Brother Lover

Примечание. Джон Хинкли – неудачно покушавшийся на президента Рейгана. Причиной, побудившей Хинкли на покушение, была его одержимость актрисой Джоди Фостер. Хинкли был уверен, что, прославившись на всю страну, он может добиться равного социального статуса с Фостер. Подобно герою фильма, Хинкли начал преследовать президента с целью его убийства. Хинкли был признан невиновным по причине умопомешательства и заключён в госпиталь. После суда Хинкли назвал произошедшее «величайшим выражением любви в мировой истории» и не выказывал сожаления о содеянном. Джоди Фостер так и не ответила ему взаимностью, так как придерживается нетрадиционной сексуальной ориентации. У Дина и Сэма выработалось определённое количество правил, позволяющих поддерживать порядок и не убивать друг друга и работающих уже годы. Большинство из них довольно просты: - кто навонял, тот и разбирается – это тебя касается, Сэм; - если собираешься заняться сексом, не делай этого в машине (хотя это правило Дин считает скорее рекомендацией); - доделывай работу до конца; - не становись между Дином и его пирогом. Помимо этого – хотя такое редко случается – возникло и «Я увидел её первым». Вообще обычно вкусы Дина и Сэма в женщинах – и во многом другом – различаются достаточно, чтобы не создавать необходимость в таком правиле, но после официантки в Тускалузе они посмотрели друг на друга утром в Импале и поняли, что нужно разработать его – просто на случай, если такое повторится. Чего не произошло… ведь Кас не девушка. Но Дин всё равно чувствует, что наблюдает за тем, как Сэм кадрит кого-то, кого он определённо увидел первым. - Ты читал труды Ливарати? Он в основном специализировался на ближневосточных духах, но проделал крутую работу по изучению традиционных средиземноморских водных созданий, - говорит Сэм, скрестив ноги в позе лотоса. Кас скромно присел на краешек кровати, будто ждёт, что та сбросит его – или не выдержит веса его ангельской клёвости – или типа того. Дин мрачно чистит нож, злобно думая, что, судя по выражению лица Сэма, между ними с Касом лежат горы комиксов, а не древние тексты о демонах. Кас задумчиво склоняет голову к плечу, будто размышляя над чем-то, будто Сэм – нечто неожиданное и любопытное, и Дин честно пытается не быть собственником, но, чёрт, это его взгляд! - Я на самом деле нахожу его работы вдохновляющими. Но сам он… - говорит Кас, смолкая и слегка качая головой. – Редко встретишь кого-то настолько отданного мысли о защите и ценности человеческой жизни, - Сэм только серьёзно кивает в ответ, но Кас дарит ему свой фирменный значительный взгляд: - Но недавно я встретил тех, кто затмит даже его преданность делу, - и Сэм моргает и краснеет до корней волос – какого чёрта здесь происходит? - Спасибо, Кас, - бормочет Сэм, поправляя груду книг, и Дин честно пытается проглотить лёгкую горечь, но во рту сухой металлический привкус, и он ненавидит весь мир. Он обнаруживает, что резко поднялся, потому что если он не уйдёт, то сделает что-нибудь скотское, и, честно, он пытается сдержаться. - Я пойду попью, - бормочет он и не предлагает им ничего, хотя Кас недавно узнал, что любит имбирный эль, а Сэм никогда не откажется от колы, но если он спросит, то прозвучит по-сволочному. Он хватает ключ от номера со столика и вылетает за дверь прежде, чем сделает что-нибудь, о чём потом пожалеет, но всё равно успевает заметить, как переглядываются Сэм и Кас – что-то между «какого хрена» и «что за шило у него в заднице» (или, в случае Каса, с искренней озадаченной растерянностью). Дин быстро шагает, неожиданно разъярённый – и особенно на себя, потому что это странно, тупо и по-детски, и он не вёл себя так с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать. Он чуть не падает, споткнувшись о трещину в полу, от чего только пуще выбешивается, пока добирается до сверкающего