Сезон охоты

Я вышел на охоту. Сегодня мои охотничьи угодья – огромный министерский зал для приемов. Сейчас он полон. Гомонящая, веселая толпа то дергается в такт музыке, то собирается отдельными кучками, словно притянутыми внезапно возникшими из ниоткуда магнитами, то вновь хаотично двигается. Отсюда, сверху, сквозь балясины перил так удобно наблюдать, но моя добыча еще не явилась, поэтому лучше пока оставаться в засаде. Мандража нет. Я предельно собран и убийственно спокоен. Испортить все лишь по причине нелепого срыва - глупо, поэтому сегодня у меня нет нервов – я хищник. Моя добыча еще не знает об отведенной ей роли и ее еще нет в пределах видимости, но я начеку. Осечек быть не должно. Слишком много усилий потрачено на подготовку, все просчитано и выверено. Огромный камин полыхнул зеленью – явился еще один гость, как и положено в маске. Но светлые, почти белые волосы, небрежно сколотые сзади, дорогущая мантия и неизменная трость – разве можно ошибиться? Он пришел один – да, да, супруга отбыла на лечение… прекрасный санаторий в горах Швейцарии… Такая удача, что сын сопровождает. Да, да – так и слышу его бархатный голос, которым он все это объясняет досужим сплетникам и любопытным. Он оглядывается, замечает столик с напитками. Удивлен, наверное, ведь сегодня моими стараниями на балу только очень крепкие напитки. И не из дешевых. Слежу, как он подносит к губам стакан, делает глоток. Ну что ж, теперь мой выход. Встаю со ступенек, одергиваю короткую юбочку, подхватываю метлу и корзинку и степенно иду вниз, губы сами расползаются в улыбке – такую девушку как я не заметить просто невозможно! Когда я осознал, что безнадежно влюблен в Люциуса Малфоя? Не знаю. Наверное, в тот час, когда он пришел ко мне в кабинет в аврорате завизировать какой-то незначительный документ. От него исходил аромат лаванды, цитруса и полыни. И я остро почувствовал, что это запах безнадежности – кто для него, давно и счастливо женатого человека, Гарри Поттер? Просто мальчишка, пусть и герой. - Потанцуйте со мной, доблестный сэр, - он поворачивается на мой голос, и в серебристых глазах зажигается огонёк интереса: я знаю, что он видит, и улыбаюсь довольно – смотри, в этот образ вложено столько стараний, чтобы скрыть, и еще больше, чтобы показать. Я знаю, что он видит: довольно высокую ведьму со жгуче-черными локонами, выбивающимися из-под остроконечной красной шляпки, в коротенькой пышной юбочке, обнажающей стройные ножки в чулочках. Как наяву слышу смех Гермионы: «Гарри, я так рада, что ты решил пойти на этот маскарад и перестал скрываться от людей, и костюм мне нравится – забавно. Но, прости, твои кудрявые ноги - это ужас что такое!» Так что Малфой сейчас видит идеально гладкие ножки, хотя безволосый я не только там – стараниями подруги волосы остались лишь на голове. - Почту за честь, прекрасная леди, - Люциус подал мне руку, и мы закружились с ним в танце. Я забываю обо всем, отдавшись пьянящему восторгу. Гермиона умница, отговорила от каблуков, хорош бы я был, шкандыбая на них. Нет, практичные черные туфли с серебряными пряжками лучший вариант. Стильно и удобно. Остро пахнет лимоном, мятой и медом. Аромат исходит от партнёра по танцу, и я знаю, что так пахнет моя надежда. Надежда хотя бы на поцелуй, ведь большего мне не светит. Я готов довольствоваться малым. Корзинка безумно мешает. С ней я скорее похож на Красную шапочку, нежели на типичную ведьму, но положить волшебную палочку было больше некуда, да и сигареты с очками тоже требовали места. Заклинание, найденное Гермионой, меняло цвет глаз и исправляло зрение, но действовало недолго. Мы танцевали уже не первый танец. Было жарко, приходилось часто прикладываться к спиртному – моими же стараниями ничего кроме не предлагали. - Не желаете ли выйти на балкон подышать свежим воздухом? Конечно, желаю! Подаю ему руку и послушно иду к выходу. Он прислоняется спиной к двери и, примерившись, аккуратно целует меня. Чертова помада, я совсем забыл про нее, а Люц профессионал – чувствуется, знает, как действовать, чтобы не перепачкаться в стойком пигменте. От поцелуя шумит в голове и ноги разъезжаются, лишая возможности стоять прямо. Еще один поцелуй - и эйфория захватывает меня целиком, напрочь лишая остатков рассудка. Ничего не соображая, прижимаюсь к его руке, которая залезла под юбку. - А ты полна сюрпризов, - бархатный голос обволакивает, хотя и звучит чуть насмешливо, - милая. Его рука все еще под юбкой, гладит сквозь тонкую ткань стоящий дыбом член. Не верю! Он наклоняется и снова целует, уже с усилием проводя по стволу и волна желания толкает меня на безрассудство – я тянусь к его паху, рискуя получить совсем не то, на что рассчитываю. Он внезапно отстраняется, и легкие наполняется ледяным воздухом с нотками горечи во вкусе – полынь и озон. Так пахнет разочарование. Горячие губы смыкаются на моем члене и я перестаю сознавать реальность. Когда меня нагибают над парапетом - не знаю, но чувствую его пальцы там. Они кружат возле отверстия, разминают и готовят к большему. Внутри сладко ноет: скоро! Настроившись на боль, я даже разочарован, почувствовав лишь только дискомфорт. Уже потом дошло, что выпитое огневиски помогло, сгладило ощущения, позволив испытать ни с чем не сравнимую радость от единения. - Не задерживайся долго, а то простудишься, - какая трогательная забота, но от приступа восторга я не способен язвить, - и лучше не появляйся в зале. На балконе все еще сладко пахнет мандаринами, корицей и медом, и я знаю, что это запах сбывшейся мечты. Аппарирую домой. Иногда в высокой должности есть свои плюсы. Идти к людям сейчас нет никакого желания. Хочется насладиться своим маленьким счастьем в одиночестве. И только дома замечаю, что корзинки нет. Напрягаю память – она в руках у уходящего с балкона Малфоя. Что-то теперь будет… В зеркале над умывальником вижу свою физиономию: бешено блестящие зеленые ведьминские глаза – заклинание уже спало, бледная кожа, покрытая рисовой пудрой, и остатки кроваво-красной помады на губах и подбородке. И той же помадой испачкан член. Сразу вспомнился Люциус Малфой на коленях у моих ног. Жаль, что было темно и плохо видно, как член Гарри Поттера исчезает в глубокой глотке лорда. Была бы моя воля, так бы и оставил разводы - на память, но все, увы, заканчивается. И хорошо, что это было, и хорошо, что будущее нам неведомо. Засыпаю, старясь не думать про корзинку. Думай – не думай, Малфой непредсказуем. Утро начинается с головной боли. Кричер, стеная, приволок что-то, завернутое в бумагу – оставили под дверью. Надеюсь, там не младенец. Долго смотрю на корзину, наполненную свежесрезанными цветами, и маленький бумажный прямоугольник, небрежно сунутый между стеблей. Трогать страшно, но пересиливаю себя. «Юбку и чулки можешь оставить, но алый не твой цвет», - читаю на карточке, чуть ниже указано время и место аппарции. Губы самопроизвольно растягиваются в улыбку, и я подношу визитку к носу: цитрусы, мед, луговые травы… Неужели так пахнет любовь?