладают «лицом принца»**. А здесь дай бог отличить его от пятой точки. – Что сказала, ведьма?! – на удивление тихо спросил Кирштайн, и все сидящие за столом напряглись. За четыре года совместного обучения о своём однокурснике они узнали достаточно, чтобы понять: если Жан спокойно отреагировал на оскорбление, значит будет бить в самую больную точку, как в прямом, так и в переносном смысле того слова. – Меня хотя бы держат здесь не из-за папочкиных капиталов, принцесса. Сколько он пожертвовал в этом году нашему университету? Вилка с противным скрежетом прошлась по тарелке, когда рука предательски дрогнула и девушка промахнулась мимо несчастной оливки. – Как ты смеешь бросаться такими обвинениями?! – с нотками бешенства произнесла она. – Это был просто намёк, – самодовольно усмехнулся Кирштайн. – Или не будешь отрицать? – Я не вылетела потому, что мои знания соответствуют уровню университета, а вот тебя из жалости только держат. – Уровень знаний? Это ты про оценки, что тебе рисуют неизвестно за что? – Эй, народ, прекратите, в самом деле. Это уже не смешно, – попытался образумить двух спорщиков Эрен. Все знали, что семья Леонхард владеет фармацевтической компанией, раскинувшие свои филиалы почти по всей Европе, а Энни была единственной наследницей и в будущем следующей главой бизнеса. Девушку готовили к этому с самого детства, что оказало заметное влияние на её характер: она стала надменной, немного замкнутой, а порой апатичной. Не любит обсуждать что-либо с другими, если это не касалось учёбы или будущей работы, даже на занятиях сидела с таким выражением лица, словно делала великое одолжение преподавателям, что пришла на лекции. Однако, при необходимости, могла с легкостью продемонстрировать свои знания, говорившие о её сосредоточенности на учёбе и упорстве. Никто и не сомневался, что она заслужила место в университете, но её высокомерное поведение стало поводом для нападок со стороны одногруппников, называвших Энни «принцессой» или «богатенькой девочкой». Жан так же не верил в то, что говорил, но посчитал себя в достаточной степени оскорблённым, чтобы продолжить давить на гордость девушки. – Хочешь доказать свой уровень, так прими участие в конкурсе научных проектов! – предложил он. – На исследовательскую работу отведено три месяца, за которые можно подготовить и реализовать проект на любую выбранную тобой тему. Разработка нового способа лечения или проверка эффективности существующего, исследование болезни или отдельных её симптомов, причин, последствий, тенденции и частотность появления того или иного психического расстройства в зависимости от различных факторов. Можешь взять какую угодно тему, но здесь одна теория не прокатит, главным условием является практическая часть работы. Вот и посмотрим, сможешь ли ты её сделать без помощи папочки. – Запросто, – самоуверенно произнесла Энни, – но что будешь в это время делать ты? – Я? – Неужели ты думал, что сможешь заставить меня три месяца пахать за просто так? Раз предлагаешь этот конкурс, то вот мои условия: прими участие тоже, а если каким-то чудом победишь, то я уйду из университета! – Что? На четвёртом году обучения? Это безумие! – не выдержал Армин. – Я согласен, – поддержал друга Эрен. – Нельзя вот так разбрасываться своим будущим. – Кто сказал, что я им разбрасываюсь? – приподняв одну бровь, с наигранным непониманием произнесла Леонхард. – Я абсолютно уверена в себе, поэтому проявила благородство и не поставила условия, что в случае моей победы, он подаст заявление об уходе. – В гробу я видел это, так называемое, благородство! – прорычал Жан. – Пусть будет по-твоему! Проигравший уходит! – Пожмите руки в знак согласия с условиями пари, – почти пропела Саша, закончив жевать, и сама разбила руки вцепившихся друг в друга спорщиков, поспешивших после этого на кафедру за бланком для заявления на участие. – Зачем ты так? – сразу же накинулся на Блаус Конни. – Мы ещё могли их убедить отказаться от таких жёстких условий! – Не волнуйся, – беззаботно отозвалась Саша. – Я уверена, всё сложится просто замечательно! – Обычно интуиция тебя не подводит, – протянула Микаса с лёгким