автомата, в котором (кто бы сомневался) закончился «Доктор Пеппер». Он слышит за спиной шуршание, а спустя полмгновения и «Дин», произнесённое тихо и озабоченно – тем голосом, который Кас обычно приберегает для знамений и предвестий. Дин вздыхает, гадая, научил ли Сэм Каса игре в «камень, ножницы, бумага», чтобы честно определить, кто пойдёт и поговорит с Дином. Он ударяется лбом о пластиковую надпись «СОДА» в стиле восьмидесятых и нажимает кнопку «Спрайт». - Да, Кас, - отвечает он, скармливая автомату ещё одну порцию десятицентовиков – четвертаки для прачечной. Кас молчит, пока Дин наконец не поворачивается к нему и не суёт ему в карман имбирный эль. Он смотрит на него донельзя торжественно, будто хотел бы праведно уничтожить его дурное настроение, только не знает, как, и в ответ на этот взгляд Дин не может сдержать улыбку и скармливает автомату ещё двадцать монет, получает колу и суёт её во второй карман Каса, поправляя перекосившийся плащ. - Я в порядке, - говорит Дин, привычно задевая его плечо своим, и снова направляется в номер, но через пару шагов оборачивается и обнаруживает, что Кас продолжает стоять и озадаченно на него таращиться – но вроде как приязненно. – Ты идёшь? – спрашивает Дин, а голос становится чуть хриплым от удовольствия. Кас кивает и говорит: - Да, - и за этим Дину слышится «всегда» - и хорошее настроение возвращается, Дин может даже почти не обращать внимания на довольное выражение лица Сэма, когда Кас передаёт ему колу. И всё это, впрочем, вылетает в окно, когда появляются понятные только этим двоим шутки. Это он так говорит - шутки, но это скорее какие-то ботанские отсылки Сэма насчёт того, на что они охотятся на этой неделе… а Кас на него смотрит. И серьёзно – Дин знает, что это делает его сумасшедшим и приближает к уровню Джона Хинкли, но он не может остановиться. Причём, когда они впервые познакомились, Дин вроде как постоянно беспокоился, что Кас захочет уничтожить Сэма из принципа или типа того, так что он должен бы радоваться, что они так хорошо ладят. И он чертовски напуган, потому что не был настолько одержимым и ревнивым с шестого класса, когда Чарли Биллапс начал встречаться с Сарой Нолан, которая, может, осталась, а, может, и нет, девушкой мечты Дина. Что вдвойне смешно, потому что, серьёзно, Кас не девушка, и не то чтобы он отверг Дина. Он просто так себя чувствует. И ему не помогает то, как Сэм заказывает Касу лимонад в жарких южных забегаловках, или то, как Кас приносит Сэму книги, которые могут ему понравиться, а Дин подозревает, что он украл их в библиотеках, которые уже не существуют. Они посреди пекла в Меридиане, а Сэм с широченной улыбкой объясняет Касу, что ему действительно стоит снять плащ, а то люди сочтут его психом, когда его наконец осеняет. Они ухаживают друг за другом. Дин не пытается скрыть горечь в рукаве на следующее утро, когда Сэм читает ему нотации по поводу того, что нужно беречь себя, когда он принимает причастие на алтаре фарфорового бога после того, как ушёл прошлой ночью и попытался напиться и трахнуть кого-нибудь, кто посмотрел на него дважды. Кажется, он даже включил попсовую радиостанцию, плакал и слушал Селин Дион перед тем, как вырубиться в машине, но он надеется, что это был кошмар, потому что объяснить такое можно только текилой. У него случается очередное прозрение на полпути между Меридианом и Джексоном, когда он пытается отрешиться от прошедшей ночи как можно тщательнее, бросая взгляды на Сэма, упоённо читающего свою «позаимствованную» книгу. Это раздражает, когда твой младший брат посягает на твои фамильные земли – но вот Сэм любит Каса. Так что Дин делает глубокий вдох и, как и всегда, делает всё, что может, ради Сэмми. - Ты знаешь, э, ему нравятся кленовые леденцы, - говорит Дин, старательно глядя на дорогу, но чувствуя, что Сэм смотрит на него – к тому же