Нет!

На улице ярко светило солнце, но Артуру, когда Мерлин закончил рассказ, показалось, что он сидит на лютом морозе. Легкие штаны и тонкая рубашка, в которых он спал, не согревали, принц обхватил себя за плечи и негромко произнес: — Закрой окно. Холодно. Маг понимал состояние своего хозяина, он быстро закрыл окно и укутал съежившегося Артура в покрывало. Наследник престола не сопротивлялся, но и не благодарил. Его взгляд остановился на одной точке. Мерлин присел на краешек стула, на котором сидел до этого, и приготовился ждать. Маг не представлял, как бы он отреагировал на такую информацию, что бы он сказал. Наконец Артур тряхнул волосами и тихо спросил: — Отчего же так люто? Ты раньше встречал что-либо подобное? — Да,— кивнул маг,— встречал. Три раза сталкивался с подобным, я хорошо помню. — Ты только читал об этом или присутствовал при снятии заклятия? — Только читал,— вздохнул Мерлин. — Одеваться, — отбросил покрывало Артур. Волшебник подскочил и начал метаться, собирая снятые и брошенные вещи, подавая принцу за ширму свежие. Когда одетый Артур вышел, Мерлин протянул ему куртку и быстро начал говорить то, что его тревожило: — Артур, с твоим заклятием можно жить, понимаешь? Мы можем сказать королю, что не нашли то, что нужно. Ему нужно только научиться не приказывать тебе, понимаешь? О том, что существовал ритуал снятия этого заклятия, будем знать только мы с тобой! Артур смотрел на мага и затягивал на своих бедрах второй ремень с ножнами для меча. — Мерлин, ты себя слышишь? Отучить короля приказывать? Это невозможно. — Значит ты... ты все же хочешь пройти этот ритуал? Артур оперся руками о стол и опустил голову: — Не хочу, Мерлин, очень не хочу, но надо. Принц направился к двери, а чародей догнал его и схватил за плечо: — Артур, умоляю, подумай еще, пожалуйста! Ведь, я тебе сказал, что может ничего не получиться. Все зависит от силы волшебника, наложившего заклятие, а Хулия была неимоверно сильной ведьмой! Артур, давай оставим все, как есть! Наследник похлопал по руке Мерлина и грустно улыбнулся: — Надо попробовать, Мерлин, надо. Я сейчас пойду к отцу, а ты беги за книгой, в которой все это вычитал, и приходи в его рабочий кабинет. Поговорим все вместе. — Артур? — Король оторвался от бумаг и внимательно посмотрел на вошедшего сына. — Пришел, чтобы получить свое наказание? А ты хоть помнишь, что я тебе уготовил? — Да, сир. Десять дней темницы и каждую ночь колодки. — А за что? — Утер откинулся на спинку кресла. — За то, что я самовольно поехал к этой ведьме. За то, что я знал о Мерлине, но не рассказал тебе. За то, что посмел остановить тебя и противиться твоему решению. Старший Пендрагон удовлетворенно кивнул: — Молодец. Сам в подземелье пойдешь или кликнуть стражу? — Сам, но позволь сперва поговорить с тобой. — О чем? Будешь просить о милости? — Нет. Мерлин нашел, как снять с меня заклятие неповиновения. — Да? И как же? Присаживайся! — Утер показал Артуру на кресло справа от себя и предупредил: — Только учти, от наказания тебя ничего не избавит. Снимем заклятие, и пойдешь в темницу. — Понял,— спокойно кивнул сын. Дверь приоткрылась, и в комнату втиснулся Мерлин с большой книгой. Хмурый Утер жестом велел ему положить книгу на стол. Фолиант был открыт на нужной странице и король погрузился в чтение. С каждой строчкой он хмурился все больше, а, дочитав, велел Мерлину: — Теперь расскажи мне своими словами. Маг повторил то, что рано утром уже рассказал Артуру. Как и принц, король помолчал минут пять, после чего спросил: — Артур, ты согласен? — Я считаю, что заклятие нужно снять,— тихо произнес принц. — Ты не ответил,— так же тихо заметил