сомнением. – Но, думаю, можно забыть о спокойствии на ближайшие три месяца. – Почему? – удивился Конни. – Энни безусловно уйдёт в работу с головой. Но ты считаешь, Жан сможет справиться, не вовлекая нас? – резонно заметил Армин. – Будто нам своих проблем не хватает, – тяжело вздохнул Эрен и посмотрел на часы. – Пора. Лекция профессора Ривая начнётся через пять минут. Опоздаем, он нам голову оторвёт. – Или будет издеваться всю пару напролёт, – предположил Конни, вспомнив, как в прошлый раз за слишком громкий шёпот, в течение часа то и дело получал кусочками мела в лоб, пока тот не закончился, и преподавателю не пришлось начать писать на другой доске маркером, который, к великому облегчению Спрингера, был в единственном экземпляре, а потому не мог служить боеприпасом. Компания быстро собрала тарелки на подносы, отнесла к окошку приема посуды и поспешила в аудиторию, где уже собрался почти весь курс. Рассевшись по местам, они продолжили обсуждать случившееся в столовой, как вдруг Конни обратился к Йегеру. – Эрен, ты, как вернулся из дома, ходишь, как в воду опущенный. Случилось чего? – Нет, всё хорошо, – через силу улыбнулся парень, стараясь не отвести взгляд. – Это не ответ, – решил не отставать тот. Саша тоже кивнула, показывая свою заинтересованность в разговоре, а Микаса и Армин промолчали, поскольку были в курсе проблем Йегера, но не собирались говорить об этом. Спрингер даже перегнулся через стол, чтобы не позволить Эрену отвертеться. В этот момент в аудиторию вошёл профессор Ривай, и студенты спешно замолкли так же, как в тот день, когда впервые побывали в морге. Даже взгляд, которым они провожали каждое движение преподавателя, неспешно достававшего листы с лекциями из портфеля, был похож на тот, коим они наградили покойника, представшего перед ними в обозначенный памятный день. А Конни даже нервно икнул, когда профессор положил на стол сразу восемь маркеров. Звонок. Лекция началась. – Если вопросов нет, все свободны. Традиционная фраза обозначила конец занятия, и все с шумом принялись укладывать тетради в сумки. В этот момент возникал вопрос, как таким простым действием можно создавать подобный гам, сравнимый с небольшим митингом на площади или оживленным спорт баром в сезон очередного чемпионата. – Эрен, ты идёшь? – спросила Саша, заметив, что одногруппник не спешит покинуть аудиторию и как-то выжидающе смотрит на преподавателя. – У меня есть вопрос, так что не ждите, – натянуто улыбнулся Йегер. – Встретимся вечером в нашем кафе. – Хорошо, – кивнула девушка и вышла, утянув за собой Конни, желавшего продолжить разговор, прерванный началом лекции. – Удачи, – тихо шепнула Микаса, проходя мимо него. А Армин просто махнул рукой, говоря, что мысленно он с ним. Аудитория быстро опустела, в этот день пар было всего четыре, а эта лекция последней, поэтому студенты с завидной скоростью стремились покинуть храм науки. Наконец они остались один на один. – Профессор Ривай. – Да, Йегер, ты что-то хотел? – мужчина не смотрел на него, продолжая аккуратно складывать листы в папку, а потом в портфель. – Мне нужен ваш совет. – Ну и, мне из тебя силой вытряхивать слова? – Я слышал, что в этом месяце можно подать прошение о переводе на бюджет, и … Мужчина поднял взгляд на него, невольно заставив умолкнуть, после чего закатил глаза и недовольно буркнул: – Ещё проблем на мою голову. Но громче уже добавил: – Сейчас у меня консультация с другим студентом. Если есть время, можешь подождать, пока мы закончим, тогда и поговорим. – Конечно, я подожду, – обрадовался Эрен, неосознанно делая шаг навстречу профессору, который тут же отступил чуть назад от него. – Подождёшь в кабинете, так как я не знаю, как быстро мы с ним закончим. – Хорошо, – кивнул парень и направился за преподавателем, стараясь держать дистанцию минимум в три шага. Он помнил о реакции Ривая на своё приближение. Эрену ещё не приходилось бывать у профессора в кабинете, хотя тот и был его научным руководителем на протяжении трёх последних лет, поэтому парень сам того не желая, с жадностью ловил каждую деталь в незнакомом ему месте. Первое, что бросилось в глаза, это истёртая ручка кабинетной двери. Йегер