он издаёт этакий вопросительный звук. – Касу, э, нравятся кленовые леденцы. Это правда, и Дин провёл ночь с Касом, когда они (и под «они» он подразумевает «он затащил упирающегося Каса») совершили набег на кондитерскую, одолев призрака в Бетани Бич, пока Сэм воссоединялся с природой и набирался песка, и они уничтожали ириски и кучу видов шоколада, но Касу понравились кленовые леденцы, он разламывал их на кусочки и пачкал в них пальцы. Дин заказал пиццу, и Кас выбирал, с чем, и несмотря на то, Дин считает своим священным долгом заказывать как можно больше мясных добавок к пицце, с тех пор он всегда удостоверяется, что по меньшей мере половина пиццы покрыта только сыром, просто на случай, если Касу снова захочется. Сэм просто таращится на него, будто думает, что он сошёл с ума, и, ну, с ним не особо поспоришь. - Просто чтобы ты знал. К сведению, - поясняет Дин, обдумывая возможность съехать с дороги в насыпь и положить конец своим несчастьям. Он вообще не знает, какое ему дело, раз уж у Сэма было столько женщин, что Дину остаётся только вздыхать, а ему самому порой сложно убедить официантку переспать с ним один раз. Но Кас другой, и если он хочет Сэма, а Сэм хочет Каса… всё, что может Дин… всё, что он должен сделать… это смазать их колёса. Сэм всё ещё выглядит растерянным – да, Дин не ошибся насчёт него, – но кивает. - Ладно, - наконец говорит Сэм, снова возвращаясь к книге. Дин предполагает, что в следующий раз он справится лучше. Кас заявляется на обед в скучной забегаловке, и Дин предполагает, что это его шанс – но удивительно трудно усадить их рядом, напротив себя. Они упрямые ублюдки, тут не поспоришь, и он надеется, что им не кажется, что они должны, ну, скрываться или типа того из-за или ради Дина. Когда он наконец усаживает их вместе, они оба таращатся на него, совершенно растерянные, и он думает, что хорошо, что они созданы друг для друга, потому что, серьёзно, нельзя быть настолько тупыми. Дин выдавливает улыбку и велит заткнуться внутреннему голосу, вещающему, что, заедая боль, он заработает сердечный приступ, заказывая чизбургер и картошку с луковыми колечками, а к ним молочный коктейль. Сэм просто пожимает плечами, будто «что ты будешь делать», и тут же спрашивает Каса об енохианских письменах на их рёбрах, а Дину остаётся только потягивать коктейль, варясь в аду собственного приготовления. Это как будто у него в голове ведущий передачи о животных. «Мы наблюдаем за редким Мужланусом Геюсом Сэмусом Винчестерусом и ещё более редким Мужланусом Ангелусом Кастиэлюсом во время их брачного ритуала. Если внимательно всмотреться, можно заметить в стороне Динуса Винчестеруса, чей поездус ушёл» (Дин не знает латыни – может быть, это причина №19203492, по которой Сэм и Кас созданы друг для друга, а Дин всего лишь друг с чизбургером). У него словно на лбу написано, что он пятое колесо, и вся забегаловка на него таращится, гадая, что он делает на голубом свидании Сэма и Каса. Дин вздыхает и пихает свою картошку к Касу, которому она нравится холодной, отвратительной и жирной, потому что Кас ненормальный, но Дину он всё равно нравится, и… о боже. Дину нравится Кас. Он не уверен, что говорит, но обнаруживает себя тихо и спокойно истерящим в туалетной кабинке; значит, вот как далеко он зашёл. Он в ужасе от того, что это объясняет всё его отвратное, невротичное зависимое поведение – включая Селин. Он наклоняется вперёд, устраивая локти на коленях, и зарывается лицом в ладони, потому что это… это ужасно. Дин не знает, как долго он там сидит, размышляя над тем, насколько вляпался, но достаточно долго, чтобы под дверью появилась пара слегка пыльных мокасин. - Дин, ты в порядке? – спрашивает Кас, и Дин мог бы перечислить миллионы причин, по которым он определённо не в порядке, но вместо этого он просто делает глубокий дрожащий вдох и изображает улыбку, обычную