Последний осколок.

Я не представляю, что чувствуют люди, когда появляются на свет, но я знаю, что когда ты – страна все ощущается, естественно, несколько иначе. Когда я проснулся, я был совсем один, хотя мне так не казалось. Все вокруг будто приветствовало меня: и солнце, сверкающее в кристалликах ледяной пыли взвешенной в воздухе, и колючий мороз, охватывающий мои щеки колючим покрывалом. Я не знал кто я, почему я тут оказался, но я чувствовал, что в моем сердце будто миллион таких же, только очень маленьких. Некоторые бились в одном ритме с ним, другие слишком быстро, иные больно медленно, а стук последних угасал в этом хоре навсегда. Незабываемое чувство. Сначала оно меня напугало, но вскоре я понял, что люблю каждого из них, и мое сердце разрывается вместе с ними всеми об утрате, вместе чувствует радость от прихода новой жизни, вместе предается покою. Я долго сидел и вслушивался в эту прекрасную мелодию вечности, я был мал и не мог до конца все понять, но главное я получил – первое чувство… самое важное. В эти мгновения я, пожалуй, был счастливее всех на свете. Я любил всех, меня все любили. Я знал это просто потому что все они останутся навсегда в моей душе. Бескрайние белые просторы, испещренные темными стволами деревьев, шапки снега, слетающие с веток прямо мне на голову, притаившиеся звери, дико взирающие из кустов на маленького мальчика в ободранном тулупе, который без устали носился по лесу, вспарывая своими ножками сугробы. Он звонко смеялся непонятно чему, обнимал каждое встречное дерево, пытался обнять сам ветер, но тот ускользал из его объятий и сам бережно укутывал покрывалом изморози дитя, не знающее пока ничего кроме той «истины», что первая бросилась в глаза. Все кругом было сказочно и необыкновенно. Я обожал зиму и холод, они мне казались одними из моих многочисленных новых друзей, любил и солнце, которое нежно ласкало слабеющими лучами заката слегка взмокшее раскрасневшиеся личико и золотило белокурые пряди, неряшливо выбившиеся из-под шапки. Тогда все были со мной, хотя рядом никого и не было. Так было до первой встречи с тем, кого я любил, одного из миллиона. К раннему утру я внезапно вышел из леса и попал в какую-то деревню. Она была полностью разгромлена. Кое-где еще тлели остатки построек, но большей частью стояли одни маленькие глиняные печки без трубы, все почерневшие от копоти. Кое-где валялись обожженные тела с застывшей черной маской ужаса на лицах. У каждого была своя. Кто- то в последний миг боялся просто смерти, кто-то за жизнь дорогого ему, кто-то лишь за состояние им накопленное, кто-то за честь. Картина эта никак не укладывалась в радужной призме, в которую я сам вчера себя заключил, сердце бешено билось, я не понимал, как так может быть. Мне не хотелось все это признавать как реальность... это сон… лишь страшный сон... лишь страшный сон… Вдруг до меня донесся тихий плач, гулко отдающийся в ушах и звенящий ледяным эхом. Я медленно пошел ему навстречу. Я боялся, я чувствовал, что мое цветное стеклышко, через которое я смотрел на жизнь, постепенно разъедает глубокая трещина, что в моих руках лишь последний осколок. Я увидел небольшой рукотворный снежный холм, испещренный следами маленьких детских пальцев.Возле него сидел, сгорбившись, мальчик чуть младше меня самого, вся его одежда была в крови, а руки уже посинели от холода. Я подбежал и встал рядом с ним, долго смотрел на снежную гробницу. Я не решался ничего сказать, да и просто не знал что. Сердце у самого на куски рвало, будто его четвертовали. Но я ведь должен что-то сделать... Недолго думая, я снял тулуп и накинул на плечи парнишки. Холод охватил все тело, заливаясь быстрыми потоками под одежду, но я как завороженный все смотрел на него, ждал чего-то. Внезапно он вскочил и схватил меня за шею, повалив на снег. И тут я увидел его лицо. Глаза были наполнены слезами, и в них был только тупой гнев застилающий сознание. Никогда этого не забуду – взгляда ребенка, потерявшего все. Сквозь рыдания он повторял лишь одно – «Это ты виноват! Ты! Почему?! Почему ты не пришел? Я тебя ненавижу!» – Тут его дыхание сбилось, и голос перешел в нечеловеческий вой тоски, вой единый для всех живых существ в минуты отчаяния. Сейчас я задыхался не от его пальцев сжимающих горло, а от того, что мою мечту разбили на части. Прекрасная мелодия в сердце исчезла в один миг, оставив вместо себя лишь эхо слов этого мальчика. Наконец он отпустил меня, и я рванул от него, спотыкаясь на бегу. Глаза ничего не видели от слез, стекающих по щекам непрерывным потоком, и замерзающих на щеках колкой ледяной маской. Так разбилась моя первая «истина». После нее я пробовал много других: и белую, и цвета заката, даже черную с красной… Но все они рассыпались, не оставив после себя ничего кроме боли. Теперь я ненавижу зиму, она напоминает мне о холоде, что охватывает сердце после каждого предательства, о взглядах дорогих друзей, перед тем как они бросают тебя. Солнечные лепестки падают языками пламени на пол, тая во мгле. Так исчезали и многие, кого я любил, и мои воспоминания, и безответные чувства, и я сам, рождаясь заново.