Единственный друг мой

«Любезный друг мой! Ваше предыдущее письмо и поздравления дошли необычайно быстро, это просто впечатляюще! Конечно, я не мог не отметить мысленно, что ваше желание продемонстрировать высокую скорость курьерского судна слегка отдает бахвальством, но всё же, не могу не признать, что Вы достигли значительных успехов в развитии глоссаирных систем. Подозреваю, что сотрудничество наших ученых в этой отрасли принесло бы значительную выгоду обоим государствам. Что Вы скажете? Готовы рискнуть? С нетерпением жду ответа» «Многоуважаемый друг мой! Наши ученые только рады будут заглянуть в святая святых Ваших лабораторий и присоединиться к исследованиям. Конечно, не без прямого надзора со стороны нашей службы безопасности, но это всего лишь перестраховка, Вы же и сами это прекрасно понимаете. И, конечно же, отдельно хочу заметить, как сожалею, что проект придется держать в полной тайне, дабы не развенчивать сложившиеся образы. Но что поделать – простой народ ещё не готов к таким переменам, увы! Когда организовываем обмен?» «Сиятельный друг мой! Нет, мне кажется, что Вы совершенно зря рассчитываете попасть в наши лаборатории. Я не могу себе позволить настолько большой риск, уж простите, даже несмотря на наши давние дружеские отношения. Но нейтральная территория вас устроит? Как насчет Д.? Мы все равно собирались прийти туда вскоре. Было бы жаль упускать возможность, но бросаться безрассудно в дело – нет, увольте». «Прекрасный друг мой! Давние-то они давние, но я до сих пор вспоминаю ту дуэль из-за будущей королевы Д. Теперь, конечно же, вспоминаю с ностальгической улыбкой по юношеским страсти и пылу, а тогда! О, тогда я кипел жаждой отмщения, Вы помните? И как кипел! Восхитительно эмоционально! И да, к слову, о Д. Почему бы и нет? Если что вдруг взорвется, то и не жаль будет». «Рачительный друг мой! Но-но-но! Что означало ваше «если что вдруг взорвется»? Давайте обойдемся без этих «если что»! Мне бы не хотелось получать обратно своих людей в цинковых посылках, Вы же знаете, я не любитель лишних жертв. Всегда приятнее знать, что на твоей совести не тысяча десять жертв, а просто тысяча (цифры, конечно же, условны). А про дуэль… о, забавно, что Вы вспомнили о ней, я тоже вспоминал о ней не так уж и давно – колено, знаете ли, на старости лет вновь начало беспокоить. Но наши чувства тогда были так ярки и искренни, что сейчас я тоже вспоминаю о них с ностальгией. Ах, если бы старость могла!» «Чудесный друг мой! Фарам с Вами, какая старость! Мы ещё с Вами – ого-го-го! и эге-ге-ге! Шучу, конечно, и утрирую, но могу и прихвастнуть: недавно выделил очередной надел одной подающей надежды юной девице. Девица прекрасна, хотя ещё лысовата и без зубов, но обещает вырасти и затмить многих красоток прочих родов. Вот так вот! А Вы говорите: «старость». Хотя юность… дуэль… да, дуэль удалась впечатляющая. Помню, как я стихотворение написал в ночи, и даже сейчас я помню эти строки, полные боли, обиды и разочарования. Но не буду их приводить в этом письме, потому что до сих пор не готов открыть Вам, какие глупости думал. Но Вы можете представить и посмеяться мысленно вместе со мной сейчас. Мне сообщили о том, что проект вполне реализуем. Аренду оформляем всё через те же конторы?» «Душевный друг мой! Да Вы, как я погляжу, всё ещё сохраняете похвальный пыл и энергию! От всей души поздравляю с рождением, дочь – это прекрасный подарок. Особенно, если существует возможность отыскать ей подходящего по статусу, уму и красоте мужа среди союзников и обойти закон о наследовании без потерь. И да, это намек. Как там подрастают близнецы? Аренду предлагаю оформить через другую контору, пусть они тоже те ещё Б. (простите солдафона за грубость), зато там у меня уже есть свой человек. Строптив, не слишком доволен нашими прежними отношениями, но внушает больше доверия, чем предыдущий наш посредник». «Золотой друг мой! От всего сердца благодарю за поздравление! Близнецы чувствуют себя прекрасно, спасибо за заботу, вышивают по шелку с не меньшим усердием и талантом, чем по бальному залу. Надо признать, правда, сразу, что старшая уже сейчас обладает не в меру острым язычком, избаловали её братья, все её шалости и подколки спускают с рук и не одергивают. А няньки с ними далеко не всегда способны совладать, к тому же, побаиваются мальчишек. Зато младшая – покладиста и очаровательна. И зато их не спутаешь друг с другом при всем желании, у