Крылья для Мэри Сью

Она была рождена как все – фантазией. Нечто эфемерно-безликое породило сущность себе подобную – такую же эфемерную, такую же безликую, с такой же целью. − Будешь тем, чем велят тебе быть, − услышала, нет, почувствовала сущность напутствие голоса тихого и равнодушного, но то, как он прозвучал, отбрасывало прочь все мысли о непослушании. Голос нужно слушать. И точка. − Она будет идеальной! Да-да-да! Невообразимо прекрасно-идеальной! – прозвучал внутри существа уже иной голос – звонкий, высокий, с нотками почти истеричного визга. Значит, нужно быть идеальной. Такой, как он сказал. Крылья уже были готовы. У неё не было своего тела. Ярко-холодный свет, из которого она состояла, мог лишь принимать ту форму, которой желал детский шепот у неё внутри. Цвет человеческих волос, глаз, кожи – всё, как скажут. Рост, фигура, черты лица, пол – всё, как пожелают. Имя, характер, личность – всё, как прикажут. Голос, такой разный и такой одинаковый, всегда приказывал. − Пусть её зовут Ленора-Беатриче, − тоном, что не терпит возражений, утверждал он. Пусть. − Пусть она будет до безумия красивой. У неё должны быть волосы длинные-предлинные, ярко-ярко коралловые, но их кончики должны быть бежевыми. И глаза пусть будут необычными. Разными. Один – рыжим, как клён в конце сентября, другой – зелёным, как молодая зелень в начале мая. Кожа будет у Леноры аристократическая, молочно-белая, нежная. И фигура пусть будет красивой! Пусть. − И характер хочу стервозный. И силу хочу нереальную. Ангельскую. Или демоническую. А может, обе. Да, точно. Хочу, чтобы она была рождена от союза ангела и демона. И магией должна владеть. И боевыми искусствами. В общем, хочу, чтобы она была сильной-пресильной. А ещё… Будет исполнено. Крылья уже трепетали за спиной. Органическое тело воображаемой марионетки распадалось на миллионы маленьких пучков холодного белого света для того, чтобы через мгновение вновь сплотиться в новое тело. Один образ сменял другой. Безумная палитра цветов то вырвиглазных, то пастельных слилась в единое масляное пятно в её сознании. Колоссальное количество имён, то по-западноевропейски громких, то по-славянски простых, спуталось неряшливым комком в её памяти. Личности, которыми она когда-либо становилась, создали свою Лету внутри неё. Лету, куда новоявленное сознание сбрасывало предшественника для забвения. И правило до тех пор, пока сущность не обратится светом и не появится новая личность. Но это ведь не так уж и важно? У неё ведь есть цель, которая оправдывает средства, да? Крылья уже приподняли тело над землёй. Почти бесконечные диалоги, путешествия, бои и по-мальчишески смазливые, приторные лица красавцев эльфов, князей тьмы, светлых адептов уже успели опостылеть. Их слишком много, они слишком одинаковые. До тошноты много, до тошноты одинаковые. − О, боже, как она прекрасна! – стоит эфемерной кукле услышать этот возглас у себя в голове, как чувство дурноты, обжигающе подкатившей к горлу, куда-то исчезает, падает в Тартар. И уже становится немного всё равно. Надеть платиновый доспех, мало что прикрывающий? Легко! Победить многомиллионную армию интерфалов, имея из оружия только заколку для волос? Запросто! Отдаться мифическому существу с конфетно-сладким личиком? Только в удовольствие! Ведь сущность была рождена для того, чтобы быть прекрасной. И раз эти действия делают её таковой, так почему бы и нет? Ведь крылья уже несут её к солнцу. − Какая у тебя замечательная героиня! – оставляли восторженные отзывы одни. − Мне бы её смелость и силу, − чуть завистливо вздыхали в своих рецензиях другие. − Эта… она такая… Ух! – не находили слов от восхищения третьи. − Спасибо, я так старалась, − смущённо, но с чувством тайной гордости, отвечала им та, что правила этот бал. А эффектная молодая женщина, что в любой момент могла стать фонтаном света, радости своей не скрывала. Её похвалили! Её признали! Признали прекрасной, признали идеальной! Значит, она долетела до солнца. И ей не нужно переживать о падении – её крылья не восковые. Может, к солнцу можно ещё и прикоснуться? − В жизни не видел персонажа более отвратительного! – и прикосновение к светилу не только обжигает. А черные перья на ангельских крыльях горят лучше воска. И полёт вниз не только унизителен – он причиняет боль нестерпимую. От огня, что лижет кожу на спине и шее. Ей указывали, она подчинялась. Её просили быть идеальной, она исполняла. Но почему тогда?.. − Она может опозорить даже прекрасный во всех отношениях фендом! – упрекали сущность за существование одни. − Она – раковая опухоль на теле фан-литературы! – вторили им другие. − Изгнать её нужно! – выкрикивали нетерпеливо третьи. Марионетке хотелось убежать. А лучше и вовсе исчезнуть, обратиться потоком размышления, стать светом, пылью раствориться в воздухе – да что угодно! Лишь бы не слышать какофонию гневных криков, не чувствовать ушаты помоев на теле. Ничего не слышать, ничего не чувствовать. − За что? – впервые за своё существование самостоятельно вопрошает она. – Почему я? И ответа, разумеется, не получает – детский голос испуганно спрятался где-то в своём мире, там, где его уже не услышать. Эгоист – оставил персонажа на растерзание, а сам зашкирился. − Больше не буду тебя слушать! – с горькой обидой кричит в воздух сущность. – Слышишь? Больше никогда, никогда, никогда не буду тебя слушать! Ничего не слышно вокруг, кроме мёртвой звонкой тишины. И сущность чувствует что-то, похожее на человеческое облегчение. Отпустили. Свободна. Нет больше кукловода в голове. Но приятные ощущения тают, как только сознание диктует правила уже иной визгливой музыкой.

***

Она была рождена как все – фантазией. Нечто эфемерно-безликое породило сущность себе подобную – такую же эфемерную, такую же безликую, с такой же целью. − Ты будешь тем, чем велят тебе быть, и без разговоров. Значит, нужно быть тем, чем велят быть. Тем, чем он скажет. В конце концов, полёт к солнцу − всего лишь легенда.