Утер. Артур наконец-то поднял голову и посмотрел отцу в глаза. — Я не согласен, сир. Конечно, не согласен! Как с этим можно согласиться? Но я считаю, что это нужно сделать. — Почему? Ты ведь можешь с этим жить. Только мне нужно будет контролировать слова во время разговора с тобой. Артур покачал головой: — Я не хочу, чтобы мой отец и мой король контролировали слова, общаясь со мной. Я не хочу, чтобы ты испытывал хоть какой-то дискомфорт, хоть какое-то опасение, разговаривая со мной! Король кивнул. — Давай сделаем это. Кто будет... Кого возьмем с собой? Я предлагаю сэра Роджера. Артур задумался. — Я бы хотел сэра Леона. — Твое право,— согласился Утер,— я поговорю с ним, все объясню, расскажу. Ведь он тоже может отказаться. Сделать то, что нам нужно, очень непросто. Артур взглянул на Мерлина: — Кто нам еще нужен? — Думаю, Гаюс. Ближе к вечеру следующего дня Мерлин приготовил Артуру ванну, потом подал ему чистую белую рубаху и, когда он ее надел, набросил на широкие плечи алый плащ. Зашнуровывая рубашку на груди своего принца, маг тихо приговаривал: — Ты не волнуйся, как только заклятие будет снято, я сразу же все исправлю. Мне же теперь не нужно прятаться от короля, я все сделаю даже при нем, а потом... Артур поднял руку и приложил пальцы к губам Мерлина. — Тшшшш, перестань. Нам пора. — Пора,— обреченно кивнул Мерлин и повторил: — пора. Как-то тихо и торжественно они вошли в ту самую темную и закрытую от посторонних глаз камеру. Здесь уже были король, лекарь и верный сэр Леон. Мерлин заметил, как передернулись плечи принца, как опустилась его голова. На секунду маг задумался, а согласился бы он пройти через этот ритуал, если бы он был заколдован? Ведь с таким заклятьем вполне можно жить! Только нужно приучить короля не распоряжаться сыном, не приказывать ему. Мерлин встряхнул головой — что за глупые мысли? Сейчас нужно сосредоточиться и выполнить все правильно, ничего не перепутав. Он указал принцу место в центре камеры, близко подошел к нему и расстегнул его ремень, который тут же выбросил куда-то в сторону. Потом слуга с силой нажал на плечи своего принца, заставив его стать на колени. Рубашка Артура полетела туда же, куда и ремень, руки были высоко подняты и крепко затянуты Мерлином в кожаные петли, прикрепленные к ржавым цепям на потолке. Чародей отошел в сторону и кивнул. Так же медленно и торжественно перед Артуром встал король, а сзади Леон. Без единого слова Утер расстегнул свой ремень и передал его рыцарю. Теперь венценосный отец, против которого было направлено заклятие неповиновения, должен был произнести только число... Число ударов, которые опустятся на плечи его непокорного сына и выбьют из него это заклятие. По условию проведения ритуала, даже если оно снимется после первого удара, остальные должны быть получены, но назначить серию ударов потерпевшая сторона может только три раза. До боли в груди Утеру было жаль сына, но если он ошибется в количестве, все будет зря. Поэтому король не дрогнувшим голосом произнес: — Двадцать. Сэр Леон сложил ремень вдвое и ясно осознал, что он должен будет сейчас сделать. Согласившись принять участие в ритуале, он и не подозревал, что это будет ТАК тяжело. Рыцарь посмотрел на Мерлина, который что-то быстро-быстро шептал, глядя на Артура. Наконец, маг замолчал и кивнул Леону. «Это ради принца. Меня просил об этом король. Потом все будет хорошо»,— успокаивал себя рыцарь, нанося первый удар. От ужаса осознания того, что он сделал, Леон притормозил, но вспомнил, что все должно проходить быстро. Сжав свое сердце, собрав волю в кулак, сэр Леон продолжил. Его удары были сильными и ритмичными. Артур смотрел