них совершенно различные характеры, никогда бы не подумал, что так может быть. А вот такой сюрприз. Думаю, когда они подрастут ещё немного, мы вполне сможем их познакомить с Вашим младшим. Что же касается посредников в Б., то тут я не слишком уверен в успехе. Тот, кого Вы называете «Вашим человеком», действительно достоин доверия? Я слышал о нем слишком противоречивую информацию». «Милостивый друг мой! Не могу не согласиться с Вами, что близнецы – это всегда большой сюрприз. Вопреки расхожему мнению, что это всего лишь один человек, волею нелепого случая разделенный на две части, в них таится немало подвохов. Изучать их надо со всем возможным тщанием, особенно различия между ними. Касательно знакомства девочек с младшим: по закону подлости ему, конечно же, больше понравится старшая. Хотя нет, это не будет подлостью ни в коем разе, потому что некоторое количество энергии и строптивости рядом ему совершенно не повредит. Умная жена (а я не сомневаюсь в уме юной леди) всегда поможет мужу в решениях. Да и, кажется, бойкие девицы ему гораздо более симпатичнее покладистых. Что-то мне так подсказывает, что вкус к женщинам у него не мой. Как, впрочем, и характер. Это несколько расстраивает. Не то, чтоб я был уверен в нем на все сто процентов… Но покажите мне человека, в котором можно быть настолько уверенным, если даже меня самого память и логика подводят иногда? Сложно искать таких людей, крайне сложно. А предыдущий наш посредник практически сдал нас, если Вы помните, в одной из своих речей. Так что особого выбора у нас нет». «Драгоценный друг мой! Да, к сожалению, мне передавали стенографию этой речи, и она прибавила мне тогда ещё пару седых волос. Пусть даже седею я давно, а женщинам нравится «соль с перцем» в волосах, я очень гневался. Вынужден согласиться с Вами, что выбора особого нет, а проект слишком интересен, чтобы бросать исследования на полпути. Решено! Завтра же отправлю представителей подписывать договора. А если уж речь зашла о детях, да, как ни жаль, эти цветы жизни расстраивают нас постоянно. Знаете, иногда мне даже казалось, что это у них такой вид спорта или разновидность отдыха – расстраивать меня. Не далее чем вчера, вынужден был отослать от себя третьего, думаю, Вы даже догадываетесь, из-за каких связей. Крайне надеюсь, Вы поспособствуете разрыву, ведь они Вам так же не выгодны, как и мне. Ну хоть займите Вашего каким-то делом, требующим постоянного пристального внимания и не оставляющим времени на всякие глупости!». «Добрый друг мой! Я бы с радостью поспособствовал, мне и самому эти связи поперек горла встали, но вынужден признать, что совершенно не в силах проконтролировать эту ситуацию. Прямой запрет не сработает, информаторы у него свои, и все мои сведения он проверяет через них. Не скрою: меня это гложет и печалит. Детей у меня осталось совсем мало, раз, два и пара бастардов, ничего толкового из себя не представляющих. А мои… что и говорить, мои педагогические таланты оказались слишком слабы. Все навыки управления людьми и государством оказались не применимы к улаживанию конфликтов в собственном доме. Поделитесь как друг, как Вам удается поддерживать порядок в Вашей многочисленной (на зависть!) семье?» «Замечательный друг мой! Жаль Вам отказывать в совете, но вот беда – универсальных советов в данных ситуациях не существует! Во многом и многом мне когда-то помогла настроить климат в доме моя мать, вдовствующая герцогиня, пусть земля ей будет пухом. Именно она воспитывала моих детей, если я был слишком занят государственными делами, а жены – слишком пустоголовы. До сих пор удивляюсь, как от таких женщин могли родиться такие умные дети? То ли я недооцениваю их, то ли переоцениваю себя. Но дети у меня прекрасные. Да и у Вас тоже, я уверен. А трагедия десятилетней давности… Она только укрепила их характеры. Иначе и быть не могло. Кстати, признайтесь, Вы все-таки со своей стороны решили нашу незначительную проблему? Мой третий приполз назад, змея подколодная, и, трепетно заглядывая мне в глаза, убеждал, что «это всё было ложью», «а также ошибкой» и «больше никогда!» Мать его любила театр и мечтала когда-то стать актрисой не меньше, чем стать императрицей, вот я и маюсь теперь вопросами – правду говорит о раскаянии? Или играет на струнах моих родительских чувств? Развейте мои сомнения, умоляю Вас! Хотя что-то мне говорит, что не Вы повлияли на это решение». «Проницательный друг