для тех случаев, когда он вляпался, но ничего уже не поделать. - Да, Кас, наверное, съел что-то не то на обед. Скоро выйду, - говорит Дин, проводя ладонями по лицу. Мокасины колеблются, но всё же уходят обратно к Сэму. Дин снова делает глубокий вдох, потому что очень хочется просто найти бар и напиться до потери зрения, но две такие ночи подряд – это, наверное, слишком для его печени и доверчивости Сэма, и если Дин не хочет думать о том, почему чувствует себя так ужасно, значит, он очень хочет, чтобы и Сэмми об этом не думал. Может, завтра они поедут на север, потому что ему не хочется ехать через Луизиану в таком дерьмовом и скрытном настроении – ему нравится Луизиана. И, может, завтра, он скажет, что у него болит живот или типа того, и посадит Каса вперёд с Сэмом, чтобы тот не заснул, пока будет ехать по Миссисипи, потому что это самое скучное место на планете кроме Монтаны. А потом когда-нибудь Дин застанет их, когда они будут обжиматься или типа того, и он будет шафером Сэма на их свадьбе, а потом дядей Дином для их приёмных детей из Лаоса или типа того, и зубы Дина болят от того, как яростно он ими скрипит. Так и будет, напоминает он себе и снова глубоко вздыхает, стараясь не смотреть в зеркало, когда выходит из туалета. Он ссылается на плохую китайскую еду и отмахивается от странного выражения лица Сэма и заботы Каса и заставляет Сэма сесть за руль на следующее утро. К тому времени, как они добираются до Мемфиса, Сэм таращится на него, будто он уже не просто тронулся умом, а конкретно съехал с катушек, а Кас хмурится и разглядывает свои сложенные на коленях руки – где-то около часа. Сэм просто качает головой и эдак разочарованно хмыкает, выходя из машины, чего Дин не понимает – у них с Касом был милый многообещающий ботанский разговор о санскрите почти всю дорогу… с чего бы ему быть таким унылым? Кас на переднем сиденье хмурится, будто хочет что-то сказать, но не заговаривает. Дин хмурится. - Что-то не так, Кас? – спрашивает он, потому что последний час попахивал каким-то странным напряжением. Плечи Каса вздрагивают, будто он подавляет вздох, но он ведь не дышит. - Было… как-то по-другому, сидеть здесь с Сэмом сегодня, - наконец говорит он, и Дин предполагает, что так он хочет сказать «спасибо за братскую помощь», так что просто изображает улыбку. - Да, я рад, что вам двоим было весело. У вас много общего, знаешь. Вы оба умные и оба клёвые, - говорит Дин, лениво взмахнув рукой, пытаясь выставить Сэма в наилучшем свете и не выглядеть при этом идиотом. Кас склоняет голову к плечу. - Сэм хороший человек, - соглашается он, и от кого другого это было бы снисходительно, но сейчас это звучит как настоящая похвала. – Я уважаю его взгляд на человечество, - Дин заставляет улыбку стать ещё чуть шире. - Да, он тот Винчестер, который хорош в разговорах, - пытается он поддержать беседу, но в ответ получает мрачное выражение лица, напоминающее близящийся шторм. - Дин, беседы с тобой определили моё существование, - сурово говорит Кас, и какое-то мгновение Дин не может дышать. Его желудок ухает вниз, когда лицо Каса смягчается, и он добавляет: - Пожалуйста, помни об этом. Дин пытается подавить тёплое ощущение, расцветающее где-то между рёбер и расползающееся до кончиков пальцев, но не может сдержать искреннюю улыбку. - Да, ты тоже, - наконец выдавливает он. Кас будто ещё что-то хочет сказать, но, звеня ключами, возвращается Сэм. Дин быстро выбирается из машины, и Кас оказывается снаружи, а вокруг его глаз собираются угрожающие морщинки. Сердце Дина переворачивается где-то в желудке, когда он замечает, что у него ключи от двух номеров, и он не знает, что сказать, когда Сэм наклоняется и шипит: - Слушай, у тебя ПМС уже четыре штата, ведёшь себя, будто кто-то нагадил тебе в хлопья. Кас с тобой, и вы двое разбираетесь со своими проблемами, а когда