знал, что в этой части здания ремонт был около года назад, и покрытие не могло так быстро исчезнуть, обнажив металл. Вторым пунктом стал резкий запах хлорки, накрывший их с головой, стоило Риваю открыть дверь. У парня даже глаза заслезились, и он громко чихнул, заставив профессора настороженно посмотреть на него и поинтересоваться, не болен ли тот. Эрен отрицательно помотал головой и хотел в шутку пожаловаться на пыль, но с немалой толикой удивления обнаружил абсолютно чистый кабинет, где не было даже намёка на грязь или возможность её присутствия в помещении. Создавалось впечатление, что профессора Ривая уважали и боялись не только студенты, но и уборщицы, вылизавшие его рабочее место не хуже, чем операционную. Повинуясь молчаливым указаниям, Йегер сел на стул в углу, который, как и вся остальная мебель, был выполнен с использованием акрила, хотя весь университет сидел или на деревянных, либо в мягких кожаных креслах, если речь шла о преподавательской или административной части. Парень искренне понадеялся, что не проведёт много времени в отведённом ему месте, так как усидеть на твёрдой поверхности было сложно из-за того, что она оказалась неимоверно скользкой, словно ежедневно натираемая мастикой или полиролью. Немного поёрзав, парень наконец смог найти точку равновесия и застыл, боясь лишний раз пошевелиться. Ривай, наблюдавший за мучениями Эрена всё это время, только недовольно цокнул и расположился за своим столом, подготавливая документы к приходу ожидаемого студента. В гробовой тишине были слышны только шелест бумаг да тихое дыхание двоих. – Опаздывает, – бросил в пустоту профессор. Парень не шелохнулся. – Арчер заставляет нас ждать, – продолжил меж тем мужчина. – Такими темпами время его консультации пройдёт. Йегер молча кивнул, но не рискнул сказать что-либо. – А, может, он опять забыл план дома, – протянул Ривай. – Вот всегда бы вы были таким многословным, – всё же решился вступить в разговор студент, памятуя о том времени, когда писал курсовые под его руководством. Тогда консультации большей частью проходили либо удалённо через электронную почту, либо обходились скупыми репликами, общаясь в форме «вопрос – ответ» через Skype или после лекций в аудитории. – Да ладно тебе, – криво усмехнулся профессор. – Я от природы общительный. – Заметно, – улыбнулся в ответ Эрен. Несмотря на то, что они были знакомы уже несколько лет и он успел лучше других студентов узнать, какой из себя Ривай, это не помогло убрать скованность, которую испытывал каждый раз, обращаясь к преподавателю. Казалось, между ними стена. Толстая и высокая, холодная каменная стена, не дающая подобраться ближе, как в переносном, так и в прямом смысле того слова, ибо даже просто подойти к мужчине на расстояние вытянутой руки могли лишь немногие коллеги профессора и единицы студентов, среди которых был и Йегер. – Так уж и быть, – вернулся он к серьёзному тону. – Рассказывай, что с переводом? – Ну, я слышал, что освободилось одно бюджетное место, и хочу подать документы, – начал Эрен. – Многие хотят, – перебил его Ривай. – Ты понимаешь, что одного этого мало, а значит, есть причины куда весомее. – Д-да, – с запинкой ответил парень, его всегда поражала проницательность профессора. – На прошлой неделе я ездил домой, к родителям… Если коротко, то отец лишился работы, а матери здоровье и так никогда не позволяло выходить из дома, в такой ситуации они не смогут помочь с оплатой моего обучения, а найти работу за столь короткое время и с соответствующей зарплатой я не смогу. – Университет может дать тебе отсрочку по платежам. – Не поможет, – вздохнул парень, даже чуть больше времени не позволит ему решить финансовый вопрос, слишком велика сумма. – Что ж, тогда надо с умом подойти к этому вопросу, – задумчиво посмотрел в потолок мужчина, и Эрен про себя порадовался, что решил попросить совета именно у него. – Для начала, как у тебя с успеваемостью? – Отлично! – Даже у профессора Ханджи? – Более чем, – замогильным голосом отозвался парень. – В отличие от всех остальных студентов, мне она сама выбирает темы проектов, и все, как один, либо мерзкие, либо просто