мой! Действительно, надо признать, что я никоим образом не причастен к случившемуся. Они всё сумели провернуть сами, даже как-то разочаровали меня тем, что так быстро разорвали отношения. Мне почему-то казалось, что характер их несколько иной и, хоть так нам всем будет лучше, я удивлен. Спешу Вас порадовать: исследования продвигаются весьма успешно, все ученые весьма довольны происходящим. А некоторые излишне длинноносые товарищи уже получили щелчок по носу, наши специалисты отлично сработали в команде, поздравляю!» «Внимательный враг мой! Благодарю за поздравления, но что это за подарок, простите, Вы мне устроили? Нет, я помню, что мы говорили о взятии под контроль интересующих Вас территорий, но я не ожидал, что это случится так скоро! Да ещё и так грубо. Неужели не нашлось способа изящней? Старик уже и так был на последнем издыхании, стыдно было не уважить его память. И немедленно депортируйте моих людей, только стычек между ними не хватало. Признаться, я немало раздосадован!» «Искренний друг мой, если мне всё ещё позволено после случившегося называть Вас своим другом! Сожалею о случившемся, искренне. Но наше спешное наступление ни в коем случае не вызвано желанием досадить Вам. К сожалению, того требовала сложившаяся политическая обстановка. И старик сам спровоцировал подобную смерть. Войну надо начинать с умом. И не заигрываться. Ваших ученых и специалистов уже вывезли к границе». «Непоследовательный друг мой! Благодарю за оперативное решение возникших проблем и разногласий. Конечно же, мы всё ещё остаемся друзьями, несмотря ни на что. Однако я хочу заметить, что моя рекомендация занять Вашего старшего каким-нибудь трудоемким делом, никак не подходящий повод для смены сложившейся политической обстановки. Предвижу большие неприятности и недоразумения в будущем. Постарайтесь охладить пыл Вашего наследника, иначе всё закончится плохо. Искренне рассчитываю на понимание!» «Мудрый друг мой! Помните, когда-то, около двух лет тому назад, мы обсуждали с Вами возможные неприятности и недоразумения? И около года назад. И полгода. А, да что там говорить, в прошлом письме также всплыла эта горькая тема (где она не всплывала, хотел бы я знать? Разве что когда-то давно, когда трава была зеленее, глаза видели острее, а рука не успевала записать то, что голова успевала обдумать). Должен признать, что, несмотря на все успехи в политических играх, как воспитатель я продемонстрировал себя лишь с худшей стороны. Трагедии моей семьи – тому яркое подтверждение. И я предчувствую – это не последняя жертва, которую я положу на алтарь. Или я, или меня – вот и все рассуждения. Возможно, ему и вправду открыто больше, чем мне. Многие твердят об этом, многие – из тех, кто боятся. Я и сам иногда бываю невероятно впечатлен его талантом властителя. Но кому много дано – с того многое и спросят. Я и спрошу при случае. Надеюсь, Вы не держите на меня зла, ни за что. Ни за способы достижения цели, ни за сложности общения, и ограничения, и препоны, которые мы ставили на пути сближения наших держав. Ни за ту злосчастную дуэль и нелепое недопонимание, то, что развело нас в молодости. Возможно, наши дети мудрее нас. Они, по крайней мере, воспользовались предоставленным шансом, хоть и не выпили этой чаши до конца. В любом случае, мы встретимся в Садах Фарама. Или – в его же котлах». Герцог Маргрейс, император Розарии, прочитал полученное письмо несколько раз. Один раз – вскрыв конверт, сидя в уютном кресле у камина. Другой – вскочив и перемеряв комнату по диагоналям. Третий – выйдя на балкон, сбежав от внезапно придавившей грудь духоты в личных покоях. Может, и больше. Несколько раз он начинал перечитывать и не мог закончить. Глаза слишком устали, сохли – всё время приходилось моргать, часто-часто. Затем он всё же смог перестать перечитывать. Вздохнул прохладный воздух, отметил, что ветер дует с севера и скоро вновь принесет засуху и пожары. Вернулся в комнату и уложил письмо в тот же резной ларец, куда часом раньше спрятал срочное сообщение о смерти Грамиса Ганы Солидора. Только по привычке он уложил письмо к его же собратьям, под бархатное дно. Письмо задержалось в пути. Отправитель никогда не желал излишне поторапливать доставку личной корреспонденции, да и обычные транспортные суда по скорости уступают военным курьерам. «Письмо пришло в своё время», - подумал герцог и бросил ларец в камин. Его глаза при этом всё ещё оставались сухими.