я увижу вас обоих утром, вы будете вести себя как нормальные люди. Или как ненормальные, но такие же, как раньше. Сэм хватает свою сумку из багажника и двигает ногами куда быстрее, чем на большинстве охот, бросая ключ через плечо. Дин инстинктивно ловит его и тупо таращится на ярлычок «18», а потом на хлопающего ресницами Каса. В голове звучит тревожный колокол и надрываются сирены; он медленно берёт свою сумку, закрывает машину и направляется к 18-му номеру. Сэм знает. Он знает, он знает, он знает, и Дин снова попадёт в ад, потому что он худший брат в мире, и он посередине попытки выяснить, как вообще начинается речь «прости, я тоже его люблю» - и как он вообще до этого докатился? – когда открывает дверь и видит сидящего на кровати Кастиэля. - О, - выдавливает Дин, будто не он только что уронил сумку и чуть не швырнул ключи через всю комнату. Кас смеряет его взглядом. - Дин, - отвечает он. Дин слабо улыбается. - Так странно, хм, понятия не имею, что Сэм… - начинает он, но Кас его перебивает. - Я попросил Сэма снять два номера, - неожиданно говорит он. Дин моргает и открывает рот, но Кас безжалостно продолжает: - Я хотел убедиться, что не обидел тебя, потому что, кажется, ты не можешь свободно со мной разговаривать, когда Сэм рядом. Дин вздыхает, потому что, конечно же, Кас решил, что это он сделал что-то неправильно. - Почему ты так думаешь? – пытается он затянуть с переходом к делу, чтобы придумать, как вообще избежать поднятия этой темы. Кас хмурится. - Мы не разговариваем наедине так часто, как раньше, ты словно не хочешь быть рядом со мной. Сэм сказал мне, что это показатели того, что ты обидел человека, - говорит Кас, и Дин понимает, что он просто перечисляет факты, но это кажется пощёчиной. - Нет, Кас, я на тебя не обижен, - быстро отвечает Дин, точно уверенный по крайней мере в одном: Кас его обидеть не может. Хотя это заманивание в ловушку и попытка поговорить о чувствах, подпадающая под категорию «как и все в его жизни»… - Я… прости, что ты так подумал, - добавляет он. Кас всё ещё хмурится, определённо не успокоившись. - Если тебя что-то гнетёт, ты всегда можешь сказать мне, - говорит Кас, глядя куда-то вниз влево, как он всегда делает, когда разозлён или расстроен; по крайней мере, Кас вроде как заметил его общую раздражённость и депрессивность, но хотя бы не понял причину этого, и Дин благодарен за эту маленькую поблажку. - Это очень… личная проблема, Кас, - пытается отбрехаться Дин, чувствуя себя козлом, потому что, конечно, лицо Каса становится таким грустным и уязвимым, как тогда, когда они натыкаются на сволочных ангелов или он возвращается с безуспешной попытки поиска бога. Но это правда личная проблема – ни Кас, ни Сэм не виноваты, что он не может взять себя в руки и порадоваться за них. - Дин, ты страдаешь, - наконец просто говорит Кас, выглядя разочарованным и несчастным, и Дину хочется утопиться в душе, потому что он такой придурок и ему нет оправданий. - Слушай, Кас, это… я хочу, чтобы вы с Сэмом были счастливы, - наконец выговаривает он, потому что это не ложь – это просто не вся правда. Кас выглядит озадаченным. - Дин, Сэм расстроен, потому что думает, что ты на него злишься, - говорит Кас. - И Сэм, и я обеспокоены, потому что нам кажется, что мы сделали что-то, заслуживающее твоё порицание. Дин качает головой. - Нет-нет, я… это здорово, что вы, парни, вместе, вы идеально друг другу подходите, я просто… - начинает Дин, но затыкается, когда брови Каса взлетают к его лбу в очень человеческом проявлении удивления. - Что? – моргает Кас. – Ты хочешь сказать… - Кас словно поражён человеком, как тогда, когда они пытались заставить его посмотреть «Аватар». – Дин, ты думаешь, что мы с Сэмом питаем романтические чувства друг к другу? Дин чувствует себя так, будто его очень быстро раскручивают вокруг оси. - Хочешь сказать, что