кровавые. – Сам виноват, что задал ей вопрос на первой лекции, прося рассказать об эксперименте поподробнее. – Я просто озвучил общий интерес, – попытался оправдаться он. – Но в данном случае нам это на руку, – не слушая бормотаний Эрена, продолжил Ривай. – Зое состоит в комиссии, поэтому её голос точно будет на твоей стороне. Высокая успеваемость так же тебе плюсом. Есть что-нибудь ещё? – В смысле? – Научные статьи, проекты, выступления с докладами на конференциях. – Нет, только слушатель лекций приезжавших в прошлом году профессоров центрального госпиталя столицы, да просто участник кое-каких конференций. – Об этом тоже не забудь написать в заявлении, – но увидев непонимание на лице студента, Ривай закатил глаза и прошептал: – Господи, всё надо разжевать. – Слушай сюда, Эрен, – уже громче добавил он. – Это не простой документ, а самый настоящий роман-эпопея в сокращении. Надо написать коротко, но чтобы выглядело по-настоящему внушительно и красочно. Просиживал штаны на нудной лекции какого-то старпёра из-за бугра? Отлично, пишешь, что стремясь повысить профессиональный уровень и расширить кругозор, неоднократно по личной инициативе посещал лекции блистательного учёного такого-то. Ясно? – Более чем, – немного шокировано отозвался парень. – А этого достаточно? – Если мест было хотя бы два, то не стоило и чесаться, особенно по этому поводу, но оно – одно, а потому, необходимо придумать что-нибудь ещё, – напрямую сказал преподаватель. Оба впали в тяжкие раздумья: Йегер пытался воскресить в памяти хоть что-то достойное внимания или прикидывал, как приукрасить поход в музей на выставку картин Ван Гога, чтобы выдать её за попытку лучшего ознакомления с шизофренией великого живописца, а не его талантом; Ривай перебирал в голове все возможные лазейки и всерьёз подумывал сделать парня своим лаборантом, что так же ощутимо подняло его статус, как вдруг вспомнился стенд с объявлениями у кафедры. – Эрен, – вытянул он студента из напряжённых размышлений. – На сколько тебе могут дать отсрочку по оплате? – На четыре месяца. – Отлично, как раз успеешь до комиссии. – В смысле? Профессор? – Слышал, что через три месяца будет конкурс научных проектов? – Да, я в курсе, – невольно вспомнив сцену в столовой, подтвердил Йегер. – Прими в нём участие. Выиграешь – место сто процентов твоё. – Ч-что? Не говорите так, словно это легче лёгкого! И почему обязательно выиграть? Просто участия не хватит? – Нет. Как бы хорошо ты ни выступил, только первое место обеспечит тебе перевод. Сам подумай, ведь учишься не на простом факультете, должен разбираться и в психологии людей, – с львиной долей сарказма объяснил мужчина. – Хорошо, согласен, – сдался Эрен, понимая, что профессор прав. – Но подать заявление нужно до шести вечера завтрашнего дня, за такое короткое время я не смогу выбрать подходящую тему исследований. Ривай встал из-за своего стола и приблизился к застеклённому книжному шкафу возле окна, пробежался глазами по корешкам и вытащил небольшую брошюру светло-жёлтого цвета. – Найди такую же на полке, что рядом с тобой, – почти приказал он. Йегер повернул голову в указанном направлении и с удивлением обнаружил стеллаж, набитый точно такими же книгами, что и шкаф у профессорского стола. Даже место положения брошюры совпало, но книжечка, в отличие от той, что держал преподаватель в руках, была куда потёртее и казалась старше сверстницы. – Это краткое описание проектов прошлых пяти лет, – пояснил Ривай. – Прочти пока. Думаю, этот идиот должен подойти с минуту на минуту, пока я вставляю ему мозги, сможешь определиться с темой. – Спасибо, – впервые за последнюю неделю улыбнулся парень. Но ответа не получил, так как раздался стук в дверь и показалась взлохмаченная голова Арчера, пролепетавшего что-то о забытом дома плане. Пока профессор отводил душу, тихо и с расстановкой рассказывая студенту о том, что с такими идиотами делали в средние века, Эрен прочитал брошюру и теперь обдумывал полученную информацию. Он действительно понял, по какому пути стоит следовать, чтобы заинтересовать конкурсное жюри: все победители так или иначе проверяли способы лечения заболеваний, в