на отца широко раскрытыми глазами: ни отвести взгляд, ни закрыть глаза, он не смел. Не смел кричать и стонать. Любой звук, вырвавшийся из его уст, перечеркнул бы все, что здесь сейчас происходило, поэтому принц только шумно и прерывисто выдыхал воздух сквозь зубы. Король и Мерлин пришли сюда не для того, чтобы смотреть на страдания своего принца. Мерлин направил обе руки на Артура и негромко проговаривал какие-то непонятные слова, потом кивнул Утеру и тот заговорил: — Артур Пендрагон! Я, король Камелота, Утер Пендрагон, прощаю тебе твое неповиновение, твое неподчинение, твои дерзость, хамство и даже оскорбления. Я прощаю тебе все слова и выходки, сказанные и сделанные под воздействием заклятия. Отныне я приказываю тебе покорно и беспрекословно слушаться меня! Последние слова короля пришлись под удар, и Артур громко выдохнул: — Нет! Отсчитав двадцать ударов, Леон остановился и отошел в сторону, где на полу стоял большой кубок с водой. Рыцарь подошел с ним к принцу, присел и приложил серебро к губам Артура. Принц жадно напился и перевел дух. Чертова ведьма! Он не мог даже потерять сознание, а Мерлин не смел обезболить весь процесс. Утер повторил свои слова и уставился на сына. Артур почувствовал легкое головокружение и ответил: — Нет! — Тридцать! — Решил перестраховаться король. Из горла Артура вырвался звук, похожий на всхлип, но принц тут же сжал губы и поднял глаза на короля. Мерлин снова направил руки на Артура, засиял глазами и что-то зашептал, сэр Леон замахнулся... Где-то на десятом ударе принц услышал громкий голос короля, который вопрошал, будет ли сын слушаться его, будет ли покоряться? «Буду! Конечно, буду! Как это и было всегда»,— закричал внутренний голос, но губы выдали короткое: — Нет. На двадцать втором ударе наследник престола почувствовал, что сейчас потеряет сознание, он мотнул головой, как это было оговорено, и Гаюс быстро поднес к его носу что-то вонючее, отчего мир снова стал четким. Сэр Леон не останавливался, Мерлин не гасил золото глаз, Утер напоминал памятник, который время от времени повторял одну и ту же фразу и получал один и тот же ответ. Гаюс поднес флакон к своему носу, потому что чувствовал, как силы покидают его. Леон бил размеренно и достаточно сильно, он чувствовал, как дрожат колени и сердце стучит где-то возле подбородка. Произнеся шепотом: «Тридцать», он остановился и снова взял кубок с водой. Принц с трудом поднял голову и напился, не открывая глаз. Артур обязан был смотреть на отца в момент выбивания заклятия, на Леона он может полюбоваться потом. Утер же, не отрываясь, смотрел на сына: «Он согласился на это, чтобы я нормально себя чувствовал, чтобы не подстраивался каждый раз под него, чтобы не выслушивал его хамство после каждого приказа. Получится ли у нас? Пятьдесят ударов, а он все еще говорит “нет”, что же делать? Мерлин обещал, что сможет полностью восстановить Артура, но это же потом...». Король подождал еще минуту: эти два перерыва были разрешены ритуалом снятия заклятия, а затем перевел взгляд на вытирающего пот Мерлина. Маг потер руки и кивнул Утеру, сэр Леон вытер мокрую ладонь о штанину, снова удобно взялся за пряжку ремня и тоже кивнул королю. Утер взглянул на сына: — Артур, скажи, ты будешь слушаться, покоряться и подчиняться моей воле? — Нет,— прошипел принц. — Сынок, пожалуйста. Ты должен слушаться! Ты должен выполнять мои приказы и распоряжения. Покорись! — Нет,— снова прозвучал глухой ответ. Утер присел перед сыном: — Артур, ты мой сын и мой подданный. В обоих случаях ты обязан слушаться своего отца и короля. Обязан подчиняться мне! Принц поднял голову и король испугался: в глазах