нет? - недоверчиво спрашивает он, потому что точно помнит, что одна из тех книг была со стихами. Кас таращится на него. - Нет, - категорично говорит Кас, и, подождите… - «Нет» в смысле ты не влюблён в Сэма или «нет», ты не говоришь мне, что не влюблён в Сэма? – допытывается Дин, потому что, подождите, он всё ещё растерян. Кас хмурится, словно встретившись с неодолимыми врагами. - Дин, я никогда не питал к твоему брату чувств кроме уважения и дружбы, - торжественно произносит Кас, будто приносит клятву в суде, но Дин занят внезапным головокружением, так что на мгновение он просто отмахивается от этого. - О, ну… - Дин всё ещё не поверил в это до конца, - хорошо. Кас медленно качает головой. - Я… удивлён тем, что ты так воспринял мой интерес к Сэму, - признаётся он, хотя слово «интерес» снова заставляет Дина напрячься, - в то время как на самом деле, - продолжает Кастиэль, сияя своими нечеловечески синими глазами, - я так стремился стать его другом по большей части из-за моего интереса к тебе. Дину кажется, что он несётся вниз на американских горках – от невесомости кружится голова. - Что? – наконец спрашивает он. Кас не улыбается, но в уголках его рта заметно нечто печальное и нежное, и Дин не может подавить слабую надежду. - Мне говорили, что положено налаживать связь с членами семьи того, чьего расположения ищешь, - говорит Кас, и челюсть Дина отвисает – наверняка он выглядит чертовски непривлекательно, но… какого чёрта? - Чьего… что? – снова спрашивает Дин. Кас выглядит слегка растерянно, и Дин готов поклясться, что ответ ему не понравится. - Должен признаться, это Габриэль привлёк моё внимание к этому факту, - говорит Кас, и Дину хочется одновременно плакать и смеяться, потому что принимать советы по отношениям от Габриэля – от чёртова Габриэля – это как… боже, Дин даже не может придумать настолько же катастрофичное сравнение. – Он направил меня к современному источнику совета, - добавляет Кас, вытаскивая из внутреннего кармана плаща журнал, и… господи боже. Чёртов Габриэль дал Касу Космо. Дин уже готов сорваться, когда до него наконец доходит смысл всего сказанного. - Чьего расположения ищешь, - медленно повторяет он. Кас слегка склоняет голову к плечу, будто Дин должен был знать – будто это нечто элементарное. - Мне и в голову не приходило, что ты подумаешь, что я ищу внимания Сэма, - спокойно говорит Кас. – Я думал, моя любовь к тебе очевидна. Дин делает глубокий неровный вдох. - Знаешь, не особенно, - замечает он, улыбаясь так широко, что болят щёки. Он вынимает журнал из невозражающих рук Каса и хмыкает на «Пять способов закадрить его – и удержать!». – В следующий раз лучше просто скажи мне, а не полагайся на Космо. Кас торжественно кивает, словно принимая этот совет. - Дин, я люблю тебя, - говорит Кас и, когда Дин моргает, добавляет: - Ты сам сказал так сказать. Дин смеётся и притягивает Каса к себе за лацканы, целуя его, и целуя, и целуя, потому что Кас любит его, и не встречается с Сэмом, и Кас читал Космо, чтобы узнать, как сказать ему. Боже. Кас охотно отвечает, обхватывая лицо Дина ладонями и проводя большим пальцем по мочке его уха. Дин вздрагивает и таращится на него. - Где ты этому научился? – требовательно спрашивает он. Кас только смотрит вниз, туда, куда Дин швырнул журнал, который… о боже. Крупным розовым шрифтом он вещает: «10 местечек, прикосновения к которым сведут его с ума!» Дин сглатывает. - Ты… ты прочитал весь журнал? Кас улыбается. - Я сторонник всесторонних исследований, - отвечает Кас, проскальзывая рукой под футболку Дина, и, дрань господня, он пошутил. На тему секса. - Не могу не одобрить такой подход, - сипло выдавливает Дин. Кас довольно урчит, наклоняясь, чтобы снова его поцеловать. - Кажется, я всё же выбрал того Винчестера, который любит науку, - мурлычет Кас ему в губы и улыбается, а Дин просто хохочет.