процессе приходя к оценке их эффективности, а значит, ему надо найти подопытного с неким отклонением и лечить в течение трёх месяцев! Только вот где отыскать вполне адекватного человека с необычной, желательно на серединной или последней стадии развития, болезнью и при этом достаточно сумасшедшего, чтобы тот согласился довериться не то что врачу без практики, а студенту без полного образования? Клиника отца Армина отпадала сразу по двум параметрам, поэтому необходимо искать рядом. А если исходить из того, что нет здоровых людей, есть недообследованные… Возможно, ему улыбнётся удача в лице однокурсника со скрытой ликантропией***. За этими мыслями Эрен и не заметил, как стал изучать сидящих неподалёку Арчера и Ривая. Студент не представлял собой какого-либо интереса, а вот профессор неожиданно обрёл совершенно иной образ. Йегер даже подивился, как мог не заметить очевидного за все эти годы!? Профессор был всегда одет с иголочки, но упрекать человека идеально чистым костюмом глупо, а вот эффектный шарф и плотные перчатки вне зависимости от сезона и погоды заставляли приглядеться внимательнее: можно сказать, что одежда максимально скрывала тело, не оставляя ни одного незащищённого участка кожи. И как уже давно заметил Эрен, мужчина не подпускал людей близко к себе. Сразу вспомнился слух, гулявший по университету, что Ривай был единственным преподавателем, не пожавшим руку новому ректору после назначения оного. Прибавив специфический вид методических материалов, используемых им на лекциях, а именно поразительное число обложек буквально на всех бумажных носителях, и тот факт, что не только маркеры, но и мел, он предпочитал приносить с собой, Йегер только укоренился в своих подозрениях, окончательным подтверждением которых стал кабинет профессора, подходивший на роль полноценной «стерильной комнаты», где было всего по два комплекта: для гостей и для хозяина. –Отличная идея! – крикнул Арчер, схватил ручку со стола, сделал пару записей и, небрежно бросив её обратно, побежал к двери, сбивчиво обещая позвонить, как только наберёт подходящий материал. Стоило шумному студенту покинуть помещение, как Ривай с выражением лёгкого отвращения на лице достал из кармана бумажный платок и, взяв с его помощью ту самую ручку, выбросил в мусорное ведро. «Я идиот, раз не замечал раньше!» – успел подумать Эрен, прежде чем столкнулся с профессором взглядами. – Надумал чего? – поинтересовался тот. Йегер утвердительно кивнул и начал постепенно излагать свои идеи относительно закономерностей в темах победителей. Мужчина внимательно слушал его, признавая правоту молодого человека, и поинтересовался, есть ли у него на примете подходящий объект исследования. – Думаю, да, – осторожно ответил Эрен. – Речь о мизофобии. Ривай вздрогнул, но больше никак не выдал своего удивления. Меж тем Йегер решил продолжить. – Я хочу попробовать провести лечение когнитивно-поведенческой терапией, но в отличие от классического подхода, собираюсь ускорить курс, создавая ситуации, в которых объект должен пройти через интенсивное воздействие грязью, не время от времени, а почти постоянно. – И свести его с ума таким образом? – чуть дрогнувшим голосом осведомился профессор. – Конечно нет, ускорение произойдёт постепенно, и я смогу подготовить объект к этому! – Это единственная идея, посетившая тебя? – Да! – А объект-то у тебя есть? – Да. – И он согласится? – Это зависит от вашего ответа. – Что ты имеешь в виду? – напрягся Ривай. Смутные подозрения, посетившие его во время этого разговора, всё больше приобретали вполне реальные очертания. – Я буду лечить вас! – Какая глупость! – резко оборвал его профессор. – Не знаю, от кого из преподавателей ты узнал, но это не повод нести подобный бред! – Ни от кого я не узнал, – сразу же принялся оправдываться Йегер. – Просто понаблюдал за вами внимательнее! Обидно признавать, но целый поток будущих специалистов просто списал симптомы на индивидуальные особенности личности. – Мне не нужно лечение! – Тогда пожмите мне руку! Без перчатки! Парень встал со своего стула и подошёл к столу профессора, который побледнел, словно полотно. – Ну, я жду, – протянув