сына сверкало что-то такое холодное, такое чужое и ненавистное, что казалось, Артур сейчас порвет цепи и голыми руками уничтожит своего короля. Губы расплылись в улыбке и четко выговорили: — Нет. Удрученный услышанным и увиденным король встал. Он сцепил руки за спиной и в упор посмотрел в лицо сына. — Пятьдесят,— словно удар меча прозвучал его голос. «Я же забью его!»,— ужаснулся Леон. «Он убьет его»,— сжался Гаюс. «Только выдержи»,— мысленно умолял Артура Мерлин. «Я выдержу...»,— поймал ускользающую мысль Артур. «Ты выдержишь. И у нас все получится»,— сжал губы Утер. Мерлин встряхнул головой и снова засиял золотом глаз. Он уже в сотый раз повторял волшебные слова, но ничего не происходило. У Леона от усталости саднила рука. Сперва он старался не бить по свежим следам, но на спине Артура уже давно не было неповрежденных участков. Рыцарь считал удары, и ему становилось все страшнее и страшнее, ведь заклятие не снималось. Гаюс уже трижды подносил к носу принца отвратительно пахнущий флакон, Утер чувствовал, как по щеке ползет теплая слеза, Артур изо всех оставшихся у него сил пытался не отводить глаза от лица короля. По подбородку принца текла тонкая струйка крови из прикушенной губы. Где-то на тридцатом ударе Утер снова произнес свою фразу о прощении и спросил о покорности, но ответом ему было только злое «нет» принца. Король не замолчал, он повторил вопрос и получил такой же ответ. На сорок седьмом ударе, когда Гаюс в который раз убрал руку с флаконом от носа Артура, а Мерлин снова зашептал контр-заклинание, принц неожиданно дернулся, прогнулся всем телом и, глубоко вдохнув, собрался закричать. Мерлин быстро закрыл ему рот ладонью и замер, потому что из груди Артура медленно выплыл большой прозрачный фиолетовый шар. Он покачался в воздухе, переливаясь в свете факелов, и оглушительно лопнул. Мерлин убрал руку с лица принца и обернулся к Леону: — Заканчивай! Утер внутри дрожал, но голос его был тверд: — Артур, я прощаю тебе все выходки, но ты должен слушаться меня! — Да... — едва прошептал принц, получая следующий удар. — Ты будешь послушным сыном? — Да, отец,— прошептал наследник, снова чувствуя обжигающее прикосновение отцовского ремня. — Ты будешь покорным подданным? — Да, сир,— готов был застонать Артур от очередного удара. — Ты будешь выполнять мои приказы? — Конечно, Ваше Величество,— Артур сжался, ожидая следующего удара, но его не последовало. Леон выронил ремень и стоял покачиваясь. Мерлина била крупная дрожь, пот заливал глаза. Чтобы ритуал был завершен, нужно было сделать еще кое-что. Маг отцепил руки Артура и тот, не вставая с колен, приблизился к королю, склонился перед ним, почти касаясь светлыми волосами сапог отца, и насколько мог четко произнес: — Полностью подчиняюсь воле твоей. Утер молчал. Принц повторил: — Полностью подчиняюсь воле твоей. Везде и всегда. Король все так же не реагировал на распростертого у его ног наследника, на его слова. Артур уперся лбом в носки сапог своего отца и из последних сил прошептал: — Во всем подчиняюсь воле твоей... Утер наклонился, взял сына за плечи, заставив разогнуться, выпрямился сам и величественно протянул ему руку. Принц осторожно, едва прикасаясь, взял руку короля в свою и почтительно поцеловал ее. — Все... — прошептал Леон,— Хвала богам... все. В углу камеры была навалена сухая солома и покрыта толстым покрывалом из покоев принца. Король и рыцарь бережно оттащили и уложили Артура на это ложе. Мерлин опустился на пол рядом. Утер с болью смотрел на спину сына. Описать это зрелище словами было невозможно, поэтому король осторожно спросил: — А ты справишься? — Должен! — сжал ладони Мерлин.