руку, сказал Эрен. Мужчина отвернулся, но упрямо повторил: – Мне не нужно лечение! Мне и так хорошо. – Что может быть хорошего?! Когда вы в последний раз снимали перчатки вне дома? Сможете приласкать котёнка, так доверчиво ластящегося к вам? Нет, позволите ли вообще животному подойти к себе ближе, чем на полметра?! Обнимете ли старого друга после долгой разлуки? Поцелуете ли любимого человека?... Ой… – Йегер испугано отступил на несколько шагов, понимая, что взболтнул лишнего. – Я…простите…меня занесло…и… – Вон! – тихо почти прошипел Ривай, не глядя на парня. – Пошёл с глаз моих! Эрену не надо было повторять дважды, уже через секунду дверь закрылась за ним. Он продолжал бежать не останавливаясь до самого общежития. Не ответив на обеспокоенные оклики друзей, заперся в комнате и, припав к стене, медленно сполз на пол, хватаясь за рубашку на уровне бешено стучащего сердца. Сегодня он совершил ошибку, за которую не сможет простить себя никогда.

*****

– Нам надо поговорить, – необычно серьёзно начала Петра. – Что случилось? – без особого интереса спросил Ривай, перебирая вилкой спагетти. – Мы должны расстаться. – Почему? – словно не понимая всей важности происходящего, меланхолично произнёс мужчина. – Я устала. А вот это уже интересно. Ривай отложил вилку и впервые за весь вечер посмотрел на свою уже, видимо, бывшую девушку. – Поясни. – Что здесь неясного?! Я сижу в твоей квартире в бахилах на ногах, в платье, обработанном антибактериальным спреем, а мои руки настолько чистые, что приборы выскальзывают из пальцев! – девушка почти что плакала, но, кажется, больше от злости, чем от безысходности. – Ты же говорила, что тебя это не волнует, – спокойно повторил он слова Петры, сказанные год назад, когда она призналась ему в чувствах и предложила встречаться, несмотря на фобию мужчины. – Я думала, ты изменишься! – в сердцах крикнула та. – С чего такие мысли? Подобное не проходит само, – чуть скривившись, профессорским тоном изрёк он. – Не читай мне лекций! Я не твоя студентка! Мог бы и пересилить себя! Даже в театр сходить не можем, не говоря уж о кино, ресторане или концерте! Девушка кричала что-то ещё, но основная мысль была Риваю ясна и без того. Единственное от чего становилось безумно больно, так это от обвинений Петры, что он не справился с этим сам, не изменился. Как объяснить ей, что это невозможно? Как дать почувствовать то же, что и он, когда кажется, будто руки по локоть в грязи, стоит только снять перчатки? Как? Громко хлопнула дверь. Он остался один. Опустив взгляд, мужчина обнаружил крошечное пятно от соуса на перчатке, поэтому спешно встал из-за стола и направился в ванную. «Безнадёжно испорченный» предмет одежды полетел в мусорную корзину, а руки были подставлены под тугие струи воды. Тщательно намыливая каждый кусочек кожи антибактериальным мылом, Ривай увидел, как небольшие разводы крови стали выступать на ладонях, истончившаяся кожа, ежедневно разъедаемая всевозможными антисептиками, уже не могла предотвратить подобного кровопускания. Вдруг картинка стала нечёткой, и он помотал головой, пытаясь избавиться от пелены на глазах. По щеке скатилась слеза. Такая же одинокая, как и он в этой квартире. – Алло, Йегер? – Да, это я, профессор…наверно вы позвонили, чтобы потребовать извинений? Я и правда виноват… – Помолчи. – … – Не забудь, заявление надо сдать до шести, поэтому зайди ко мне в кабинет в четыре, обговорим детали проекта. – Что? В-вы согласны? Почему? Мужчина посмотрел на белоснежные перчатки, на которых уже стали проявляться кровавые узоры. – Пора что-то менять. * - Синдром Аспергера – расстройство (некоторые врачи считают его разновидностью аутизма) характеризуется полной неспособностью больного к состраданию и сопереживанию, любви, пониманию ближнего. ** - При синдроме Аспергера у больного во внешнем облике отрешенное выражение лица, обычно очень красивое, так называемое лицо принца, с бедной мимикой и взглядом, обращенным мимо собеседника. *** - Ликантропия – психическое состояние, когда человеку кажется, что он время от времени превращается в зверя, чаще всего в волка. Диагностируется как проявление шизофрении.